Гардероб наизнанку. Как индустрия моды уничтожает планету и для чего нужно вывернуть свой шкаф

1.3. Жизнь и смерть футболки

Что вы видите, когда оказываетесь в магазине одежды? Висящие на плечиках или аккуратно разложенные на полках новые вещи, которые только и ждут, когда вы примерите их, купите и унесете домой в брендированном пакете. Но вы вряд ли осознаете, какой путь проделали все эти предметы гардероба, прежде чем оказались в магазине.

Чтобы это понять, достаточно посмотреть на жизненный цикл любой вещи – это все стадии создания продукта, начиная от выращивания сырья, проектирования и производства и заканчивая эксплуатацией и утилизацией готового изделия. Продемонстрировать, что такое жизненный цикл, я хочу на простой хлопковой футболке, которых мы ежегодно покупаем два миллиарда – да-да, это самый распространенный предмет одежды в мире^[10].

Итак, представим, что дизайн футболки разработали где-нибудь в США – в штаб-квартире бренда. Хлопок вырастили в Индии. В процессе, естественно, использовали пестициды для защиты урожая и воду для орошения полей. К слову, по данным Всемирного фонда дикой природы (WWF), в среднем на производство одной хлопковой футболки расходуется 2700 литров воды^[11].

Как только хлопок вырос, его собрали и отправили на предприятие там же в Индии, где при помощи специальных машин отделили волокна от шелухи. Затем с индийского предприятия хлопок уехал на прядильную фабрику в Китай, где его сначала превратили в нити, а потом – в ткань, которую постирали, прогрели и обработали химическими веществами (отбелили, окрасили). С китайской прядильной фабрики готовую ткань отправили на швейное предприятие в Бангладеш – здесь из нее сшили футболки, упаковали их и отправили в разные уголки мира самолетами, поездами и кораблями.

Часть футболок поступила в магазины бренда в России, вы купили одну из них, принесли домой и постирали перед тем, как надеть. Футболка оказалась не слишком удобной, поэтому вы забросили ее подальше в шкаф, а может, наоборот, она настолько вам понравилась, что вы носили ее постоянно в течение пары лет. Так или иначе, когда пришло время избавиться от вещи, вы либо выбросили ее, либо сдали на переработку, либо использовали как тряпку для уборки дома. На этом история жизни одной хлопковой футболки подошла к концу. Мир праху ее!

Ну а если серьезно, теперь, когда вы увидели процессы, скрытые от глаз потребителя, вы лучше представляете, чего стоит производство одежды. На всех этапах жизненного цикла продукта расходуются невозобновляемые природные ресурсы, происходят выбросы вредных веществ в окружающую среду. К тому же во всех этих этапах участвуют люди.

В 2015 году группа исследователей проследила жизненный цикл футболки, чтобы определить ее углеродный след: оказалось, что для хлопковой футболки он составляет 2,1 кг в СО²-эквиваленте^[12]. Кажется, что не так уж и много, но мы же помним, сколько хлопковых футболок продается в мире за год, – и получается уже совсем другая картина.

Углеродный след (от англ. carbon footprint) – это совокупность всех выбросов парниковых газов, которые произведены прямо и косвенно отдельным человеком, организацией, мероприятием или продуктом^[13].

А если вспомнить, что в нашем гардеробе не только хлопковые футболки, но и куча других вещей, и у каждой из них есть углеродный след… Думаю, самое время поговорить о том, какую роль модная индустрия играет в изменении климата. Вы же в курсе, что он меняется, да?

1.4. Мода и изменение климата

Помню, как я покупала одно из своих любимых платьев. Сначала я долго ждала, когда нужная мне модель появится у производителя. Как только это произошло, я отправилась в магазин, чтобы примерить его перед покупкой. Я крутилась перед зеркалом, пытаясь понять, хорошо ли оно сидит, идут ли мне цвет и фасон, насколько в нем будет удобно. И знаете, в тот момент последнее, о чем я думала, так это о влиянии моды на изменение климата.

Когда мы выбираем очередную симпатичную вещицу, такие глобальные вопросы нас не волнуют. Так уж мы устроены. Личное счастье превыше общественного благополучия. Но одно дело – не понимать, как наши потребительские привычки влияют на окружающую среду, и совсем другое – быть в курсе ситуации и делать осознанный выбор. Я предпочитаю последнее, поэтому давайте разбираться, как связаны мода и изменение климата.

Рассказывать в этой книге непосредственно об изменении климата я не буду. Как и не буду доказывать, что климат меняется, в том числе по вине человека. Подтверждающие это суждение научные данные вы без труда найдете в докладе Межправительственной группы экспертов по изменению климата за 2018 год^[14]. Я же хочу сосредоточиться на роли модной индустрии в этом процессе.

Выбросы парниковых газов

По данным Фонда Эллен Макартур, общий объем выбросов парниковых газов, связанных с производством текстиля, составляет 1,2 млрд тонн в год – это соответствует примерно 8 процентам от объема всех выбросов в мире^[15]. По прогнозам фонда, к 2050 году на текстильную промышленность будет приходиться четверть объема мирового углеродного следа^[16].

Одна из главных причин такого положения дел – активное использование модной индустрией невозобновляемых ресурсов. Так, к примеру, сегодня около 63 процентов одежды изготавливается из синтетических волокон – полиэстера, нейлона и акрила, которые получают из ископаемого топлива^[17]. В процессе производства «пластмассового» текстиля происходят выбросы парниковых газов.

Помимо этого, по данным Quantis, 36 процентов выбросов углекислого газа (CO²) приходятся на окрашивание и отделку одежды. Еще 28 процентов СО² выделяются при создании пряжи^[18]. Как правило, все эти процессы происходят на фабриках в развивающихся странах, работающих на энергии от сжигания угля и природного газа.

Мировая жажда

Сложно поверить в нехватку воды, когда она доступна вам в любое время дня и ночи благодаря городской системе водоснабжения. Тем не менее сегодня более двух миллиардов человек живут в странах, испытывающих нехватку питьевой воды^[19]. При этом на производство одежды каждый год расходуется порядка 93 млрд кубометров воды, что составляет около 4 процентов от мирового объема потребления этого ценного ресурса^[20].

Одна из самых требовательных в этом смысле культур – хлопок, который мы все так любим за натуральность. Для его выращивания требуется очень много воды. Пожалуй, самой яркой иллюстрацией служит история Аральского моря, водоема, за полвека практически исчезнувшего из-за забора воды для орошения огромных хлопковых ферм в Узбекистане^[21]. Озеро с рыбами превратилось в пустыню с верблюдами! Это полностью изменило местную экосистему: из-за сильных ветров здесь невозможно выращивать овощи, деревья тоже не растут. Уровень жизни снизился, местные жители вынуждены вдыхать токсичную пыль, которую приносят пыльные бури.

Проблемы с водой возникают не только из-за выращивания хлопка. Знаете, есть печальная шутка: узнать о том, какой цвет будет в моде в следующем сезоне, можно по цвету воды в китайских реках. Например, река в китайском городе Синтане, который называют джинсовой столицей мира, традиционно окрашена в синий цвет. На расположенных здесь фабриках производят сотни миллионов пар джинсов в год – больше половины всех джинсов в Китае.

Джинсовое производство предполагает использование огромного количества химикатов, а поскольку фабрики зачастую экономят на установке и замене фильтров, чтобы удешевить стоимость готового продукта, эти отходы сбрасываются в местные водоемы. В 2010 году активисты «Гринпис» отобрали для анализа пробы воды по всему Синтану: в 17 из 21 образца воды и осадков были обнаружены пять тяжелых металлов – кадмий, хром, ртуть, свинец и медь. Содержание кадмия в пробах превысило допустимую в Китае норму в 128 раз^[22]. К слову, местная река впадает в реку Донг, а та, в свою очередь, – в Жемчужную реку, третью по длине реку Китая после Янцзы и Хуанхэ.

Тут же можно вспомнить реку Читарум в Индонезии, где расположены около 2000 текстильных фабрик и куда бесконтрольно сливаются отходы с этих самых фабрик. Читарум называют самой грязной в мире рекой^[23]. Это суп из токсичных химикатов (ртуть, кадмий, свинец и пр.), в котором плавают мертвые животные. Попытки очистить реку до сих пор ни к чему не привели. При этом в бассейне реки проживают около пяти миллионов человек, и все они берут воду из Читарум, потому что других источников пресной воды у них нет. Как следствие – у детей и взрослых возникают серьезные проблемы с кожей, они страдают от отеков и аллергии. Это ли не нарушение прав человека?

Исчезновение лесов

Модная индустрия нуждается не только в воде, но и в новых территориях. Ведь чтобы выращивать больше хлопка для удовлетворения нашего желания носить натуральное, нужно больше земли, а чтобы производить больше товаров из натуральной кожи, требуется больше пастбищ для скота. Для этих целей вырубаются леса, уничтожается естественная среда обитания животных, разрушаются местные общины, для которых лес всегда был главным и единственным источником существования. Леса вырубают и ради древесины – из нее получают вискозу, также необходимую для нужд модной индустрии. Человек нещадно эксплуатирует этот ценный ресурс, забывая, что леса помогают сокращать объем парниковых газов и обеспечивают примерно 70 процентов биоразнообразия дикой флоры и фауны ^[24].

Хлопок и пестициды

Биоразнообразию, помимо вырубки лесов, вредит активное использование пестицидов при выращивании сырья для текстильной промышленности. По данным Environmental Justice Foundation, с 1980-х годов мировое потребление хлопка резко возросло – почти в два раза за последние 30 лет. Сегодня производится более 25 млн тонн в год. При этом для выращивания хлопка используется 16 процентов всех инсектицидов, применяемых в сельском хозяйстве, – больше, чем для любой другой культуры. На один гектар хлопкового поля уходит почти килограмм пестицидов^[25].

Пестициды попадают в почву и загрязняют реки в странах по всему миру, угрожая мировому запасу пресной воды. И тут мы вновь возвращаемся к нерациональному использованию невозобновляемых природных ресурсов.

Жизнь в долг

По прогнозам The Boston Consulting Group, к 2030 году индустрия моды будет использовать на 35 процентов больше земли для выращивания хлопка, леса – для получения целлюлозных волокон и лугов – для выпаса скота^[26]. Наши аппетиты растут. Мы все больше берем в долг у планеты и возвращать его, судя по всему, не собираемся. Кстати, вы в курсе, что каждый год мы «отмечаем» Всемирный день экологического долга? Он наступает, когда население планеты расходует все возобновляемые ресурсы, которые Земля способна воспроизвести за год.

Впервые экологический долг зафиксировали 29 декабря 1970 года – тогда дефицит ресурсов составлял всего два дня. Но с каждым годом день экодолга наступает все раньше: в 2000 году он приходился уже на 4 октября, а в 2019 – на 29 июля. Сегодня мы живем в долг у планеты уже 5 из 12 месяцев в году! Значит, на остальную часть года – а это больше 150 дней – мы «берем кредит» у планеты и будущих поколений.

Дату дня экологического долга рассчитывает Глобальная сеть экологического следа (GFN). Специалисты соотносят скорость потребления биоресурсов человеком (экологический след человека) со способностью планеты восстанавливаться и поглощать выбросы углекислого газа^[27].

В России в 2019 году день экологического долга наступил еще в апреле.

Как видите, наше стремление всегда выглядеть стильно и регулярно обновлять гардероб имеет свои неприятные последствия для климата. Однако это далеко не все проблемы модной индустрии. В следующих главах я покажу, какой мусорный след оставляет мода и мы вместе с ней.

1.5. «Мусорный след» моды

Как и любое промышленное производство, модная индустрия оставляет мусорный след еще на этапе создания продукта. Правда, размеры этого следа до конца не ясны. Как до конца не ясно, почему вещи любимого бренда стали быстрее приходить в негодность и что происходит с нераспроданными товарами. Впрочем, в последние годы благодаря активным потребителям, журналистам и социальным сетям нам все чаще удается заглянуть за кулисы модной индустрии. И то, что мы там видим, нам не нравится.

Отходы производства

Ежегодно в мире производится порядка 400 млрд квадратных метров текстиля – достаточно, чтобы покрыть всю Великобританию двойным слоем^[28]. По подсчетам специалистов Массачусетского технологического института, 15 процентов всего произведенного текстиля, то есть 60 млрд квадратных метров, приходится на отходы производства – это обрезки ткани после кроя, так называемый pre-consumer waste.

Что происходит с такого рода отходами – неизвестно. Но мне вспоминаются снимки, сделанные в Камбодже, на которых запечатлена свалка текстильных отходов с местных швейных фабрик. Ужасающее зрелище!

Самое интересное – такие отходы идеально подходят для создания новых вещей, и некоторые бренды уже сегодня используют обрезки с собственного производства и забирают остатки ткани у швейных фабрик, чтобы превратить их в новые классные вещи.

Запланированное устаревание вещей

Наверняка вам знакомо это чувство: пользуетесь любимым смартфоном уже пять лет, но он все чаще начинает зависать, некоторые приложения не обновляются, потому что операционная система устарела, да и аккумулятор вы уже меняли… В итоге вы сдаетесь и покупаете новую модель в надежде, что она проработает дольше, но проходит в лучшем случае еще пять лет, и все повторяется. Эта ситуация повторяется и с любой бытовой техникой и электроникой, да в принципе с любыми товарами, включая одежду и обувь. Раньше вы могли десять лет носить одни джинсы конкретного бренда – и с ними ничего не происходило. Теперь же вы покупаете джинсы того же самого бренда, но через год-полтора они приходят в негодность. С вами такое случалось? Если да, поздравляю – вы столкнулись с запланированным устареванием.

В моей жизни самым большим разочарованием стал известный датский бренд обуви, когда-то горячо мной любимый. Несколько лет назад мужу пришлось избавиться от ботинок этого производителя, которые он носил 13 лет, – не выдержала подошва. Однако вся купленная впоследствии обувь бренда превратилась в сплошное разочарование – и это, заметьте, при правильном уходе. Последней каплей стали ботинки, порвавшиеся через три недели после покупки.

Уверена, похожая история есть у каждого из вас. А все потому, что запланированное устаревание вещей – вполне привычная практика для производителей. Было время, когда вещи делали на века, сейчас же срок эксплуатации товаров намеренно укорачивают, чтобы вынудить нас покупать снова и снова. Производитель может ограничить срок эксплуатации напрямую (вещь просто перестанет работать) или использовать непрямые способы. Модные бренды прибегают ко второму варианту: они заставляют нас следовать за трендами (меняем на новое все, что «вышло из моды») и используют некачественные материалы, чтобы вещь быстрее выходила из строя. Например, в случае с брендом обуви я обратила внимание на то, что у многих моделей подошва была некачественной.

Зачем производители это делают? Главная причина – получение прибыли. Согласитесь, лучше каждые год-два продавать новую вещь с ограниченным сроком эксплуатации, чем делать одну, которая прослужит десять лет. При этом запланированное устаревание вредит природе: на производство новых изделий расходуются ресурсы и энергия, устаревшие товары заканчивают свою жизнь на полигонах, но даже если их отправляют на переработку, энергия и новые материалы для производства все равно нужны.

Перепроизводство

Главный принцип фаст-фэшн – создавать как можно больше дешевых вещей. Стремясь удовлетворить потребности покупателей в новизне, модные бренды производят намного больше товаров, чем способны продать. Так, например, летом 2018 года шведский бренд H&M отчитался о нереализованной одежде на 4,3 млрд долларов^[29]. И это только один производитель! То же самое происходит и у других фаст-фэшн-брендов, и даже у производителей люксовых товаров. Перепроизводство стало серьезной проблемой модной индустрии. Что же происходит с вещами, которые так никто и не купил?

Каждый год в мире производится порядка 150 млрд предметов гардероба^[30]. Из них, по подсчетам Fashion Revolution, минимум 10 процентов, то есть около 15 млрд новых вещей, остаются нераспроданными и в итоге отправляются на свалки или сжигаются^[31]. Да, вы правильно поняли. Абсолютно новые вещи, на производство которых потрачены ресурсы, отправляются на мусорный полигон или в печь.

В разное время на уничтожении вещей попадались всемирно известные производители одежды и аксессуаров. Уже упомянутый H&M фигурировал в расследовании датского телевидения 2017 года. По словам местных журналистов, начиная с 2013 года H&M ежегодно сжигал в среднем 12 тонн нераспроданной одежды на мусоросжигательном заводе в Роскилле^[32]. Бренд объяснил свои действия тем, что одежда была непригодна для продажи: она либо контактировала со сточными водами, либо в ней была обнаружена высокая концентрация химикатов. Так это на самом деле или нет – доподлинно неизвестно. Журналистам удалось заполучить две пары новых брюк из вещей, предназначенных для сжигания. Они отправили их в независимую лабораторию и выяснили, что брюки не содержат опасных бактерий или токсинов, то есть они были безопасны для здоровья.

В 2017 году в The New York Times вышла колонка о том, как Nike уничтожает остатки товаров^[33]. В мусорном баке магазина Nike на Манхэттене обнаружили несколько мешков с новыми кроссовками и спортивной одеждой. Каждая вещь была изрезана.

Масс-маркет-производители уничтожают нераспроданные товары, чтобы освободить место в магазинах для новых вещей. Люксовые бренды делают это, чтобы поддерживать свою эксклюзивность. Они не готовы продавать свои продукты со скидкой или жертвовать их на благотворительность.

В 2018 году издание The Guardian рассказало, как швейцарская компания Richemont за последние два года уничтожила новые часы почти на полмиллиона евро, чтобы избежать их продажи по бросовым ценам^[34]. По той же причине британский бренд Burberry в 2018 году уничтожил свои новые товары на сумму 36,8 млн долларов^[35]. Эта новость настолько возмутила клиентов бренда, что они пообещали его бойкотировать (и даже придумали хэштег #burnberry). В результате Burberry пообещал перестать уничтожать нераспроданные вещи.

В аналогичных скандалах были замешаны Louis Vuitton, Chanel, Michael Kors, Victoria’s Secret и другие бренды.

Чтобы покончить с этой порочной практикой, бренды должны пересмотреть свою бизнес-модель. Вопрос в том, кто из них готов на это пойти.