Loe raamatut: «Гардероб наизнанку. Как индустрия моды уничтожает планету и для чего нужно вывернуть свой шкаф», lehekülg 3

1.6. «Мусорный след» потребителя

Впрочем, не только бренды выбрасывают одежду. Существенную часть «мусорного следа» модной индустрии формируют и потребители. Одежда стала настолько доступной, что мы покупаем больше, чем нам необходимо, и легко расстаемся с вещами, нередко отправляя их в мусорное ведро после первого же использования. Мои читатели регулярно делятся историями о своих знакомых, которые выбрасывают носки и колготки не потому, что те порвались и больше непригодны, а потому, что их лень стирать. Можете такое представить?!

«Одежда стоит дешевле бутерброда. Такие цены открыто заявляют нам, что эту одежду нужно выбросить, избавиться от нее как от презерватива и забыть еще до того, как ее полюбят и распробуют, показывая молодым потребителям, что мода не имеет никакой ценности».

– Ли Эделькорт, эксперт по модным трендам

Одноразовость давно стала нормой, и это подтверждают эксперты. По данным Фонда Эллен Макартур, во всем мире люди ежегодно выбрасывают одежду, которую можно было бы продолжать носить, общей стоимостью 460 млрд долларов. Некоторые предметы гардероба выбрасываются уже после 7—10 использований³⁶.

Мы настолько прочно подсели на иглу быстрой моды, что в погоне за новым не успеваем задуматься, какой будет судьба наших старых вещей. А правда такова, что 73 процента всей одежды в итоге оказывается на свалке, превращаясь в post-consumer waste.

Только в США каждый год на полигоны отправляют 10,5 млн тонн одежды. Чтобы вы осознали этот масштаб, представьте огромное 103-этажное здание Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке. Так вот, куча вещей, от которых американцы ежегодно избавляются, в 30 раз тяжелее, чем знаменитый небоскреб³⁷.

В Великобритании на свалках ежегодно оказываются 350 тыс. тонн использованной одежды на общую сумму около 140 млн фунтов стерлингов³⁸. При этом среднестатистический британец не носит треть своего гардероба как минимум в течение года.

В Канаде на одного жителя страны приходится 32 кг текстильных отходов в год³⁹.

К сожалению, я не смогла найти информацию о том, сколько одежды выбрасывают россияне, но, по данным фонда «Второе дыхание», жители одной только Москвы ежегодно производят более 450 тыс. тонн текстильных отходов⁴⁰. Так что мы не отстаем! Хотя вряд ли стоит гордиться столь сомнительными достижениями.

1.7. Трудности переработки

Почему бы просто не взять и не переработать все эти вещи? Зачем их выбрасывать? Сказать проще, чем сделать. На мой взгляд, переработка использованной одежды – самая серьезная проблема современной модной индустрии, и вот почему.

Дизайнеры разрабатывают одежду, производители ее производят, потребители покупают, носят и выбрасывают – ни на одном из этих этапов люди не задумываются, как впоследствии вещь будет утилизирована, можно ли будет ее переработать для повторного использования, и главное – есть ли условия для переработки в странах, где эту одежду продают и покупают. Последствия такого линейного подхода очевидны.

Согласно отчету Фонда Эллен Макартур, сегодня в новые вещи перерабатывается лишь один процент старой одежды⁴¹. Еще 13 процентов старых вещей либо превращаются в ветошь, которая затем используется в качестве салфеток в тех же автомастерских, либо механическим способом измельчаются для производства изоляционных материалов, набивки для матрасов и пр.

Все это происходит в том случае, если в стране в целом или в конкретно взятом городе или регионе налажены сбор, сортировка и переработка ненужной одежды. Если же такой системы нет, не стоит надеяться, что ваши старые джинсы получат шанс на вторую жизнь. В лучшем случае они будут проданы в секонд-хенде или отправлены в страны третьего мира в благотворительных целях. Кстати, последнее не гарантирует вашей старой одежде долгую и счастливую жизнь.

Мне неоднократно попадалась информация о том, что страны третьего мира задыхаются от использованной одежды, которой их завалили лидеры потребления вроде США. Такая «забота» зачастую оказывается медвежьей услугой: непрерывный поток бесплатной одежды из-за границы приводит к кризису локальных производств текстиля и, как следствие, экономическим проблемам. Местному малому бизнесу просто не дают развиваться. В конечном итоге большая часть такой «благотворительной» одежды попадает на все те же свалки, только не в США или Европе, а где-нибудь в Африке.

Но вернемся к одному проценту текстиля, который все же перерабатывается в новую одежду. Почему так мало? Причина – в смесовых тканях.

Смесовые ткани – это ткани, сотканные из волокон разного вида. Уверена, в вашем гардеробе немало такой одежды. У меня точно есть. Вот, к примеру, состав моей старенькой вязаной шапки: 52 % – акрил, 30 % – шерсть, 18 % – нейлон. Тут есть натуральная шерсть, а также синтетические акрил и нейлон.

В большинстве случаев, когда говорят о смесовых тканях, имеют в виду смесь натуральных и синтетических волокон, например хлопка и полиэстера. Хотя смесь исключительно синтетических материалов – тоже частое явление, особенно когда речь идет о спортивной одежде.

Натуральные и синтетические волокна смешивают по нескольким причинам. Во-первых, для улучшения потребительских свойств вещи: натуральное волокно отвечает за комфорт, а синтетическое – за хорошие эксплуатационные свойства. Проще говоря, носить такие вещи вы будете долго и с удовольствием. По крайней мере, так задумывалось изначально. Во-вторых, добавление синтетических волокон к натуральным позволяет заметно удешевить производство одежды, поэтому смесовые ткани особенно востребованы среди фаст-фэшн-брендов. Вспомните, сколько стоит свитер из стопроцентной шерсти, и сравните со стоимостью свитера из смесового текстиля. Разница очевидна.

Казалось бы, что плохого в смесовых тканях? Одежда получается удобная, прочная и дешевая – одним словом, мечта! Проблема в том, что невозможно превратить такую ткань в новый текстиль, пригодный для создания новой одежды. На сегодняшний день в мире не существует коммерческих предприятий, способных отделять волокна и перерабатывать смесовые ткани, а механическая переработка позволяет получить волокна низкого качества, подходящие только для промышленного использования.

Правда, есть и хорошие новости: компании, которым принадлежат известные фаст-фэшн-бренды, признают существование проблемы переработки и вкладывают миллионы долларов в разработку технологий, которые позволят расщеплять волокна в смесовых тканях и использовать их для создания нового текстиля, по свойствам ничем не уступающего первоначальному. О таких проектах речь пойдет в третьей главе книги.

1.8. Одежда и микропластик

Несмотря на появление новых технологий, пока рано говорить о решении проблемы текстильных отходов. Как вы помните, порядка 73 процентов использованной одежды ежегодно попадает на свалки – и вряд ли цифра существенно снизится в ближайшие годы. При этом значительная часть текстиля – по оценкам, более 60 процентов – производится из синтетических волокон, таких как акрил, нейлон, полиэстер, которые представляют собой пластиковые нити. По прогнозам компании Technon OrbiChem, специализирующейся на анализе рынка нефтехимической промышленности, к 2025 году производство одного только полиэстера достигнет 84 млн тонн в год⁴². А значит, на мусорные полигоны по-прежнему будет попадать множество одежды из синтетических материалов.

И тут самое время спросить: как вы думаете, что происходит на обыкновенной свалке с одеждой, сделанной из пластика? Как и обычные пластиковые отходы, она будет разлагаться десятки, а то и сотни лет, постепенно распадаясь на микрочастицы – так называемый микропластик.

Микропластик – твердые частицы синтетических полимеров размером менее 5 мм. И хотя 5 мм – не так уж и мало, как правило, когда эксперты говорят о микропластике, то имеют в виду частицы размером меньше песчинки.

Микропластик считается одной из серьезнейших проблем современности. Еще в 2017 году издание The Guardian, ссылаясь на расследование Orb Media, сообщило, что микропластик обнаружили в 83 процентах образцов водопроводной воды⁴³. Позднее в другом расследовании Orb Media сообщалось, что микропластик присутствует и в бутилированной воде. Причем, как оказалось, вода в бутылках содержит почти в два раза больше микропластика в расчете на литр, чем вода из-под крана⁴⁴. Также стали появляться новости, что микропластик обнаружен в морской соли, пиве, чайных пакетиках и даже в меде.

Вскоре микропластик нашли в организме человека. В 2019 году Федеральное ведомство Германии по охране окружающей сред`ы и Институт Роберта Коха сообщили, что микропластик обнаружен в организме 97 процентов обследованных детей⁴⁵. Исследования проводили с 2014 по 2017 год в Германии более чем на двух тысячах детей и подростков в возрасте от 3 до 17 лет.

Микропластик уже стал частью пищевой цепи всех живых существ на планете, включая человека. Но неужели причина в том, что мы выбрасываем одежду?

Конечно, причина не только в этом. На микропластик, помимо обычных пластиковых отходов, распадаются так называемые биоразлагаемые пакеты и упаковка, в которые добавлена биоразлагающая добавка (например, d2w). К микропластику причисляют и частицы автомобильных шин. Кроме того, микропластик содержится в косметике: мелкие полимерные частицы идеально круглой формы часто добавляют в скрабы, гели для душа и зубные пасты в качестве абразива, а также в губные помады и тональные кремы – чтобы те идеально ложились на кожу. И все же именно синтетический текстиль называют крупнейшим источником первичного микропластика – он составляет 34,8 процента от объема глобального загрязнения полимерными частицами⁴⁶.

Дело в том, что микропластик выделяется не только в процессе разложения на свалке, но и во время стирки синтетической одежды в прачечных и домохозяйствах. При каждой новой стирке текстиль из синтетических волокон все больше разрушается, в результате чего высвобождаются частицы пластика, незаметные глазу. Из стиральных машин микропластик уходит в сточные воды, фильтры на очистных сооружениях «вылавливают» до 60 процентов частиц, а остальные 40 оказываются в водоемах⁴⁷.

По разным оценкам, в Мировой океан ежегодно попадает от 0,6 до 1,7 млн тонн микроволокон⁴⁸.

Пока нет окончательных данных, какой вред микропластик наносит организму человека и наносит ли вообще. Проведенные научные исследования показывают, что частицы пластика, которые мы съедаем с пищей и выпиваем с напитками, могут взаимодействовать с организмом несколькими способами. До 90 процентов частиц могут проходить через кишечник, не задерживаясь в нем, – об этом в 2016 году говорилось в докладе о пластике в морепродуктах Европейского органа по безопасности пищевых продуктов. Что же касается оставшихся десяти процентов, некоторые частицы могут оседать на кишечной стенке, другие – проходить через лимфатическую систему организма. Частицы размером около 110 микрон (0,11 мм) могут попадать в вену, которая переносит кровь из кишечника, желчного пузыря, поджелудочной железы и селезенки в печень. Частицы размером 20 микрон (0,02 мм) поступают в кровоток до того, как кровь достигает почек и печени⁴⁹.

Тем не менее, даже если микропластик не опасен для здоровья человека, тот факт, что он уже добрался до наших желудков, настораживает.

До сих пор я говорила о том, как мода влияет на климат и окружающую среду, а что насчет людей? Ведь вещи, которые мы носим каждый день, не возникают из воздуха: кто-то выращивает сырье для производства текстиля, кто-то шьет из этого текстиля одежду. К сожалению, современная модная индустрия разрушает не только природу, но и жизни людей.

1.9. Потогонные производства

24 апреля 2013 года в Бангладеш рухнуло восьмиэтажное здание Rana Plaza, где были расположены предприятия по пошиву одежды, работающие круглосуточно. Фабрики производили одежду для таких известных брендов, как Benetton, Prada, Gucci, Versace, Monsoon Accessorize, Mango, Walmart. Из-за систематического нарушения норм безопасности погибли 1134 человека, около 2500 пострадали. Эта трагедия стала крупнейшей в истории моды.

Накануне трагедии на фасаде здания образовались крупные трещины, после обнаружения которых владельцам Rana Plaza приказали эвакуировать людей и закрыть расположенные в нем учреждения. Практически все магазины и банк подчинились, однако предприятия по пошиву одежды продолжили работать⁵⁰. Стремление заработать перевесило ценность человеческих жизней.

Обрушение Rana Plaza заставило весь мир заговорить о неэтичной стороне моды: об ужасных условиях труда, о мизерном заработке, токсичном производстве и бесчеловечном отношении к работникам в погоне за дешевизной.

Осторожно: отравлено!

Когда я говорю о несправедливости по отношению к работникам модной индустрии, то имею в виду не только тех, кто трудится на швейных фабриках, но и тех, кто выращивает, собирает и перерабатывает сырье для производства текстиля.

Начинается все в полях. Вспомните жизненный цикл футболки – в процесс создания этого незамысловатого предмета гардероба вовлечены сотни людей по всему миру, и, поверьте, далеко не для всех это является работой мечты. Многие просто пытаются добыть хоть какие-то средства к существованию, зачастую жертвуя собственным здоровьем.

Взять хотя бы производителей хлопка. По данным Environmental Justice Foundation, 99 процентов из них зачастую неграмотны и живут и работают в развивающихся странах, в которых нередко пренебрегают правилами безопасности на производстве и работают с пестицидами без защитных средств⁵¹. Усугубляет ситуацию хроническая бедность, вынуждающая людей браться за любую, даже опасную работу.

В своем отчете об использовании химикатов для выращивания хлопка Environmental Justice Foundation сообщил, что от одного до трех процентов работников сельского хозяйства во всем мире страдают от отравления пестицидами – это порядка 25–77 млн человек, из них ежегодно госпитализируют не менее миллиона. В одной только Индии, где проживает более трети мировых производителей хлопка, за пять месяцев наблюдений 97 фермеров столкнулись с 323 случаями возникновения проблем со здоровьем. В 39 процентах случаев речь шла о легком отравлении пестицидами, в 38 – об умеренном, в шести – о тяжелом.

При длительном воздействии пестицидов человек сталкивается с нарушениями памяти и концентрации, спутанностью сознания и тяжелой депрессией, потерей ориентации в пространстве. К острым симптомам отравления пестицидами относятся рвота, головные боли, тремор, затрудненное дыхание, нарушение координации, потеря сознания, судороги.

Самое ужасное, что первыми жертвами отравлений становятся дети, которые нередко работают на хлопковых плантациях наравне со взрослыми. Это происходит в Пакистане, Индии, Узбекистане, Египте и некоторых других странах. Дети либо участвуют в распылении пестицидов, либо работают на плантациях во время и после сезона опрыскивания хлопка. Справедливости ради отмечу, что не всегда причиной отравления детей становится работа на плантациях. Бывает, их дома расположены слишком близко к хлопковым полям. Но сути дела это не меняет.

Помимо отравления пестицидами, фермеры сталкиваются с еще одной серьезной проблемой – им платят слишком мало за сырье, которое достается такой дорогой ценой. Под дорогой ценой я подразумеваю в том числе финансовые потери из-за неурожая, засухи и нестабильности финансовых рынков. Чтобы выжить, фермеры вынуждены брать кредиты и соглашаться на любую предложенную за сырье цену – они выбирают получить хоть что-то, чем не получить ничего. Многие не выдерживают такого давления. По информации BBC News, за последние 20 лет около 300 тыс. фермеров в Индии покончили жизнь самоубийством⁵².

Изменение климата может усугубить ситуацию. Мы все чаще будем сталкиваться с аномально высокими температурами и, как следствие, засухами и потерей урожая. Во многих регионах сельское хозяйство окажется под угрозой по другой причине – из-за экстремальных осадков, которые станут более интенсивными и частыми. Естественно, в первую очередь это ударит по небольшим фермерским хозяйствам.

Низкая зарплата

Человеческий труд обесценился. К этому привела погоня за дешевой одеждой, которую фаст-фэшн-бренды начали 30 лет назад. Достаточно взглянуть на размер заработной платы работников швейных фабрик, чтобы в этом убедиться. Например, в Бангладеш в 2018 году минимальная ежемесячная зарплата составляла 8000 так (около 95 долларов США). До этого людям платили всего 5300 так в месяц (почти 63 доллара США) – работники местных предприятий добивались незначительного повышения и без того скромных доходов пять лет⁵³⁵⁴. Похожая ситуация наблюдается и в других странах.

Текстильные и швейные производства расположены преимущественно в развивающихся регионах мира вроде Бангладеш, Индии, Индонезии, Камбоджи, Вьетнама, где миллионы людей живут в бедности. Модные бренды, желая снизить стоимость своих изделий, выбирают для производства как раз такие страны. Они заключают договор со швейными фабриками, которые выплачивают сотрудникам минимальную заработную плату и экономят на всем, на чем только можно сэкономить.

Тут важно понимать, что швейные фабрики постоянно соревнуются между собой, и главный приз в этом соревновании – многомиллионные контракты на производство одежды с крупными брендами. Чем более выгодные условия предложит фабрика, тем выше шансы заключить такие контракты. Думаю, вы уже догадались, что приоритетными требованиями заказчиков становятся высокая скорость изготовления заказа и низкая стоимость готового продукта. О людях, чьими руками эти продукты создаются, думают в последнюю очередь. Им перепадают крохи со стола модной индустрии.

Согласно отчету Oxfam, только четыре процента от цены предмета одежды возвращается работникам фабрик⁵⁵.

Не лучше дела обстоят с теми, кто трудится неофициально – шьет одежду для модных брендов на дому. По данным ООН, в 2016 году доля таких работников во всем мире составляла 61 процент⁵⁶. Причем речь идет как о фаст-фэшн-брендах, так и о люксовых марках, а география не ограничивается развивающимися странами – такое происходит и в развитой Европе.

В 2018 году издание The New York Times опубликовало расследование о женщинах из итальянского региона Апулия, которые шили вещи для известных брендов вроде MaxMara⁵⁷. Журналисты нашли порядка 60 мастериц, работающих без контракта. Одна из них рассказала, что получает заказы на местной фабрике, где шьют одежду для таких брендов, как Fendi и Louis Vuitton. Ее доход составлял один евро в час. Пальто, которое она шила дома за пять часов, продавали в магазине за несколько сотен евро, из которых женщина получала меньше одного процента. Так что имейте в виду, что если на вещи написано «Сделано в Италии», это не значит, что человек, создавший ее, получил за свой труд достойную оплату.

Когда я читаю подобные истории, мне хочется спросить производителей, какой они представляют себе жизнь работника фабрики, получающего меньше прожиточного минимума? Как человеку покупать еду, оплачивать жилье, отправлять детей в школу, получать медицинскую помощь и делать сбережения при таком доходе?

Модные бренды могут сколько угодно возражать и говорить, что на самом деле они делают доброе дело – обеспечивают постоянной работой тысячи нуждающихся по всему миру. На практике они нещадно эксплуатируют людей, оказавшихся в безвыходной ситуации. Что это, если не современное рабство?

Невыносимые условия труда

Если вы взглянете на Глобальный индекс рабства 2018 года, подготовленный фондом Walk Free, то увидите, что модная индустрия занимает вторую строчку в топ-5 отраслей, в которых распространен рабский труд. Ее обходит только производство электроники⁵⁸.

Когда я говорю о рабском труде в индустрии моды, то имею в виду потогонные производства (sweatshop, от англ. sweat – пот), когда рабочие на фабриках трудятся в ненадлежащих условиях за мизерную заработную плату.

Сложно сказать, где и когда возникли потогонные производства. Вспомните историю: права простых рабочих ущемлялись и сотни лет назад. Если верить «Википедии», первые потогонные мастерские появились между 1830 и 1850 годами⁵⁹. Чарльз Кингсли, английский писатель, проповедник и общественный реформатор, использовал этот термин в своей работе 1850 года, описывая положение дел в лондонских мастерских.