Астрал

– Сзади, сзади!

Доктор и медсестра разом обернулись, но они его не видели, иначе орали бы вместе со мной. Затем они переглянулись, а женщина начала звонить по телефону.

– Да. Оформляем. Возможно, нужна помощь.

Вокруг тени появился фиолетовый дым. Тень медленно, наклоняя корпус, двигалась и тянула ко мне руки. Я убежала в прихожую, на пороге оглянувшись. Руки тени удлинились и догнали меня, черные пальцы обхватили мое лицо, обволакивали меня токсичным сиреневым туманом. Обезличенная голова притянулась за руками и заглянула мне в глаза, я чувствовала, будто тень всосалась через пальцы в мою душу. Я задрожала, не в силах пошевелиться. Тело пронзала обжигающая боль, начиная с головы и опускаясь все ниже. Тень будто залила в меня кислоту, я сгорала изнутри. С трудом осознавала, что этот дикий крик, будто орут стая голодных чаек, издаю я.

В дверь вошли два санитара. Доктор и медсестра смотрели на меня ни то с жалостью, ни то со страхом. Оказывается, когда доктор говорит, то едва шевелит губами, почему-то я не замечала этого раньше. Я не слышала слов, уши заложило, словно мы очутились на борту взлетающего самолета. И только вой ветра, такой жуткий звук, будто разговаривают и смеются страшные лесные существа.

Тень забрала все мои силы, поэтому я не сопротивлялась, когда меня вели вниз по ступенькам, а затем посадили в машину скорой помощи. Черная фигура тянулась за мной, как гвоздь за магнитом, обволакивая все вокруг меня ядом, и остановилась возле машины. Я не смотрела на нее, а видела только красный плюсик на машине.

Когда санитары закрыли дверь, я обернулась. Тень растворилась в сиреневом тумане.

– А где Глюк? Как же Глюк? – пробормотала я, прежде чем отключиться.

Глава 6. Психушка

Вот тут и началась самая темная и ужасная история за всю мою жизнь. Смотрели фильмы, где главного героя преследуют какие-нибудь демоны, а все думают, что он сошел с ума, и его прячут в психиатрической клинике? Один в один моя история. И это ни капельки не весело.

В психушке я все же оказалась. Я бы и рада рассказать, что я не больная. Но это не просто, когда на обходе пациентов в мое сознание врывается какая-то сущность. Я почти перестала спать. Плохо помню, как поступила в больницу. Это врачи так говорят: «Новичок поступил». И как бы я ни хотела быть новичком в психбольнице, меня положили в одиннадцатую палату.

Это место было не похоже на те больницы, что показывают в американских фильмах. На улице нет прекрасного парка с зелеными клумбами, как тот, в котором прыгал Джим Керри в балетной пачке. Железный забор, словно сито, не пропускал на территорию больницы ничего, что хотя бы отдаленно может принести радость. Внутри было пусто, только одинокие лавочки и голые осенние деревья подчеркивали недружелюбный настрой выцветшей каменной громадины. Интересно, почему его называют «желтый дом»? Если он когда-то и был желтым, мы этого никогда не узнаем. Обреченное здание для обреченных судеб.

Мы зашли не с главного входа, а в боковую убитую дверку, которая пряталась за углом. На ней было написано «Приемное отделение». Внутри было так же печально, как и снаружи. Узкий коридорчик окрашен в один цвет: коричневые стены, коричневая лестница и коричневый пол. Хоть потолок побелили, иначе люди сходили бы с ума от одного только коридора.

Меня привели в кабинет. Что-то спрашивали, осматривали, записывали и снова задавали вопросы и осматривали. Затем кому-то звонили. Отвечала им, но у меня было странное чувство. Будто я в трансе или под сильным успокаивающим, но я не принимала лекарств. Мое сознание иногда проваливалось в темноту, и я теряла связь с реальностью. Слышала тот же жуткий вой ветра, как и тогда дома, и чувствовала гнилой запах сиреневого тумана. И вдруг снова оказывалась в кабинете. Конечно, мое поведение не способствовало скорейшей выписке из больницы.

Потом пришла тетя Марина. Я увидела ее и заплакала. Она обняла меня.

– Не звоните маме, – прошептала я ей.

Она кивнула. Мне уже исполнилось восемнадцать, я имела на это право.

– И у меня дома собака, пожалуйста, заберите ее, пока я здесь.

Она снова кивнула. Меня увели, а тетя Марина осталась заполнять документы. Она достала из моей сумки паспорт и села на освобожденный мною стул. Я не помнила, чтобы брала сумку, наверное, санитарка похозяйничала. Меня повели по коридору на первом этаже. Само отделение было не такое убогое, как коридор в приемную. Блекло-желтые стены, как в обычной больнице. Белые пронумерованные двери. Мы подошли к двери с надписью «Душевая».

– Мыться будем? – сказала я.

Санитар кивнул, а я-то пошутила. Он позвал двух медсестер. Они довольно грубо впихнули меня в душевую.

– Раздевайся.

Могла бы не говорить, так как вторая уже почти меня раздела. Зашла тетка с журналом, зафиксировала мои синяки на коленках. Удивилась, что нет шрамов и ран.

– А татуировки есть?

– Нет.

Я тем временем думала, что после этого дурдома сделаю себе тату: как люди после тюрьмы набивают купола, или что там они себе бьют, так и я после психушки что-нибудь такое душевное сделаю. Тетка с журналом ушла. Две другие сестры помыли меня и выдали то ли рубашку, то ли ночнушку и безразмерные штаны. Даже смешно это рассказывать, но что было, то было. Грубиянки унесли мою одежду в неизвестном направлении. Из моих вещей на мне осталось только белье. Сестры ушли. Я снова оказалась в коридоре с санитаром: чистая и переодетая. Он завел в «Бокс 7».

– Здесь вы будете находиться, пока вам не поставят предварительный диагноз, – санитар показал мне закуток в коридорчике перед палатой. – Там раковина и туалет.

Мама Саши меня не выпустит отсюда, пока не убедится, что я не сумасшедшая. Она не позволит своей дочери связаться с плохой компанией, коей сейчас являюсь я. Но если я откажусь от ее помощи, то они позвонят родителям, а я не могу этого допустить. О нет, лучше бесславное прозябание в этих стенах. Санитар вышел. Щелкнул замок. Меня еще и заперли, как преступницу какую-то.

Моя палата – это кровать и тумбочка, на этом все. Окно с решеткой. Хотя бы нет других ненормальных. Как я умудрилась сюда попасть? С другой стороны, лежат же люди с депрессиями. Необязательно же считать себя царем Всея Руси, чтобы попасть сюда? Не так все плохо. Пройду тесты, все поймут, что я вменяемая и не пыталась убить себя.

Я легла в кровать и уснула. Это была большая ошибка. Сущности легко проникли во все уголки моего сознания, ведь я была беспомощна. Я снова попала в астрал, сама того не желая. На меня налетели тени, которые преследовали меня с астрала. Теперь я видела их. Это были гримасы, наполненные страданиями, с руками, на которых были изуродованные пальцы, а тела их были помечены шрамами. Комки боли и ярости, гнева и ненависти. Изувеченные и озлобленные души, не нашедшие себе места ни в одном мире. Они скитались по Вселенной, они везде и нигде. Они тянули жизненную энергию у тех, кого поймают. Все это я узнала от них. Они не говорили со мной, но мысли словно вложили в мою голову.

Я отпрыгнула в сторону и хотела пройти сквозь окно с решеткой на улицу. Меня схватила за горло чья-то рука. Она сдавливала шею, засасывая несказанные мной слова. Я пыталась освободиться обеими руками, но не хватало сил. Потом рука отпустила меня, я упала на пол и проснулась. Я свалилась с кровати во сне. Шею под пальцами жгло, будто мне ее натерли крапивой. Шатаясь, я добрела до раковины и умылась ледяной водой. Зеркала там не было, наверное, чтобы самоубийца не вскрывал себе вены еще до того, как поставят диагноз. Хотя это даже хорошо: едва ли я захотела бы увидеть сейчас свое отражение. Ничего, можно попросить Сашу, чтобы она принесла книгу сюда. Пусть лечат, пока я узнаю, как уничтожить сущности. Я все исправлю. Спать я не могла, поэтому просидела на кровати до утра. Телефон мне не дали, как и остальные вещи.

– До предварительного диагноза не положено, – ответил на мой вопрос санитар.

Утром мне принесли чай, кашу, хлеб и зеленое яблоко. Я грызла яблоко, мечтая о своей кофеварке и глядя в окно. То, что кофе здесь не дают, расстроило меня больше всего. Даже хотела заплакать, но стало стыдно реветь из-за кофе. После завтрака ко мне зашел доктор. Обычный дяденька, и не скажешь, что в психушке работает.

– Здравствуйте, я ваш лечащий врач, Андрей Петрович. Расскажите мне как можно подробнее, что произошло.

Мне уже он нравится, он первый спросил мою точку зрения. Я рассказала все, избегая подробностей об астрале и паразитах, конечно. Врач внимательно меня выслушал, иногда задавая уточняющие вопросы.

– Хорошо, давайте поступим так, – сказал он. – Вы пройдете первичные тесты, а завтра с утра сдадите все анализы. Медсестры вам помогут, разбудят с утра и отведут в процедурную.

– Вы тоже думаете, что я сумасшедшая?

– Я так не думаю, – он лучезарно улыбнулся. – Но вы удивитесь, если я скажу вам, что абсолютно здоровых людей практически не существует. Все мы немного сумасшедшие, но многие об этом даже не догадываются.

Он отвел меня в кабинет, где стоял стол с компьютером. В углу деревянный стеллаж был завален листами и буклетами с надписями типа «Лучше вовремя сходить к психологу, чем потом попасть к психиатру» и «Семь признаков психически здорового человека».

– Вот, сейчас загрузится, и можете приступать, – доктор включил тестирование. – Отвечайте на вопросы, только внимательно читайте задание, где-то всего один ответ, а где-то нужно выбрать несколько вариантов. В некоторых вопросах подробно, не одним словом, описывайте свои ощущения. Не старайтесь угадать правильный ответ, отвечайте, что первое придет в голову. И помните, что я раскрою любую ложь: я все же психиатр. В первую очередь это нужно вам.

После такого блестящего монолога я была просто обезоружена. Пришлось проходить тест. Я сидела там три часа! Два из них честно пыталась описать, что вижу на картинке, и представить себе всевозможные ситуации. Но потом сдалась и просто не глядя нажимала первый вариант ответа, писала первый бред, пришедший в голову. Пока я писала, приходил молодой санитар, принес воды. Когда я закончила, он загрузил ответы и отправил врачу.

– Готово, доктор проверит и задаст все необходимые вопросы. А пока возвращайтесь в палату.

– Меня запирают, как будто я бешеная, – сказала я ему, пока мы шли по коридору. – Я же на вас не бросаюсь.

– Здесь часто вроде бы мирный, а потом откусывает тебе пол-уха, – невозмутимо ответил парень.

Мы подошли к моей палате. Я улыбнулась, но потом поняла, что он не шутил. Он запер меня, и тут я задумалась. Почему самоубийцу запирают, проводят тесты? Почему еще не было бесед о том, что жизнь прекрасна, а убивать себя – грех? Как-то так же говорят? И вспомнила свой цирковой, если быть точнее, клоунский, номер в квартире: «Сзади, сзади». Да уж, если меня признают сумасшедшей, одними беседами я не отделаюсь. Ко мне не пришел ни один посетитель. Не пускают, я думаю. А мне нужна книга, потому что я начинаю сходить с ума. Иногда мне кажется, что на столе кто-то сидит.

Когда принесли обед, я пыталась поговорить с санитарами.

– Пока что посещения и передачи запрещены.

Забирал тарелки тот же молодой санитар. Я заговорила снова.

– Мне нужна всего лишь книга. Я хочу почитать, я тут с ума сойду со скуки.

– Очень смешно. Мне жаль, но нельзя, – санитар поднял наконец на меня большие карие глаза. – Потерпите немного. Через пару дней, когда сдадите анализы и ваши тесты проверят, переведут в отделение. Там есть комната отдыха с телеком, другие пациенты. А поставят диагноз, разрешат и книгу. Они же не знают, что может плохо повлиять на пациента, вот и перестраховываются.

– И долго обычно ставят диагнозы?

– Кому как, – парень пожал плечами. – Могут дня за два-три, а могут и месяц, если нетипичный случай.

Месяц. На самом деле мне хватит и два-три дня – и я труп или сущность, смотря в кого я превращусь. Эти твари заберут мое физическое тело? А воспоминания? Я же ничего о них не знаю. Все мои знания в этой книге. Зато Юра может знать. Вдруг он поможет? Но и с ним я не смогу поговорить. Ждала, что он придет ко мне в астрале, как тогда в квартире, но он не приходил. Ночь я провела почти без сна, иногда проваливаясь в нездоровую дремоту. Тогда твари до меня добирались. Они не избавляются от тебя сразу, для этого им удобнее быть в астрале. Астральный мир построен на другой энергии, и сущности там сильнее и могут создавать собственную реальность. Это они не дают Юре меня найти, я знаю.

Я снова проваливаюсь в сон. Меня уже ждут. Не знаю, куда они меня заманили и в каком пространстве эти твари обитают. Сиреневый яд обволакивает и пытается меня задержать. Я слышу приближение воя ветра. Дым густой, как кисель, мои ноги с трудом проталкиваются, я пытаюсь уйти подальше от шума. Расталкивая туман руками, я шла и шла, как мне казалось, очень медленно. Но они меня не видели. Поняла, что сущности и здесь не всесильны, и если хорошо прятаться, то они не найдут. Я и в детстве не была сильна в прятках: меня находили одной из первых. Под конец дремы меня обычно кто-то из тварей обнаруживал. Костлявые, серые и безжизненные, со струями на гнилой коже руки хватали меня за волосы и за все, до чего дотягивались. Тогда я просыпалась – на это у меня еще хватало сил. Очередной раунд за мое сознание проигран. После него я забывала что-то важное. Это могло быть что угодно: первая езда на велосипеде, любимая книга или фильм, который я смотрела на прошлой неделе.

Естественно, мой доктор это замечал. Следующее утро было ранним. Вместо кофе – кровь из вены и пальца. Выкачали, кажется, больше половины жидкости всей моей кровеносной системы. Вместо завтрака – УЗИ, ЭКГ, рентген и прочие аббревиатуры и прелести больничного времяпровождения. Кареглазый санитар привел меня в кабинет моего врача.

– Здравствуй, Роксана, садись, – сказал мне Андрей Петрович. – Можно к тебе на ты? В нашей больнице у врачей и пациентов доверительные отношения. Как ты себя чувствуешь?

– Убить себя не хочется, если вы об этом, – сказала я и тут же пожалела об этом.

– И об этом тоже, – улыбнулся доктор. – Да ты не волнуйся, шутки – это хорошо. Шутить – это нормально. Часто можно составить психологический портрет человека по его склонности к юмору.

Не хотелось, чтобы мой портрет составили по моим корявым шуткам, поэтому я решила больше никогда не шутить с доктором. Он залез в верхний ящик стола, достал картонную папку, на которой было написано: «Ланова Роксана». Интересно, там уже есть мой психологический портрет, который обожает черный юмор?

– Роксана, с тобой никогда не происходили необычные вещи?

– Какие необычные? Типа, в магазине внезапно большую скидку дали? – да, я была в астрале и подцепила там паразитов.

– Роксана, – мягко сказал доктор и вздохнул. – Ты здесь только ради себя. Мне незачем держать тебя здесь насильно. Мы проведем все тесты, возьмем анализы и назначим лечение, если потребуется. И пойдешь домой.

– Если насильно меня держать не будут, то я могу уйти прямо сейчас? – я пыталась скрыть вселенскую надежду в глазах, но не вышло.

– Ты можешь, но тогда я буду вынужден сообщить твоим родным о необходимости твоей госпитализации. Если они ее согласуют, тогда тебе придется продолжить лечение.

Я злобно посмотрела на него, но ничего не ответила. Погуглила бы, законно ли это, если бы мне вернули мой телефон. И еще это значит, что он в курсе, что тетя Марина не моя мама. Что еще я ожидала? Что я самая умная, а они все дураки?

– Могу я хотя бы получить свой телефон?

– Пока нет. Но как только мы поставим диагноз, пожалуйста, звони на здоровье всем родным и друзьям.

Говоря со мной, он листал бумаги. Я предположила, что это мои тесты. Иногда он поднимал голову и с удивлением смотрел на меня.

– Идем, я провожу тебя в рентген-кабинет, – он взял бумаги и пошел к двери. – А дальше, на МРТ, УЗИ и прочее, тебя проводит санитар. Потом иди в палату и жди меня. Продолжим тесты.

Следующий час меня облучали всевозможными аппаратами. Проверили сердце, мозг и, судя по ощущениям, душу. Кареглазый санитар уже ждал меня возле двери.

– Где здесь можно в интернет выйти? – парень посмотрел на меня и не ответил. – Ну, есть тут у вас компы в комнате отдыха?

– Пациентам запрещено сидеть в интернете, – убил меня новостью кареглазый. – Очень сложно отследить, что на них там влияет. Это опасно, большинство здешних обитателей очень впечатлительны.

Мой план провалился. Попросить Сашу отсканировать и отправить мне книгу не выйдет. Настроение и так стало ни к черту, а тут еще пришел мой доктор. И началось. Миллиарды страннейших вопросов, этот его пронизывающий взгляд и вечно пишущая рука.

– Расскажи о том дне, когда ты попала в больницу.

– Я же говорила, – и я монотонно повторила уже в сотый раз. – Я уснула в такси и не знаю, как открылась дверь. Как только я проснулась, то сразу ее захлопнула.

– Нет, нет, – перебил Андрей Петрович. – Расскажи с начала дня. Что ты делала, что тебя радовало или тревожило.

Я, кстати, не запоминала его имя. Наоборот, при знакомстве я забываю имена в ту же секунду, как их произнесут. Стараюсь подобрать ассоциации типа «Андрей, как зовут моего одноклассника», «Петрович, как называют нашего дворника». Но потом что-нибудь напутаю. А имя доктора было на бейджике, что очень удобно. Всем людям надо на одежду вешать такие значки с именем и датой рождения – тогда поводов для ссор и обид было бы намного меньше.

Меня беспокоил вопрос, но делать нечего, пришлось говорить. И тут я поняла, что ни черта не помню. Что я делала? Была дома, испугалась и сбежала к Саше. И потом снова испугалась и снова сбежала, теперь уже домой. В пижаме. Ночью. Это мне, что ли, рассказывать психиатру?

– Ну, – многообещающе начала я. – Я ночевала у подруги, утром поехала домой. Вот и все.

– Я бы сказал, очень ранним утром, так? – его взгляд меня смущал.

– Я рано встаю, очень рано.

Я почувствовала, что мое плечо сжимает костлявая холодная рука. С криком обернулась, но сзади, естественно, никого не было. Что это? Сущности не могут так на меня воздействовать в физическом мире. Или я уже не в своем мире? Но доктор был вполне себе настоящий. И он с искренним недоумением смотрел на меня. Как мне теперь выкручиваться?

– Я, – я начала заикаться, чего прежде никогда со мной не происходило. – Мне показалось…

– То же, что ночью в гостях у подруги?

Вот и все. Он знает. Меня сдали Саша и тетя Марина. Они рассказали все, что видели. Но выдала ли Саша все про астрал? Что я ей тогда наговорила? Если она все рассказала Андрею Петровичу…

– Роксана, ты можешь мне все рассказать, – доктор пытался говорить убедительно, но переигрывал. – Тебе нечего бояться, я помогу тебе. Расскажи, что ты видела? Что с тобой происходило?

Я не отвечала, но он и не требовал. Молчание, как видно, тоже ответ. А может, он описывал мое более чем странное поведение. Ручка скрипела и скрипела. Будто врач писал на наждачной бумаге. Этот отвратительный, убивающий нервы звук проникал в глубину моего сознания. Ручка уже резала не бумагу, а мой мозг.

– Хорошо, на сегодня достаточно, – доктор встал и улыбнулся. – Надеюсь, завтра ты доверишься мне и будешь откровенней.

– Пожалуйста, скажите предварительный диагноз, – взмолилась я.

– Пока рано об этом говорить. Я предполагаю сумеречное помрачение сознания, но попытка самоубийства с ним никак не вяжется, – он нахмурился и погрузился в энциклопедический мир диагнозов.

– Если бы вы мне поверили, что никаких попыток не было, может, вам стало бы проще определить болезнь.

– Может быть, может быть. Не волнуйся, я во всем разберусь. Не беги впереди паровоза.

Он даже не представлял, что мой паровоз – настоящая машина-убийца, которая заберет мою душу в лучшем случае в ад, а то и просто уничтожит без следа.

Когда доктор вышел, я заплакала. Я была уставшей, измотанной морально и физически. Я хочу домой в свой душ, к своей кофеварке. Хочу зажечь благовоние. Хочу позвонить Саше. Мне даже некому пожаловаться. Я совсем одна. Погрустив немного, вытерла слезы. Главное – избавиться от сущностей, высасывающих из меня жизнь. А это значит, что мне нужна книга.

У меня появилась идея. Она была опасная, но могла сработать. Книгу мне принести не могли. Но я сама могла сходить за ней в астрале и прочесть там. Это было рискованно и опасно. Я спать боялась, а сущности пробирались ко мне даже в физическом мире. Но я не спала практически четыре дня, путаю, где реальность, а где фантазии моего утомленного мозга. Я должна была попробовать.

Я резко провалилась в сиреневый туман. Такое было впервые, я же не спала и сидела! Встала и огляделась: все та же больница. Туман обволакивал пол и стены, пытаясь скрыть этот факт, но палата та самая, только будто нежилая. На кровати не было даже матраса, и от железных прутьев веяло холодом. Зато дверь оказалась незапертой. Я открыла ее и вышла. До этого в астрале я не замечала, как открываю двери, но сейчас я взялась за круглую ручку, прокрутила ее и толкнула дверь.

Пустые коридоры пугали меня. Банально будет сказать, что больница была мрачная и темная, но именно так оно и было. Появилась мысль вернуться в палату и спрятаться под кровать, но я вовремя вспомнила, что решетки меня не спрячут. И тут возник вопрос: не спрячут от чего? Кончиками пальцев, кожей на голове, каждой мурашкой на теле я ощущала присутствие. Как тогда, на кухне. Наверное, такие же вибрации приближения опасности чувствуют олени, когда их преследуют волки. Они не нападают открыто, а ждут, когда слабейший отстанет от стаи. Олени не видят волков, но слышат и чувствуют, как они крадутся, скрываясь за кустами и пожирая их взглядом. Бежать, скорей, прочь! Я бросилась по коридору, но происходило что-то странное: как я ни старалась ускориться, ничего не получалось. Как во сне, ты еле-еле делаешь шаг, другой. Я уже слышала за спиной приближающийся вой, чувствовала на затылке горячее дыхание. Не успела. По спине царапнули ледяные когти. Ощутила жуткую боль и закричала, но из моего рта не вылетело ни звука, как бывает во сне. Сущности что-то делают со мной, они покоряют меня. Вдруг я резко вынырнула из своего помрачения. Я лежала возле двери, а сверху на меня сочувственно смотрели карие глаза.

– Вы в порядке? Потеряли сознание.

– Наверное, – я потерла виски.

– Давайте-ка я вам помогу, – он подхватил меня и помог добраться до кровати.

Я облокотилась об стену и перевела дыхание. Мой организм так отчаянно боролся с астральными тварями, что я дышала так, будто пробежала марафон.

– Давай на ты, в вашей больнице же доверительные отношения с пациентами, – сказала я, чем смутила санитара.

Он кивнул.

– Зачем ты принес меня к выходу? – я подумала, что он нес меня к врачам.

Он посмотрел на меня, выдержав минутную паузу, а затем сказал убийственные слова.

– Я не трогал тебя. Когда я зашел, ты уже лежала почти у двери.

Я точно помнила, что, когда появился туман, я сидела на кровати. Может, я успела встать и сделать несколько шагов, прежде чем провалиться в помрачение сознания? Доктор подал мне идею своим предварительным диагнозом. Так я теперь называла процесс, когда в астрале что-то происходило не так, как должно, когда твари пытались до меня добраться.

– Не помнишь? – продолжил санитар, садясь рядом со мной. – Ты ломилась в дверь, так я тебя услышал и пошел проверить, что случилось.

– То есть ломилась в дверь? – в горле у меня пересохло, а в животе появилась тупая боль.

– Так и ломилась. Не стучала, а выламывала. Да еще с такой силой, что вынесла бы ее, не успей я зайти.

– Ты не испугался? Почему не позвал не помощь? – я была в ужасе, но не могла понять мотивы парня, ведь если это было так ужасно, почему он сидит рядом со мной и спокойно разговаривает?

– Я не могу объяснить, – он говорил, а я и не заметила, когда его лицо ожило и стало выражать эмоции, это было уже не обычное состояние робота-санитара. – Ты не похожа на других пациентов. И эта дверь… И ты такая хрупкая.

Он замолчал, не произнеся сделанного им вывода обо мне.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросила я. – Думаешь, я псих и мое место в психушке?

– Нет, – удивил он меня. – Я думаю…

Он встал, подошел к окну и посмотрел сквозь решетки на унылый больничный дворик. Я не мешала ему и молчала в ожидании ответа, что общественное мнение в лице парня-санитара думает обо мне или как псих в психушке выглядит со стороны. Как это ни назови, я хочу услышать его мнение. Он вернулся, снова уселся на кровать и выдал то, чего я никак не ожидала.

– Думаю, ты одержима демоном, – выпалил он.

Я поморгала, как ошарашенный заяц, которого волк обнял вместо того, чтобы съесть, но он не шутил – а потом расхохоталась. После всего пережитого, да и энергетика этого места сказалась, мой смех даже мне показался каким-то дьявольским. Хотела остановиться, но подавилась и закашлялась. Через минут пять я смогла внятно ответить.

– Ты думаешь, что сейчас с тобой говорит дьявол? – и снова засмеялась.

Подумала, что не так уж он далек от истины. Астральные сущности не лучше демонов. От этой мысли мой смех разом прервался. Я уже была готова разреветься. Парень увидел это и решил меня отвлечь. Он протянул мне руку.

– Сережа.

– Роксана, – я впервые при знакомстве назвала свое полное имя.

– Знаю, – он улыбнулся. – Нет, не думаю, что говорю с дьяволом. Но одержимость налицо. Знаешь, мой дед был священником, я еще и не такое у него в церкви видел. Врачи в это не поверят, я в больнице один настолько верующий, чтобы отличить одержимого от сумасшедшего. Хотя, знаешь, это бывает непросто.

Я оторопела от резкой перемены спокойного молчаливого санитара в болтливого верующего Сережу, внука умершего священника.

– Я спрошу в церкви деда. Мы спасем тебя, не волнуйся! – его глаза лихорадочно блестели.

Надеюсь, он не какой-нибудь маньяк-фанатик. А что, место работы вполне себе соответствует. Его воодушевленный вид немного пугал меня, а очередное «не волнуйся, я помогу» удручало.

– Эх, Сережа, – сказала я ему.