Tsitaadid raamatust «Мастеровой»
Душа болит, а сердце плачет, А путь земной еще пылит. А тот, кто любит – слез не прячет, Ведь не напрасно душа болит…
мотреть. Бросьте шар хотя бы вот туда, – он указал
– А стрелять когда будем, ваше благородие? – не удержался кто-то из казаков. – Помолчи, Борщов! – окрысился Зверев. – Офицеры разговаривают. Есть желание узнать – разрешения спроси. Третий год служишь, а будто только плетень в станице попервой перелез. Казаки захохотали. Борщов смутился и опустил взор.
Ерунда! – успокоил Друг и вдруг запел: – Ну почему ко мне ты равнодушна? И почему ты смотришь свысока? Я не прекрасен, может быть, наружно, зато душой красив наверняка! 82 – после чего рассмеялся. – Эх, Федя
ударил в грязь лицом. Снисходительное отношение к нему экзаменаторов сменялось удивлением, а потом – и интересом. С математиком Федор даже
Дача у меня с печкой была, много лет ее топил. Раз почистив дымоход, плюнул на такое счастье. Люди подсказали: не топи елкой и сосной, чередуй с ольхой или осиной. Десять лет затем не чистил – не было нужды.
Редактор глянул на адрес отправителя. Некто Анатолий Борисович Чубайс. Проживает в Москве в Охотном ряду. Точно графоман! С эдакой-то фамилией…
мир похож на мой. Ну, как я это представляю – жилто веком позже. Похож, да не тот. У нас не было Осененных, и они не играли такую роль в обществе. Князья с графьями имелись, как и прочие аристократы, но без этих ваших штук – льдом кидаться. За
