Tsitaadid raamatust «Сага о Певзнерах», lehekülg 4

Нет опаснее тех интриг, что вторгаются в любовные страсти.

сколько ситуаций мы бы исправили, если б могли заглянуть вперед?..

Известно, однако, что худший враг — это бывший друг…

До чего же хлопоты о себе и свои заботы изолируют людей друг от друга…

Какое дело кому до чужого горя? Свой дом — своя крепость, а чужой — крепость чужая. В нее не обязательно врываться, как во вражескую, ее не обязательно покорять, но и оборонять тоже не обязательно. Так думают люди, не понимая, что в случае чего и их крепость никто защищать не станет.

Слухи бывают разные: возвеличивающие человека или унижающие его. Возвеличивающим часто не верят, но в унижающих не сомневаются. Все похвальное стараются притушить, а порочащее раздуть. О слухах, возвышающих человека, сообщают, как правило, коротко, мимоходом, а о порочащих нашептывают с вожделением, обволакивая их подробностями и измышлениями.

Какой логики можно ждать от любви — безумствующей или прошедшей, — если та и другая слепы и глухи? Приходя к человеку или обрушиваясь на него, любовь оглашенно преувеличивает достоинства своего «объекта», обнаруживает их даже в полнейшем вакууме, а уходя, иссякая, она, уже остывшая, прошлая, не видит, принижает и те заслуги, которые существуют в реальности.

В истинно дворянских семьях антисемитов на порог не пускали.

Любовь умеет проходить мимо тех событий, которые должны бы противоречить ей и уж никак с ней не стыкуются. Она избегает вопросов, на которые, как я уже писал, нет ответов.

У любви свое зрение: она видит не глазами, а чувством.

… … …

Любовь не только видит, но и слышит по-своему.