– С помощью лешего можно участковому передать нужную информацию, – продолжил за деда Калымдай. – Или дезинформацию. В общем, всё, что нам выгодно будет.

– А да, верно, – теперь я задумался. – А что нам выгодно и как это лешему объяснить? Да и послушает ли он нас, возьмется ли помогать?

– Возьмётси, кудыть он денется. А участкового можно подтолкнуть рассказом о силах адовских, которые к нам лезут.

– Прямо всё ему и рассказать?

– А всё и не надоть, внучек. Так, подтолкнуть издалека. Ить сам подумай, участковый и так всё знает ужо, только всё это сложить вместе не может пока.

– Ну ладно, тогда сейчас подумаем, как на лешего выйти… Калымдай, у тебя всё? Тогда до связи.

– К лешему мы пойдём, внучек. А больше-то и некому.

– В лес? Вот же… А как мы его найдем? Лес-то вон какой большой. Да и не пошлёт он нас куда подальше? Больно ему надо с нами разговаривать.

– А вот для этого вызывай-ка ты царя-батюшку, обговорю я с ним енто дело. Ты не серчай, внучек, что я поперек тебя к Кощею лезу, просто так быстрее получится, чем тебе сначала объяснить всё, а потом ты нашему Величеству пересказывать будешь…

– Да ну, деда, я наоборот, только рад. Давай, конечно, вызову да разговаривай с ним сам.

Всё на удивление прошло нормально. Соединив деда с Кощеем, я заскучал и отправился вниз чаёвничать, где был окутан любовью и заботой нашего дорогого хозяина. Чай, кстати, был отличный, как и крендельки с маком.

Минут через десять появился дед и сразу же направился на выход, махнув мне:

– Идем ужо, внучек, поспешать надоть.

А дать чаю с крендельками поудобнее в животе улечься? Каторжная у меня всё-таки работёнка…

Пока мы шагали от городских ворот к лесу, Михалыч рассказал, что Кощей отправил Горыныча на поиски лешего и как он его найдет, так привезет на нашу полянку для беседы.

– А ишо царь-батюшка велел на том же Горыныче домой во дворец возвращатьси.

– О как… Что он там еще затеял? Нам же демона поджидать в Лукошкино надо.

– Не знаю, внучек, но велел быть непременно.

– Калымдая надо бы предупредить…

– Ужо сделано, не переживай.

– Вот ты, дед, орёл у меня!

– А то! – заулыбался дед. – Ну, давай, по бурелому, шагом арш!

Спасибо. С удовольствием, блин.

На поляне Горыныч с лешим уже дожидались нас.

Леший выглядел довольно странно даже на мой, привыкший к Кощеевым монстрам, взгляд. Мужик не мужик, шишка не шишка, а что-то среднее ростом с Михалыча, не выше. Это с ним бабка шуры-муры крутила? Кто их поймет, бабок этих…

Горыныч, поджидая нас, развлекался, играя с лешим в кошки-мышки.

Он лежал на брюхе, вытянув передние лапы, удерживая лешего. Правая и левая головы на длинных шеях, обогнув лешего с боков, преграждали ему дорогу для отступления, а средняя, нависая сверху, сюсюкала:

– И кто это у нас такой маленький? И куда это ты дурачок бежать собрался? Ну, давай поиграем, деревяшечка, побегаем, попрыгаем.

Леший зло пыхтел, но уже и не пробовал вырваться, хотя Горыныч иногда и разжимал лапы и тогда леший делал пару осторожных шагов в сторону, но головы тут же подталкивали его назад в лапы.

– Отчепись, зеленый! Да не слюнявь ты меня! Тьфу, жаба с крыльями!

– Обиделся, маленький… Обзывается еще… Нехорошо это. Но мы маленького поучим, по жопке ему нахлопаем и будет он у нас умненький, благоразумненький и очень-очень воспитанный.

– Или просто сожрём, – предложила левая голова.

– Привет, Горыныч! – поздоровался я, выходя на поляну.

– А, Федор Васильевич! Салют! Здорово, Михалыч!

– Здоровей видали. Пошто страдальца тиранишь?

– Да он сам попросил! – заявила правая голова.

– Ага, прибежал к нам и говорит мол, Горынушка, ну давай поиграем, ну давай, а? – подтвердила левая.

– А я что? Мы жалостливый очень. И дел много и голодный, но как отказать маленькому? – ухмыльнулась средняя.

– Врет! – заорал леший, дергаясь в когтях. – Брешет, кабан чешуйчатый!

– Сожру, – тихо и ласково сказала средняя голова, наклоняясь к лешему.

– Ладно, хватит, – заявил дед. – Отпусти его, Горыныч. Порезвились и довольно.

Леший вырывался наконец-то из крепких, дружеских объятий и отряхиваясь и ворча, заковылял к нам.

– Здорово, Михалыч, – протянул он руку моему деду.

Ну, может и не совсем руку, а такую ветвь с отростками. Ну не важно.

– Внучек мой, – представил меня дед. – У самого Кощея наипервейший помощник. Не так чихнёшь – удавит и глазом не моргнёт.

Я улыбнулся лешему, а тот отступил на пару шагов назад.

– Ну и чаво от меня надобно?

– Слыхал, в Лукошкино милиция объявилась? – начал дед.

– Ну, слыхал чавой-та. Водяной баил мол, начальник ихний к его мокрохвосткам приставал, обещал пряниками завалить, выклянчивал что-то у них.

– Вот начальник к тебе сегодня и заявится.

– Это еще зачем?! Заарестовать хочет? А вот фиг ему, менту поганому! В леса так уйду, что с партизанами не сыщет!

– Уймись, старый, кому ты нужен. Поболтать он с тобой хочет. И ты с ним поболтать хочешь.

– Не хочу, – насупился леший.

– Хочешь, хочешь, – ласково протянула средняя голова.

Лешего передёрнуло.

– Ты, леший, не дергайся, – строго сказал Михалыч. – Дело важное и Кощей-батюшка всё под своим надзором держит.

– И чё я ему сказать должен? – сдался леший.

– Будет он тебя пытать о нечисти иноземной, так и скажешь, что с запада на нас демонская рать движется. Что хотят захватить землю нашу, всех перебить, русалок, домовых, водяных, а самим тут править.

– Ох ты ж лышенько… Взаправду так и есть?

– Взаправду, – сурово кивнул дед. – Но ты не боись, мы обороним всех от супостата. Только помочь нам надо. За тем и к тебе пришли.

– Сделаю, – солидно кивнул леший. – Так бы сразу и сказали. Что еще надо менту сказать?

– Скажешь, что хотят наиглавнейшего демона вызвать на подмогу, а для ентого надо мессу богопротивную дьявольскую отслужить. Храм осквернить черной краской или чем еще да в том храме и вызывать демона.

– Ишь как мудрёно…

– Ну, вот так. Всё ли понял?

– Дык чего не понять-то? Понял, – леший начал загибать ветки-пальцы, перечисляя, – Мент придёт, промурыжу его маленько, про нечисть иноземную скажу, про храм черный, про мессу и демона главного. Так?

– Правильно. Вижу, не подведешь ты, – Михалыч похлопал лешего по плечу. Посыпалась кора и сухие ветки. – Ну, если всё понял, то пошли мы дальше дела наши важные, страшные и тайные вершить.

– Скатертью дорога…

– Подвезти тебя, может? – дед кивнул на Горыныча.

– Не-не-не, – попятился назад леший. – Я сам. Мне тут недалече.

– Ну, прощевай, тогда. Внучек, седлай Змея, полетели!

В этот раз полет проходил куда более приятно, чем предыдущий. Горыныч, позабыв о своих обидах, всю дорогу плёл байки о том, как он сегодня гонял лешего по лесу, как вчера летал на обед к одной своей знакомой бесовке и она ему якобы та-а-а-кие намёки делала! Потом ударился в воспоминания о путешествии в Египет, посмотреть, не развалились ли пирамиды с тех пор, как он руководил лично их постройкой. Рассказал, как в Китае его провозгласили Великим драконом и ежемесячно поставляли по девственнице, а ежедневно – по откормленному тибетскому яку. А потом подлые корейцы выкрали его и продали в Японию, где он снова стал Великим драконом, только японским, зато выучился всяким там карате и основал школу ниндзя. Обидевшись на наш хохот, он предложил прямо сейчас показать пару приёмчиков, но мы еле отговорили его, убедив, что верим, а смеёмся над лопоухими китайцами, упустившими из рук такое чудо.

Распрощались с Горынычем вполне дружески и зашагали через коридор с монстриками в нашу Канцелярию.

Дизель, увидев нас, радостно заскрипел костями и рванулся запускать генератор – соскучился по работе. Тишки и Гришки не было, но Аристофан, вручая мне два мешочка за рубашечные узоры, успокоил деда мол, бесенята живы-здоровы и вполне упитанны, просто сейчас умотали куда-то, скорее всего на очередную проказу.

Дед побежал здороваться с Иван Палычем, а я отправился к Кощею за разъяснениями.

Тишка и Гришка были тут как тут. Помахав мне лапками, они тут же зашикали на меня. Ну, понятно, опять Гюнтера кошмарят. Бесенята просовывали голову в приёмную Кощея, крутили фиги и показывали язык Гюнтеру, а когда он красный от злости, делал шаг к ним, с визгом удирали по коридору, но тут же возвращались.

Едва удержавшись чтобы и самому не показать язык, я оттёр Гюнтера плечом и стукнув в дверь, вошёл к Кощею.

Царь-батюшка сидел за своим письменным столом, заваленным свитками и листами и что-то сосредоточенно строчил большим пером по пергаменту.

– А, Федор. Садись, я сейчас.

Кощей, поводив пером еще немного, отстранился, с удовольствием разглядывая написанное, кивнул головой и поставил точку.

– Ну что там в Лукошкино?

– Да всё в порядке, Ваше Величество. Процесс идет по нарастающей. Участкового каждый день убить пытаются, страсти кипят, а мы выжидаем. Пообщались с лешим, обещал всё как надо пересказать участковому. А меня-то, зачем так срочно вызвали, Ваше Величество?

– Да вот как раз из-за участкового и вызвал. Чую я начнут вот-вот демоны атаку на меня, а участковый твой так и не чешется, всё пустяками какими-то занимается.

– А чего это он мой?

– А с того, что отдаю я участкового тебе на растерзание. Хочешь запытай его в темницах моих каменных, хочешь на масле зажарь да мне на ужин подай.

– Шутите?

– Мечтаю. Хочу я, Федор Васильевич, основательно вбить в тупую голову Никитки Ивашова, что грозный час приближается.

– Ну не сказал бы, что участковый такой уж тупой…

– Защитничек, – хмыкнул Кощей. – Вот и хорошо, вот и ладно. Ты и будешь с участковым беседу вести, когда он сюда заявится.

– А?

– Хочу пригласить его ко мне во дворец на встречу мирную, культурную.

– А чего сами не хотите с ним поговорить, Ваше Величество?

– Не по чину. Я – царь и Великий император, а тут, милиционеришка какой-то вшивый. Больно много чести ему будет. И так пусть радуется, что зову его.

– Понятно. И что я ему сказать должен?

– А вот всю ситуацию и обрисуешь ему, про демонов расскажешь, про мессу, про то, как я жизни не жалея царство охраняю, заслон на границах держу. Пусть перестает ворон ловить да за дело берется.

– Ясно. А когда он прибудет?

– А вот завтра ворона гонцом отправлю, а к ночи уже и явится пред очи твои светлые.

– Как скажете, Ваше Величество.

– А вот так и скажу. Иди, готовься к приходу гостя дорогого.

Кощей противно захекал, а я отправился переваривать услышанное.

* * *

Весь следующий день я провел в нетерпеливом ожидании встречи с участковым.

Мне предстояла встреча с моим земляком, человеком из моего мира и конечно я немного волновался и ждал.

Нельзя сказать, чтобы я уж сильно скучал по своему миру. Первые несколько дней да было, тоска такая подкатывала хоть волком вой. А потом дела начались. Пока Канцелярию обустраивали, пока с подчиненными знакомился, дворец осматривал, там уже и не до тоски стало. У Кощея знаете как интересно всё! Одни монстрики чего стоят. Да и сам дворец… Уникальное место. Смесь различных архитектурных стилей, да и сами залы, комнаты, да и коридоры не только по-разному построены, но и из разных материалов. Гранит, мрамор – тут обычное дело. Про золотые полы и серебряные стены, я уже рассказывал. А вот, конюшня, например, в которой Кощей свой табун держит, включая и огромного злющего черного жеребца, вот конюшня, она вся из дерева, но стоит прямо в гранитном коридоре. Представляете, какая смесь? А тут еще есть и Третьяковская галерея имени Кощея. Ну, это я её называю так, а на самом деле настоящая художественная галерея. Там и картины, какие хочешь и скульптуры со всего мира украденные, целыми днями можно ходить любоваться. Так что вскоре мне совсем не до грусти стало. А сейчас, когда чуть больше месяца прошло не хочу я больше домой назад. Ну, вот совсем не хочу. Дома что? Родня, конечно, близкие, но у нас же как сейчас – все заняты, все крутятся как могут и если есть связь с роднёй, то по телефону да и то изредка. А что еще хорошего такого, о чем грустить можно было? Даже и не вспомню вот так сразу. А здесь в этой сказочной, средневековой Руси, хорошо. Лепота, как местные говорят. Жизнь течет медленно, размеренно, никто никуда не спешит, всё так симпатично, очень просто и в этом своя красота есть. Эх, не умею я как Тургенев, например, загнуть про природу или пасторальную картинку местной деревни описать, но поверьте, классно тут. А еще работа у меня интересная и очень хорошо оплачиваемая, к тому же практически на полном содержании тут нахожусь. Коллектив у меня отличный, начальник совсем уж и неплохой. Уж поверьте, я в нашем времени куда как хуже начальников встречал. Да вообще, здорово тут. Никуда я отсюда деваться не хочу. Состарюсь, стану дедом Михалычем и буду молодежи опыт передавать, чем плохо?

Вот с такими мыслями и бродил до обеда по дворцу просто так, гулял, думал, любовался архитектурой. А после обеда отзвонился Калымдаю.

В Лукошкино веселье было в полном разгаре.

– Сходил в ночь участковый к лешему, – докладывал наш майор, – потом рассказывал бабке про сам поход и про известия о черной мессе и демонах. Тут всё в порядке.

– Значит, не зря вчера на лешего нажали.

– Да, хорошо получилось. Ненавязчиво и в тему. Кстати, когда участковый из леса утром в город шёл, на него опять напали.

– Ну, я уже и не удивляюсь. А кто?

– Да охранники посольские опять, те которые еще в живых оставались.

– Повязали их?

– Часть там же уложили, двоих в поруб сунули. Там уже кровь рекой льётся, Федор Васильевич. Охранники эти шестерых стрельцов завалили перед нападением.

– Ничего себе…

– Да уж. Демоны кровь человеческую любят.

– А Маша как там?

– Думаю, всё в порядке, с послом развлекается. Пробовал с ней связаться, но она только зашипела да связь оборвала.

– Ну, ясно, пусть развлекается, лишь бы посла не упустила.

– Мадмуазель Марселина не упустит.

На том и расстались с Калымдаем, но вечером уже он вызвал меня, доложить о очередных новостях.

В Немецкой слободе уже который день царили тишина и покой. Не считая, конечно пиратского налёта на посла. Пастор Швабс нигде не появлялся, да и в саму кирху никто не заходил и не выходил. А вот Горох, узнав об убийстве своих стрельцов, рассвирепел и лично возглавил обыск у немцев. Переворошили всю слободу, нашли только разгром у посла в кабинете да пастора больного. Даже допросить его не смогли.

И еще новый труп. И тоже связанный с милицией.

Говорят мол, Кощей – злодей. Ага, только трупы как у участкового тут направо и налево не валяются. Так что злодей-то он злодей, но общая обстановка у Кощея куда как лучше.

А да, новый труп. Ну, там совсем уж колдовское дело: муха влетела в поруб, а там их здоровяк Митька караулил как раз. Он эту муху и прихлопнул в лепешку, конечно. А лепешка эта человеком и обернулась. Представляете лепёшечка? Нет, лучше не представляйте, особенно после еды.

Совсем ближе к ночи я уже нервничал так, что даже закурил вонючую сигару от царя-батюшки. А тут и он сам в Канцелярию заявился. Руки потирает, хихикает, счастливый, будто в «Русское лото» квартиру в Саратове выиграл.

– Отдыхай, Федор сегодня! Забоялся-то твой участковый ко мне на ночь глядючи ехать. Кишка тонка у мента оказалась!

– Тьфу ты… Чего это он?

– Да я ж тебе талдычу: на словах он лев, а на деле – зайчиком под кустиком оказался!

Кощей радовался, как ребенок. А на меня вдруг навалилась жуткая усталость. Пошла реакция на день, проведенный весь на нервах.

Я и спать завалился совсем рано, наверное, еще и десяти не было. И не снилось мне ничего.

* * *

Разбудил меня Михалыч.

Причем, часов в девять утра. Как он Дизеля отогнал от генератора, ума не приложу. Но выспался я, как давно уже не высыпался. А тут еще дедовы оладики. Сказка! Поэма! Торжественная оратория! И всё это в одной тарелке. С мёдом и вареньем.

– Вот и хорошо, внучек, вот и славно, – умиленно приговаривал дед, смотря, как я разделываюсь с завтраком.

Ну и ладно, ну и лопну, зато деда порадую.

Я рухнул на диван в полном изнеможении:

– Деда, новости какие есть?

– А то как же. Калымдай велел передать, что участковый уже вылетел к нам на ступе. Лежи-лежи, внучек, не подпрыгивай, ему еще часа два до нас телепать.

– А Кощей не передумал? Может он сам с милицией встретится?

– Царь-батюшка с утра заперлись в лаборатории своей алхимической, ну и алхимичат там что-то. Строго-настрого велели не мешать. А тебе велел передать, чтоб ты в его кабинете участкового принял. В Канцелярию его вести не надоть.

– Да можно и в его кабинете, без разницы.

– Разница ить есть, внучек. У царя солиднее будет да загадочнее. Участковый на бумаги тайные да на приборы секретные заглядится, тут-то ты его ножиком и пырнёшь… Да шучу я, шучу, что ж ты так прыгаешь сегодня? А акромя того, неча ему тут у нас всё вынюхивать да высматривать.

– Да как скажите, мне всё равно. Особенно после такого завтрака.

– От и ладно. А как отдохнёшь, фрак примерь, вот на комоде висит. Это я у Иван Палыча повзаимствовал.

– Зачем мне фрак, дед? На балу с участковым мазурку отплясывать?

– Для солидности, внучек. Надо.

– Михалыч, ты не перегибай, а? Ну какой фрак? Джинсы да майка, самая что ни на есть рабочая одежда. Всё. И не спорь. Нравится фрак, сам его и одевай.

В отличие от вчерашнего дня, я был абсолютно спокоен, вся нервотрёпка исчезла как по волшебству. То ли перегорел я, то ли просто на деловой лад настроился, но чувствовал себя вполне прилично и был готов к переговорам. Так и провалялся на диване, пока к нам не заглянул Аристофан.

– Это… босс. Велено передать – подлетает мент вместе со своим петухом. Минут через десять у ворот будут.

– С каким еще петухом? Это жаргон ваш, что ли такой?

– Не, босс, в натуре петух. Птица такая.

– Ничего не понимаю. Это он Кощею в подарок, что ли везет?

Аристофан пожал плечами и исчез.

– Иди ужо внучек в кабинет царский, а я ентого участкового встречу да к тебе провожу.

Дед ускакал в одну сторону, а я поплелся в другую.

Гюнтер так и торчал у кабинета, но я, погруженный в мысли, не обратил на него внимания. Прошел в кабинет да уселся за Кощеевым столом. А ничего, удобно тут.

Минут через десять раздался стук в дверь и громкий голос Гюнтера оповестил:

– Участковый лукошкинского отделения милиции, младший лейтенант Ивашов к Его превосходительству Статс-секретарю, господину Захарову!

Высокопревосходительству, вообще-то. Ладно, потом припомню.

– Введите! – рявкнул я.

Участкового я впервые видел вот так близко. Ну, обычный парень моего возраста в милицейской форме старого образца. Смотрит насторожено, внимательно.

Я встал, вышел из-за стола и протянул руку:

– Федор.

– Никита, – немного поколебавшись, протянул руку в ответ участковый.

– Прошу, – я указал на кресло, а сам вернулся в своё за столом.

– Стой, – внезапно сказал участковый. – Стой. Ты что, из моего времени что ли?!

– Ага. Ну, чуть-чуть попозже, кажется.

– С ума сойти… – участковый опустился в кресло. – А сюда-то как попал?

– Да Кощей и затащил. Против тебя, кстати, бороться, – я хмыкнул и достал из ящика коньяк и пару стаканчиков. – Ну, давай, Никита, за знакомство.

– Против меня? – задумчиво протянул участковый, но я только отмахнулся и разлил по стаканам.

Чокнулись, выпили, выдохнули.

– О, блин, про закуску-то я и забыл. Сейчас организую.

– Да не, не надо. Я ж не на пир сюда пришел. А где сам Кощей?

– А царь-батюшка, дорогой наш Император и Владыка, зазорным для себя посчитали-с с мелким чином милицейским разговоры вести-с. Я за него, в общем.

– А ну да, конечно. И о чем тебе велено разговаривать? – с большой иронией он выделил «велено».

– Никита, завязывай, а? Я тебе не враг, ты мне, надеюсь тоже. А что оказались по разные стороны, так кого тут винить? Судьба. Или ты войны хочешь? Арестовывать случаем не кинешься?

– А есть за что арестовывать?

– А нету, – я развел руками. – Чист я перед законом.

– А пособничество?

– А доказательства?

Мы помолчали.

– Там это… – вдруг сказал участковый. – Мой петух. Не обидят?

– Не переживай, ничего ему не сделается. А зачем ты его вообще с собой потащил?

Участковый поморщился:

– Да это – Митька, мой младший сотрудник. Яга его колданула чтобы, если что…

– А ясно. Да, Кощей у нас петушиный крик как-то не очень… Мне-то по фиг, что петух, что кукушка.

– Так о чем разговор вести будем? – перешел к делу участковый.

К делу, так к делу. Не вязался у нас что-то пока разговор. Никита этот, напряженный был очень. Ну, понять его можно. Ладно, попробую его разговорить, может, перейдет на нормальный тон.

– Смотри, Никит, какая ситуация у нас получается, – начал я непринужденно. – Лезет демон к вам в Лукошкино, в курсе?

– Ну.

– А что это пастор воду мутит тоже в курсе?

– Ну.

– Что посол немецкий ни при чем?

– Ну.

– Дискету гну! – сорвался я. – Чего ты, как Штирлиц в Рейхстаге?! Не надо оно тебе, ну и вали назад! Хочешь один с адскими силами бороться – давай, действуй! Помощь не нужна – геройствуй сам, никто не держит!

Я отвернулся, успокаиваясь и коря себя за вспышку. Ну не выдержал, да. А чего он?..

– Ты это… – нарушил тишину участковый. – Извини.

– Проехали, – я махнул рукой и кивнул на бутылку. – У?

– Угу. Только по чуть-чуть.

Разлили, чокнулись, выпили.

– Слушай, – внезапно спросил участковый, – а как там Москва?

– Да нормально Москва. Я сам не москвич, но отстраивают во всю твою Москву. Покруче Парижев и Лондонов сейчас будет.

– Надо же, – с легкой завистью протянул он. – А милиция как?

– А нету больше твоей милиции! – с легким злорадством заявил я.

– Как?! – он аж с кресла слетел. – Совсем нет?!

– Совсем. Э, э, ты успокойся, переименовали её в полицию.

– Зараза… – он опустился назад. – А зачем?

– Ну ты как маленький… Зачем у нас чего-нибудь переименовывают? Зачем, что тут, что там, бояре сидят и законы новые придумывают, указы строчат?

– Ясно. Ну и как полиция?

– Да нормально, как всегда. Работают в основном. Народ не особо жалуется.

– Ну ладно. Так что там, на счет демона. Вельзевул, кажется?

– Скорее всего, он, – кивнул я. – Лезут они с запада массово, хотят придушить местную нечисть и на Руси самим утвердиться.

– Это я понял. А у Кощея, какой интерес в этом?

– Кощею такой расклад и на фиг не нужен. Сам понимаешь, зачем ему территорией влияния с кем-то делиться?

– Ну да. Лучше самому грабить.

– Сам Кощей не грабит, не надо наговаривать.

– Ну, разбойнички его, какая разница?

– Я не в курсе, в детали не вдавался. Допустим, пусть будет что-то вроде мафии, но сейчас суть в том, что Кощей предлагает объединиться против общего врага.

– Гуртом и батьку бить легче.

– Именно. Кощей западную границу держать обязуется. Обещает, что ни один гном или эльф там какой или какая, там у них нечисть? Короче, никого он оттуда на Русь не пропустит.

– Понятно, а от меня что требуется.

– Демона остановить.

– Всего-то? – невесело хмыкнул участковый.

– Да мы поможем. Информация, если какая нужна или еще что…

– Информация это хорошо, это всегда полезно. А пастор тут, каким боком? Чувствую я, что замешан он в этом, а как и что, понять не могу.

– Пастор тут как раз и есть ключевая фигура. Он всё это начал, захотел ад на помощь призвать. Дескать, явится демон могучий, перебьёт всю нечисть русскую, а сам только попытается власть захватить, а пастор со своими молитвами католическими уже тут как тут. А наша церковь якобы с демонами бороться не может, вот и перейдет вынуждено Русь в католичество. А пастора в благодарность Папой сделают.

– Идиот… А ад такой дурной или слабый, что пастору позволит себя прогнать? Ну как есть идиот.

– Да вот же. Но замутить дело он все-таки замутил. Про кирху немецкую в курсе? Что ее переделывают под черную мессу.

– Кража черной материи? Угу, в курсе.

– Кощей считает, что мессу эту со дня на день собираются провести. Тут-то и твой выход. Надо остановить их, не дать Вельзевулу закрепиться тут.

– Надо, конечно. Вот только ты мне скажи, Федор, как я тебе этого, совсем не слабого демона остановлю? С саблей на него кинуться?

– Проблема. Жаль Кощей в Лукошкино сам попасть не может, у него силушки ой-ёй сколько.

– А чего так?

– А там ваши все эти церкви… Потом еще кадр такой есть – отец Кондрат. Знаешь такого?

Участковый кивнул.

– Ну, не знаю как, но силён этот ваш Кондрат. Для Кощея всё это не смертельно, конечно, но работать комфортно не сможет.

– А с послом что? Я ведь на него сначала думал…

– Не, – я хмыкнул. – С послом всё в порядке. Он мужик честный, порядочный. За него не переживай, объявится когда время придёт.

– Ну-ну.

– Ты бы, Никит, прикинул, чего демоны эти боятся? Может с тем же отцом Кондратом поговорить? Возможно и наши попы могут хорошенько молитвой шандарахнуть?

– Поговорю, – кивнул участковый.

– Никит… – я замялся. – Я тебе сейчас всего сказать не могу, но мы тоже на подстраховке будем. Попробуем и свои методы. Глядишь, с двух сторон и одолеем совместными усилиями.

– Ладно. Договорились. Перемирие до окончательной победы над адом. А потом я всё равно за вас возьмусь, так и знай.

– Давай, дерзай, – хохотнул я.

– Вот скажи мне, Федь, ведь ты же не вор, не блатной, я же вижу. С чего же ты на такого преступника как Кощей работать стал?

– Уф-ф-ф… Да кто меня спрашивал? Ты вон к Гороху попал, ну и по специальности сразу пристроился. А я – к Кощею и тоже по специальности.

– Что еще за специальность?

– Компьютеры, – коротко ответил я.

– Ничего себе… А зачем Кощею компьютеры? Он тут разведывательный центр ЦРУ открыть хочет? Или бомбу атомную рассчитать?

– Ой, да перестань! – я отмахнулся. – Переписку деловую я ему веду, иногда помогаю послания тайные расшифровывать. Вот и вся моя преступная деятельность. Ты лучше как-нибудь на досуге о другом задумайся…

– О чем же?

– А вот смотри. Меня сюда Кощей затащил, надеялся, что раз мы из одного времени, то я против тебя эффективно бороться смогу.

– Ну и?

– Ну и со мной всё понятно. А вот тебя кто и зачем сюда затащил?

Участковый помолчал, потом встал:

– Ладно, Федор, вроде мы всё обговорили? Действуем, значит, сообща.

– Ага.

– Хорошо. Пора мне. Еще лететь и лететь обратно, а дел столько…. Сам понимаешь.

– Лады. Пошли, провожу.

– Не, не надо. Пусть дедушка тот проводит. Не хочу, чтобы Митька мой нас вместе видел. Язык, как помело, завтра же всё Лукошкино знать будет, что я не с Кощеем, а неизвестно с кем разговаривал.

– Ну как тебе удобней.

Он еще помялся:

– Федь, а ты на своем компьютере текст можешь сделать? Ну, книгу, что ли…

– Ну, могу в принципе, а что?

Ой, как он засмущался!

– Я тут… это… Ну, записи свои разбирал по делу о перстне с хризопразом и подумал, а может отчет такой сделать… ну, художественный?

– Книгу написать хочешь? Здорово! Я бы почитал с удовольствием. Давай, Никит договоримся. Ты – пишешь, а я текст наберу, книгу сверстаю, если не толстая получится, то и несколько экземпляров могу распечатать.

– Серьёзно? Слушай, здорово. Спасибо, Федь. Только… не говори пока никому, хорошо?

– Могила.

Нормальный он парень все-таки, этот участковый. Кощей с ним воюет, а мне он, похоже, не враг. В мирное время встретились бы, да и посидели, пива попили…

* * *

Только участковый ушел, как в кабинет ввалился Кощей. В лаборатории он, как же. Подслушивал, небось, где-то тут поблизости.

– Давай, Федор, хватай Михалыча и срочно в Лукошкино. Горыныч уже ждет у ворот.

– Прямо сейчас? А участковый нас не заметит? Мы же одним курсом пойдём.

– Не заметит, – мерзко захихикал Кощей. – Я его отвлеку. На его птичку, своих птичек напущу.

– Ну, Ваше Величество, ну не хорошо как-то. Пригласили, обещали безопасность…

– Цыц! Разболтался тут! Молчать, я сказал! Ты своё дело делай, а я своё буду. Иди, Федя, не доводи до греха.

Я плелся к выходу по коридорам и бурчал под нос:

– До греха… да на вас, Ваше Величество, грехов как блох на коте бабкином. Раскричался тут…

– Чавой-та говоришь, внучек?

– Не, ничего, Михалыч. Мотаться туда-сюда уже надоело.

– Служба, внучек, ничё не попишешь.

– Угу.

Горыныч нас домчал быстро. А по пути я видел, как участковый на лету отбивался метлой от четырех гигантских птичек. Натравил их Кощей все-таки. Отбивался участковый лихо, думаю, вреда они ему не причинят. И нас он, похоже, не заметил. Ну и хорошо. Чего я на Кощея взъелся? Всё правильно он придумал, хороший отвлекающий маневр. Вот так поболтаешь с милицией пять минут и уже в отце родном, Кощее нашем батюшке, убийцу видеть станешь. А он же у нас добрый, чуткий, заботливый…

Ладно-ладно, шучу. Я же не доклад Кощею сочиняю. Да и вообще не сочиняю, а излагаю факты.

И кстати о сочинительстве. Я ведь эти записки писать начал как раз с подачи участкового после вот этой нашей беседы. Ну а чего? Ему можно, а мне нельзя?

* * *

Участковый в город попал раньше нас. Конечно, ему-то не пришлось по буреломам прыгать.

Мы вернулись в гостиницу и я связался с Калымдаем.

– Проблема у нас, Федор Васильевич, – огорошил майор. – Остались мы без связи блошиной.

– Как так?

– Бабка кота гоняла в Немецкую слободу шпионить, а блоха с него на более вкусного кота и перескочила.

– Не вовремя-то как.

– Да уж. Визуальное наблюдение я обеспечил, а вот все обсуждения и новости в тереме нам больше не доступны.

– Плохо дело, Калымдай. Не сегодня, завтра, начнётся всё, как бы нам не упустить момент.

– Один мой боец за участковым следит, другой около Немецкой слободы постоянно отирается, ну а я сам здесь у Борова сижу. Будем надеяться, не упустим.

– Ладно, майор, ничего не поделать. До связи.

До самого вечера нам с Михалычем не было покоя.

Только мы спустились вниз, потрясти хозяина гостиницы на предмет чего-нибудь вкусненького как меня вызвала Маша. Пришлось подыматься наверх в номер от любопытных глаз подальше.

– Слушаю, Маш.

Маша сегодня была, как никогда серьёзна и сосредоточена:

– Мсье Теодор, к пастору приехали гости. Шесть монахов католических.

– Ух ты, интересно.

– Да, очень. Они сейчас по подвалам прячутся, но у них был короткий разговор с пастором. Это не монахи, это специальные агенты инквизиции. Уж я-то их знаю, поверьте.

– Верю. Хотят пастора арестовать и сжечь на костре?

– О если бы, мсье Теодор. Они помогать ему прибыли.

– Весело… Похоже инквизиция с самого начала в это дело замешана.

– Думаю, они это и затеяли изначально.

– Только инквизиции нам и не хватало.

– А какая нам печаль с того, мсье Теодор? Приехали помочь, пусть помогают пастору.

– Ну, тоже верно. Хорошо, Машуль, спасибо. Ты у нас умничка.

– Вне всяких сомнений, мсье Теодор.

Я спустился к деду и шепотом, между карпом в сметане и печеным гусем, рассказал о инквизиции.

– А ить закрутилось дело, внучек. Смотри, как вокруг все суетятся, бегают. Чую скоро ужо начнется.

– Похоже на то, деда. Но вряд ли сегодня, как думаешь?

Михалыч поморщил лоб, пожевал губами: