Loe raamatut: «Артефакты Махмуда – Пахлавона»

© Анатолий Cарычев, 2021

ISBN 978-5-0055-8531-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Анатолий Сарычев

Артефакты Махмуд – Пахлавона

Роман

В душе моей печаль справляет торжество:

Так много в мире зла – не назовешь всего.

И если кто-то счастлив в этом мире,

То или мир – не мир, иль он не из него.

Пахлаван Махмуд[1]

Глава первая

Молнии и бури зимой в Средней Азии.

«Если по-быстрому всю работу сделать, то завтра, в крайнем случае, послезавтра, можно улететь обратно в Ташкент! Как раз к Новому Году домой подскочу! Привезу по паре хорезмских и туркменских дынь, комплект или пару ковровых чехлов на сиденье машины зацеплю! Замечательные вещи, практически абсолютно износостойкие! Как хивинские ковры греют тело зимой! И через пятьдесят лет они такими же будут! Туркмены свои ковровые изделия на века делают! И тащат в Хорезм, благо особых границ между Туркменией и Узбекистаном особо нет, и никогда не было! Надо обязательно завтра с утра в Хиву на базар съездить! И в выходные дни!» – планировал свои действия на командировку Денис Никифорович Сланов – врач республиканской санэпидстанции, с неудовольствием покосившись на здоровяка в левом кресле, уронившего голову на грудь и громко храпевшего весь полет. Здоровяк заснул через минуту после того как сел в самолетное кресло и сразу же захрапел. И ни разу, за весь полет, не изменил громкость и тональность храпа, не поменял положение тела. Мужику было лет сорок, и даже от него, спящего, исходила мощная сила и могучий поток энергетики. Неоднократно переломанный нос, мощные надбровные дуги в белесых ниточках шрамов, говорили о том, что сосед не новичок в боевых единоборствах, и нападать на такого рекомендуется втроем, а еще лучше впятером и желательно с огнестрельным оружием! И, далеко не факт, что нападавшие, выйдут из схватки с этим могучим мужиком, победителями! – оценил своего соседа Денис Никифорович, откидываясь на спинку самолетного кресла. Услышав и почувствовав по трансформацию вибрации и шума, ЯК – Сорок Второго, изменение ровного рокота двигателя на другой – прерывистый и с перебоями, Денис Никифорович вскинулся, качнулся влево, и невольно прижался к литому, каменному плечу соседа по полету. Шум двигателей снова изменился – стал децибел на семь ниже и сменил тональность в сторону увеличения частоты. «Скорее всего, самолет начал снижение на подходе к старинному узбекскому городу Ургенчу. Скоро посадка и надо готовиться к выходу! У меня место в конце самолета, так что я первым выйду из самолета!» – решил Денис Никифорович, передергивая плечами и поворачивая голову сначала вправо, а потом влево, для разминки шейных мышц, отдергивая шторку с иллюминатора и окидывая быстрым взглядом открывшееся пространство. Если вверху ясно и ярко светило солнце, то внизу была сплошная темная облачность, только кое-где разбавленная серыми и ослепительно белыми облаками. Как только самолет стал снижаться и нырнул в облака, Денис Никифорович почувствовал сильное покалывание по всему телу.

Ощущение было – как будто миллион иголок разом вонзились в тело. «Похоже на статическое электричество огромной мощности! За миллионы вольт! Но откуда в самолете такие мощности статического электричества?» – привычно определил опытный санитарный врач, не один десяток лет, занимающийся измерениями физических факторов в самых различных отраслях, начиная от общественных уборных (в которых было полно не только вредных, но и смертельно опасных факторов) до администрации руководства республики. Раздался резкий, звонкий, и сразу же перешедший в глухую тональность щелчок, от которого все тело скрутило в узел, опять Денис Никифоровича прижало к скрюченному Здоровяку, от которого мгновенно пошел поток энергии, а внутренности самолета расцветились в самые разные оттенки синего цвета. От пронзительно-синего аквамарина, до бледно-синих, еле видных и кое-где прерывистых линий, которые шли по всему самолету. «Похоже, что я вижу все силовые линии и все провода в самолете! Вот это меня шарахнуло статическим электричеством! Эта особенность у меня проявилась только что! Интересно, внизу, на земле, я смогу видеть силовые электрические линии? Может здорово пригодиться при приемке здания больницы! Наверняка монтажники напортачили с кабелями, особенно в скрытой проводке! Да и на пенсии такая способность будет не лишней! Можно пристроиться в любую электрическую компанию по проверке скрытых линий электропередач! У них там оклады весьма приличные и намного больше, чем у санитарных врачей!» – прикинул Денис Никифорович, которому через месяц пора было уходить на пенсию по возрасту. Тем более, что главный врач и заведующий отделом прямым текстом предлагали поискать новое место работы, так как молодые гуртом дышат в спину. «Мое начальство думает, что всю жизнь оно будет молодым и здоровым! И старость их обойдет стороной!» – хмыкнул про себя Денис Никифорович, повернув голову вправо и влево, разминая шейные мышцы. Денис Никифорович закрыл глаза, и снова увидел разноцветные силовые линии внутри самолета, по которым проскальзывали синие и зеленые молнии. На секунду залюбовавшись открывшейся внутреннему взору картиной, не видел, да и не мог видеть (он же находился сейчас внутри самолета) как в хвост самолета ударила толстенная синяя ветвистая молния, окутав реактивный летательный аппарат сине-зеленым светящимся облаком, пробив обшивку, как раз напротив него. Пилоты в кабине одновременно схватились за головы, а бортинженер, упав на палубу, сейчас лежал без сознания, сильно скрючившись, подтянув колени к самому подбородку. Замолк двигатель, самолет, клюнув носом начал резко снижаться. Яркая вспышка в глазах и Денис Никифоровича провалился в черноту, уже не видя, как его тело, вместе с соседом слева, окутало оранжево-черное пламя. Окутало и исчезло. Оставив в правом кресле горстку черного пепла, а в левом обугленную тушку Здоровяка, с двумя лужицами быстро остывающего металла, от которого поднимался едкий дымок пластика сиденья.

Пахлаван Махмуд[1] — (1247—1326) – великий поэт, просветитель, философ и суфий родился в Хиве. Пахлаван Махмуд, которого, еще называли Пахлаван – ата – отец богатырей.

Глава вторая

Первые часы в новом теле. Больница в старом азиатском городе.

Очнулся Денис Никифорович от монотонного мальчишеского голоса, который слышался слева, и определялся, как находящийся метрах в трех – четырех, от левого уха, которое немного зудело, в наружном слуховом проходе. Источники шума и их уровень, на слух, не применяя шумомер, Денис Никифорович научился определять очень давно, как впрочем, и расстояния до них, еще в первые годы, работы в районной санэпидстанции, работая с первым свои шумомером Ш – 63, который казался верхом инженерной мысли. Да и многолетние занятия Ушу тоже многому научили Денис Никифоровича, особенно в слепом варианте[2]. «Бисмил-ляяхи ррахмаани ррахиим.

Валь-«аср. Инналь-инсээнэ ляфии хуср. Иллял-лязийнэ ээмэнуу ва «амилю ссоолихаати ва таваасав биль-хаккы ва таваасав бис-сабр» [3] и сразу же, практически без паузы: «Бисмил-ляяхи ррахмаани ррахиим.

Вайлюль-ликулли хумазатиль-люмаза. Аллязии джама‘а мээлэв-ва «аддадахь. Яхсэбу аннэ мааляхуу ахлядэхь. Кялляя, ляюмбазэннэ филь-хутома. Ва маа адраакя маль-хутома. Наарул-лаахиль-муукада. Аллятии таттоли‘у «аляль-аф’идэ. Иннэхээ «аляйхим му’содэ. Фии «амадим-мумаддэдэ» [4] В голове мгновенно пошел перевод: «Именем Бога, милость Которого вечна и безгранична. Клянусь эпохой. Поистине, человек в убытке, кроме тех, которые уверовали, совершали благие дела, заповедовали друг другу истину и заповедовали друг другу терпение (в покорности Богу, удаляя себя от греха)». «Вот это способности у меня открылись! Ведь коран, обычно читается на арабском языке! А я его сходу на русский язык перевел!» – восхитился про себя Денис Никифорович. И буквально через секунду в голове возник перевод второй суры: «Именем Бога, милость Которого вечна и безгранична. Наказание Ада ожидает, каждого клеветника, выискивающего чужие недостатки, который, ко всему прочему, накапливает богатство и, постоянно, пересчитывает его, думая, что оно поможет ему в беде. Он думает, что богатство увековечит его! Нет! Он будет ввергнут в «аль-хутома». А знаешь ли ты, что такое «аль-хутома»? Это разожженный огонь Господний, который достигает сердец, постепенно сжигая их, и принося им ни с чем не сравнимую боль. Врата Ада закрыты, и на них – засовы». Денис Никифорович всю жизнь прожил в Ташкенте, знал разговорный узбекский язык, немного фарси, прилично говорил по-английски, но к знанию арабского языка, не имел до сих пор никакого отношения, хотя пару раз в жизни брался его учить. «Мгновенный перевод сур Корана! Чудеса, да и только!» – оценил свои новые лингвистические способности Денис Никифорович, внимательно прислушиваясь и принюхиваясь к окружающей обстановке. «Или кто-то во мне сидит и переводит? Тогда спасибо ему большое!» – прикинул китуацию Денис Никифорович, почему-то зная, что сейчас прекрасно владеет английским, французским и немецкими языками. Откуда это знание пришло, Денис Никифорович не то, что не знал, но и не предполагал, но это его, сейчас, совсем не волновало. Тревожил только один вопрос: «Куда я попал и что со мной случилось?» Но, одновременно, Денис Никифорович оставался опытным санитарным врачом, в тело, вернее в голову, которого вселилось не только знание иностранных языков, но еще и куча всяких способностей: восточные единоборства на очень приличном уровне, стрелковые и специальные армейские навыки, которым не учат обычных людей, а только спецназ. Денис Никифорович, все – таки Денис Никифорович, а не просто Денис, не открывая глаз, еще более внимательно прислушался, фиксируя окружающую обстановку только органами слуха и осязанием. Денис Никифорович знал, что у него с органами слуха и обоняния, сейчас, все в полном порядке, что радовало, так как в последнее время наблюдалось приличное снижение слуха и обонятельных функций, не говоря о множестве других тревожных синдромов, в том числе и с предстательной железой, чего очень не хотелось конкретизировать. В помещении пахло карболкой, хлором, йодом и сырой известкой. Запахи говорили о том, что Денис Никифорович попал в какое-то лечебное заведение, не очень высокого класса, где сейчас находятся три пациента вместе с ним, и не в очень хорошем состоянии. На койке справа засопели, тяжело вздохнули, громко испортили воздух. Встал, кряхтя, как прилично старый, человек, недалеко прошелся по комнате, шаркая подошвами и припадая на левую ногу, мужчина. Не молодой, но не очень и старый, но сильно потрепанный жизнью, о чем говорил затхлый запах изо рта. Но характерного запаха старого тела не было. Зато донесся резкий запах гниющей раны, который через секунду исчез, за запахом давно немытого тела и сальных волос. И эти запахи были стойкими и резко диссонировали с привычными больничными запахами. В комнате едко запало сероводородом. – Янги озур[4]! – выругался хриплый мужской голос. Кровать громко, два раза скрипнула, и все стихло. Денис Никифорович, осторожно приоткрыл на пару миллиметров левый глаз, и внимательно осмотрел небольшую комнату, в которой находился. Судя по запахам и первичному осмотру, он находился в больничной палате не очень высокого класса медицинского учреждения, явно муниципального подчинения, а не частной. Палата, в которой он сейчас пребывал, была метров десять квадратных, и в ней стояли четыре армейских железных кровати, одна из которых была застелена серым застиранным одеялом, с двумя заплатками зеленым сукном, а на противоположной, лежал длинный мужчина, спиной к нему.

Четвертая койка была разобрана и прямо на серой, застиранной простыне лежал потертый молитвенный коврик, а под тонкой подушкой виднелась черная тюбетейка. Острая боль в груди заставила Дениса Никифоровича сильно закашляться. «Ох, не нравится мне этот кашель! Совсем не нравится! Похоже на крупозное воспаление легких! Надо принять вертикальное положение, чтобы улучшить отток жидкости из легких!» – мгновенно диагностировал сам себя Денис Никифорович, с трудом садясь на узкой койке. Одного взгляда хватило, чтобы определить, что его сознание перенесли в детское тело мужского пола. Обнаружив, что находится в теле худющего десяти – одиннадцатилетнего мальчишки, сидящего на узкой койке, закрытого старым шерстяным одеялом. Денис Никифорович озадачился, но увидев на тумбочке коричневый пакет плотной бумаги, моментально его схватил правой рукой, прочитав в левом верхнем углу темно-фиолетовую надпись, сделанную перьевой ручкой: «Василий Иванович Ленский 6.01 1931 г.р, одиннадцать лет. ДДС №6. Пост. 28.12.1942 г» «Понятно, куда я попал. В тысяча девятьсот сорок второй год от Рождества Христова. Хорошо, что в Россию, вернее в Советский Союз, и судя по разговору взрослого соседа, я нахожусь где-то в Узбекистане!» – моментально определил Денис Никифорович, вынимая из конверта два рентгеновских снимка и профессионально поднимая первый черный прямоугольник напротив небольшого окна, в обычном деревянном исполнении, без всяких занавесок и сеточек. «Однородность затемнения сегмента легкого, выпуклые границы пораженной доли. Картина маслом! Как в учебнике! Хроническое воспаление легких, но пока не крупозное!» – передернул Денис Никифорович худенькими плечами, накидывая на них тонкое шерстяное одеяло. – Ие! Гадар килинг[5]? – спросил седой, весьма худой, с обтянутым желтой кожей, лицом, взрослый мужик, садясь на кровати. – Катта рахмат. Мен жуда ямон узбек тилида гапириш[6], – ответил Денис Никифорович, приложив правую руку к сердцу. -Давай говорить по-русски. Так даже приятнее, – ответил мужик, сплюнув кровью в баночку. «Дела мои совсем плохи, раз в одну палату с мужиком с открытой формой туберкулеза положили», – констатировал свое состояние Денис Никифорович, ища глазами третьего сожителя в палате, любителя читать наизусть суры корана. «Но надо попробовать шиацу[7], плюс бесконтактный массаж, чтобы вылечить это тело мальчика! И надо, как можно быстрее выздоравливать собственными силами! Тут, собственно говоря, как и везде: «Каждый сам за себя! Один Бог за всех!» – пришла в голову Дениса Никифоровича первая трезвая мысль. Если про шиацу, Денис Никифорович обладал какими-то отрывочными сведеньями, а про бесконтактное лечение только где-то мельком слышал, чего нельзя было сказать о его втором «Я», вернее третьем, которое сейчас плотно угнездилось в сознании и скинуло в голову приличную толику знаний, в дополнении к серьезным знаниям самого Дениса Никифоровича. Первое «Я» было маленького одиннадцатилетнего мальчишки, с весьма отрывочными сведениями о какой-то маме, которая редко приезжала в специальный детдом и большим количеством драк со взрослыми пацанами. Второе «Я» – было полностью сформировавшееся «Я» опытного санитарного врача почти шестидесятилетнего возраста, который летел на самолете на приемку нового здания областной больницы. А вот третье «Я» сходу вывалило на Дениса Никифоровича столько сведений, не только о точечном и бесконтактном массажах, но и даже о бесконтактном нападении и защите, что на секунду показалось, что из головы полезли иголки[8]. Денис Никифорович поднял правую руку и погладил себя по голове. Под очень короткими волосами иголки не прощупывались, что немного успокоило Денис Никифоровича, заставив коротко про себя усмехнуться. Денис Никифорович сейчас понял, что он может бесконтактно нападать и даже защищаться не только от энергетического, но и физического воздействия! И не только в бою применять бесконтактное воздействие, но и лечить, что сейчас было намного важнее! Секунда и вся схема собственного лечения у Денис Никифоровича сложилась в голове, но переполненный мочевой пузырь настоятельно и срочно требовал опорожнения. – Тут где туалет находится? – спросил Денис Никифорович, перебирая ногами, как застоявшийся конь. – Это дашхона[9]? – уточнил мужик, закидывая руки в тюремных наколках за голову. Получив утвердительный кивок, сморщил гладко выбритое лицо, пояснил: На улице, вестимо. Ты выйдешь в дальняк[10] и сразу сляжешь! В углу ведро стоит в него и поссы! В левом темном углу, действительно обнаружилось ведро с железной крышкой, рядом с которым стоял глиняный кувшин, оба доверху полные мочой. – Там все всклинь! – громко объявил Денис Никифорович, снова перебирая ногами, как застоявшийся конь. – Сходи, направо по коридору, за пятой палатой дверь, с надписью на русском: «Электрощит». Справа на косяке гвоздик, потяни за шляпку и открывай дверь. Там Фируза – опа хранит свои тряпки, швабры, ведра. Найди пустое ведро и тащи сюда! В него и погадим! – уточнил мужик первостепенную задачу, снова сплевывая в свою ручную плевательницу черную кровь. – Откуда вы все знаете? – спросил Денис Никифорович, снова одевая разбитые войлочные тапочки, размеров на пять больше его маленьких босых ног. – Я Фирюзе помогаю со швабрами и так кой – чего! – неопределенно бросил мужик, снова закидывая руки за голову. – А горячего чая в больничке найти можно? – уже от двери спросил Денис Никифорович, отправляясь в свой первый выход в люди, в сорок втором году прошлого столетия. Но ответа так и не получил. Пройдя двадцать метров, Денис Никифорович встретил толстого прыщавого мальчишку в засаленной тюбетейке и синем чапане[11], новых ичигах[12], с коричневым бумажным пакетом, из которого торчала толстая палка казы[13], одуряющее пахнущая зирой[14] и красным перцем. Мальчишка подозрительно посмотрел на Дениса Никифоровича, и неожиданно резко выбросил свободную левую руку, с растопыренными пальцами, метя в глаза Дениса Никифоровича. – Ур[15]! – прошипел мальчишка, на голову выше Дениса Никифоровича и в два, а скорее в три раза, толще. Нырок под протянутую руку, хват за мизинец и вот уже толстый мальчишка упал на колени, широко открыв рот в беззвучном крике. – Я больше не буду! Я тебе, хочешь, колбасы и гранатов дам! Только отпусти! Больно ведь! – прошипел мальчишка, смотря на Дениса большими влажными, черными глазами на выкате, и шумно дыша табачным перегаром с каким-то сладковатым запахом. – Только больше не приставай! – предложил Денис, отпуская палец. Мальчишка отскочил, ощерил гнилые зубы и громко заорал: – Обманули дурака на четыре кулака! А на пятый кулак вышел Васька – дурак! – Қуырмаңыз! Мен аяғын жыртаймын! Ва матчтарды қойыңыз! [16]! – громко рявкнул хриплый мужской бас и громко кашлянул. Мальчишка втянул голову в плечи и быстро зашлепал по коридору, припадая на левую ногу. Денис обратил внимание, что ноги мальчишки были одеты в совсем новые ичиги, на которые были натянуты новенькие блестящие калоши, с острыми носами. «И в наше время такая обувь стоила не мало, а что сейчас говорить о цене! Баснословные деньги стоят хорошие ичиги! Как фирменные адидасовские кроссовки!» – оценил обувку Прыщавого, как сходу окрестил Денис Никифорович мальчишку, критически осмотрев себя, одетого в засаленные кальсоны неопределенного цвета, с большим желтым пятном у гульфика и в рваном ситцевом халате на голое тело. Открыв дверь кандейки[17], как посоветовал туберкулезный мужик, Денис Никифорович обнаружил небольшое помещение, где стояло три швабры, сделанные из бинтов, два куска электрического провода с вилками и самое главное, здоровенный металлический жестяной стакан, в который Денис с наслаждением помочился. И только Денис поставил стакан на место, как женский голос, с визгливыми интонациями записной сплетницы и скандалистки, спросил: – Бола! Сиз нима киласан[18]? – Ищу тряпку, сделать себе обувь. Мне ходить не в чем! – по-узбекски, громко ответил Денис Никифорович, склонив голову и скромно разведя руками. – Бедный ребенок! Тебя привезли совсем мертвого, но вот немного отошел. У меня вот только света нет! Я бы тебе что-нибудь нашла! – сходу пожаловалась худенькая женщина, в мужском чапане, и с оренбургском платком на голове. Платок пересекал приличных размеров грудь, крест накрест, завязанный на спине. – Давайте, тетя, я посмотрю, что там у вас со светом! – по-русски, предложил Денис Никифорович, зная по собственному опыту, как много в лечении больных зависит от младшего медицинского персонала. – А ты сумеешь, сыночек? – моментально заинтересовалась тетенька, облачившись в новый синий байковый халат, и выволакивая из угла заляпанную известью, деревянную стремянку. Денис Никифорович стал залазить на стремянку и у него с ноги слетел древний тапочек. – Сейчас милый, я тебе помогу! – пообещала санитарка, нырнув в угол. Через десяток секунд санитарка вынырнула, держа в левой руке пару шерстяных носков и узконосые галоши, а в левой новую брезентовую сумку от противогаза. – Подними левую ногу, бола! – скомандовала санитарка, одевая на голую ногу толстый шерстяной носок, а следом остроносую галошу, которая была только немного великовата. – Теперь правую ногу подними! – последовала новая команда и вторая нога оказалась одетой в шерстяной носок и остроносую галошу у которой имелась приличная дырка справа и был порван задник. Денис Никифорович почувствовал, как тепло от ступней поползло вверх к ногам, согревая все худенькое тело. Встав на стремянку, Денис Никифорович принял от санитарки тяжелую сумку от противогаза и повесил ее через левое плечо, вопросительно посмотрев на санитарку. – Там какие-то щипчики, отвертки, которые остались после электрика. Он на фронт ушел, а его вещи остались. А через неделю пришла похоронка, – пояснила санитарка происхождение инструментов, утерев концом некогда белого платка слезы. – Погнали! И никого не ждем! – заявил Денис Никифорович, вставая на верхнюю площадку стремянки. Сделав вращательное движение правой рукой, Денис Никифорович получил кусок тряпки, и одним движением аккуратно вытер пыльную лампочку, внимательно посмотрел на нее. Лампочка накаливания с желтым от времени стеклом была вроде целая. По крайней мере, вольфрамовая спираль за стеклом, целой стояла на месте.

Вывернув лампочку, Денис Никифорович попросил: – Дайте мне нож, пожалуйста! – внимательно осматривая проводку из обычного белого провода, на маленьких фарфоровых изоляторах, размером с вторую фалангу указательного пальца. В метре от лампочки провод потемнел, показывая, что там произошло короткое замыкание. – Кусок провода надо менять. Он может вызвать пожар! – констатировал Денис Никифорович, зачищая лезвием цоколь лампы. Следом пошел на замену кусок провода, который Денис Никифорович просто скрутил, заизолировав места скрутки куском старой, матерчатой изоленты черного цвета, нашедшийся в маленьком кармашке сумки справа. Начиная вкручивать лампу, Денис Никифорович заметил, как в кандейке потемнело. Десять секунд спустя желтый свет осветил небольшую комнатку. – У главврача настольная лампа не работает. Сможешь починить? – спросил высокий худой мужчина в белом халате. – Надо посмотреть! – уклончиво ответил Денис Никифорович, покачнувшись на стремянке. Мужчина подскочил и, схватив Денис Никифоровича за бедра, аккуратно снял со стремянки. – Матлюба! Организуй мальчику какую-нибудь приличную одежду! – внимательно смотря на Дениса Никифоровича, приказал мужчина. – Спасибо! – поблагодарил Денис Никифорович, церемонно наклонив голову. – Вы сможете сами дойти до своей палаты? – спросил врач, с интересом смотря на мальчика. – В крайнем случае, вы поможете доползти! – бросил Денис Никифорович, на секунду почувствовав себя снова санитарным врачом республиканской санитарно-эпидемиологической станции. – Но сначала надо посмотреть проводку в кабинете главного врача! – поставил первоочередную задачу мужик в халате, легонько подтолкнув Денис Никифоровича в спину. Кабинет главного врача оказался в десятиметровом аппендиксе главного коридора больницы, в семи минутах не очень быстрой ходьбы от кондейки. Пристанище начальства представляло собой большую прямоугольную комнату, метров тридцать квадратных, общей площадью, с высокими потолками, имевший два больших окна с капитальными деревянными рамами, почерневшими от времени. Небольшая хрустальная люстра на потолке, бра со стеклянным абажуром и старинная настольная лампа под расписным синим колпаком составляли все электрическое оборудование кабинета. – Пойдемте по пути наименьшего сопротивления! – предложил Денис Никифорович, вынимая рукой, обернутой в тряпку, белую фарфоровую вилку из розетки. Обнаружив на полу самодельный удлинитель, Денис про себя, хмыкнул и, воткнув вилку настольной лампы в электрическое чудовище, подсоединил. Настольная лампа вспыхнула, озарив кабинет сине-зеленым светом, в котором плавали рыбки, широко разевая беззубые рты. Электрический свет сразу придал помещению уютный вид.

– Все дело в розетке! – диагностировал Денис, вытирая руки тряпкой. – Давайте я вас посмотрю! – предложил врач, рукой показывая на застеленную белой простыней кушетку, в левом углу кабинета. Сам врач, стоя у старинного рукомойника типа «Мойдодыр» тщательно мыл руки. Боковым зрением Денис Никифорович обнаружил на подоконнике электрический чайник, из носика которого бил пар. – У вас чайник закипел! – громко сказал Денис Никифорович, по извечной врачебной привычке мыть руки, направляясь к рукомойнику, но вовремя вспомнив о своем положении и больного, свернув через два шага, направился к кушетке. -Спасибо! – поблагодарил врач, остро взглянув на Дениса Никифоровича, и быстро спросил: – Откуда у вас такие познания в электрике? – Попалась пара книжек. Полистал немного! Да и взрослым дядям помогал! – бойко ответил Денис, лихорадочно роясь в памяти, приблизительно зная, как какой вопрос последует дальше.

Жестом врач приказал снять халат Денису, и брезгливо поморщился, при виде грязного тела одиннадцатилетнего мальчишки. Кончиками холодных пальцев, врач ощупал спину и грудь мальчишки и брезгливо отряхнул руки, снова направляясь к рукомойнику. Денис сел на кушетку, и только одел свой халат, как в дверь осторожно постучали. – Войдите! – приказал врач, с интересом посмотрев на Дениса Никифоровича. Вошла санитарка, неся стопку одежды. – Положите на кушетку! – приказал врач, подходя к подоконнику. Налив в маленький чайничек кипятку, кинул в него щепотку заварки, и накрыл ватной бабой. – И в какой, интересно, книжке, вы, милостивый государь, прочитали про электрические розетки? – с иронией спросил врач, на носу которого красовалось старомодное пенсне. – Что-то про трансформаторы и провода. Книжка была без обложки и конца! – отозвался Денис Никифорович, втягивая носом воздух, и тут же громко сообщив: – У вас горит изоляция! – Где? Что? – громко завопил врач, тряся головой и озираясь по сторонам. Вся бравада, и весь лоск, с врача моментально слетели. Денис Никифорович по собственному опыту знал, как он, будучи санитарным врачом, который кое-что понимает в технике, боялся электричества. Сейчас, вооруженный капитальными знаниями по электротехнике, сварке, в том числе и подводной. Невесть откуда взявшимися в голове, Денис Никифорович свысока смотрел на гуманитария, ничего не понимавшего в электричестве. Бросив взгляд под потолок, где шла электрическая проводка, обнаружил легкий белый дымок. – Где электрощит? – коротко спросил Денис Никифорович, берясь за ручку двери. – В каморке Матлюбы на правой стене! – быстро выдал врач, испуганно смотря на Денис Никифоровича. – Вы хоть оденьтесь, молодой человек! В коридоре ведь совсем холодно! – испуганно заявил врач, сдергивая какую-то безрукавку с вешалки. Денис Никифорович в два движения натянул протянутую одежку и оказался как в платье, которое доходило практически до щиколоток. Но все равно, озябшему телу, стало сразу очень тепло. Казалось, на тело надели электрическую грелку. Коротко кивнув в знак благодарности, Денис Никифорович попробовал побежать, но через три шага остановился и коротко выдохнув, двинулся вперед, переваливаясь как утка, с ноги на ногу. Добравшись до закрытой кандейки, Денис Никифорович около нее никого не обнаружил. Открыв секретку на двери, Денис Никифорович заскочил внутрь и обнаружил горящую лампочку и стоящую стремянку. Раскидав какие-то пустые ящики, две большие картины с яблоками и аппетитными грушами, Денис Никифорович открыл электрический щит, с двумя рубильниками.

Подтащив стремянку к правой стене, забрался на нее, и отключил первый рубильник. Сразу из палат раздался недовольный гул голосов рассерженных пациентов. «Значит, в больнице, идут две электрические линии! Очень хорошо!» – обрадовался про себя Денис Никифорович, отключая второй рубильник, не замечая, что в дверях стоит врач, с испугом смотря на мальчишку. Денис Никифорович посмотрел вниз, и обнаружил в сдвинутом ящике большие резиновые диэлектрические перчатки. «В такие перчатки меня целиком можно засунуть! Попрошу у врача две пары хирургических перчаток, если придется работать под током!» – решил Денис Никифорович, выявив бухту электрического провода в матерчатой оплетке, которая выглядывала из-под перчаток. Обнаружив стоящих в дверях двух здоровых мужиков в синих спортивных тренировочных костюмах, Денис Никифорович распорядился: – Тащите стремянку в кабинет главного врача! Скатившись со стремянки, Денис Никифорович, подошел к ящику. Начав вынимать бухту провода в белой матерчатой изоляции, наклонил резиновую перчатку, из которой выскочили две небольшие продолговатые коробочки, на которой было написано: «Sulfanilamidum (Streptocidi pulvis)» [19]. «Самое то, что мне доктор прописал! Лучшее лекарство для лечения пневмонии в сорок втором году! Надо только вспомнить дозировку для моего бараньего веса!» – обрадовался Денис Никифорович, присоединяя к находкам моток электрического провода в пластиковой изоляции и начатый рулончик лейкопластыря, размером с половину собственного детского кулака. Наклонившись, Денис Никифорович примотал пластырем к щиколотке левой ноги коробочки со стрептоцидом, явно уворованные шустрой санитаркой у больных. Насколько Денис Никифорович помнил, стрептоцид во время Великой Отечественной войны был страшным дефицитом, как говорили на лекциях по истории медицины. Настроение после находок у Дениса Никифоровича сразу поднялось, и он быстро прошел в кабинет главного врача. Жестом, указав на правую стену, Денис Никифорович бодро вбежал на площадку стремянки и, протянув правую руку, стал щупать провода. Найдя теплый кусок, органолептически, определил его длину, и не глядя, приказал: – Ножницы!

Вырезав горячий кусок провода, Денис Никифорович отрезал теплый, и тут же оголив концы старого и нового провода, подсоединил, недовольно хмыкнув. – Что вам не нравится? – моментально спросил врач, около которого появилась толстуха – узбечка, в новом синем халате. – Проводка не нравится! – выдал Денис Никифорович, быстро слезая со стремянки. И уже в дверях, приказал: – Я сейчас включу первую линию, скажите, загорелся ли свет в настольной лампе. Через минуту вторую линию включу! Дойдя до кандейки, Денис Никифорович обнаружил возле дверей толстого мальчишку и блатного дядечку. – Включите левый рубильник! – предложил Денис, предлагая войти в кандейку. – Я боюсь! Меня у Хозяина[20] током пару раз долбало, так теперь на всю жизнь запомнил! – отрицательно покачал головой Блатной. – Дайте зажигалку! – требовательно приказал Денис Никифорович, протягивая правую руку к толстому мальчишке, который кривил рот на правую сторону.