Loe raamatut: «Молния. Том 2»
Тоже люди
На поверхности вечерело. За день субмарина всплывала больше семи раз. Агния поначалу остерегалась погони. На крейсере могли знать, в каком направлении находится Остров Спасения. Разбойница обдумывала возможность сделать крюк и подойти к острову с востока, рискуя оказаться без хода в нескольких милях от земли. Но потом махнула рукой. Знать, не отпустит «Серебряный Коготь» от себя, после ужасов фальшивого торпедирования они поползут в Империю, цепляясь за крейсер, как зарёванный ребёнок за мамино платье.
«Огромный беспомощный лайнер-ребёнок рядом с маленьким зубастым защитником. Уф. Это была славная битва, и ты вышла из неё победительницей, Агния».
Пламя, циркулирующее у неё в сосудах, разгоралось, а к властности добавилось спокойствие. Отчаянная остервенелость, гнавшая девушку в неравный бой с пиратами рыжебородого, отступила. Все карты были разыграны, шансы схвачены. Она выдернула из воды рыбу-удачу в момент, когда сверкающая принялась поедать червяка. Точно вовремя. Смелость, хитрость, щепотка риска – и звёзды сходятся. Созвездия вспыхивают, и вот она, Агния Синимия, беглянка без дома и семьи, идёт на рандеву с Морским Братством во главе собственного пиратского отряда.
Грядущая встреча с флибустьерами не страшила Агнию. Умом она продолжала прикидывать, как стоит вести себя и что говорить, но душа девушки уже почивала на лаврах одержанных побед. Возможно, зря.
Подводная лодка шла к острову Спасения. Шла уже не так гладко, как раньше. Сперва она пустилась вскачь, подбрасывая пассажиров. Перегруз всё же произошёл: корму тянуло вглубь, заставляя нос задираться. Пришлось перетащить ящики с золотом в пусковой отсек. Вроде полегчало.
Потом батареи устроили скандал. Подняли визг, будто энергия на исходе. Подводникам пришлось пережить несколько пренеприятных минут, прежде чем механики разобрались, что на самом деле с запасом хода всё в порядке. Поломка поставила в тупик даже Джона Тэтчера. Пока Фред с помощниками кусачками перерезали провода, ломая визжалку, гнилозубый растерянно топтался, чесал в башке и приговаривал:
– Ну чего разоралась, баба капризная? Всегда ж исправно работала – и на тебе! У нас капитан новый, впечатление нужно хорошее производить. Нашла время хулиганить!
– Подлодка-то старенькая, Джон? – спросила Агния за обедом.
– А то! Я ж говорил, что ищё до Сэффа её латал. Давненько, года четыре назад. Под прежним капитаном хорошо было, не то что под Сэффом.
– А что с ним стало? Прикончили?
– Ушёл. Цену себе знал, на Зоонские острова отправился, власть и богатство обретать. У нас ему тесно было.
«Ага. Значит, талантливому человеку на островах можно и развернуться. Как выразился бы доктор Бурах, есть условия для социального подъёма», – подумала Агния, разбавляя гречку в миске молоком.
Громкий звук сглатываемой слюны заставил её обратить внимание на матросов, пожирающих глазами флягу. Молока на борту почти не было, поэтому при инвентаризации Агния по-капитански заграбастала всё молочко себе. Теперь, проникшись сочувствием к переполненным скорбью лицам команды, она распорядилась дежурному восточанину:
– Неси из продовольственного ещё фляги… единственную вторую флягу с молоком, да. Отметим победу… Парни, да вы как будто кричите «Ура!» радостней, чем когда золото вытаскивали!
Бывший главмех принялся расхваливать добычу. Агния сначала решила, что пират подлизывается, но, припомнив всё поведение Тэтчера, передумала. Гнилозубый производил впечатление человека простодушного, не склонного плести интриги.
«Странный типаж для пирата. Как же он здесь выживает, добродушный простак-механик? В царстве разбоя и жестокостей».
– Шестнадцать ящиков золота! Не говоря уже обо всём остальном! С Сэффом о такой добыче можно было только мечтать.
– Да сколько можно вспоминать Сэффа?! – поперхнулась Агния, к веселью присутствующих. – Господин консультант, мы поняли, что при Сэффе всё было иначе, а при мне всё по-другому. Неужели других тем для разговора нет? Рассказали бы лучше про Остров Спасения что-нибудь.
– Да чё там рассказывать? Остров и остров.
– Как там пираты живут?
– А… обычные пираты. Ничё интересного.
– Насколько опасно проживать в Свечной пристани? – Агния начинала терять терпение.
Джон же Тэтчер только ресницами хлопал, искренне не понимая смысла задаваемых вопросов.
– Опасно? Не знаю даже… Хе, у нас есть поговорка: «Мир – опасное место. Так зачем же убегать, ежли везде опасно?» Ха-ха-ха.
– Ну поговорка как бы намекает, – переглянулась Агния с эмигрантами.
– На что намекает, капитан?
– На приближение весёлых деньков. Всё, ешь давай свою кашу, Пёс. Не будем тебя больше философскими вопросами мучить.
Сигил Торчсон, оказавшись на подлодке впервые, ходил по отсекам, любопытствовал. В тесных помещениях он мешал матросам работать, вызывая раздражение, и Агнии пришлось посадить поэта в командном центре и поручить Грэхему приглядывать, чтобы юноша, замечтавшись, не зацепил локтем какой-нибудь роковой рычажок.
Дообедать спокойно девушке не дали. Из трюма прибежали отправленные составлять опись добычи рабочие с жалобой, что банкир ворует общие сокровища.
– Пойдёмте, разберёмся. Рэнгтон ворует? Сомневаюсь, но посмотрим.
Матросы наперебой затараторили, что, когда они спустились, собственными глазами видели, как Филиус разложил в ряд перед собою кольца. Очевидно, с целью распихать их по карманам.
Очкарик гордо стоял посреди трюма, скрестив руки, положив ладони на плечи с покорством оскорблённой невинности.
– Мне приготовиться к обыску?
– Так, Биффало, Шэффилд, приступайте к делу. С банкиром я сама разберусь. Филиус Рэнгтон, отойдём-ка в уголок, чтоб не мешать рабочим. – Она пресекла попытку банкира вывернуть карманы. – Филиус, что происходит? Народ говорит, вы с погружения не вылезаете из грузового отсека. Что, чары богатства слишком сильны, не отпускают?
Агния пошутила, но улыбка сползла с лица одноглазой, когда очкарик нервно оглянулся на кучу яхонтового сахара и скорчил импульсивно пальцы в жадном, хватательном жесте.
– Не знаю… стоит ли нам беседовать при посторонних?
– На субмарине посторонних нет. Господин Рэнгтон, у вас руки дрожат.
– Разумеется, я и целиком дрожу. Такая бешеная сумма прямо здесь, можно потрогать, погладить… И она наша, всё наше!
Капитан удивилась.
– Мне казалось, я разговариваю с банкиром первого ранга Центрального Банка Содружества Свободных Городов. Неужели для вас богатства в диковинку? Вы ведь ворочаете миллиардами, разве нет.
– Да, да, всё так, но не своими же! О, вы не знаете, какая это мука. Пропускать через пальцы потоки фунтов, прекрасно осознавая, что эти фунты раскалённые, что их хозяева следят за тобой. Неморгающие глаза во тьме, как у фосфорных жаб, и ты не можешь прикарманить даже цент – уничтожат! И ты должен стараться, преумножать их, из кожи вон лезть, чтобы превратить один миллиард в десять за крохи, что хозяин миллиарда швырнёт небрежно тебе в награду, а за спиной ещё сотня таких же, как ты, жаждущих занять твоё место…
Рэнгтон согнулся, слабые лёгкие помешали ему продолжить тираду. Рабочие на другом конце трюма только делали вид, что считают миниатюры, а на самом деле с интересом слушали такие чуждые для себя проблемы Драгоценного.
– Я, капитан, успел провести оценку захваченного. Конечно, стоимость каждой вещи очень колеблется в зависимости от места и обстоятельств продажи, но если по себестоимости… Капитан, у нас на борту семьдесят восемь миллионов фунтов стерлингов. Плюс-минус миллиона два. Получившуюся сумму я пересчитывал трижды и перепроверил бы в четвёртый раз, если б меня безосновательно не прервали. – Банкир метнул гневный взгляд в работяг.
Вероятно, он ожидал, что Агния от озвученной суммы придёт в такой же нервный восторг. В груди у морячки действительно подпрыгнуло сердце, но она лишь кивнула и сказала неизменившимся тоном:
– Вы молодец, что подсчитали стоимость, нам это пригодится, но право же, не стоит так волноваться. Если чувствуете, что не можете успокоиться, идите к доктору Бураху, пусть он даст вам снотворного.
Но Филиус Рэнгтон уже взял себя в руки. В его струящуюся речь вернулось привычное интеллигентно-насмешливое журчание с примесью горечи. Очкарик сожалел, что потерял самообладание в присутствии капитана.
– Ваше Превосходительство, я согласен… преклонить колено… или как там принято выражаться на этих феодальных островах. Признаюсь честно, до «Лакритании» я планировал по прибытии пожать вам ладонь и отчалить. Думал, вы хотите сунуть мне винтовку в руки и отправить сражаться с офицерами. Я, честное слово, не приемлю насилия. То есть насилие, безусловно, существует, с этим ничего не поделаешь, я не приемлю насилия, направленного в мою сторону или требующего моего участия…
– Понятно. Но вы передумали. – Агния обнажила зубы.
– Не совсем. В бою я ни на что не годен. Но я мог бы стать вашим секретарём, капитан Синимия.
Агния наморщила лоб, вспоминая.
– Секретарь? Плохо помню, что это за рыба такая…
– Казначей! Слуга, отвечающий за финансы господина. Он присматривает за ними, ведёт им учёт, использует в сделках, преумножает капитал работодателя, следит, чтобы деньги не растранжирили и не проиграли в карты. Многие Драгоценные Лица заводят себе таких личных банкиров, а вы, Синимия, теперь Драгоценная, я знаю, какая доля этих сокровищ отходит капитану.
Он перебил девушку, не дав поинтересоваться, отчего вдруг господин банкир так жаждет сменить прежних хозяев на новых и продолжать считать чужие деньги.
– Только одно условие! Прошу вас, позвольте работать не за фиксированную зарплату, а за процент, процент от доходов! Если желаете, можете установить маленький, только пусть процент.
– Ох, да пожалуйста, – пожала плечами Синимия. – Все эти ваши закидоны финансистские для меня, конечно, странны, но раз вы так просите. Пожалуйста, будьте секретарём. Всё равно я в инвестициях ни черта не смыслю.
– Уф-ф! – По лицу Рэнгтона можно было предположить, что он только что в одиночку выиграл сражение с крейсером. – Вы не пожалеете, Ваше Превосходительство! Я… я, наверно, к старпому пойду, вдруг для меня какое дело найдётся.
Оставшись наедине с работягами, Агния проверила время. До появления земли на горизонте оставалось меньше восьми часов.
Про островной обычай делёжки трофеев знала даже она. Капитану отходила одна пятая, а остальные четыре распределялись между членами экипажа поровну. Обычай считался нерушимым: команды, желающие делить по-своему, теряли уважение в глазах Морских Братьев и становились изгоями. Таких корсаров можно было грабить и даже убивать без страха столкнуться затем с гневом общины.
Но ещё Синимия знала, что, когда речь идёт об островных городах, к таким явлениям, как «закон», «обычай», «нерушимая традиция», «правило», следует подходить с осторожностью. Двести лет не самой простой жизни в специфичных условиях сделали народ островитян изворотливым, не склонным следовать правилам ради правил.
«Да, расслабляться рано. Если в Свечной пристани нам предстоит схватка, она явно будет гораздо сложнее, чем бой с крейсером. Надо пойти в командную, подменить Грэхема. Восемь часов. Восемь…»
– ЗЕМЛЯ-Я-Я!
Не восемь, а десять часов потребовалось команде беженцев, чтобы отыскать клочок суши, затерявшийся в Межконтинентье. Промахнулись они из-за течения. Когда солнце опустилось за горизонт, а искомый вулкан всё не наблюдался, Агния распорядилась сбросить плавательный круг и погрузиться на десять минут. С трудом удержалась от желания оставить вместе с кругом покачаться на волнах и Фреда, надоедавшего пиратке бесконечными шуточками. После всплытия оказалось, что круг отнесло на целых сорок футов к западу.
Звёзды уже проснулись, но пока протирали глаза. Розовое зарево в верхних слоях атмосферы мешало замерить углы с расстояниями и вычислить координаты по звёздам. Тем не менее, поспорив и набросав на оборотной стороне карту вод вблизи острова, комсостав решил, что дальше чем в пятнадцати милях берег быть не должен.
Был проложен новый курс с поправкой на течение. На сей раз Агния решила идти надводным ходом и назначила смотрящих в рубочное гнездо.
Ночной ветер принёс с собой волны. Гребни самых высоких забрасывали брызги в командный пункт. Джон Тэтчер воспротестовал:
– Электрику закоротит, причём самую важную! Лестничную шахту надо перекрыть.
– Как же смотрящий сообщит, если увидит землю? Передатчиков снаружи нет.
Механик хохотнул, скрылся и тут же возвратился с наточенным стальным прутом. Надо было видеть лицо назначенного в первую вахту Джейка, когда этот ржавый гарпун пафосно протянули ему.
– Стучи! Если закрыт всего один люк, внизу отлично слышно.
Убедиться в словах лохматого подводники смогли уже через тридцать минут, когда сверху заколотили.
Будучи втянут вниз, матрос разворчался:
– Не стану я часовую вахту там торчать, заливает. Ещё и дрянь какая-то за подлодкой плывёт. Эта штука с человека размером, и, бабушкой клянусь, она на меня смотрит!
– Хорошо, зови Стирнера, сделаем получасовую. – Агния заметила беспокойство Сигила и пояснила: – Акулы субмарину преследовать не станут. Это гигантский кальмар, он не опасен. Он сам в нашей компании от хищников прячется, за кита нас принял.
Сигил кивнул. После того как ему запретили покидать центр, поэт притих, сел в уголке и стал слушать работу машин. Выглядел мальчик несчастным, но Синимия знала, что, если меланхолика не трогать, он спокойно может часами предаваться размышлениям. Наедине с собой Сигилу было комфортно.
– Странные ощущения… Интересно, какого здесь спать? Мы, если не найдём остров быстро, нам придётся ночевать в море.
– Найдём! – решила приободрить Агния, увидев, что старший помощник Грэхем моргает медленней, чем обычно. – Терпите, парни, чуть-чуть осталось.
Но вот снова удары и крик мистера Астли. Агнии, взлетевшей на обшивку, пришлось прикрыть глаз ладонью. Над водами уже сгустилась тьма. Звёзды напились космической энергии и светили в полную силу.
Но ярче звёзд, ярче ближайших планет, почти так же ярко, как луна, над горизонтом пылал багряный луч. Тонкой нитью вонзался он в небо, подсвечивая облака, проползавшие мимо. Агнии приходилось слышать о прожекторах, светивших вверх, а не в стороны, но на маяки обычно такое не ставили. Горизонтальный луч, помимо прочего, можно было на что-нибудь направить.
Мистер Астли зачем-то докладывал, хотя капитан уже сама всё видела.
– На востоке… то есть юго-востоке. Ближе к востоку, чем к югу…
– Вижу. Старший помощник Грэхем! Курс на тридцать четыре градуса вправо! Ход сбросить до полутора узлов! Быть готовыми сбросить до половины узла по моему приказу! Норберт Лессинг! Сообщите команде, что мы нашли остров. И что переговоры с Морским Братством я беру на себя. Пока пусть сидят внутри. Не станем к ним лезть всей толпой.
Пока «лорд» зачитывал слова капитана в раструб, по лестнице уже стучали подошвы. Сигил Торчсон полез посмотреть на пиратскую землю, не дожидаясь разрешения.
– Где, где, покажите! Ничего, кроме луча, не вижу.
– Думал, они осветят для нас весь остров, глупенький? Смотри.
Наклонившись, чтобы парень видел, куда указывает её рука, Агния показала пальцем еле заметную границу, где разреженная темнота морских пространств сменялась тьмою более концентрированной, порождаемой одинокой горой.
– Старпом! Здесь могут быть отмели! Сбросить ход до половины узла! И пришлите ко мне Стирнера с картой!
Удар. Могучая волна врезалась субмарине в нос. Остриё лодки пронзило волну, гребень покатился по обшивке, добравшись до рубки, и расцвёл на мгновение перед моряками серым горным хребтом. Затем брызги устремились обратно в стихию, из которой явились. Ветер крепчал. Ночь раззадоривалась. По облакам Агния видела, что бури не будет, но всё равно чувствовала: ночь входит в раж. И стайки горланов насыщали криками беспокойство ночи. Либо приветствовали незваных гостей.
Помимо Стирнера, к одноглазой прибежал ещё и Джон Тэтчер, выказывающий волнение.
– Капитан, вам нужно знать несколько вещей, если не хотим получить по голове.
– О! Теперь-то ты готов рассказать про пункт назначения.
– Ну да, мы ж прибываем, вон остров Спасения. – Джон всё не мог понять, почему капитан ёрничает.
– Кажется, я знаю, почему маяк такой странный. – Сигил рассматривал чёрную сушу в подзорную трубу. – Они затащили прожектор на вулкан, источник света слишком высоко над уровнем моря. Наверное, он в кратере, поэтому не может светить вбок.
Подводную лодку тряхнуло. Грэхем, уже и сам наблюдающий землю через перископ, повернул судно ещё на два градуса вправо.
– Прежде всего, подходите к пристани только в надводном положении. Внезапное всплытие рядом с боевыми судами наших капитанов, да и вообще беспричинные ныряния воспримут с подозрением. Решат, что вы чё-то мутите странное.
– Осуществимо. Внезапные подводные лодки у порога – вещь действительно неприятная. Думаешь, они нас уже заметили?
– Думаю, да. Наверху наблюдательные посты есть, не только маяк.
– Скоро наши глаза привыкнут к мраку, и мы сможем видеть больше. – Губы Сигила едва шевелились.
– Главный на острове – Эммануил. Не верьте ему!
– То есть мне его не слушаться?
– Нет, если не станете слушаться, он вас убьёт. Просто не верьте. Он хитрый. – Главмех Сэффа задумался. – Я мало с ним виделся. Но мне хватило, чтобы понять: он хитрый, хитрющий, хитрозадый хитрец!
Тэтчер рассказал, как спустя год после ухода первого капитана хозяин острова вызвал его к себе на ковёр. «Это ты поддерживаешь ту подлодку у Скалистого берега в рабочем состоянии? Очень хорошо, отдашь её Сэффу с бандой. Мне надоело, что эти отщепенцы круглые сутки слоняются по моему острову и всем надоедают. Пусть сами себя прокармливают, как и подобает пиратам, а грохнет их кто в открытом море – нам же лучше». Джон не хотел дарить корабль рыжему, попытался заспорить, Эммануил впервые за разговор взглянул на него и поинтересовался:
– Так как, говоришь, тебя зовут?
Тут у Тэтчера затряслись поджилки, и он на всё согласился.
– Просто чтоб вы представляли, капитан, какой это тип. Он всерьёз предлагал взять меня в свою команду, если я подстрою диверсию на субме, чтобы банда Сэффа окочурилась. Но чёрта с два я стану свою малышку портить! Я ему прямо в лицо так и сказал! – Он посмотрел на попутчиков и вздохнул. – Вообще, если честно, я полгода от него по острову прятался. Ну и он, похоже, забыл про меня, да и вообще про идею подорвать Сэффа. Во-от.
– Приятный… молодой человек. – Агния облизнула губы.
Остров Спасения вырастал, словно тесто на дрожжах. Теперь с субмарины могли различить кроны деревьев, поднимавшихся лесом к подножию вулкана, и белёсую полосу пляжа. Из песка к морю тянулись одинокие пальмы – диковинные деревья с солнышком из зелёных опахал вместо нормальных ветвей, встречающиеся на островах.
– И последнее. Не слушайте, если вам начнут рассказывать про общую казну, куда новоприбывшие должны сдавать всё ценное имущество. В Межконтинентье налогов нет, пират, взявший добычу в честном бою, волен распоряжаться ею, как пожелает. Может хоть в камине купюры жечь, если ему так хочется. Отбирать добычу силой нельзя, а вот навешать тебе лапши с три короба, чтоб ты добровольно деньги отдал, легко. Типа сам дурак, что поверил, остальные только поржут.
– Ясно, на гнилые разводки не ведёмся. – Синимия подалась вперёд, морщась от солёных капель. – Смотрите, дети!
На пляжах горели костры. Молодёжь отдыхала вокруг них, жарила рыбу и лесные фрукты. Субмарина уже подошла к полуострову максимально близко и теперь двигалась строго на юг, вдоль прибрежных отмелей, к поселению. Свечная отсюда напоминала игрушечный арбузный светильник. Пустой внутри тропический арбуз с вырезанными дырочками, через которые мерцают угольки. Нагромождение домиков на самом краю мыса, усыпанное тусклыми, но многочисленными огоньками.
Капитан велела поэту отдать трубу. В окуляре друг друга сменили припозднившиеся рыбацкие лодки, старый, проржавевший, уже вросший в банку грузовой пароход предыдущего века и нагромождение камней, отвоевавшее у моря неплохой участок за пределами пляжа. На ржавом корыте отчего-то толпились люди, но вокруг парохода располагались главные отмели, поэтому Грэхем обошёл этот участок на расстоянии. Зато на булыжниках Агния в подробностях разглядела шайку подростков. Старший из мальчишек, одного с Сигилом возраста, только одетый, разумеется, куда скромнее, извлёк из сумки свою подзорную трубу и направил в их сторону. А поблизости другой мальчонка, черноволосый…
Морячка вздрогнула. Тринадцатилетний ребёнок был изуродован сильнее, чем она. Помимо повязки, у него была деревянная нога и отсутствовала кисть, да и обрубок после плеча на искалеченной конечности напоминал скорее щупальце дохлой офиуры, чем человеческую руку. Все увечья находились с одной стороны. Левую половину лица, как, должно быть, и остального тела, покрывал хаос шрамов и зазубрин. Агнии не хотелось думать, какое событие могло настолько исковеркать маленький организм.
Чудовищное зрелище завораживало. Гостья не могла отвести трубу от каменистой кучи. И вот мальчишки заспорили, указывая пальцами на субмарину. Калека щипнул младшенького за ухо, и тот как ни в чём не бывало бросился на обидчика. Мальчишки покатились с нагромождения, а старшой вприпрыжку пустился за ними. Банда скрылась из виду.
– Нас уже видят, – обернулась Агния к своим. – Стирнер, зажгите прожектор.
Берег дышал на новоприбывших. Когда проводишь в открытом море больше недели, холод, влага в воздухе и качка перестают восприниматься психикой. Как и шелест листвы, стрекот птиц, звон цикад – для сухопутных, никогда не отходивших от континента дальше, чем на милю. Тем более возвращение в порт, как и отплытие, воспринималось Агнией моментом перехода между чужими мирами. Стоять на такой границе, подставив лицо дыханию обоих миров – состояние, которое не смог бы верно облечь в слова даже Сигил.
Корсарский городок взгромоздился на возвышенность, и видно было, что ему на оконечности мыса тесно. Первой линии домов хватало места у водной кромки, но дальше начинался склон. Практически отвесный склон.
Впрочем, пиратов ландшафтные трудности, видимо, совсем не смущали. Они строили избы на сваях. Ставили одни домики поверх других. Причём то были не вторые этажи – Агния видела полноценные, самобытные хижины, возведённые хозяевами прямо на крышах соседей.
Вот бунгало на широкой платформе, сваи которой вместо земли вколотили в утёс. Верёвочная лестница вела с платформы к кирпичному особнячку, вернее – к его дымовой трубе, переделанной под ещё один вход. Вот целая цепь жилищ, вырубленных прямо в скале. Одному Богу известно, насколько глубоко под город уходят эти помещения. Вот кто-то переделал под проживание перевёрнутый корабельный корпус. Вот руины – бедолага решил надстроить себе над деревянным теремом каменную башенку. Конструкция не выдержала. А вот пышные, яркие сады! Павильончик, утопающий в экзотических цветах, от которого у женской части Агнии захватило дух. Такой красоты она и в Академии у Драгоценных не видывала.
Основная часть города простиралась наверху, за подъёмом, вне пределов видимости. Стихийную застройку Агния наблюдала во всём Предрассветном, кроме центра. Но ей ещё не встречалось, чтобы здания лезли так отовсюду, словно грибы. Чтобы их лепили, иногда даже без оглядки на здравый смысл. Похоже, возведи здесь кто точную копию Великой Часовой Башни Нью-Карр-Хагена вверх тормашками, и та бы не вызвала удивления.
– Смотрите, смотрите! Мужик сделал сарай прямо посреди улицы! Видите, там раньше улица проходила, пока он свой сарай не впихнул, ха-ха-ха.
– А вон тому снесли такой же! Видите фундамент и опорные балки вокруг тропы? Товарищ пытался нечто похожее соорудить, да, видать, не разрешили.
Жители выглядывали на шум винтов. Словно щупальца актиний, подхваченные потоком, вырастали подзорные трубы, бинокли, телескопы на тонких треногах. Капитан кожей ощущала десятки любопытных взглядов, способных различить пятна на воротнике её кафтана.
Самих пиратов при желании несложно было спутать с обыкновенными гражданами. Экстравагантные персоны попадались, но далеко не так часто, как того можно было ожидать. И всё же нечто в картине ночной жизни прибрежного городка Агнию настораживало. Не одежда. Не поведение жителей. Городок готовился ко сну вполне естественно. Запоздавших детей, отвешивая подзатыльники, втягивали домой, ночные гуляки тайком от жён на цыпочках пробирались в таверны. Силуэты в окнах сидели, клевали носами либо носились туда-сюда, заканчивая последние дела перед сном. Собаки лаяли…
Оружие! До Агнии дошло. Каждая женщина: будь то служанка, прачка или даже состоятельная особа, возвращающаяся с вечерней прогулки в пусть скромном, но платье, имела либо ружьё за спиной, либо пистолет на поясе, либо саблю. Холодного оружия здесь вообще было много: кинжалы, кортики, гарпуны и просто всяческие самодельные дубины да копья. Что женщины? Мальчишки носились по улицам, вооружённые до зубов – теперь Агния явственно видела это – и никого ничего, похоже, не волновало. А из одного окошка выглядывал носик «Ящера» – тяжёлого станкового пулемёта, более крупнокалиберной модели, чем их «Арлекин».
– Грэхем! Прислать ко мне четверых парней с винтовками в качестве охраны! На переговоры! Хотя что они сделают, если начнётся потеха? – добавила она уже тише. – Не-е-ет, здесь уже нельзя действовать с наскока. Местные, если на них прыгнуть, не поднимут лапки, а просто собьют нас на лету и дальше по своим делам пойдут.
– Так вот он какой, наш новый дом, – с жадностью глотал каждое новое впечатление Сигил Торчсон. – Ты правда веришь, что здесь тебе будет лучше жить, Агния?
Наградив старого друга угрюмым взглядом, Агния хотела подтвердить. Но слова застряли в горле. Вокруг шеи девушки разбухал страх. Не страх быть застреленными из-за недопонимания. Страх не найти на островах того, что она так жаждет. И что обещала своим людям в пламенной речи в ночь абордажа.
– Увидим. Заряда у нас всё равно до другого острова нет.
На подходе к пристаням беженцев взял на буксир катерок. Конвой занял места по бокам своего капитана, заслушал последние инструкции:
– Стрелять только по необходимости, встречающих – не провоцировать, и самим на провокации не вестись. Вообще ничего не говорите: молчите, даже если вас начнут спрашивать, оскорблять. Пусть наша дисциплина станет грозным ответом на любую враждебность. Не беспокойтесь, своё выступление я продумала.
Помимо торговцев, в порту стоял на якорях красавец крейсер. Он превосходил габаритами «Серебряный Коготь» на треть. Сколько Синимия не вертела головой, она не смогла обнаружить ещё крупных военных кораблей. Молчаливый страж вольного народа покачивался в гордом одиночестве. Дремал.
После атаки в открытом море Агния не могла воспринимать эту машину иначе как затаившегося хищника. Неподвижные жерла казались ей полуприкрытыми глазами добермана, что прикидывается спящим, ожидая, пока дичь потеряет бдительность. Впрочем, под пятьдесят первой широтой враг был далеко и мчался с максимальной скоростью. Здесь же буксир волок их рядом с крейсером, что позволяло Агнии наконец разглядеть четырёхтрубного рейдера в подробностях.
«Четырёхтрубный? „Барракуда“! Хах, как на экзамене, вот потеха. Ну, здравствуй, дружище. Спишь? Я знаю твою историю, знаю, что когда-то ты считался неуловимым».
На свободной пристани их уже поджидала толпа. До швартовки оставались считаные минуты. Но Агния всё не могла оторвать взгляд от крейсера. Внезапно для самой себя она залюбовалась стальным красавцем. О «Барракуде» заботились: это можно было понять и по нескольким якорным цепям, не позволявшим кораблю шататься из стороны в сторону, и по чистоте корпуса, и по наличию закрытого дока к северу от порта. Даже положение, в котором могучий механизм сковали якорными цепями, не было случайным: крейсер бережно развернули форштевнем к приливу, чтобы он встречал удары волн самой бронированной частью.
«Хотя кто вообще учитывает приливные волнышки? Они почти не ломают судно. И построить сухой док для такой громадины. Соединённый Флот не для каждой своей машины сухие доки ставит. Впрочем, у Флота целый континент, закрытых гаваней пруд пруди…»
Но больше крейсера Агнию впечатлила пристань. У неё на родине никто и не задумывался о том, чтобы украшать деревянные мостки. Даже пассажирский причал, на который время от времени сходили не последние люди – всё-таки Предрассветный являлся солидным провинциальным городом средней руки, а не деревушкой защипанной. Здесь же, на краю света, рука неизвестного мастера не просто укрыла пирсы от дождя соломенными крышами, но и расписала всё изобретательной резьбой. Морские змеи, похожие на мурен, выпрыгивали из оград и вновь погружались в них, словно в воду. Не соблюдая симметрии, сидели, пуча глаза на встречающих, деревянные уродцы. Лишь в некоторых из них Агния смогла узнать реальных морских гадов, остальные представляли собой вообще невесть что. Чувство стиля у резчика отсутствовало напрочь, зато с воображением всё было более чем в порядке.
И, конечно, белые флаги повсюду. В окнах домов, над пристанью. На крейсере стояло три флагштока с белыми знамёнами, трепыхавшимися от ветра.
Субмарина доползла до оконечности пирса. Кивком головы Агния указала Стирнеру с мистером Астли хватать швартовы, фиксировать лодку. Толпа тем временем продолжала шумно совещаться и спорить насчёт них, ничуть не смущаясь того, что обсуждаемые уже находятся ближе, чем в двадцати футах.
– Девка-то ещё ладно. Рыжий бабуин вечно молоденьких хватает, если попадаются. Любовница, пленница – всё понятно. Но черти с ружьями откуда вылезли?
– И Спички нет. Это, друзья, знак. Спичка никогда не напивается в море до беспамятства. Говорю вам, на субме – новые хозяева. Отстранили рыжего от терминалов.
– Как же это? Вышли в море одни люди, а вернулись другие. Такое разве бывает?
– Бывает. Мой дед броненосец на абордаж брал! Тоже вышли в море на одном линкоре, а вернулись на другом, поскольку первый потопили.
– Твой дед только погреб с дешёвым ромом штурмом брал!
Позади толпившихся вспыхнула драка, на которую основная масса пиратов не обратила никакого внимания.
– Интересненько, и как же это вы представляете абордаж подлодки? Закрытого, мать её, судна.
– Так не бывает!
– Бы-ва-ет!
– Зяблик. Ты у нас с этими остолопами водился? Присмотрись, узнаешь кого на обшивке?
– Э-ге-гей! – Свист. – Поднять Зяблика!
– Нет. Все посторонние. Никого из команды Сэффа.
– Мужики! Вы откудова вылезли такие нарядные?!
