– Нет! – А вот и стадия «Отрицание» – подъехала. Прекрасно! Только почему – от своей смерти, а не от чей-то?! О! Теперь и думаю, как демон. Дурной пример – всегда заразителен. Как и компания! Посмотри на неё и скажи, ответь – кто ты. После – кто я… А затем – зачем? Да и главное – нахуя?! – Замолчи! Нет! Это – не так! Я же – жива! Это шутка! Да! Всего лишь – глупая шутка! Скажи, что ты шутишь… Скажи! Прошу…
– Очень бы хотелось… но нет! А «жива» ты – потому, что я нарушила правило и просто изменила твою судьбу и ход событий, вмешавшись! И пока ты как раз вот сидишь здесь и сейчас со мной – водитель легковушки уже с полчаса как мёртв: протаранил продуктовый ларёк и подорвался вместе с ним – на вытекшем из бензобака бензине! Забавно, да? Такой – эффект бабочки: элемент исчезает – событие меняется…
– Но… Но он же… Он – умер! Он – мёртв! Вместо… А не я! Почему?
– Довольно странный вопрос – для и из уст человека, во-первых, а во-вторых, что мог погибнуть, влетев в его лобовое стекло, а отлетев, попасть под колёса! Он давно находится – под нашим наблюдением и в нашей же разработке: мы считаем его – уже окончательно опасным для общества и пропащим, пусть и не «без вести»! Видишь ли… – нахмурилась она и, призадумавшись, уставилась на меня невидящим взглядом: будто смотря на меня и тут же сквозь, да и вовсе же не смотря и не на меня. – Пару лет назад – он потерял семью… Одну и вторую! Жена и двое детей, девочка и мальчик, разбились на самолёте, когда летели обратно с отдыха. Отец – утонул, когда рыбачил зимой на льду. А мать – умерла от рака мозга. И так, и без этого – тяжёлая судьба, согласись! А он же и ещё, и сверху будто «поддавая» – пил не просыхая и «таким» садился за руль. И тут, как понимаешь, было уже два варианта: либо его сажают за убийство, да ещё и вождение не единожды в нетрезвом виде – пожизненно и без права выхода из тюрьмы по УДО; либо он – погибает! Ты – жива. А это значит – без вариантов: «один»! Возможно, мы спасли и ещё парочку таких, как ты, и не – от этого идиота-гранаты и на колёсах!
– Боже мой!.. – Хриплый шёпот сорвался с моих губ, мешаясь с непрерывным потоком холодящих и даже «морозящих» кожу слёз. – Я убила человека. Оставшись жива, я погубила – его!
– Дура! – Рявкнула Люция. – Главное же, что: ты – жива. И твои родные – не будут рыдать через пару дней у твоего же гроба! Ну а насчёт него… Тут уж ничего не поделаешь и ничего не попишешь: из двух зол – всегда выбирают меньшее!
– Но… Какая тебе польза – от меня? Ты ведь – демон! А я – … – всхлипнула я, уставившись в «ночь» глаз девушки, и так и не закончила свою фразу. Да и надо ли уж?
– Никакой… – Пожала она спокойно плечами, а я нахмурилась. – Да-да! И даже более того – со-вер-шен-но никакой! Это всего лишь – моя работа: спасать тебя. А даже и «тем более» – такими вот… весьма экстравагантными способами!
– В смысле? – Хлюпнула я носом и утёрла его своей правой ладонью, пока левой же – подбирала слёзы с и из глаз: под ними и на щеках.
– Я демон – из разряда: «Гении».
– Что-то типа… «ангелов»? – Нет, ну а что? Будто я знаю, кто такие эти… «Гении». Я знаю – гиен! И, как по мне же всё опять же, она – больше на них смахивает, чем на… демонов. Так ещё и разряда этих самых, как их, а, Гении. Точно не гений – это придумал!
– Хватит. Меня. Оскорблять! – Сквозь зубы прошипела девушка, ощетинившись. – Это только для тебя я – демон-хранитель… А для остальных – я худший кошмар!
– Ага! И «ужас, летящий на крыльях ночи»… Да-да! Да уж… Ну, как и палка о двух концах. И медаль же о двух сторонах. Не говоря уж – и о луне! Кому-то – ангел-хранитель; а кому-то – и демон-разрушитель. Но «ты» и!.. «Хранитель»? – Хлопнула я себя же по коленям и рассмеялась: сначала истерично, а после и упаднически-обречённо. – Так сохранила, что у меня сердце всё ещё рёбра стремится пробить: я же умереть могла!
– Могла… – Кивнула она и хитро улыбнулась. – Но не умерла же! Да и ты мне ещё благодарной быть должна – я тебе «облегчённый курс» показала. Для других и… чужих – я таких «поблажек» не делаю: если уж претворяю страхи – так до конца! А вот и до какого именно – «конца»… Порой – вполне удачно пополняю отсек «умерших душ»!
– Постой!.. Так… Гении… если я правильно поняла, как и любые другие и… чужие мифы кряду, это ведь – сказочные персонажи! Ты-то там и… в них… в их рядах – как?
– Все мы, так или иначе, начинаем – с «низов»… А домовые и женского пола – бывают, чтоб ты знала!
– Впервые вижу, чтобы демоны… и «спасали»! А что же делают тогда – ангелы?
– Не суют свои напыщенные носы – не «в свои» дела! – Фыркнула девушка.
– Стой-стой-стой… Стоп. Мне нужно это переварить! То есть, вся эта бурда про то, что я тебе понравилась – …
– …правда! – Вновь кивнула она, а я окончательно запуталась и воззрилась на неё огромными глазами. – Из всех тех, за кем я присматривала в прошлом, по крайней мере, ты мне нравишься – куда больше их. Ты… волевая!
– Станешь тут «волевой», когда: падаешь – больше, чем поднимаешься!
– Не жалуйся! – Смерила меня брюнетка строгим и хмурым, словно и воспитательным, приструнительным взглядом. А после – и снова широко улыбнулась, не только губами, но и глазами, в которых загорелась ещё и какая-то мысль. – Будет и на твоей улице праздник… И довольно скоро!.. Если ты примешь – правильное решение.
– То есть?.. Что за… «решение»? Так ещё и – «правильное»…
– Относительно своей дальнейшей судьбы! Видишь ли… Да. Я спасла тебя… Но и всё равно же – с одним условием: всё и все, вся – везде и всегда имеют свою цену. Твоя, и «моя» же в том числе, ты должна – стать… и быть с нами!
– Как это?.. С «вами»!
– Стать – демоном-хранителем!
– Ты – сёрьезно? – Усмехнулась я и закатила глаза. А вот это – уже реально за все возможные и «не» рамки: что приличия, что и… морали! Каким: «демоном»? Так ещё и – «хранителем»! Я же только-только, уже и час назад, узнала и даже поверила во всю эту… мистику, а уже должна стать – одной из них! Скорая – уже не нужна. Вызовите – дурку!
– Серьёзней некуда! – Рыкнула девушка. Ой! Всё-таки – разозлилась… Нужно как-то сгладить углы: себе дороже – её как-либо, на что-либо да и кого-либо, в данном же всё случае – себя, провоцировать. Тем более – в пока ещё закрыто-замкнутом помещении!
– А альтернативы – нет?
– Есть… – Склонила она голову к своему левому плечу и осклабилась, «играя» чёрными острыми ногтями, в свою очередь, по правому. – Я стираю тебе память, возвращаю время и всё остальное на свои места – и ты погибаешь «своей» смертью!
– Круто! – Хлопнула я в ладоши – и показала ровно тот же знак обеими следом. – Такой выбор… Даже и не знаю, что и выбрать-то… Без выбора! А именно… Если я всё же захочу перейти… к вам – я умру. А если не захочу – опять же умру. Это не альтернатива!
– Почему же? В первом случае – ты даже и не появишься!.. Ни как человек. Ни…
– Как так? – Спорю, мои глаза стали размером с блюдца – с самые большие и даже «огромные»: из всех существующе-возможных и «не». Что за нафиг?!
– Ну… Когда ты согласишься вступить в «наши ряды» – ты автоматически сотрёшься из памяти: родных, близких и… друзей. Знакомых… Всех! И не будешь значить для них – ни-че-го: ведь тебя просто – не было, нет и… не будет. Вот и всё!
– Это… жестоко! – Нахмурилась я.
– Да неужели?! А так рано умереть и буквально на руках своей же матери – это не жестоко? Доводить их, стоящих у гроба… дочери, внучки и подруги, до нервного срыва – это не жестоко?! Ты принесёшь им куда больше боли – оставшись в воспоминаниях, нежели исчезнув из них и от них же самих: насовсем и… навсегда. «Сов-сем»!
– Но… Но я не могу – так! – И слёзы вновь потекли по щекам сплошным потоком: где-то размывая собой ещё прошлые дорожки, а где-то – и просто накладываясь на них поверх, уже и как новые. – Не могу так поступить и… С ними! Это… Это несправедливо!
– Жизнь – вообще несправедливая штука! Но и в любом случае – решать тебе… – И лифт вновь не спеша начал опускаться на первый этаж!
Пока же и я сама, покачиваясь вместе с ним снаружи, так ещё и из стороны в сторону – внутри, не могла унять очередной же свой срыв и истерику. Что уж говорить – и за принятие какого-либо решения. А и тем более – верного! Трудно было решиться в таком состоянии «не стояния», когда ещё и слёзы продолжали литься из глаз, скатываясь по щекам и оставляя прозрачно-солёные дорожки на коже, щипая и будто бы ещё и разъедая её, вообще хоть на что-то. А тут ещё – и на такое! Да… уж. И вот вроде бы, в момент, приходишь к «правильному решению», разумом и так же вполне «разумно», но и вновь же – вмешиваются чувства! Эмоции и… ощущения! Сердце! И уже не то что «трудно» – «никак»: понять, принять и… сделать это-его. А нужно… Надо! Остаётся – только довериться случаю. И постараться – не думать о последствиях. Так – будет лучше!
И вот, двери, наконец, звякнули – и раскрылись, выпуская брюнетку за пределы досягаемости: зоны доступа, личного пространства и, как ни странно, комфорта! Что ж, и пусть под «крылом у смерти» – как никогда опасно; но и в то же всё время – весьма безопасно. А уж и у «своей-то» – и подавно! И, практически исчезнув из поля зрения, она, будто бы и напоследок, словно бы и «на дорожку», притормозила, шаркнув подошвой туфель в моём направлении – только заслышав мой же тихий голос, зовущий её по имени!
– Ну? Драматически-театральные паузы, конечно, «по-своему» – прекрасны, но…
– …Если я соглашусь стать такой же, как ты, ты исполнишь одну мою просьбу? – Всё же собравшись с духом и голосом же, продолжила я.
– Конечно! Quid pro quo… Только не путай – с Quiproquo!
*
Покачивая ногами из стороны в сторону, девушка с короткими каштановыми волосами, в чёрном костюме, из пиджака с длинными рукавами и укороченных брюк со стрелками, на голое тело и в чёрных же лодочках на тонкой и высокой шпильке сидела на серой деревянной скамейке под прозрачным пластиковым «куполом» остановки на металлических опорах и смотрела на поток солнечного света сквозь пальцы рук. Как сравнительно недавно и одновременно давно – это было: такие игры – уже не приносят той беспечной детской радости, спокойствия и уюта! А как бы хотелось вернуться в прошлое – и ещё раз проделать такую штуку… «той» собой. Попускать солнечных зайчиков и… Вдоволь насмеяться! Набегаться и… Надышаться. Где же те её – пять лет?
Но и уловив боковым зрением приближение большого бело-синего металлического объекта, она, так и не закончив, да и не ответив, тяжело выдохнула и направилась к нему! И, поднявшись по чёрной металлической лестнице с чёрными же прорезиненными ступеньками автобуса, лишь мельком оглядела «контингент». Затем заплатила за проезд и села слева от молодого парня, лет двадцати-двадцати пяти, со светло-каштановым ёжиком волос, что, прижавшись головой к окну, справа же от себя, держал в руках свой серый мобильный телефон и неустанно вращал его между своими средним и большим пальцами правой руки, держа левую либо в кармане, либо на левом же бедре или колене, постукивая ладонью или выстукивая же пальцами какой-то лишь себе известный и понятный ритм: то ли ждал звонка и так сильно переживал из-за возможности вдруг его не услышать, то ли просто нервничал и пытался хоть чем-нибудь себя отвлечь. Но и стоило лишь белым металлическим дверям закрыться, а затем, спустя время, вновь раскрыться со скрипом и глухим хлопком, как он резко вздрагивал, осматривал всё окружающее его в общем, людей в частности, что в нём находились и только зашли, и вновь прижимался к окну. Даже невооружённым взглядом было видно и понятно, что его что-то пугало. И очень сильно – пугало! Взгляд его серо-зелёных глаз – не мог остановиться ни на чём и ком конкретно: ни на секунду. Да он даже в окно не смотрел, всецело поглощённый прокручиванием телефона в руке, пока его же тонкие губы были сжаты в одну белую полосу от напряжения. Как и острые скулы, по которым то и дело шныряли желваки. В то же время, как и на фоне общей же бледности худого лица, его светлые широкие брови – были сведены у переносицы. А длинные ресницы – слишком быстро порхали; и временами – даже дрожали. Вместе с кончиком длинного и острого носа, что и дёргался им же в такт. Словно бы он задыхался – и таким образом старался поймать больше воздуха! Одновременно и с капельками пота, что и сразу же почти утирал своим левым рукавом серой вязаной кофты, надетой поверх белой футболки. И тут же затем проводя, левой же рукой, по волосам и влажному высокому лбу. После чего ненадолго подносил телефон к губам, не касаясь его, а только угловатого, почти и квадратного подбородка, что-то шептал с закрытыми глазами – и вновь начинал крутить его, стуча и ногами же в чёрных рваных на коленях джинсах, словно отбивая ритм белыми высокими кроссовками.
Его чересчур зажатая внутри и сжатая снаружи поза, почти и спрятанная в худые и угловатые плечи узкая шея, то вытащенная наружу, то и спрятанная вновь в карман кофты «забитая» рука и то скрещенные под сиденьем, то подогнутые «под себя», то и вытянутые перед собой ноги, вновь и вновь стучащие время от времени по чёрному металлическому полу, покрытому тёмно-синим ковром с небольшим ворсом: всё это – так и указывало, так и кричало о состоянии явно далёком от спокойного и сбалансированного, равновесного и главное «гармоничного». Он будто пытался спрятаться, уйти от этого, внешнего, мира – в свой: вжавшись в угол и прижавшись к окну – чтобы слиться с ними и выйти через них!
И вновь же встрепенувшись от очередного скрипа-хлопка дверей, он отодвинулся уже и от самой девушки, чуть проехавшись и съехав практически на самый край своего же серого пластикового сиденья с тёмно-синей же тканевой обивкой и сидушкой, становясь ещё ближе к выходу и улице, и с ужасом взглянул на новый поток и приток людей! На что же и его же «соседка» – лишь улыбнулась своим мыслям и сбросила со своей макушки чёрные солнцезащитные очки, легко поправив их затем на глазах и переносице. После чего – ещё скрестила руки на груди и закинула правую ногу на левую, подавляя смешок. Следующие пять минут – обещают быть презанимательными! Что ж, и впрямь – «источник» не обманул, а и главное не оплошал: местоположение оказалось – верным. К этому и, правда, вполне можно привыкнуть! И почему она боялась этого – несколько месяцев назад? А действительно… И, пока ещё было время, она прикрыла глаза, вернувшись мысленно туда и в тот конкретный же промежуток времени, вспомнив один диалог, тот самый, что и так резко-резво изменил её жизнь: бесповоротно и безвозвратно!
*
– Ну? Драматически-театральные паузы, конечно, «по-своему» – прекрасны, но…
– …Если я соглашусь стать такой же, как ты, ты исполнишь одну мою просьбу? – Всё же собравшись с духом и голосом же, продолжила она.
– Конечно! Quid pro quo… Только не путай – с Quiproquo!
– Ты ведь всё равно сотрёшь им память…
– «Тебя»… И «из их памяти»! – Поправила её Люция и легко кивнула, подойдя уже и поближе к открытым дверям кабины лифта. – Ну да…
– Тогда создай им одно воспоминание… Пусть они поверят и уверуют – в него!
– Какое? – Не на шутку заинтересовалась девушка, не скрывая и «огня» в глазах.
– Они должны – жить счастливо!.. Хоть – и без меня.
*
Скрип и тяжёлый стук рядом – заставили её тут же переключить своё внимание в другое русло: двери раскрылись – и вновь впустили народ, заставив «соседа» справа нервно вздрогнуть и как-то надсадно, а после и досадно проскулить-простонать. И не прошло же и минуты, после буквально и насильно высиженного закрытия створок, как он тут же и прямо рванулся к ним, как голодный до воздуха и свободы дикий зверь! Вот только и с вынужденным препятствием на пути – в виде и всё той же девушки рядом.
– Вы?.. Вы выходите?.. С-сейчас?! – Запинаясь и чуть заикаясь, спросил-таки её парёнек.
– Это было бы вполне себе неплохо и даже весело, будь это и впрямь борьбой со страхом, где «глаза в глаза» и… всё такое, если бы не было так плохо и грустно – в виде войны с собой! Омнибусофобия и охлофобия… – Задумчиво проговорила, а затем и так же перечислила страхи она, так и не ответив, а затем ещё и цокнула языком, не выпуская «бьющегося за волю» молодого человека ни то что из поля зрения, а и дальше собственного же тела и ног: сжала же его и его же ноги между своими так быстро, сильно и крепко, что он чуть не упал, но и вовремя спохватился-схватился обеими своими руками за синий пластиковый поручень и, наконец, остановился. – Прямо же – набор! Да и все – в одном месте… И впрямь – веселее вместе! Да, Красный? Хотя ты скорее – уже Зелёный. Если и пока ещё – не Синий. Не-здо-ро-вый… И как же тебе так угораздило, а, милый?
– Прости?
Усмехнувшись такому «повторению» и уж точно не от «матери учения», а скорее и именно от «мачехи», а там и «отца мучения», девушка припустила очки на кончик своего курносого носа и взглянула напрямую на молодого человека уже и перед собой, отразив его глаза, ставшие вмиг похожими на блюдца, в своих, как в зеркалах, чёрных зеркалах, и таких же океанах глаз! Ловя ещё ими параллельно – и то, как и тут же затряслись его руки и ноги почти пустились в пляс, подзадоренные потяжелевшим и рухнувшим дыханием.
– Восхваляешь страхами – лень? – Вновь не ответила ему она и улыбнулась, демонстрируя без страха и сомнения, а там и упрёка – уже и свои удлинившиеся клыки.
Испытай
(«Covёr» – domiNo; «AM-A-S» – «Чужая» “Новая Фабрика Звёзд” / Гузель Хасанова и Ivan)
Доброе утро, мир!.. И все, кто его населяют. Да… Утро впервые – солнечное и это… странно! Ведь и обычно это серое, бетонно-стеклянное захолустье – омывают в тон и цвет ему же проливные дожди, да сотрясают бури и ураганы… Что ж, в какой-то степени – знак. Второй! Сразу после… Сегодня! «Дата» – обведённая чёрным маркером в моём же ежедневнике-дневнике. Сегодня – всё и закончится! Ну а пока же ещё нет и всё только в пути-процессе – я вышагиваю по прекрасным же серым, уже и бетонно-плиточным асфальтированным дорогам г… города, в котором мне так посчастливилось же появиться на свет. То есть – на тьму! Потрескавшиеся и местами совершенно отсутствующие – они царапают красную платформу моих чёрных лакированных туфель на высокой и тонкой шпильке, заставляя то и дело спотыкаться: меня и прохожих. Но вот только уже и в отличие от них – мне класть! Да. Вот так просто. И главное – лаконично. Лег-ко. Ведь и если даже я сотру, собью кожу в хлам и подошву убью, вытру в порошок и к чертям – мир не сойдётся клином и не перевернётся с боку на бок или вверх ногами: ради них и в отместку же мне. Подумаешь! Куплю – новые или новую! Проблемы? Точно – не у меня. И будут! Пока мои чёрные же рваные на коленях джинсы привлекают внимание куда более старшего, не взрослого, поколения. Вместе и с белой же майкой-алкоголичкой, открывающей больше, чем нужно; и вызывающей оханье-аханье и шёпот с шипением-шушуканьем. И всё же это – в спину! Явно указывая этим и мне же – на мою же бессонно-и-бессовестно-ночную постельную жизнь. Но и вот знали бы уже они, чем я на самом деле промышляю-занимаюсь по ночам – молчали бы! Точно! Лучше бы и изначально – просто молчали. Порицатели херовы! Мои же планы, как и моё же настроение, меняются в секунду, умники и умницы, следующей «целью» – вполне можете стать, а там и применительно же «быть»: вы! Коралловая кожаная куртка, застёгнутая наполовину, открывает бледную кожу голой шеи… А раньше же – на ней висела серебряная иконка на такой же цепочке и серебряный же крестик на чёрной тонкой бечёвке. Раньше! Да. Ведь и с некоторого времени – мне запрещено носить их так же, как и посещать, заходить в сами церкви. Ха! Батюшка же просто сляжет с сердечным приступом – от моих откровений. И не только – он… Но и как говорится: за себя и… того парня! Ему и… им – явно не стоит знать всей моей жизни. Как и не стоит знать – моих же мыслей! Никто не должен видеть и читать меня, как открытую книгу… Книгу – в твёрдом чёрном переплёте… по демонологии! Не сегодня и… Никогда! Всего один день, один свободный день – и я будто окрылённая… без крыльев. Но ведь – легче. Так и есть… Мне – легче! Легче – без золотых и серебряных обязательств. Всё-таки и что ни говори, а на вкус и цвет… даже вера – разная! Мне легче – без них (тяжелее – с ними); но и легче – с грехами и пороками… на и за плечами. Как – и на и за спиной! Парадокс и ирония. И сарказм. Крамольные. Очень… Да и только! Что же – на и за плечами, как и спиной? Тяжёлый чёрный кожаный рюкзак с металлическими шипами, ударяющий всем собой и таким же весом – по пояснице: при каждом новом шаге. Обычная тяжесть… Если не считать – новых предметов! А они – поистине тяжёлые. «Объемные», я бы ещё сказала. Даже и не столько потому, что тяжело дались – при покупке, сколько и потому, что их было трудно – спрятать! Большой и высокий цилиндр, узкая и длинная бутылка с небольшим коробком и средний чёрный чехол, скрученный в валик… Всё это и не только – вызывает ещё больше и большие же, как количественно, так и качественно, вопросы, поскольку выпирает и видно прохожим. Но и я вновь – не слышу их. Не хочу! Пусть их «лучше» послушает – моя задница. Но и «жаль» же не «услышит» – из-за рюкзака. Упс… I did it again! Ну а я лишь предположу – о чём они: чего мне делать – нельзя! Ведь мои поступки могут сыграть колоссальную роль – в настоящем. Как и любые… Как и сейчас же всё, к примеру. Да и здесь… Так и в принципе! И они правы… Но и на этом же – всё!
Пройдя в золотые, с белыми, чёрными и серыми элементами соответственно, железные витиеватые ворота, с золотыми же вензелями и какими-то ещё небольшими силуэтами, вроде и фигурок всё тех же ангелов и демонов… где отдельно, а где и в складчину… и вроде как – чуть-чуть ещё и с людьми; «равновесие» же и «баланс», что вы… «снобизм» и «эгоизм», «лицемерие»; любовь – к обращённым; и ненависть же – к «не»; да, как удачно и… «равновесно», «сбалансировано», однако… я остановилась перед белокаменным вторым корпусом с золотыми рамами окон и белыми же бетонными колонами… и только, да, да как бы – правда… с золотой сеткой поверх и с золотыми же оборками-подпорками сверху и снизу – «моей любимой школы (колледжа) ангелов и демонов… и людей»! А ведь и поначалу ещё хотела пойти – в её первый корпус. Но он – куда больше и выше. Куда мощнее. А это значит – что и проблематичней: в осуществлении моего же плана-задачи! Второй же, напротив, как раз таки – лёгок в управлении и на подъём… Ввысь! Ага. Да… Чёрный юморок! И плюсом же ко всему и этому – я знаю его обустройство до-тош-но: до каждого уголка и грани, трещинки. Столько раз – в нём терялась… Сколько – и находилась! Ещё и за это – отомсти! Кхм.
Шпильки стучат по мраморным бежевым плиткам серых бетонных ступенек – и вот я уже у входа! Отворяю белые позолоченные деревянные двери – со скрипа и хлопка. Прохожу небольшой «тамбур-предбанник» – и пробиваю пропуск у металлического же турникета. На что уже и большой белый компьютер, стоящий тут же и слева, в белой же пластиковой кабинке охраны с непробиваемыми окнами, оповещает о том, что студентка прошла через него, и фиксирует время: секунда в секунду! Пока и я же боковым зрением отмечаю, как пожилой охранник-человек, мужчина, пятидесяти пяти лет, в чёрной форме и фуражке поверх белой же его короткой проседи, провожает меня удивлённым взглядом, но и лишь «мило» улыбаюсь – на тот же всё левый бок, с которого смотрю. Эх, знал бы ты, что эта «счастливая улыбка» – не отражается и не отразится в и на глазах. И не потому, что вовсе – не счастливая… В принципе! Но и мне же не привыкать – носить маски! Как и чёрные солнцезащитные очки, скрывающие мои тёмно-карие, почти чёрные глаза в обрамлении чёрных же длинных ресниц, подкрашенных тушью «в тон»; и так же прячущие чёрные широкие брови, подведённые таким же карандашом, вместе с небольшой частью высокого бледного лба под редкой чёлкой из выпрямленных тёмно-каштановых волос, длиной до лопаток. Пластик – давит на аккуратный вздёрнутый нос и пускает свою тень на выточенные острые скулы с серо-бежевым контурингом и на полные губы, подкрашенные такой же матовой помадой, захватывая в процессе и небольшой округлый подбородок… Хоть это было – и не нужно! Как и сами же стёкла – были не нужны. Они всё равно же – меня не вспомнят! Но и на случай, если вдруг вспомнят… Опять же! То – вздрогнут! Правда, уже и перед «другим амплуа». Старая женщина-человек, таких же почти уже и преклонных пятидесяти трёх лет, в цветной косынке на голове, скрывающей седые завитки её коротких до плеч волос, в тёмно-синем халате уборщицы и серых же истоптанных тапках и носках – тоже мне вслед что-то кричит, вроде – ещё и под собственный же стук, стуча своим же серым пластиковым ведром со светло-коричневой деревянной шваброй, но я не улавливаю смысла; как и её же саму – своим зрением. Только – в виде образов из воспоминаний; как и ритм, и шум. Но и судя по пыли, оставляемой платформами моих же туфель, она орёт на меня – из-за сменки. Которой, как бога – … Что ж, хоть раз – стоило её забыть! А и точнее – не брать вовсе. И даже – не вспоминать о ней: до этого момента. Да и смысл? Воистину! Будто это что-то и изменит… Да и за что ей вообще платят – если и не за уборку этой самой пыли?
Пересекаю светло-бежевый коридор с бежевыми обоями «под покраску» и белым накрахмаленным потолком с белым же светом хрустальных люстр, постукивая шпильками по светло-коричневому паркету, и с широкой улыбкой подмечаю, что семинар у четвёртого курса людей на первом этаже – и не думал ещё подходить к своему логическому завершению, как и естественному стечению обстоятельств и… отбору: музыка, не останавливаясь, продолжала литься из деревянных белых дверей с золотыми ручками конференц-зала! Это хорошо – значит успеваю! И, поднявшись на третий этаж, проворачиваю золотую ручку белой же деревянной двери, входя в белый коридор с белыми крашеными стенами и белым же потолком с белым, ярким и почти разъедающим светом, но уже и над чёрным же мраморным полом. Что, конечно, имеет вес – если говорить о самом крыле. Крыле – под крылом и… крыльями! Где обитают – только ангелы и… как ни странно… ещё и демоны. И, как можно же уже понять по этому и всему обустройству, весьма «равновесно» и «сбалансировано». И так – во всём! Люблю это место… до зубного скрипа; и полумесяцев на ладонях – от чёрных же длинных ногтей! Ну а подойдя уже применительно к нужной мне аудитории с белой же деревянной дверью и уже чёрной металлической ручкой, вдруг припоминаю, что в честь праздника – пар здесь нет. Но и это же не значит, что школа (колледж) – должна быть закрыта! Скорее всего, и сами преподаватели ещё не разошлись – со вчерашнего. А там же – и вовсю же ещё продолжают отмечать… День победы! Хотя и, казалось бы, пока одни в то время и в те же времена – помогали людям, другие – мешали им; но победу в войне – отмечают все. А и главное – вместе! Так еще же – и с людьми. Тоже мне, «единство»! Очередное напоминание – о превосходстве и величии… О возвышении света – над тьмой! Будто добро и зло с крыши или крыш – камушки в людей кидали… И угадайте – «кто» победил?! И, может, мне бы и стоило особо задуматься над этим – над пониманием вопроса и в разрезе всё же ещё и себя, как уже и обращённой демонессы, восемнадцати лет, но мысли пошли уже совершенно в другом направлении! А именно – в направлении всё той же самой аудитории, за дверьми и внутри которой: собрались все «скисшие» сливки моей «любимой» группы. Белые сливки! С крошкой – чёрного… горького шоколада. Чтоб она им – «серым» же комом встала! В виде – меня и… ещё парочки сотоварищей! Девять месяцев! Девять месяцев – я терпела их террор. Их похабщину и фразочки… того же рода и содержания. В отношении всех! Других студентов. И своих одногруппников… Моих друзей! Будь то – ангелы. Демоны. Или люди… Преподавателей! В том же контексте и видовости! Бесконечные драки. И битвы… Почти что и «войны»! В доказательство же – своего «чистого зачатия и непорочного происхождения»! Скорее – непрочности и отсутствия прока в чём-либо. Да и в ком-либо! «Зачем тебе этот свет, если ты его не применяешь – по назначению?.. Будь проще – и…». Попаду – в рай? Скорее – в ад! Но а вот, наоборот, и про будь сложнее… Да! Там же уж сразу – и небытие. Без чистилища! «Тянись к бездне – и она тебя утянет!». Что и, походу, уже – начала и… началось! И ладно! Достаточно! Всему же приходит конец – в этой жизни! Ничто не «вечно» – под луной. У всего должна быть и есть – своя цена! «День Х», выплаты и рас-платы, сегодня. Здесь. Сейчас… И он – настал! Дважды – умирают… И это, безусловно, очень больно!
И, не оборачиваясь, я опускаю ручку и тут же прибираю чёрный металлический ключ из чёрной же металлической замочной скважины, чтобы, пройдя затем внутрь бело-чёрного кабинета, закрыть и закрыться им сразу же изнутри, параллельно же вновь про себя отмечая, как и это же самое помещение – продолжало ветвь из коридора: правда, и плюсом же ещё ко всему, будучи и с тремя же рядами белых деревянных парт и стульев соответственно! Ну и как забыть о чёрном же деревянном столе преподавателя и белой пластиковой доской для чёрных маркеров, справа от которой, и у белых же высоких окон в пол, с позолоченными рамами и длинными широкими пластиковыми подоконниками, заставленными сплошь-и-рядом белыми лилиями и чёрными же орхидеями, висела белая ткань для белого же пластикового проектора, подвешенного под потолком?! Шум разговоров тут же стихает, пока я прохожу к преподавательскому столу и, опустив рюкзак на стул у него, сажусь на божью длань, поднимая взгляд на своих сверстников. Этих тварей – в обличие «друзей»! «Людей»! Ах… И ангелы – не «ангелы». И демоны – не «демоны». Кому верить? А что уж говорить – за и о «людях»? «Не бывает – ничего однотонно чистого и белого. Светлого…». Как и «чёрного»! Всё – в примеси и… смеси. И добро – уже не «добро». Разве – «да-». И зло – не «зло». Что ж, одна истина – за все три года обучения здесь… Уже неплохо! Согласна! Да и ещё если учесть, что с утра я планировала вынести отсюда – только туши. А так… Ещё и «урок о жизни» – как не «жизни»! В отличие – и от них же всё, что и так же всё ошарашены. И даже более того – в какой-то степени обескуражены… моим появлением. Что и немало тешит – моё же самолюбие! Не стоит делать такие лица, будто из «вас» всех – именно я: «предатель». На «предателей» – смотрю «я»! А моё спокойствие, как и моя радость, при приветствиях и прощаниях, особенно – «при прощаниях», с вами, жаль не «навсегда», да и не «никогда» – при общении с вами, вымучены! Да-да… Лишь очередная маска. И такая же – очередная роль. Не более и не менее… Но и с которыми – я попрощаюсь сегодня же! Как и с вами! Их губы – шевелятся. Они – что-то говорят… Но я вновь – не слышу. Благо! Но и опять-таки жаль – всё ещё умею и могу что-то да прочитать по губам. И пара фраз – мне удаётся! Они пытаются узнать – что происходит. И почему я их сюда позвала. «Мило»! Ну правда… Занятные «вопросы»! А и что ещё самое-то главное – «хорошие»: не подразумевающие под собой «ответов»! Их – и не будет. Ни на «поиск». Ни на «подумать». Ни на… «Давать»! Ну да, конечно, это же – ваша стезя. А я же – лучше «покажу» их… на вас же самих!.. Задротах. Мокрых и гнилых… Мерзких и отвратительных… крысах, привязанных к интернету и социальным же сетям! Теперь же – и вы пойманы в эти самые «сети»: тем же самым утренним сообщением «Нам срочно нужно поговорить! В нашей аудитории». И вот, надо же… Всегда опаздывающие «на полчаса» на пары – явились-не-запылились и нарисовались-не-сотрёшь чуть ли и не одними же из… «первыми». Поздравляю! Хоть здесь – вы «успели»… запрыгнуть в последний вагон поезда, несущегося по тёмному «тоннелю» без остановок в… «свет»! Но вот только и… стоило ли? Для меня – да. Для вас – спорно. И скорее же – нет!.. Ой! Что это?.. Непонимание – отражается на ваших «милых» лицах? Вас всё-таки заинтересовало – моё молчание? «Милые»… Просто… Всё – очень «просто»! Как и то, что я – не хочу говорить! Как в принципе, так и… «с вами». Не хочу – и «общаться»! Не хочу быть – «вашим последним воспоминанием». Не хочу, чтобы и вы – стали вдруг «моим»… Да! Пожалуй, «обезличу-ка» – себя и вас по максимуму. А там – и посмотрим!