Loe raamatut: «Как мы с Вовкой. Лето с пионерским приветом. Книга четвёртая», lehekülg 2

Глава 3. Добро пожаловать

Мы стояли перед воротами пионерского лагеря. Из других автобусов тоже вылезали пионеры. Видно было, что многие тут не в первый раз. Особенно те, что постарше.

– Седьмой отряд! Строимся! – командовала нами Света.

В этот раз мы были уже более организованы. Два часа в пути не то чтобы сплотили и объединили нас, но сделали уже чуть ближе друг к другу. Все быстро разбились на пары и построились.

– С приездом! – перед нами бодро появился ещё один, как я догадался, вожатый. – Меня зовут Алексей, и вместе со Светой нам предстоит провести с вами эту смену. Уверен, что мы подружимся.

Если заглядывать вперёд, то я бы немного поправил его утверждение. Не провести, а пережить с нами эту смену. Возможно, самую увлекательную в его жизни. В это время сзади погнал коров дальше в сопровождении товарищей.

– Хочу вас сразу предупредить, – продолжил Алексей. – За территорию лагеря ни ногой. Только в сопровождении вожатых и то только тогда, когда это будет можно. К нарушителям будут приняты соответствующие меры. А сейчас разбираем свои чемоданы и идём в отряд.

Я проводил взглядом пацанов и почувствовал, что мне уже очень хочется за территорию лагеря. Пацаны, судя по всему, деревенские, и пусть это была не наша с Вовкой деревня, но мне прям захотелось туда, а не в отряд. Я повернулся обратно и не увидел Вовки. Только что был тут, и на тебе – исчез. Я начал крутить головой по сторонам в поисках его, но тот как будто сквозь землю провалился.

– Ты что-то потерял? – подошла ко мне Света.

– Э-э-э-э-э-э, – не знал я, как правильно сформулировать то, что Вовка пропал.

– А где твой брат? – тут она тоже заметила пропажу Вовки.

– Я не знаю. Только что тут был, – я посмотрел на Шурика, тот пожал плечами и тоже посмотрел по сторонам.

– Вова! – крикнула Света. – Вова!

– Он туда пошёл, – девочка, из-за которой у меня краснели уши, показала рукой в сторону автобусов, за которыми скрылись деревенские мальчишки с коровами.

Света бросилась в сторону автобусов, ну и весь отряд заодно. Всем, наверное, было интересно посмотреть, куда пропал Вовка. Ну или все уже настолько сплотились, что куда один, туда и остальные. Мы дружно добежали до стоянки. Вдалеке, за поворотом, скрывались коровы с мальчишками. Вовки не было видно.

– Может, он с ними ушёл? – предположил я.

– Как? – не поняла Света.

– Ну мы в деревню хотели, а не в лагерь, – я не стал уж ей говорить, что ляпнул лишнего Вовке, но я даже и не предполагал, что он поверит.

Света рванула за деревенскими, мы следом.

– Так, стоять! – окликнул нас Алексей. – Вы-то куда?

Отряд замер, провожая взглядом убегающую за исчезнувшим в неизвестном, но предполагаемом направлении Вовкой вожатую. Тут я услышал позади знакомый звук. Звук пионерского горна, который вместо того, чтобы звучать нормально, издавал хрюканье. Я обернулся. Возле дверей автобуса стоял Вовка и снова пытался дуть в трубу, но у него ничего не получалось.

– Да как же… – он посмотрел внутрь горна и опять попробовал дунуть. Звук повторился. – Кто-то умеет дуть в трубу? – обратился он к нам.

Алексей обернулся на голос. Затем на убегающую вдаль Свету.

– Вова?

Вовка кивнул ему и как ни в чём не бывало снова озадачился горном.

– Заберите кто-нибудь у него эту трубу, – Шурик непроизвольно потёр налившийся под глазом синяк.

– Надо бы догнать, – проигнорировав его просьбу и неуверенно посмотрев на нас, сказал вожатый.

– Мы никуда не уйдём! – ответил я ему, поняв его опасения.

Но Алексей всё равно не стал рисковать, а просто громко закричал:

– Света!!!

– Све-е-е-та-а-а-а!!! – присоединился к нему хор седьмого отряда.

Света услышала и вернулась. Первым делом она выслушала историю от Вовки про то, что он просто вспомнил про горн, лежащий в автобусе, и решил попробовать что-нибудь протрубить. Вторым делом она отняла у него трубу. Неуверенно посмотрела по сторонам, как будто размышляя, куда бы подальше её забросить. Уж слишком стабильно она становится причиной неприятностей, но, видимо, пионерский горн нельзя просто так выбросить, и Света, зажав его под мышкой, пошла в сторону лагеря, поставив Алексея в конце колонны на контроль. Чтобы все дошли хотя бы до лагерных ворот.

Мы подошли к автобусу, в котором ехали чемоданы. Их уже выставили на землю и частично разобрали. Все кинулись искать свой багаж.

– Я как увидел трубу у твоего братца, так мне чуть дурно не стало, – Шурик копошился в поисках своего чемодана рядом со мной. – Он всегда такой… – тут он на секунду задумался, видимо, подбирая точное слово, – странный?

– Не. Только по праздникам, – пошутил я. – А ещё он очень доверчивый. Я думал, что он в деревню побежал за теми пацанами.

– Что я, дурак, что ли? – откуда ни возьмись, появился Вовка, таща свой чемодан. – Я понял, что ты ерунду сказал.

Шурик сказал, что он вообще-то тоже уже сомневается в умственных способностях Вовки. Умные люди трубами не бросаются. Тот было надулся и собрался что-то ответить, но я остановил его, пока Вовка снова нас не поссорил.

Отряд разобрал свои чемоданы и снова построился.

– Сейчас мы идём до нашего корпуса, – объяснял Алексей. – Заселяемся в комнаты. Там вы берёте из чемоданов то, что вам нужно на ближайшее время из одежды. Обязательно парадную форму для завтрашней линейки. Не забудьте про мыльно-рыльные принадлежности. Затем выносим чемоданы во двор, и их увезут в чемоданную.

– Куда? – не понял я.

– В чемоданную, – повторил вожатый. – В комнате у вас для хранения вещей будет только тумбочка. Да и то одна на двоих. Сразу отвечу на следующий вопрос. Под кроватью чемодан хранить нельзя.

Мы прошли через кованые ворота с пионерскими звёздами, над которыми располагалась надпись «Пионерский лагерь Горьковец». Далее по аллее проследовали вглубь лагеря. По правую и левую сторону от дороги стояли белые статуи пионеров разных видов. Горнисты, барабанщики и спортсмены. Некоторые из них были с трещинами, краска местами облезла. Было видно, что кто-то пытался замазать дефекты, но сделал это тяп-ляп и, судя по всему, уже не в первый раз. Статуи чередовались со стойками – вроде тех, на которых в городе вывешивали газеты. Но на этих висели агитационные пионерские плакаты, которые опять же призывали к ответственности. Света показывала на разные строения, которые попадались нам по пути, и объясняла, что там. Корпус старшего пионервожатого, общий туалет, столовая, корпуса старших отрядов и вот наконец-то наш.

Обычный деревянный одноэтажный дом из досок. На входе что-то вроде общего зала. Прямо – туалетные комнаты для мальчиков и девочек. Направо – блок мальчиков, налево – девочек. В каждом располагалось с десяток металлических сетчатых кроватей с прикроватной тумбочкой на двоих. На кроватях, скрученные в рулоны, лежали полосатые ватные матрасы, подушки и комплекты постельного белья. И возле каждого блока – комната для вожатого. Рядом с нами размещался Алексей, а рядом с девочками – Света.

– Я, чур, у окна! – первым залетел в комнату Шурик и с разбегу плюхнулся на пружинную сетку.

– Я тоже! – Вовка бросил чемодан и побежал занимать ещё одну кровать возле окна.

Хорошо, что было очень жарко и окна были открыты.

– Смотри, как я умею! – Вовка с криком запрыгнул с ногами на кровать и стал, как на батуте, прыгать на пружинной сетке.

Ловкости ему было не занимать. Такие кровати были в деревне у бабки с дедом, иногда бабка меняла постельное бельё и выносила матрас подышать. В ответ на наш вопрос – зачем матрасу дышать – она предлагала нам попробовать посидеть друг у друга жопой на лице. Тоже сразу подышать захочется, а матрасу раз в неделю хватануть свежего воздуха и то счастье. В то время, пока матрас дышал, мы с Вовкой прыгали на сетке. Иногда практически до потолка головой доставали. Однажды я не рассчитал и слетел на пол. Хорошо, что бабка тогда ещё не успела вынести матрас и я упал на него. Никто даже ничего не заметил.

Вовка прыгал на кровати, демонстрируя свои навыки эквилибристики. Но то ли он что-то, как и я в тот раз, не рассчитал, то ли кровать была не той системы. А может, всему виной внезапное появление вожатого, который не оценил Вовины способности.

– Это что ещё за цирк тут устроили? – неожиданно крикнул он.

Неожиданно прежде всего для Вовки. Он в полёте обернулся на крик вожатого, что-то пошло не так, и на очередном прыжке он вылетел в раскрытое окно. Прям так чисто вышел, даже не задев раму и подоконник. Как будто так и было задумано.

Алексей рванул к окну. Так решительно, что я уж подумал, что он тоже следом сейчас выпрыгнет, но он только перегнулся через подоконник.

– Цел?

Вовка что-то прокряхтел в ответ. Вожатый развернулся и побежал на выход. Мы всей толпой ринулись к окну. Посмотреть на Вовку.

Хорошо, что постройка была одноэтажной и от окна до земли было не более полутора метров. Помимо этого, прям под окном лежала большая охапка скошенной травы. Вовка лежал в этом маленьком стоге, раскинув руки и ноги, и как будто просто любовался проплывающими по небу облаками.

– Жив? – поинтересовался я.

– Ага. Здорово получилось. Правда? – Вовка сел и довольный посмотрел на нас снизу вверх.

Подбежал вожатый и начал ощупывать Вовку на предмет повреждений.

– У тебя с головой всё в порядке?

– Да вроде не болит, – Вовка потрогал голову руками.

– Я вообще-то не это имел в виду. Сам встать можешь? – Алексей протянул Вовке руку. – Ещё первый день не закончился, а ты уже два раза успел чуть до инфаркта меня не довести.

– А я сразу сказал, что он дурак, – усмехнулся Шурик из окна. – Но получилось и правда здорово.

Вожатый привёл Вовку обратно и велел, чтобы мы быстро разобрались с постелями и чемоданами. После этого будет первое собрание. Как раз на тему норм поведения и распорядка в пионерском лагере.

Глава 4. Про чемодан

Раскатав матрасы и постелив постельное бельё, мы принялись за разборку чемоданов. Первым делом хотелось не забыть про конфеты, но Алексей предупредил, что только по несколько штук можно оставить в тумбочке. Он потом проверит.

– Он же сам сказал: «Мыльно-рыльные не забыть оставить», – не мог сообразить Вовка, как всё-таки поступить с пакетом сладостей…

– А что непонятного? – удивился Шурик.

Вовка показал пакет с зубной пастой, щёткой, мылом и сказал, что это мыльные принадлежности.

– А вот это, – поднял он пакет с конфетами и печеньем, – рыльные.

Даже я с недоумением посмотрел на него, не находя никакой связи. Шурик с Генкой посмотрели на меня. Как-никак брат и должен понимать, что Вовка имел в виду.

– С чего это вдруг конфеты стали рыльными принадлежностями? – решил уточнить я у него.

Вовка логично объяснил. Ссылаясь на слова бабки, он привёл несколько примеров того, как она иногда к нам обращалась. Вроде этих: «Стоит Гаврило – замарано рыло». «Не свиным рылом лимоны нюхать». Ну и там ещё парочку припомнил.

– Конфеты что ни на есть рыльные принадлежности, – в конце пояснил Вовка. – Ну, то есть для лица и рта в нём. То есть для рыла.

– Тяжко нам с ним придётся, – вздохнул Шурик. – Но весело, – улыбнулся он тут же и похлопал меня по плечу.

Я вообще уже не сомневался, что весело будет. Мне начало нравиться то, что мы почти целый месяц будем отдыхать без присмотра родителей или бабки с дедом. Вожатые не в счёт. Пока я размышлял и разбирал чемодан, Вовка нашёл для себя новое развлечение.

– Смотрите! – позвал он всех, кто был в комнате, стоя ногами в пустом Генкином чемодане.

Генка приехал, в отличие от всех, с огромным чемоданом. В нём спокойно поместилась бы половина вещей нашего отряда. Мы ещё удивились и недоумевали, зачем ему такой большой? Это ж сколько всего он набрал! Но Генка объяснил, что другого просто не было дома. Мама что нашла, то и дала. Когда он его открыл, оказалось, что бóльшую часть в нём занимала пустота. В данный момент все Генкины вещи были выложены на кровать и их место занял Вовка.

Меня насторожил ход его мыслей. Тем более что он опять был непонятен. И если ранее инициатором затей всегда выступал я, то теперь Вовка в первый же день взял бразды правления неконтролируемым хаосом в свои руки. Он тем временем сел, затем свернулся и улёгся в чемодан.

– Меня даже можно закрыть, и потом я незаметно окажусь в чемоданной, – пояснил он ход своих мыслей.

Но, честно говоря, мне пока не было понятно, что он задумал. Как, впрочем, и всем присутствующим.

– Ну как вы не понимаете, – принялся объяснять Вовка. – Вожатый сказал, что оставлять конфеты нельзя. Так?

– Так, – согласились все.

– Ну вот, – продолжил он. – Вы меня сдаёте в чемоданную. Я там вылезу из чемодана и соберу все наши конфеты.

– Вовка. Ты всё ж дурной, – за всех ответил Генка. – Если мы тебя закроем в чемодане, то ты сам его уже не откроешь. И чемоданную наверняка закрывают на ключ, и оттуда ты тоже не выйдешь.

Вовке пришлось согласиться с тем, что план не очень проработан. А вот с тем, что он дурной, он готов был опять поспорить. И если бы не моё вмешательство, то неизвестно, чем бы всё закончилось.

– Ну давайте просто пошутим тогда, – предложил он. – Я залезу в чемодан. Вы меня отнесёте, а потом я начну шевелиться. Чемодан откроют, и тут я выскочу.

Вовка изобразил, как он выскакивает из чемодана и стоит довольный в ожидании всеобщего ликования.

– Да отнесите вы его уже, – предложил кто-то ещё не знакомый из нашей комнаты. – Он же не отстанет.

Я тоже решил, что фиг с ним. Будь что будет. Сам напросился.

– Вы только на вторую щеколду не закрывайте, – попросил Вовка. – На всякий случай.

Вовка залез в чемодан. Мы его закрыли на один замок и сначала отправили Генку, чтобы он проверил, что в общем зале нет вожатых. Не хватало ещё нам попасться за этим занятием. Вынесем Вовку на улицу, а там сам пусть оправдывается, как оказался в чемодане.

Генка вернулся и сказал, что всё тихо. Можно выносить. Мы с Шуриком подхватили чемодан с двух сторон, и я понял, что, несмотря на то, что Вовка ещё не ходил в школу, по весу он уже вполне тянул на октябрёнка. Пыхтя мы тащили чемодан к выходу. И вот, когда осталось только спуститься по лестнице на улицу, появилась Света.

– Давайте помогу, – бросилась она к нам.

Взялась за ручку и потянула на себя.

– Да отпускайте. Я держу, – бодро начала она.

– Может, мы сами? – противился я.

– Я здесь для того, чтобы помогать вам и быть опорой для вас, – не унималась вожатая.

Я пожал плечами, одновременно подумав: «Да фиг с ним. Не драться же за чемодан теперь», отпустил чемодан. Шурик тоже…

Света не ожидала, что чемодан окажется таким тяжёлым. Мне казалось, что она должна была выдержать вес Вовки, но у неё не получилось стать опорой. Чемодан перевесил, и вожатая стала как-то заваливаться на бок вместе с ним. Одновременно ища теперь опору для себя. Но край лестницы был ближе, чем перила…

К кульминации событий подоспел Алексей. Света падала не молча, и мне даже показалось, что она использовала что-то из лексикона бабки. Не знаю, что её заставило не отпускать чемодан. Может быть, та самая пионерская ответственность не позволила ей разжать пальцы и выпустить тяжесть из рук, но итог оказался ожидаемым. Света с чемоданом рухнула с крыльца.

– Что случилось? – Алексей уже стоял на крыльце.

Света лежала, стонала, но всё ещё держалась за ручку чемодана, хоть та уже оторвалась.

– Помочь хотела, – ответил я.

Алексей спрыгнул вниз и наклонился к вожатой. В это время чемодан зашевелился. От неожиданности Алексей подскочил. Света тоже заметила движение в чемодане.

– Что там? – вожатый осторожно ткнул в чемодан ногой и посмотрел на нас.

Я подумал, что всё. На этом наше пионерское лето точно закончилось. В лучшем случае нас с Вовкой отправят домой. В худшем – отправят в наших же чемоданах, чтобы мы на обратном пути не успели ничего вытворить. Я смотрел на чемодан, и в голову не лезло ни одной умной мысли. Да что уж там. У меня вообще там мыслей не было. По крайней мере тех, что могли бы внятно объяснить нахождение Вовки в чемодане.

– Вовка, – признался я.

– Что? – не понял Алексей.

– Кто? – Света тоже не могла уловить суть моего ответа.

– В чемодане Вовка, – пояснил я.

Алексей присел перед чемоданом и открыл замок. Поднял крышку. Затем он её закрыл, как бы сомневаясь в том, что увиденное является не плодом его воображения. Затем он снова открыл её, но ничего не изменилось. Вовка, согнувшись в три погибели, лежал в чемодане. Вожатый снова посмотрел на нас с Шуриком.

– Так, – начал он, но тут Света напомнила о себе.

– Я, кажется, руку сломала, – она попыталась сесть.

При помощи второй руки попробовала поднять ушибленную руку, которая всё ещё держала чемоданную ручку.

– Я не чувствую руки, – со слезами на глазах она посмотрела на Алексея.

– Я сейчас помогу. Не шевели рукой.

Алексей повёл свою напарницу в медпункт, а нам велел возвращаться в корпус и никуда не выходить до его возвращения. Более того, ничего не делать вообще.

Вернувшись в корпус с чемоданом, уже без ручки, мы помогли Генке собрать в него вещи. Осталось только дождаться приговора. Я сомневался, что Алексей оставит это без внимания.

Вожатый вернулся и позвал всех на веранду. Как оказалось, вернулся он не один. В общем зале на веранде стоял грузный мужчина с двойным подбородком, под которым нелепо смотрелся повязанный пионерский галстук.

– Сергей Иванович, – представил его вожатый. – Старший пионервожатый нашего лагеря.

Старший пионервожатый достал платок и вытер пот со лба. Его маленькие глазки как будто сканировали наш отряд в поисках того самого диверсанта. Точнее, группы диверсантов. Когда его взгляд прошёлся по мне, я ощутил знакомое чувство. Так бабка на нас с Вовкой смотрит, раздумывая, какое наказание для нас выбрать, если мы что-то натворили. Я сомневался, что старший пионервожатый будет нас пороть, но жопа начала гореть заранее. На всякий случай. Судя по потупленному взгляду Вовки, он тоже уже был не в восторге от своей шутки.

– Ну? – вопросительно начал он.

От его «Ну?» мне на секунду показалось, что я теряю сознание. Ноги сразу стали какими-то ватными. В этом «Ну?» как будто было сосредоточено всё зло мира.

– Я строгий, но справедливый, – продолжил он.

Меня сразу отпустило после этих слов.

– Я хочу услышать версию произошедшего от самих виновников. Потому что то, что рассказал Алексей, выглядит как-то глупо.

Алексей попросил нас троих выйти на середину веранды. Посмотрев на Вовку, я понял, что выкручиваться, как обычно, придётся мне самому. Но тут вмешался Шурик.

– Это была моя идея! – сделал он шаг вперёд.

– Засунуть человека в чемодан??? – не скрывал удивления старший пионервожатый.

– Мы думали, что смешно выйдет. Мы же не думали, что Света кинется нам помогать, – оправдывался Шурик.

– Вообще-то это моя идея была, – я решил не прятаться за Шуриком.

Сергей Иванович посмотрел на нас по очереди.

– И что весёлого в этой идее должно было быть?

Но тут Вовка, видимо, решил, что идея на самом деле оказалась удачной, раз пришёл сам старший пионервожатый расспросить про неё, и тоже сделал шаг вперёд.

– Не слушайте их. Это всё я придумал, а они просто решили всю славу присвоить себе.

Сергей Иванович посмотрел на Алексея. Тот пожал плечами, как бы говоря: я пока сам ничего не понимаю, но уже очень интересно узнать, чем всё закончится.

В общем, Сергей Иванович прочитал нам небольшую лекцию о нормах поведения в пионерском лагере и не только. Пообещал, что берёт личное шефство над нашим отрядом и надеется на то, что данный инцидент был случайным недоразумением. Света действительно сломала себе руку и пропускает эту смену. Когда она прощалась с нами, то мне показалось, что она даже рада этому. Она с каким-то сочувствием обняла на прощание Алексея, а мне, торжественно отдав пионерский салют, вручила ту самую ручку от чемодана.

Мы провожали Свету на автобус, который даже ещё не успел уехать, всем отрядом. Она, улыбаясь, помахала нам на прощание и скрылась в салоне автобуса.

– А как же теперь без Светы? – интересовались у Алексея девочки, когда мы шли обратно в корпус.

– Пришлют новую Свету, – пошутил вожатый. – У нас богатая страна.

Мне было немного жаль Свету. По Вовкиной глупости она теперь пропустит целую пионерскую смену, а все приключения достанутся новой Свете. И ещё неизвестно, насколько она будет лучше или хуже старой Светы.

Глава 5. Котлета всему голова

– Значит, так, – начал Алексей, когда мы вернулись в корпус, – у вас час свободного времени, затем мы идём на обед, после общий сбор. Будем выбирать командира отряда.

Мы вернулись в свою комнату и развалились на кроватях. Генка крутил в руках ручку от своего чемодана, затем я закинул её в свою тумбочку. Не знаю зачем, но, наверное, подумал, что когда-нибудь она ещё пригодится. Вовка лежал на своей кровати и молча глядел в потолок, чему-то улыбаясь. Судя по всему, известному только ему одному.

– По-хорошему, – повернулся я к Вовке, – надо было бы тебе руку сломать.

– Ага, – согласился Вовка.

Я удивился тому, что он так легко согласился, что сначала даже не понял его.

– Тогда бы я домой поехал, – пояснил Вовка.

– Хочешь, исправим? – предложил Генка.

Вовка отказался. Он сказал, что если бы это случилось неожиданно и в чемодане, то он бы даже ничего не успел заметить. Просто раз! И перелом. Медпункт, автобус и домой. А так… Специально ломать руку – это не от большого ума. Шурик не согласился. После всех выходок Вовки он вообще начал сомневаться в наличии у Вовки ума. Даже малого. В этом бабка с ним бы согласилась.

– Как ты думаешь, – спросил Шурик у меня, – кто командиром отряда станет?

Я пожал плечами. Для себя я уже решил, что быть командиром отряда – сомнительная затея.

– Может, ты? – предложил я ему.

– Я могу, – вместо него ответил Вовка.

Я на минуту представил, что Вовка – командир отряда. Ради интереса представил. Вот мы маршируем на обед под частушки бабки. Вот по утрам все учимся дудеть в горн. На конкурсе самодеятельности решаем, что спрятаться в чемодан – это самый лучший номер. Организовываем соревнование по прыжкам на кровати из окна. И это только то, что можно пока представить, исходя из уже случившегося. А ведь шёл лишь первый день смены. Понятное дело, что у Вовки не было никаких шансов стать командиром отряда.

– Я тоже не очень хочу, – ответил Шурик.

– А что тогда так рвался за этой повязкой? – Вовка встал и направился на выход.

– Ты куда? – поинтересовался я, опасаясь, что он нечаянно что-то учудит.

Вовка ответил, что идёт в туалет, и скрылся за дверью.

Мы продолжали размышлять над тем, кто бы мог быть командиром отряда, как вдруг услышали девчачий визг. Интуиция подсказывала только одно – Вовка. Моё чутьё не связывало пока между собой эти два факта, но, по теории вероятности, были большие шансы именно на такой исход. И действительно. Через мгновенье в комнату забежал Вовка и захлопнул за собой дверь. Одной рукой он держался за лоб, во второй была сандалия. Одна. Явно девчачья.

Вовка поднял руку с сандалией и посмотрел на неё. Как будто не мог понять, что это у него в руке. А когда понял, он её с какой-то злостью отбросил в сторону и, всё так же держась второй рукой за лоб, проследовал к своей кровати. Завалился на неё и отвернулся к стенке. Молча.

Мы переглянулись и попытались связать эти события между собой. Подошли к Вовке, чтобы лично от него узнать, что это было. Но тут в дверь постучались.

– Можно? – послышался тонкий девчачий голос.

Генка был ближе всех к двери и открыл её. Он как раз подошёл и поднял ту сандалию. В проёме стояла та самая девочка, которая заставила краснеть мои уши.

– Можно? – снова спросила она и указала на обувь в руке Генки.

Генка молча протянул ей сандалию.

– Дурак, – судя по всему, она адресовала это Вовке. – Стучаться не учили? – и, развернувшись, ушла.

Мы снова обратили свои взоры на Вовку.

– Сама она дура, – возразил он, потирая лоб, на котором начала образовываться шишка. – Любовь твоя, – это он уже мне адресовал.

Далее мы выяснили, что Вовка, покинув нашу комнату и выйдя в коридор, понял, что туалет в корпусе не предусмотрен. Только умывальник. Он хотел было уже узнать у вожатого, где, собственно, сам туалет, но услышал, как весело в комнате девочек. Они там над чем-то громко смеялись. Вовка захотел посмотреть, над чем они так смеются, и пошёл на девчачий смех. Как только он открыл дверь, звуки веселья сменились на тревожные визги. Он, всё ещё улыбаясь, стоял в двери и хотел даже сказать что-то вроде «здрасьте», как в тот же самый миг ему в лоб что-то прилетело. Что моментально отбило у него желание веселиться и даже выяснять причину веселья. Не так он себе это представлял, стоя перед дверью спальни девочек. Непроизвольно захватив с собой трофей в виде сандалии, которую он машинально поймал, хотя было уже поздно, Вовка бегом ретировался в нашу комнату.

Я согласился с утверждением девочки, что он дурак, но не согласился с утверждением Вовки, что это моя любовь. Я надеялся, что все уже забыли про тот инцидент. Даже я успел о ней забыть.

Спустя некоторое время Алексей позвал всех строиться на обед.

– Так. Стоять, – вожатый остановил Вовку. – А это откуда?

Вовка потрогал шишку на лбу и покосился в сторону девочек.

– Так. Понятно, – Алексей отпустил Вовку и, дождавшись, пока мы все построимся, продолжил:

– Итак. Что мы имеем? День заезда, а у нас один перелом руки и минус одна вожатая, – начал он загибать пальцы. – Фингал, – посмотрел на Шурика. – Шишка, – закончил он на Вовке. И это самый младший отряд. Честно говоря, я думал, что мне придётся нянчиться с вами. Сопли вытирать. Но я ошибался. Вам нужен не вожатый, а укротитель тигров.

Алексей ходил вдоль строя и продолжал делиться своим мнением о нашем отряде. Выслушав очередную лекцию, мы наконец-то тронулись нестроевым шагом в сторону столовой. Алексей, конечно, пробовал придать нашему маршу ритм, отсчитывая: «Левой! Левой! Раз-два-три!». Но потом махнул рукой и, плюнув на эту затею, бросил свои попытки. Но пообещал, что скоро мы научимся ходить строем. И нам самим это даже понравится.

Столовая нас встретила запахом котлет и транспарантом «Приятного аппетита!». Рядом угрожающе висел плакат: «У пионера порядок такой: поел – убрал за собой!». Помимо призывов убирать посуду, нас встречала радушная улыбка поварихи. Уж кто-кто, а она, судя по её комплекции, точно любила свои котлеты.

Тётенька в медицинском халате на входе нас всех сначала взвесила. На полу стояли весы, и мы по очереди на них вставали. Она записывала наши данные в специальную тетрадку. Номер отряда, фамилию, имя, вес.

– Это зачем? – поинтересовался у меня Вовка, ожидая своей очереди.

Я пожал плечами, но предположил, что на выходе нас опять будут взвешивать. Чтобы проверить, сколько мы съели.

– А что будет, если, например, обед на полкило, а мой вес на столько не прибавился? – не отставал Вовка.

– Тогда тебя отправят обратно доедать, пока не доберёшь полкило, – ответил за меня Шурик.

Я, конечно, предполагал, что моя версия далека от реальности, а Шурик просто пошутил. Но Вовке это не понравилось. Он не очень-то любил доедать. Особенно суп. Вовка озадачился.

Нас ждал длинный стол на весь отряд. Рассевшись за столом, мы получили свой первый пионерский обед, состоящий из куриного супа с лапшой, котлеты с картофельным пюре и компота. Посмотрев на свою скромную котлету, я понял, почему повариха такая добрая. Судя по всему, большая часть этой котлеты, как, впрочем, и других, осела в ней. Ведь не могут же котлеты быть такими маленькими. Вот то ли дело котлеты у бабки. Там от одной котлеты можно было полкило прибавить.

Однажды, когда бабка жарила котлеты, я, как обычно, крутился рядом. Вовка тогда ещё не ездил со мной.

– Никак солитёр твой проголодался? – посмотрела она на меня, переворачивая котлеты. – Сейчас накормим его.

Я не знал, кто такой солитёр, и тем более не собирался никого кормить. Мне самому очень хотелось котлет. В идеале просто положить её на кусок хлеба и снова убежать на улицу. Вот так я и стоял на кухне, пуская слюни и ожидая котлет. Бабка убавила огонь, накрыла сковороду крышкой и, сказав: «Потерпи, малёха», вышла. Мне показалось, что это «потерпи» она произнесла с какой-то издёвкой. Видит, что ребёнок есть хочет, а она поиздеваться решила.

Я решил не вестись на её издёвки: как только она ушла, сразу прибавил огонь под сковородкой и, довольный своей смекалкой и хитростью, пошёл в зал. Я решил, что она специально огонь убавила, чтобы помучить меня в ожидании. Затем я подумал, что процесс можно ещё ускорить, вернулся на кухню и выкрутил ручку газа на полную. По дому распространялся запах почти готовых котлет. Дабы не томить себя этим ожиданием, я, как и бабка, вышел на улицу. Подальше от этого запаха. Я был готов уже воздух с запахом котлет хватать ртом. Так мне сильно хотелось есть.

Сижу я на лавочке, ловлю мух ртом вместо котлет и жду. Вдруг слышу в доме бабкин крик. С грохотом распахивается окно, и в огород вылетает шипящая сковорода. Судя по всему, с теми самыми котлетами. Кошки врассыпную, а я замер. Чувствую, что что-то не так. Выглядывает из окна бабка и, посмотрев по сторонам, находит взглядом меня.

– Газ крутил?

Не знаю, откуда у меня столько смелости или, правильнее сказать, глупости тогда взялось, но я утвердительно кивнул и сказал, что решил жару добавить. Я просто не мог понять, как моя помощь в приготовлении котлет могла быть связана с их непродолжительным полётом.

– Теперь я тебе кое-что покручу. Готовь уши. Никуда не уходи. Я сейчас тебе жару добавлю.

Затем она исчезла, закрыв за собой окно…

Эти пионерские котлеты явно уступали бабкиным, но на удивление оказались вкусными. Хоть я был готов уже ко всему. Вовка же сидел и дулся на суп. До второго он даже ещё не добрался. Судя по всему, обед пришёлся ему не по вкусу.

– Ешь-ешь, – подначивал его Генка, заканчивая со своим вторым. – А то не выпустят из столовой.

А тут ещё и вожатый стал всех подгонять. Проходя около нашего стола, он задержался рядом с Вовкой и ещё подлил масла в огонь.

– Вова, – посмотрел он на него серьёзно. – Не расстраивай поваров. Они старались. И ешь с хлебом. Хлеб всему голова.

– А котлета? – спросил Вовка.

– Котлету ты просто в свою голову клади и тщательно пережёвывай, – ответил ему вожатый.

– Так, дети! – повернулся он к остальным. – У кого тарелки пустые, выходим на улицу и строимся. Но сначала убираем посуду за собой.

Отряд стал потихоньку выбираться из-за стола и выходить на улицу.

– Догоняй! – крикнули мы Вовке, закончив со своим обедом.

Тот всё ещё сидел с полным комплектом еды и цедил ложкой бульон из супа, запивая его компотом.

На улице собрался уже весь отряд, ждали только Вовку. Вожатый решил было идти за ним, но тот появился сам.