Loe raamatut: «Грустные стихи»

© Андрей Баранов, 2022

ISBN 978-5-0059-3130-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Липа цветёт

 
Липа цветет. Боже мой! Как же липа цветет
в русской глубинке: в Тарусе, Ельце и Короче…
В летние ночи, безлунные теплые ночи
липовый запах из липовых пазух течет.
 
 
Липа цветет. Летний воздух – что липовый мед:
та же густая. янтарная, терпкая масса.
Ложку бери – и на булку намазывай с маслом
или тяни потихонечку прямо из сот.
 
 
Липа цветет. Этот праздник – от Божьих щедрот.
Скоро сентябрь раскаленные ночи остудит.
Много еще с нами всякого разного будет…
Это потом… А сегодня – так липа цветет!
 

Вдруг стало тихо на моём балконе

 
Вдруг стало тихо на моем балконе.
Взглянул под козырек – гнездо пустое:
Семейку ласточек унес бродяга-ветер.
Я не заметил.
 
 
Осенний дождь по окнам барабанит,
Как будто стекла мелкой дробью ранит,
Давно сентябрь – пора забыть о лете.
Я не заметил.
 
 
И в доме тихо как-то необычно —
Ни смеха, ни возни такой привычной.
Да, выросли и разлетелись дети —
Я не заметил.
 
 
Летят года. Какой-нибудь весною
Придет косая со своей косою.
Вот так усну (еще на этом свете)
И не замечу…
 

Дожить бы

 
С годами бедней и обыденней сны,
скромней содержанье желаний заветных:
дожить до рассвета, дожить до весны,
до внуков дожить, что приедут на летних.
Дожить бы до первых осенний грибов!
За белыми в лес с самодельным лукошком
сходить. Подкупить полполенницы дров,
на долгую зиму припасов немножко
сготовить. И снова сквозь зимние сны
под белой метели щемящие звуки
ждать нового утра, и новой весны,
и лета, когда повзрослевшие внуки
нагрянут веселой и шумной гурьбой,
весь мир до краев звонким смехом наполнив.
А прошлое было совсем не со мной,
а с кем-то другим, только с кем – не припомню.
 

И время протекает сквозь меня…

 
И выпал снег… Он шел три долгих дня,
но час придет – и он, как сон, растает.
Так время протекает сквозь меня
и сквозь меня куда-то утекает…
 
 
А я на перекрестье бытия
стою и каждой клеткой ощущаю:
не время протекает сквозь меня,
а я сквозь время тихо утекаю,
 
 
как первый снег, что шел три долгих дня,
как облака, закаты и рассветы…
Как будто вовсе не было меня.
А может был – да позабыл об этом.
 

Литургия

 
Я – то язычник, то христианин,
то монархист, то вдруг республиканец.
Я сам себе то раб, то господин,
в родной стране я часто иностранец.
 
 
То жизнь моя бессмысленно течёт,
то вдруг в ней цель какая-то забрезжит,
и я бросаю все в водоворот
шальных страстей и призрачной надежды.
 
 
Но иногда среди пустых забот,
когда, на грех, полным-полно работы,
на самой глубине сознанья кто-то
невидимый рубильник повернет —
 
 
и я внезапной вспышкой ослеплён
вдруг застываю, не закончив бега.
И вижу – почка сделалась листком,
в тени дворов истлели глыбы снега,
 
 
проплыли миражи ледовых гор
под Астрахань и там исчезли где-то…
А мир похож на праздничный собор,
весь сотканный из волн живого света.
 
 
И я стою, его исполнясь славы,
и осеняю грудь свою крестом,
и бытия органные октавы
гремят в моем сознании пустом.
 

Моя эсхатология

 
Нет, не загробного спасенья,
Не отпущения грехов,
Проси у Бога вдохновенья
Для новых песен и стихов.
 
 
Когда придет кончина света
Стремительно и огнево,
Проблемно будет непоэтам
Проникнуть в Царствие Его.
 
 
Поэтам же – довольно просто,
Ведь с малых лет известен им
Плывущий в небе, словно остров,
Небесный Иерусалим.
 
 
Бродя по Киеву, Казани,
Или осеннею Москвой
Они его давно узнали
С его несбыточной красой.
 
 
В его небесных переулках
Так хорошо скитаться им!
Звучат шаги светло и гулко
По оснеженным мостовым.
 

Мы идём

 
Мы идем, собирая на полы пальто
серо-бурую пыль городских площадей.
Мы стоим, подпирая плечами плато
позабытых романов, стихов и идей.
 
 
Мы без стука заходим в проёмы дверей
и без спроса садимся в углу у огня,
треплем за ухом вечно голодных детей,
бубенцами на клоунских шляпах звеня.
 
 
Наши руки срослись с рычагами машин,
наши нервы сплелись с паутиной антенн,
мы спустились с заоблачных горных вершин
в мир убогих дворов и расписанных стен.
 
 
Миллионами душ, миллионами мяс
мы вросли в эту землю снаружи и под.
Миллионами рук, миллионами глаз
мы ее запустили в смертельный полёт.
 
 
И летит наша лодка с названьем «Земля»
среди дыр и квазаров, светил и планет…
Мы стоим у руля своего корабля,
уповая на Бога, которого нет.