Loe raamatut: «Сибирская кровь», lehekülg 13
Малоангинские (костромитинские и шейнские)
Третьей и последней исповедной росписью верхнеленских церквей 1843 года, в которую включены Черепановы, была роспись Ангинской Ильинской церкви. Всего в ней числилось пятнадцать Черепановых, и они – крестьяне Малоангинской деревни, располагавшейся, если я не ошибаюсь, вблизи Бутаково, примерно в шести десятках верст по сухопутной дороге от Верхоленска, в тридцати – от Качуга и в пятнадцати – от места соединения рек Малая и Большая Анга в единую Ангу, впадающую в Лену. Общее же число приведенных в росписи малоангинских православных крестьян – семьдесят один149.
Вероятно, по присущей той росписи неаккуратной нумерации, три брата – Абрам, Гавриил и Кондратий Кузьмичи Черепановы с их женами и детьми – числятся в ней в одном доме с Яковом Архиповичем Костроминым. В соседнем доме – семья Филиппа Кузьмича Черепанова. Ясно, что общий отец Кузьмичей – рожденный в 1762 году Козьма, первенец Ивана малого.
Известны имена девяти детей (четырех сыновей и пяти дочерей) Козьмы, или Кузьмы, и его первой жены Агафии – дочери Прокопия Тюменцова276, ушедшей в мир иной в 1801 году. Один из их сыновей прожил лишь шесть лет, две дочери – умерли младенцами, судьба еще одной – Марфы – не установлена (она была в 1800 году восприемницей своего брата Кондратия и, вероятно, в 1802 году выдана замуж). Другие их дочери – Елизавета, Параскева и Устинья – стали женами крестьян соответственно Петра Хабардина из Хабардинской деревни, Федора Татаринова из Малой Манзурки и Анисима Куницына из Верхоленского комиссарства.
Второе бракосочетание Козьмы наверняка пришлось на 1802 год, за который метрики Верхоленской Воскресенской церкви не найдены, а может, и состоялось вдали от Верхоленска. Не нашлось и записей об участии его новой жены в крестинах младенцев и ее смерти. Поэтому в ходе исследования не удалось даже выяснить, какое она носила имя. Но у Козьмы после ухода из жизни первой жены была дочь Варвара (она родилась в декабре 1806 года и через месяц умерла), и, по всей вероятности, его сын Филипп тоже был рожден во втором браке и несколько раньше его сестры, в 1802 году.
Отцовство сыновей Козьмы из исповедной росписи 1843 года подпало под четко выраженную закономерность: чем младше был сын, тем больше он оставил своих потомков. Самый старший из них – Гавриил, имевший рано умершего брата-близнеца Прокопия, был женат на Дарье Ждановой из Бутаковской деревни, но, вероятно, все шестеро их детей не пережили младенчество277, и поэтому у Гавриила не было внуков. У следующего по очереди – Абрама – и его жены Матрены Толмачевой из Верхоленской слободы было восемь детей, и выжили лишь двое – сын Ермил (в исповедной росписи ошибочно назван Ефимом) и дочь Зиновия. Но ничего не известно о рождении детей в первом браке Ермила, а единственный ребенок от второго брака умер в четырехмесячном возрасте. Что же до Зиновии, то она до своей смерти в возрасте пятидесяти трех лет оставалась «старой девой». Таким образом, линии Гавриила и Абрама Кузьмичей Черепановых, судя по всему, прервались.
А вот хотя у Кондратия, третьего по старшинству из перечисленных в исповедной росписи 1843 года сыновей Козьмы, и его жены Софьи – дочери бутаковского крестьянина Федора Панкрашина, родились только двое детей, эти дети благополучно дожили до создания собственных семей. Их дочь Дарья вышла замуж за ангинского ясашного Дмитрия Воробьева, а Еремей был женат дважды, имел и сыновей, и внуков, и правнуков, один из которых – Корнилий Георгиевич Черепанов – стал успешным боевым полководцем, генералом и Героем Советского Союза.
У Филиппа, самого младшего сына Козьмы, и его жены Елены, урожденной Бутаковой, к 1843 году было рождено восемь детей. Их первенец умер, судьбы двух дочерей с одинаковым именем Агафия остались неустановленными, а Терентий, Анфиса, Зиновия и Тимофей вошли в исповедную роспись. Еще одного их сына – пятилетнего Андрея – в нее не включили явно по ошибке. С его учетом количество Черепановых и общее число православных крестьян Малоангинской деревни в 1843 году было на одного больше – соответственно шестнадцать и семьдесят два.
Вероятно, переезд этой ветви Черепановых из Верхоленска состоялся в период между январем 1811 года, когда вышла замуж Параскева, дочь еще верхоленского крестьянина Козьмы Черепанова, и январем 1817 года, когда венчался Кондратий Черепанов из Бутаковской деревни278. Далее, по 1836 год, в метриках обо всех потомках Козьмы говорилось как о бутаковских крестьянах279, а с 1837 по 1862 год – чаще как о малоангинцах. Но уже в 1848 году при бракосочетании дочери Филиппа Черепанова Анфисы ее отец назван крестьянином Костромитинской деревни, и в исповедной росписи 1872 года все местные православные прихожане Черепановы численностью в тридцать четыре человека на шесть семейных домовладений – среди ста тридцати крестьян Костромитино150. Но это вовсе не означало их прежний переезд из Малоангинской деревни. Я уверен, что Малая Анга во второй половине 1840-х годов была административно разделена на две части. В той ее части, что сохранила прежнее название, жили ясашные, в другой – крестьяне. Этот вывод хорошо подтверждается исповедными росписями: в 1872 году Малая Анга упоминается исключительно как место жительства ясашных, а фамилии крестьян Костромитинской деревни повторяют те же фамилии из Малой Анги за 1843 год. Кроме того, в 1850-х и 1860-х годах в метриках периодически чередовалось указание одних и тех же семей – то как малоангинских, то как костромитинских.
Надо сказать, что в метрической книге 1852 года есть записи о рождении в Костромитинской деревне двоих Черепановых – Мавры и Елены, не вошедших в исповедную роспись 1872 года семейств Черепановых. И в тех метриках церковниками допущены очередные ошибки. На самом деле, родителями девочек были Никанор Ермилович, Мария Якимовна, Илья Ермилович и Анастасия Кирилловна, но не Черепановы, а Савиновы, как следует из предыдущей исповедной росписи151.
К сожалению, мне не удалось найти росписи после 1872 года ни по Ангинской Ильинской церкви, ни по Бутаковской Казанской церкви, в ведение которой с 1899 года перешли все бутаковские поселения, поэтому точный состав костромитинской династии Черепановых на более «свежие» даты установить невозможно. Но если обосновываться сохранившимися записями церковных метрических книг за период 1872–1921 годов280, то к концу того периода в Костромитино жило не менее ста сорока четырех крестьян под фамилией Черепановых, включая пятерых членов семьи Филимона Еремеевича – последнего оставшегося в той деревне внука Кондратия Кузьмича (это – он сам, его жена, сын, невестка и внук). А по линии Филиппа Кузьмича там было сорок девять потомков Терентия281, жены трех сыновей Терентия и одиннадцати внуков; одиннадцать потомков Тимофея, жена одного его сына и одного внука; двадцать пять потомков Андрея, вдова сына, жены двух его сыновей и трех внуков; двадцать шесть потомков Ивана, жены троих его сыновей и стольких же внуков.
Требуется уточнить, что в вышеприведенный расчет вошли как те из Черепановых, кто жил в самом Костромитино, так и в расположенном, судя по всему, в его административных границах или в непосредственной близости, Шейнском выселке, позднее ставшем поселком Шейна. Разделить же Черепановых по двум этим поселениям оказалось неблагодарным занятием, ведь в метрических записях представители одних и тех же семейств показывались периодически то как обитатели Костромитинской деревни, то как Шейнского выселка. Впервые же жителем Шейны из носителей фамилии Черепановых был назван Трофим Осипович – внук Терентия Филипповича Черепанова – при крещении в последний день 1903 года его дочери Синклитикии.
Еще до окончания XIX века покинула Костромитино часть потомков Кондратия Кузьмича Черепанова: его внук Григорий Еремеевич обосновался в период между 1878 и 1894 годами со своими детьми в Ангинской слободе, а другой его внук Варлаам Еремеевич – в 1891 году в Бутаково282.
Качугские
Первое по хронологии событий верхнеленское поселение, в которое перебрались Черепановы уже после 1843 года, – Качугская слобода. Но основоположником местной фамильной династии оказался тот, кто не владел фамилией Черепановых по праву передачи ее от отца к сыну. И был им Василий – сын Марфы Афанасьевны Черепановой, правнучки Зиновия Григорьевича, той, что входила в 1843 году в состав семейства из Верхоленской слободы во главе со вдовой Анастасией, ее бабушкой.
Василий рожден Марфой в Верхоленске вне брака в самом конце 1846 года в ее девятнадцать лет, и фамилию ему присвоили по матери, а отчество – по крестному отцу – священнику Николаю Пономареву. Через семь с небольшим лет у Марфы появился еще один внебрачный ребенок – Алексей, но он через неделю умер. А спустя восемь месяцев, в октябре 1854 года «девка Марфа Афанасьева Черепанова» повенчалась с качугским поселенцем вдовцом Емельяном Клименко. Наверняка она взяла с собой в мужнин дом и Василия.
В 1872 году незаконнорожденный Василий Черепанов был включен в исповедный список семейства поселенца Емельяна Антоновича Клименко вместе с матерью и своими братьями – неполнородным Георгием и сводным Петром. Всего же в том году в Качугской слободе числилось шестьдесят восемь православных поселенцев152.
По совпадению, дочь Василия Николаевича Черепанова, названная, как и ее бабушка, Марфой, тоже родила вне брака и тоже в девятнадцать лет. Но она замуж так и не вышла, а в первый день лета 1910 года, за четыре недели до собственного тридцатилетия, утонула. Сам же Василий Николаевич умер в возрасте тридцати шести лет, его вдова повторно вышла замуж, и в исповедную роспись 1915 года по Качугскому селу вошла лишь семья его сына-крестьянина Петра Васильевича с женой и собственным сыном153, а к концу 1921 года в Качуге жили под фамилией Черепановых не менее пяти потомков Василия Николаевича283 и его невестка.
Шишкинские
Шишкинская заимка располагалась примерно в десяти верстах от Верхоленска и в пяти от Кутурхая вверх по течению реки Лены и была основана, вероятнее всего, верхоленским конным казаком Максимом Белым до 1686 года154. Сейчас там деревня Шишкина. В исповедной росписи 1872 года в ней в числе девяноста семи крестьян приведено пятеро Черепановых155. Они – семья вдовца Кирилла Яковлевича (он – средний сын Якова Ивановича284, правнука Ивана Федоровича по линии Григория) с детьми Алексеем, Дмитрием, Петром и Татьяной.
По всей вероятности, переезд Кирилла из Кутурхая в Шишкинскую деревню состоялся в 1855 году285, и последовал он туда вослед своей сестре Марии, вышедшей в 1850 году замуж за жителя той деревни Матвея Нечаева. Однако в начале 1873 года старший сын Кирилла Яковлевича Алексей женился на вдове Марфе Поповой и обосновался у нее в Куржумово. Видимо, после того, как в 1883 году вышла замуж Кириллова дочь Татьяна, ее отец покинул Шишкино и вернулся в Кутурхай, где в 1893 году умер. Переехали и его младшие сыновья, и в исповедную роспись 1916 года по Шишкинскому селению никого из представителей ветви Кирилла Яковлевича Черепанова уже не включили286.
Зато в том же году и в том же селении156 среди двухсот восьмидесяти его крестьян было шестеро Черепановых из семейства Иосифа Филипповича287 (он – младший сын Петра Васильевича, правнука Ивана Федоровича по линии Ивана малого). Переезд этого семейства в Шишкино из Степновского селения состоялся в период между 1905 и 1907 годами288 еще при живой матери Иосифа Екатерине Ильиничне, в девичестве – Непомнящей. А она – уроженка Шишкинской деревни.
К концу 1920 года по сравнению с 1916-м число шишкинских Черепановых не изменилось, и оно состояло из пять потомков Петра Васильевича и жены его правнука.
Черепановские из-под Манзурки
Когда я добрался до метрических книг Манзурской Введенской церкви второй половины XIX века, был сильно удивлен множеством ее записей 1855–1872 годов о прихожанах нескольких фамилий из Черепановского селения, именуемого также деревней Черепанова. И удивлен даже не столько самому названию поселения, сколько тому, что его почему-то вообще не было в исповедной росписи церкви за 1872 год. И лишь потом открыл для себя, что ни в одной из двух частей той росписи нет также манзурских православных приходов Кокоринской, Кокуйской и Самодуровской деревень. Не иначе как два священнослужителя, составлявших каждый свою часть росписи, долго спорили, кому заниматься списками прихожан тех поселений, да так и не пришли к согласию.
Наверняка Черепановское селение образовалось из части Самодуровской деревни, основанной очень давно пашенными крестьянами Самодуровыми в десятке верст к югу от села Манзурка, и новое образование появилось в XIX веке, но его название имело неустоявшийся характер. Такой вывод сделан на следующих основаниях: стартовая метрическая запись о Черепановской деревне датирована 3 марта 1855 года, когда крестили Алексея, сына крестьянина Даниила Петрова. То же селение названо 4 ноября 1856 года при крещении дочери крестьянина Ивана Григорьевича Серебренникова и его жены Марии Дмитриевны, а при венчании этих родителей 30 января того же года жених считался еще крестьянином Самодурово. Кстати, имя пятнадцатилетнего Иоанна Серебренникова нашлось в исповедной росписи Манзурской Введенской церкви за 1843 год в семье во главе с крестьянином Григорием Лаврентьевичем Серебренниковым из той же Самодуровской деревни, и в ней было немало других персонажей, которые после 1856 года периодически записывались жителями теперь уже другой, Черепановской деревни. Таковым был, к примеру, Дионисий Петрович Серебренников, женившийся в январе 1849 года и крестивший в 1860 году сына Василия157.
Интересно, что ближайшая к Самодуровской деревне Седовская Богородице-Казанская церковь, в отличие от Манзурской Введенской, не признавала до 1875 года деление Самодурово на две части: при переписывании сведений о крещениях жителей той деревни в свои метрические книги 1866–1885 годов она вместо Черепановской деревни приводила Самодуровскую289.
Но какое отношение имеет Черепановское селение 1850-х годов собственно к Черепановым и конкретно к кому из них? Полагаю, что все дело в появлении там Герасима Ильича Черепанова – мещанина из пермского города Кунгура290. Правда, в церковных метриках он «всплывает» только в 1868, 1869, 1870 и 1871 годах, когда сначала хоронит свою жену Агриппину Ивановну, умершую «от горячки», затем заключает в тридцатипятилетнем возрасте второй брак с Варварой Клюкиной из Борисоглебской слободы Ярославской губернии и приносит на крещение двоих дочерей. Причем восприемником первой из них стал кунгурский мещанин Михаил Герасимович Черепанов – наверняка сын Герасима Ильича. А его близким родственником вполне мог быть уроженец Кунгура 1881 года рождения профессиональный революционер-большевик Сергей Александрович Черепанов291.
К сожалению, ни разу место жительства семейства Герасима Черепанова под Манзуркой не называется. Поэтому стоит только предполагать, что он поселился именно в Самодурово и именно в 1855 году либо накануне, когда ему было двадцать с небольшим лет, завел там хозяйство, привлекал к работе местных крестьян, и его имя получила либо часть деревни, либо у нее появилось двойное название. И вполне может быть, что главой семейства Черепановых был тогда Илья Черепанов – отец Герасима Ильича.
Впервые же Черепановы поселились под Манзуркой намного раньше 1855 года, о чем свидетельствует найденное упоминание «Манзурского ведения Черепановской деревни» еще в метрике Качугской Вознесенской церкви за 1818 год, когда венчалась дочь умершего крестьянина той деревни Никиты Серебренникова Акулина. А в 1839 году там же выходила замуж «девица Агафия Лукина Шергина дочь волости Манзурской деревни Черепановской крестьянина Луки Шергина». Имя Черепановской деревни я заметил в метрике самой манзурской церкви тоже за 1839 год, и она о крещении новорожденной Анны, дочери крестьянина Якова Серебренникова. В исповедную же роспись Манзурской Введенской церкви 1843 года и Лука Парфенович Шергин, и Яков Михайлович Серебренников, и его дочь Анна включены как жители Самодуровской деревни159. В несколько последующих с 1839 года лет имелись единичные случаи упоминания Черепановской деревни под Манзуркой, а в 1845 и 1846 годах отмечается их всплеск – по десятку таких упоминаний. С 1849 года они прекратились и вот с 1855 года появились вновь.
Последняя метрическая запись о манзурских Черепановых датирована ноябрем 1871 года, и, по всей вероятности, вскоре они куда-то переехали. В конце 1870-х – начале 1880-х годов записи о Черепановской деревне встречались совсем уж редко, и они наверняка давались по привычке, а потом почти совсем исчезли292. Но официально у деревни имелось два имени – Самодурова и Черепанова – вплоть до конца XIX века, а может, и дольше. По предложению ветерана Великой Отечественной войны Прокопия Ивановича Ельникова, в середине 1950-х годов Самодурово было переименовано для благозвучия в Заречное160, ведь находится оно на стороне реки, противоположной селу Манзурка.
Черепановские из-под Бутаково
Упоминания Черепановской деревни содержатся в метриках ангинской и бутаковской церквей. Но наверняка так иногда неофициально именовалась часть Костромитино, ведь все четыре обнаруженных мною случая причисления Черепановых к одноименному селению пришлись на костромитинцев: в 1879 и 1916 годах Ангинская Ильинская церковь зарегистрировала рождение у «Черепановской деревни крестьянина» Василия Терентьевича Черепанова дочери Анисии, а у такого же крестьянина Арсения Григорьевича Черепанова – дочери Елены; в 1921 году Бутаковская Казанская церковь зарегистрировала у той же деревни гражданина Василия Ильича Черепанова рождение дочери Ефросиньи, а прежде, в 1903 году, – венчание вышеуказанной Анисии как «Черепановской деревни крестьянской девицы».
Между тем все прочие дети Василия Терентьевича и Арсения Григорьевича Черепановых (они – потомки Филиппа Кузьмича) рождались и умирали как до, так и после дат перечисленных метрических записей в Костромитинской деревне.
Малотарельские
В исповедной росписи Бирюльской Покровской церкви за 1872 год в числе двадцати пяти поселенцев Малотарельской деревни (она располагалась в шести верстах от Бирюльки, выше по течению Лены, на ее противоположном берегу) приведена семейная чета Сергея Карповича Черепанова, около 1836 года рождения, и Варвары Борисовны161. И как раз с середины 1872 года появляются метрические записи о детях поселенца Сергея Карповича и его жены Варвары, но под отчеством Федотовна. Из таких записей можно заключить, что у них было восемь сыновей, из которых трое умерли в малолетнем возрасте, как и все три их дочери. Точно выжили Иван с Михаилом и, вероятно, Василий, Петр и Яков.
Сам Сергей Карпович Черепанов ушел в мир иной в первой половине 1890-х годов, ведь имеется метрическая запись 1895 года о смерти его трехлетней дочери с пометкой об ее отце как «ныне умершем».
Еще один сын Сергея Карповича – Степан, около 1876 года рождения, «обнаружен» вместе со вдовой Варварой Борисовной Черепановой в документе под названием «Список лиц не бывших у исповеди и Святаго причастия более 3 лет по приходу Бирюльской Покровской церкви за 1899 год»162. Значит, фамильную линию поселенца могли продолжить не пять, а шесть его сыновей, и у троих из них – Ивана, Михаила и Степана – точно имелись семьи. Судя по всему, к началу 1920-х годов в Малой Тарели было не менее семи Черепановых, и числились они там уже не поселенцами, а крестьянами.
В связи с полным отсутствием каких-либо данных о потомках Ивана Федоровича Черепанова с именем Карп, происхождение Сергея Карповича в ходе моего исследования не определено.
Надо заметить, что имелись еще случаи, когда Черепановы неустановленного мною происхождения появились, но, правда, потом навсегда исчезли из бирюльских метрик, и были ими крестьянине Макар и Марк. Первый из них в январе 1797 года принес своего сына Иоанна на крещение, а второй в феврале того же года – своего сына с тем же именем – на отпевание. В феврале 1813 года вновь Макар Черепанов крестил теперь уже Василия в Верхоленской Воскресенской церкви. И больше о них свидетельств нет. В каком поселении жили крестьяне Макар и Марк, состояли ли в родственной связи с Карпом Черепановым и, главное, верно ли были записаны в метриках их имена и фамилия, осталось загадкой.
