Буторины
Сразу две Елены, появившиеся на свет под фамилией Бутариных, стали моими пятижды и шестижды прабабушками. Старшая из них родилась в 1742 году в семье верхоленского разночинца Ивана Васильевича и умерла в 1815 году. Она была женой такого же разночинца Остафия Яковлевича Толмачева. Младшая, родившаяся в 1767 году в семье Петра Ивановича (он – сын вышеназванного Ивана Васильевича) и умершая в 1820 году, выходила замуж за кутурхайского крестьянина Василия Ивановича Черепанова.
Фамилия Буториных – ее написание часто переходило в Бутариных и обратно – нередко упоминается в илимско-иркутских документах второй половины XVII – начала XVIII века. О Буториных много говорится и в ставшей легендарной монографии «Илимская пашня», написанной на основании архивов профессором Вадимом Николаевичем Шерстобоевым. Из нее я узнал о посадском человеке Иване Филипповиче Буторе, распорядившемся о строительстве дощаников в киренской Кривой Луке в 7161 (1653) году; о пашенном крестьянине с таким же именем – Иване Буторе, который имел землю в Заусаевской заимке, переданную в 1658 году подьячему съезжей избы Павлу Пежемскому; о тутурском приказчике Иване Буторине, выполнявшего в 1723 году поручения илимского воеводы242.
В «Книге имянной Илимскаго острогу пашенным крестьянам и ссыльным черкасам» за 7161 (1653) год тоже сказано о Иване Филипповиче Буторе, но как о владельце пашенной земли, причем и выше, и ниже Илимска, а на Криволуцком лугу таким владельцем был его брат Тимофей Филиппович Буторин. О посадском человеке Ивашке Буторе, который пахал на себя пашню «на Ленском волоке в Ылимском остроге», говорится в отписке 1657 года стряпчего и илимского воеводы Петра Семеновича Бунакова. А в окладных книгах Илимского острога за 7204–7208 (1696–1700) годы приведен казак Михаил Иванович Буторин с сыновьями Иваном и Василием, около 1686 и 1691 годов рождения. А, согласно окладной книге Илимска за 1709 год, тот же казак за хлебное жалование пашню пахал в Усть-Кутской слободе243.
Из этих сведений, а также материалов второй и третьей верхоленских ревизий стоит заключить, что первыми Буториными, обосновавшимися в илимско-верхоленском регионе, были братья Иван и Тимофей Филипповичи. Иван Филиппович стал отцом казака Михаила, от которого, в свою очередь, рождены: старший сын Иван, будущий тутурский приказчик и сын боярский; средний Василий и младший Яким, родившийся в 1699 году. Все верхоленские Буторины середины XVIII века – потомки того Михаила.
При верности такого заключения, Филипп, дед верхоленского казака Михаила Ивановича Буторина, – мой одиннадцатижды прадед.
Быковы
Моя пятижды прабабушка Дарья Яковлевна с неустановленой точно девичьей фамилией – умершая в 1809 году жена верхоленского крестьянина Меркурия Алексеевича Пермякова. Ее бракосочетание наверняка пришлось на отрезок между 1763 годом, когда закончилась третья ревизия, и 1773 годом, начиная с которого сохранились метрические книги Верхоленского Воскресенского собора. Поэтому все происходившее в то «безвестное» десятилетие можно только «вычислять». Если предположить, что Дарья появилась на свет в Верхоленске, ее отцом и моим шестижды прадедом могли быть либо Яков Быков, либо Яков Немчинов, у которых имелись дочери с таким именем и с подходящим (соответственно 1756 и 1752) годом рождения. И при выборе среди них предпочтение надо отдать, конечно, первому из этих Яковов, ведь в 1794 году Дарья Яковлевна стала его внуку крестной матерью. Вот только Яков – не родной, а незаконнорожденный сын в семье посадского Захара Быкова. Он, вероятно, был подброшен и при крещении получил отчество Иванович, которое в 1790 году указано в метрике о его смерти. Значит, ни у Якова Ивановича Быкова, ни у меня нет кровного родства с Быковыми, оказавшими Якову семейный приют.
К третьей ревизии в Верхоленском остроге осталась только одна семья Быковых – во главе с тем самым Яковом. А согласно второй, там жили еще его приемный отец посадский Захар и неизвестного с ним родства (может, племянник) посадский Алексей Быков со своими братьями Иваном и Харитоном, которые в третьей ревизии указаны как Шишкины. В те же годы был среди бирюльских крестьян Иван Евсеевич Быков с женой и детьми244.
Мне не удалось построить фамильную линию от Захара Быкова к его предкам. Но в 1696 году в Илимском остроге проживал посадский Дмитрий Быков – вполне вероятно, отец Захара. А самым первым представителем такой фамилии в Восточной Сибири, о котором удалось узнать, был енисейский казак Григорий Бык, служивший в 1633–1634 годах в Якутском остроге с атаманом Иваном Галкиным. Тогда он принимал участие в защите острога от «государевых непослушников». Вот как об этом сказано в послужном списке: «Гришка Семенов Бык дрался явственно, на приступе убил под мужиком коня, да он же поколол копьем мужика»245.
Витецкие
Моя пятижды прабабушка со сказочным именем Лукерия Никитична в девичестве носила фамилию Витецких. Она родилась в 1743 году и умерла в 1786 году, на пять лет раньше своего мужа крестьянина Якова Ратькова.
Дедом Лукерии по отцу был казак Иван Прокопьевич Витецкий, отслуживший пятнадцать лет в Анадыре и вернувшийся оттуда в Верхоленск в год проведения третьей ревизии. Два его сына – Иван и Карп – тоже служили вне родного города: один – в Охотске, другой – в Иркутске. Еще двое верхоленских Витецких – Василий и Дмитрий – также, вероятно, его сыновья, попали в Тункинский острог и в рекруты.
Наверняка именно об его отце, самом дальнем из ставших известным мне предков под фамилией Витецких, моем восьмижды прадеде Прокопии, написано в монографии Вадима Николаевича Шерстобоева «Илимская пашня» как о проживавшем в Илимске ссыльном с прекрасным подчерком. Отчего в 1703 году он направлялся илимским воеводой в Усолье для оформления там розыскных, таможенных, соляных и других дел. Воевода лично распорядился «отвести государской двор, где ему з женою и з детьми жить». Может, близким родственником этого Прокопия был «Ивашка Микитин сын Витецев», перечисленный в окладных книгах пашенным крестьянам по деревням Илимского уезда 1699 и 1706 годов246.
Воробьевы
Фекла, дочь верхоленского мещанина Андреяна, или Андрея Воробьева, ставшая моей пятижды прабабушкой, родилась в 1766 году и вышла замуж в 1782 году за бирюльского крестьянина Ивана Григорьевича Семенова. А другая моя пятижды прабабушка под той же девичьей фамилией Акилина, или Акулина, стала в 1786 году женой верхоленского крестьянина Семена Яковлевича Шеметова. Мне стало известным, что она – умершая в 1824 году дочь тутурского крестьянина Ивана Воробьева, но года ее рождения с точностью установить не удалось[471].
В сказках второй и третьей ревизий Верхоленского острога нет ни одного представителя фамилии Воробьевых. Значит, отец Феклы Андреян Воробьев был поверстан в мещане в период между 1762 и 1782 годами. А был он «ангинским жителем», как следует из метрической записи Верхоленской Воскресенской церкви за 1789 год о бракосочетании купца Михаила Черепанова с Анастасией, еще одной дочерью мещанина Андрея Воробьева[472]. В третью ревизию «Киренского манастыря в Ангинской вотчине» включена единственная семья Воробьевых. Ее тогда возглавлял Никифор, сын умершего в период между первой и второй ревизиями Луки, и среди его шестерых сыновей Андрея названо не было. Правда, сказано о его старшем, еще холостом сыне возрастом в двадцать один год, но без имени. А он, конечно, мог быть Андреем – отцом рожденной через несколько лет Феклы. Однако в сказке предыдущей, второй ревизии, этот сын приведен как Никита247. И я думаю, что крайне редкое событие, когда ревизор не указал имя ревизуемого, связано с прежней ошибкой, и ревизор просто запутался, а отцом Феклы действительно был Андрей, и тогда его дед Лука – мой восьмижды прадед. Но вот его происхождение мне выяснить не пришлось.
Зато по линии Акилины повезло больше. Согласно «Книге о сборе оброчного хлеба с пашенных крестьян Илимска» 7181 (1673) года и «Книге имянной Илимскаго острогу пашенным крестьянам и сколько кто пашет государева десятинные пашни» 7184 (1676) года, в Тутуре была лишь одна семья Воробьевых: «Мишка Дмитриев сын Воробей з детьми с Пашком с Ывашком с Ондрюшкою», которые «пониже Верхоленского Братского острожка наниз по Лене реке» в Тутурской волости «пашут великих государей на десятинах рожь, а за яровые десятины платят великим государям оброк отсыпным хлебом с полудесятины яровые по десяти пуд ржи на году». А занял ту землю «промышленный человек» Михаил Воробей в 1661 году по распоряжению илимского воеводы Тихона Андреевича Вындомского в адрес приказчика Верхоленского острога сына боярского Никифора Качина с правом пахать «по обе стороны Тутуры реки. А межи тем лугам с нижного конца, от Скопина Гнезда вверх до Келоры реки со всеми угодьями и с рыбными ловли». Условия же выделения ему полутора десятин земли были близки к кабальным: он обязался безвозмездно сдавать государству весь собранный им урожай с прилегающих трех четвертей десятины государственной пашни. А это в два раза больше принятой тогда нормы, да и льготный период сокращался с четырех до двух лет. Вероятно, такое обязательство было обусловлено присоединением к пашне необычайно крупного, в двадцать две десятины, участка земли под сенокос и выгон. К концу XVII века сыновья Михаила Воробья широко расселились по Тутуре и выше ее устья по Лене и уже прозывались Воробьевыми, а три их поселения – деревнями Воробьевыми, позже две из них переименовались в Большую и Малую Воробьевые. Земельный участок в одной из них, что располагался в Усть-Киренской Нижней волости и ранее принадлежал «збеглому» крестьянину, достался Михаилу Воробьеву в 1698 году со льготой на три года. Из окладной книги пашенным крестьянам следует, что Михаил Воробей к 1706 году уже умер, и вместо него пашней владели сыновья Андрей, Иван, Савва и Семен. Рядом с ними крестьянствовал «Павел Михайлов сын Воробьев»248.
В «Списке жителей Илимского уезда в 1744 году по сравнению с переписью 1719–1723 годов» все Воробьевы были еще в деревнях с полностью идентичными именами – Воробьевыми. По тому списку в 1744 году в одном из них семейство Воробьевых возглавлялось Павлом, во втором – Саввой и Семеном (они, как и Павел, – Михайловичи, сыновья Михаила Дмитриевича Воробьева)249, в третьем – Марком. В последней из перечисленных деревень тогда жил также крестьянин Федор Воробьев с малолетним сыном Иваном (они около 1699 и 1734 годов рождения), и у Воробьевых не было других Иванов с возрастом, подходящим для рождения у них дочери, которая могла бы выйти в 1786 год замуж. Значит, те Иван и Федор – и есть мои предки.
В третьей ревизской сказке деревни Воробьевой утверждается, что Федор – брат Марка. А если сравнить перечень соседей-крестьян Марка и Федора по вышеуказанному «Списку» с такими же перечнями из «Переписной книги Илимской слободы о сборе хлеба, и сколько они имеют пашенной земли и сенных покосов» за 7207 (1699) год и «Книги имянной пашенным крестьянам» 1700 года, то становится понятным, что в их деревне прежде главенствовал Иван Михайлович Воробьев250. Уже из этого вытекает наиболее подходящая версия, что Марк и Федор – сыновья того Ивана. И такая версия отлично подтверждается сказкой первой илимской ревизии: в ней дано отчество Марка Воробьева – Иванович. В той же сказке приведена его шестидесятилетняя мать Авдотья251.
Отсюда следует, что Дмитрий, отец основоположника верхнеленской династии Воробьевых – промышленника, а затем тутурского крестьянина Михаила Дмитриевича Воробьева, – мой десятижды прадед.
Высоких, они же – Высоковы
Две родные сестры, дочери крестьянина Василия Высоких из Качинской деревни, стали моими семижды прабабушками. Старшая из них – Параскева, или Прасковья (она по одной из линий еще и моя шестижды прабабушка) – родилась в 1724 году, была замужем за верхоленским казаком Иваном Тимофеевичем Большедворским и умерла в 1801 году. Младшая – Стефанида, или Степанида, – родилась в 1726 году, была женой качинского крестьянина Якова Дмитриевича Силина и ушла из жизни в 1800 году.
Из вторых и третьих ревизских сказок по бирюльскому ведомству я установил, что Василий и его брат Алексей Высоких умерли в период между первой и второй ревизиями, и у Василия остались два сына с их семьями и четыре вышедшие замуж дочери, включая Параскеву со Стефанидой252. Больше никакой информации о происхождении качинских Высоких из материалов тех ревизий найти не удалось. Зато кое-какие зацепки появились при изучении документов илимской ревизии. В «Списке жителей Илимского уезда в 1744 году по сравнению с переписью 1719–1723 годов» крестьяне под фамилией Высоких приведены в двух деревнях – Высокова и Орлова253. И в той, и в другой в первую ревизию были Василии, но они рождены в 1706 и 1713 годах, а старший же из детей «моего» качинского Василия – Афанасий – появился на свет в 1714 году. Значит, тот Василий не мог родиться позже 1690-х годов.
В деревне Орлова самым старшим из Высоких оказался в 1744 году Иван, рожденный в 1706 году, и он уж точно не был предком «моего» Василия. А вот в деревне Высокова главой всего семейства на дату проведения первой ревизии назван Яков, 1639 года рождения. Он умер в 1733 году, не дотянув до своего векового юбилея лишь шесть лет. Перечисленные в «Списке» его четыре сына – Алексей, Исак, Петр и Семен – появились на свет в 1680-х – начале 1700-х годов, когда их отцу было более сорока лет[473]. Надо думать, что эти сыновья от его второго брака, а прежние, уже взрослые и заведшие собственные семьи, могли не направляться к новому месту жительства Якова Высоких.
На этом новом месте он сам обосновался незадолго до наступления XVIII века, ведь его упоминания в изученных мною переписных книгах не было вплоть до 1685 года, когда он появился как «Якунька Григорьев», а в 1700 году – как усть-кутский крестьянин «Якушка Григорьев сын Высоков». А прежде – еще до 1661 года – в деревне Высоковой[474] поселился его брат «Гурька Григорьев сын сысолетин», и у него был единственный сын Федор, около 1669 года рождения255.
Фамилия Высоких, которых часто именовали также Высоковыми, не столь распространена, чтобы пренебрегать версией родства между ее носителями усть-кутским крестьянином Яковом Григорьевичем и качинским крестьянином Василием. К тому же рожден Василий, скорее всего, как раз в середине периода, в котором рождались уже ставшие известными четыре сына Якова. И переехать на пашню в другую деревню он мог еще до первой ревизии из-за перенаселенности Высокова, как то же самое сделал, но после первой ревизии Петр Яковлевич, его младший брат (о том стоит отметка в илимском «Списке»), и до первой ревизии уже упомянутый брат Алексей.
Поэтому стоит полагать, что «мой» Василий – тоже сын Якова Григорьевича, и тогда Григорий Высоких – по разным линиям мой девятижды и десятижды прадед.
Главинские
Рожденная в 1792 году Феврония, дочь верхоленского крестьянина Никиты Терентьевича Главинского, в 1809 году вышла замуж за крестьянского сына Илью Семеновича Шеметова и стала моей четырежды прабабушкой. Умерла она в 1860 году.
Из ревизских сказок Верхоленского острога следует, что в середине XVIII века в остроге была лишь одна семья Главинских во главе с Иваном Васильевичем, дедом Никиты. А прадедом Никиты был умерший после первой ревизии Василий Главинский, мой восьмижды прадед. О нем в «Сметном списке Иркутского уезда и его острогов» 1701 года говорится как о верхоленском сыне боярском, что предполагает его казачье прошлое и, вероятно, прославленных предков. И в подтверждение того детьми боярскими под фамилией Главинские также были в 1693 году в Верхоленске Иван Андреевич, в Илимске в 1723 году – Алексей (вероятно, он же через десять лет состоял приказчиком Братского острога), в Иркутске в 1762 году – судя по всему, его сын Андрей Алексеевич256.
Наверняка все они родственники, а верхоленские дети боярские Иван Андреевич и Василий – еще и братья или отец с сыном. Но вот имена их предков мне узнать не удалось.
Горбуновы. Сиротская история
В сказках третьей ревизии Криволуцкой слободы женой крестьянина Никиты Протасова названа Елена, рожденная около 1732 года в семье крестьянина Киренской волости Дмитрия Горбунова257. Прежде я ошибочно полагал, что Елена – моя шестижды прабабушка и поэтому подробно занялся историей довольно распространенной в верхнеленских и илимских поселениях фамилии Горбуновых.[475]
Среди многочисленных Горбуновых из второй и третьей илимских ревизских сказок, «Списка жителей Илимского уезда в 1744 году по сравнению с переписью 1719–1723 годов» и переписной книги Чечуйской слободы 1721 года258 нашелся лишь один Дмитрий, и он был сыном Ивана, умершего в 1730 году в приведенном возрасте девяносто пяти лет. Крестьянствовал тот Иван со своим семейством в деревне Салтыковская и имел десять переживших младенчество сыновей. А появились они на свет в диапазоне 1670–1719 годов, и получается, что четверо самых младших его сыновей, включая Дмитрия, родились, когда их отцу шел уже девятый десяток лет. Другие же Горбуновы были тогда крестьянами деревень Алексеевской, Берендиловки и Змеиновой. Судя по переписным книгам самого конца XVII – начала XVIII века, все они происходили (может, только кроме берендиловских) от пашенного крестьянина черкасских кровей «Данилко Иванова сына Горбуна», у которого тоже было десять-одиннадцать переживших младенчество сыновей и тоже, если верить сказкам, с широчайшим разбросом по годам рождения – примерно на период 1635–1690 годов. Крестьянствовали все они изначально в заимке Змеиновой «на Лене реке ниже Усть-Киренского острожка». И вот имена тех сыновей, вошедшие в «Книгу пашенным крестьянам по деревням Илимского уезда» 1699 года: «Микишка, Абрамка, Васка, Онисимка, Осташка, Микитка, Меркушка, Софонка, Коземка, Ивашко» и, по разным данным, Михаил или еще один «Васка». Как мне удалось определить, ко второй ревизии Иван, один из сыновей Даниила Ивановича Горбунова, переместился со своими детьми в деревню Салтыковскую (вполне вероятно, что именно он был в 1690 году «приему хлебу з гумен целовальником Ивашкой Горбуновым»), Кузьма – в Алексеевскую, а в Змеиновой точно остались потомки Даниила Ивановича по линиям Абрама, Анисима, Василия, Меркурия, Никиты, Никифора и, вероятно, Остапа и Софона. Крестьяне же Андрей, Иван и Семен Горбуновы из Берендиловки – скорее всего, сыновья Михаила или еще одного Василия Данииловича. Но мне не удалось узнать, имели ли какие-либо родственные связи с Даниилом Ивановичем Горбуновым крестьянин Тимофей Петрович Горбун, перебравшийся в 1669 году на бирюльскую пашню; Андрей, Григорий, Демид и Федор Горбуновы, переведенные в ту же Бирюльку из Верхоленска в период между первой и второй ревизиями (но они в бирюльских сказках так и не появились), и проживавшие в Бирюльской слободе в XVIII веке Василий, Киприян, Матвей Горбуновы и их потомки259.
Откуда пришел и когда обосновался на ленской пашне Даниил Иванович Горбунов, рассказано у историка-исследователя Георгия Красноштанова. Согласно приведенным им архивным документам, был такой воронежский черкас Мартын Иванов, который вошел в Московское государство через Путивль и жил в Костенках, затем пытался бежать обратно в Запорожье[476] и после поимки доставлен в Усерд, а оттуда – в Москву. И в московской росписи 1641 года он числился «с матерью Офросиньицей. Брат у него Ивашко 12 лет, Данилко 10 лет» (значит, Даниил 1630 или 1631 года рождения). Из столицы Мартын попал на службу стрельцом в Курмыш[477], где и умер. По дороге на поселение в Сибирь умерла в Камгорте[478] и Ефросиния, мать братьев. Даниил с Иваном остались сиротами, но все же добрались до верховьев Лены. В 1653 году Иван бежал на Амур в войско Ерофея Хабарова, а младший Даниил почему-то получил фамилию Горбуновых и в 1656 году пахал «на государя десятину ржи да полдесятины яри»260.
Если все было именно так, несмотря на сомнительную потребность ссылки в Сибирь Ефросинии с детьми – малолетними братьями умершего «изменника», то тогда в 1730 году Ивану, сыну Даниила Ивановича Горбунова, никак не могло исполняться девяносто пять лет, ведь не рожден же он в четырех-или пятилетнем возрасте своего отца. Но если к 1730 году он достиг, скажем, восьмидесяти, тогда куда убедительнее представляется появление у него младших сыновей в 1710-х годах.