Loe raamatut: «Крошка ЛИ. Новеллы»

© Андрей Днепровский-Безбашенный (A.DNEPR), 2017

ISBN 978-5-4483-8801-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Женская логика

(от железной, отличается тем, что никогда – не ржавеет!)

Разные формы логики присутствуют в нашем мире, но это, если коснуться самого краешка философии. Логика, это суть уже давно наболевшей проблемы, насколько правильно что-нибудь происходит? Как правило, логика предполагает следующее: – Хочется лучше, а там уже как получится… Есть, например, железная логика, но она подвержена сильной коррозии, поэтому не является постоянной, а есть ещё женская, которая от железной отличается тем, что никогда не ржавеет. Да! Теперь у Вас есть повод задуматься…

Ещё на нашей планете присутствуют разные учреждения, например такие, как; тюрьмы, отделы социальной защиты, больницы и ещё много других, без которых жить просто нельзя, но мы с Вами остановимся именно на больницах, так как в них побывали многие люди, что попадали туда с теми или иными недугами, куда их привела тоже определённая логика. Заболел, значит надо лечиться, согласитесь, что это логично. Но тут дело имеют последствия, не было бы больных, не было бы больниц. Согласитесь, что самые злые враги, это мы сами, потому, что наши благие намерения редко заканчиваются удачно.

В это время земля ещё спала, укрывшись одеялом из облаков, этой ночью не спали только двое в палате хирургического отделения районной больницы. Точнее сказать, они, не то, чтобы, не спали, а недавно пришли в себя, куда их перевели из реанимации. Ими были в голову раненый Харрис с прической под бинтами, что называется «призывник» и молодой парень Алёша, у которого с головой тоже были проблемы, он головой снёс «торпеду» у «Жигулей» вместе с приборной доской, лобовым стеклом, светофором и километражным столбиком, что стоял вблизи перекрёстка, после чего у него начались нестыковки в сознании. Впрочем, проблемы у него начались ещё раньше, когда в школе на физкультуре он соскользнул ногами по обе стороны гимнастического коня, что на его голове тоже, представляете, отразилось, хотя голова тут, вроде бы не причём. Но это врачам виднее, на то они и врачи, чтобы решать такие затяжные проблемы.

Если бы Алёша не соскользнул ногами с коня, то в будущем не закрыл глаза, когда управлял «Жигулями», про таких людей говорят, что они с головою не дружат. Связи вроде бы никакой, но незримая тонкая нить прочно связывает эти события.

Когда за окном районного городка была тёмная ночь, а в палате горела только синяя лампочка, по воле Бога больные почти одновременно очнулись, ещё с трудом понимая, где они и что с ними произошло, они открыли глаза и стали вести длинный ни к чему не обязывающий диалог.

Харрис в обрывках своего забытья ещё видел жену, как та открывает рот, а он засовывает туда голову, от чего его просто разрывало на маленькие кусочки. Нет, не радость, а вьюга гуляла в его душе. Его состояние можно было сравнить с поездом, который стоит только лишь потому, что кончились рельсы. Он стал, словно расти в обратную сторону, какое-то мутное колесо постоянно вертелось в его сознании, и было такое чувство, что он прыгнул без парашюта. Харрис лежал и только и делал то, что справлялся с трудными мыслями, его размышления метались и суетились, а воспоминая недавнего прошлого, вызывали только лишь отвратительную изжогу. Нельзя сказать, чтобы он был создан для доброты и любви, но эти качества иногда в нём проскакивали, но тут ему захотелось поговорить и его язык, как шнурок развязался.

– Я тут такое дело слепил… – повернул он больную голову в сторону собеседника, что иногда лишь громко постанывал.

В двухместной палате было одно маленькое, но неоспоримое преимущество, больные лежали и как нельзя лучше понимали друг друга.

– Скорей бы оно рассосалось, а то разлагается моя личность на составляющие. Я Харрис, а как тебя величать?

– Меня Алексеем назначили… – прохрипел в ответ сосед по несчастью тоже с перебинтованной головой.

Им обоим было весьма интересно узнать, как они здесь оказались, пациенты очень хотели бы осветить тёмное время своего светлого прошлого, они стремились разогнать синий туман дымки плотно затянутого сознания. В их жизни возникли острые непредвиденный углы, но без них опять же нельзя, если углы сгладить, то получится замкнутый круг. Они оба попали сюда из-за женской логики, той самой, которая так же отличается от железной, как и женщина от жены. Между женщиной и женой, оказывается, великая разница!

– Харрис, а как тебя сюда занесло? Каким ветром тебя в хирургию задуло? – схватившись рукою за голову, не то спросил, не то простонал Алексей, движимый простым человеческим любопытством. Харрис тяжко вздохнул и уже приготовился начать свой печальный рассказ.

– Курить хочется, хоть помирай, и ещё мысли нехорошие в голову лезут, на тему, что будет, если завтра умру…?

– Наверное, ничего, похоронят, будет 9 дней, потом 40, а потом и вовсе забудут, но ты давай не отлынивай, а рассказывай… – снова простонал Алексей.

– Я на краю районного центра живу, дом с женой всё мечтали построить, семь лет строили, на строительство все деньги потратили, может его быстрее бы возвели, если б не «зелёный змий» окаянный, всё никак победить его не могу, победителем он всё время оказывается… Какой же коварный он, сволочь. Ну вот, строили дом, строили, целых два этажа получилось, составом огнестойкой жидкости обработали, антипирен называется, баню соорудили, всякие пристройки поставили, всё как у людей, все, как положено, решили в конце новоселье отметить, справить так сказать это дело. Без водки, сам понимаешь… не обошлось. Ох, лучше б её не было окаянной – теперь застонал уже Харрис. – Я на новоселье мало что помню. Помню только, как гости пришли, как дом им показывал, все завидовали и восхищались, а потом, ну ни фига не помню… Какой-то провал в памяти наступил. Помню, водка быстро закончилась да жена на меня цыкала и спать всё укладывала… А потом чудо дивное! Чу! Черти на меня стали кидаться, всё в дыму, а черти, представляешь себе – в касках! Батюшки святы, я уж подумал до «белки» допился, но черти те настоящие оказались. Стали меня хватать и куда-то тащить! Я естественно не давался и сопротивлялся как мог, а они настырные, наседают… Думаю, сейчас меня в ад за грехи сволокут, а я ада страшно боюсь! Ну, я тут одному черту как дам дымящейся головешкой прямо по каске, он так с копыт и слетел, но не тут-то было, черти на меня навалились и так накидали, до сих пор все бока ноют, в общем, сгребли меня и потащили на улицу. Вокруг всё в едком дыму, аж глаза режет. Вытащили на свет божий, кругом пожарные машины стоят. И тут до меня сразу дошло, что это не черти, а ребята – пожарники??? Мой дом загорелся, а они меня, представляешь – спасали, а я одного чуть не убил. Тут я маленечко осмотрелся и такие слова произнёс, что в небе грозовые молнии засверкали, от чего пошел проливной дождь, который и затушил остатки пожара.

– А что за слова это были..?

– Ох, тяжелые это были слова… Но душу они – облегчили!

Тому пожарнику говорят, медаль дать обещали, за то, что сильно пострадал на пожаре. Милиция после меня затаскала… Чуть дело уголовное не завели, зачем говорят ты пожарника едва не убил и каску ему всю расколол? Пожарник тот в соседней палате, похоже, печалится. Спьяну чего только не кажется. Эх… – снова сурово вздохнул Харрис. Видно, тяжело ему было об этом рассказывать.

Он тихо охнул и медленно перевёл взгляд на своего собеседника, которого уже забивало от мелкого смеха.

– Ну, и чего тут смешного, когда у меня вся хата сгорела, машина, сараи и вообще всё на свете, все деньги и документы? Документы теперь целый год собирать надо, ботинки сотрёшь, пока восстановишь.

– Да мне не от этого весело?

– А от чего?

– Как ты мог чертей и пожарников перепутать? Видать, пока они с тобой провозились, дом и сгорел…

– Наверное, так всё и было, больно долго со мной спасатели разбирались, но пол бани пожарники всё-таки отстояли, куда мы с женой и вселились. Нет! Представляешь себе новоселье? – Харрис схватился руками за голову. – Представляешь себе всю силу произошедшего? Вот, живём мы в пол бани с женой, поживаем, одно плохо, выйдешь, картина уж больно печальная, кругом одни головешки и горькие воспоминания. А баба моя всё зудит и зудит, видит, и так на душе плохо, так нет же, достаёт зараза и достаёт: – Ты зачем говорит, дом спалил сволочь и алкоголик проклятый? Ты не дом, а жизнь мою загубил! А я ей в ответ: – Это вы неправильно замуж выходите! А она мне в ответ по башке сковородкой. В общем, такую шишку набила… и сковородку сломала. Жалко мне сковородку, её кум из самой столицы привёз, правда, она ещё на пожаре оплавилась… – досадно махнул Харрис рукой. – И всё никак не даётся, своим отказом прямо до паники довела… А же мужик, мне без бабы нельзя. А она всё ко мне с вопросами лезет: – Ты зачем говорит, при гостях пол бензином облил и рубаху порвал на себе, говорил, что дом у тебя огнестойкий? Спички у тебя так и не отобрали… Дом-то, деревянный построили. – Я тогда и вправду подумал, что после антипирена дом никакой огонь не возьмёт, на рекламу дурень купился. Моя баба кричит: – Если ещё раз бутылку увижу, на твоей дурной голове разобью! А тут кум как на грех с шампанским зашел… Ну, и крепкая же она оказалась!

– Кто, голова? – удивился вдруг Алексей.

– Нет, бутылка шампанского… Голова после сковородки болела, а тут по ней моя баба бутылкой шампанского. Так я здесь оказался. Лёх? Как ты думаешь? С точки зрения женщины, если муж пьяница, правильно так поступать? Бутылкой шампанского по башке? Сразу и без второго предупреждения… Дом надо из кирпича было строить, хотя бы стены остались. Эх, кричи не кричи, не летают кирпичи… Говорят, такой пожар был, с Царь-горы было видно, а Царь-гора за сорок километров от нашего районного центра.

Харрис на грустной ноте закончил рассказ и замолчал на какое-то время, вероятно про себя рассуждая о женской логике.

За окном больничной палаты тем временем потихонечку начал распаляться рассвет, озаряя своими лучами макушки деревьев, вот-вот должно взойти было солнышко, а вместе с ним наступить новый день на этой прекрасной планете, где было бы счастье, если бы дурость не помешала.

– Лёх? А ты как здесь оказался?

– Да… У меня другая история.

– Ну, теперь твоя очередь рассказать…

Лёха тоже тяжко вздохнул и приступил уныло к повествованию.

– Я тут как-то влюбился… Дело серьёзное, сам понимаешь. Счастливым себя вдруг почувствовал… Счастье, это, то состояние, когда рад настоящему и ничего больше не ждёшь. Машину имел легковую, хотя впрочем, скорее машина меня тихо имела. Ну вот, еду я на своей машине к любимой, как раз мимо вашего районного центра на ней проезжаю, и тут желанная звонит мне по сотовому: – Дорогой, я тебя уже просто заждалась… Хочу, чтобы ты на минутку закрыл глаза и представил себе, как я медленно раздеваюсь… – Я ей, мол, как я закрою глаза, если я за рулём? А она: – Если ты меня любишь, то обязательно сделаешь. Ну, где тут здесь здравая логика? А? Закрыл я глаза и проехал на красный свет… Слава Богу, живой хотя бы остался, теперь у меня времени для представления сколько угодно…

– Это не здравая, это чисто женская логика… – весело улыбнулся его собеседник. – Получается, что мы оба здесь из-за женской логики оказались.

– Получается так…

Со временем здоровье больных потихоньку подправилось. Говорят, пока прошлое не убудет, новое не восполнится. Переживания больных были сильными, но каким бы сильным не было пережитое, со временем оно всё равно потускнеет.

Андрей Днепровский – Безбашенный. (A. Dnepr)

9 февраля 2009г

Лекция травматолога

(берегите себя)

Врач из окна кабинета сурово смотрел на восток, туда, где вот-вот должно было взойти морозное зимнее солнце, и когда полоска алой зари уже окрасила собой небосвод, больные в его отделении стали отрывать головы от подушек.

Травматолог с утра слегка волновался, так как ему в первый раз предстояло прочитать больным лекцию о вреде признания в супружеской неверности и вообще, сделать «разбор полётов» на тему, почему больные оказались в травматологии?

Не по своей воле попал я в отделение травмы. Близкий человек повредил руку, и мне пришлось навестить его как раз в то время, когда врач после утреннего обхода, собрав ходячих больных в вестибюле у постовой медсестры, постучал по биксе никелированным медицинским ключом 8х10 и вдруг решительно замер, как офицер перед боем. (Ключом он подкручивал гайки на аппарате Илизарова, иногда используя ключ для ремонта медицинского оборудования и личной машины).

Отделение травмы находилось в районной больнице провинциального городка, которых много в далёкой российской глубинке. За больничным окном поднялся пронзительный ветер, и такую силу набрал, что даже солнце с неба сдувало.

Травматолог ещё раз постучал ключом по старой металлической биксе, призывая больных к порядку и тишине, сосредоточился и решительно начал:

– Да задолбало меня ваше членовредительство, за которое вас в военное время просто-напросто – рррррасстреляли…!!! – для убедительности стукнул он кулаком по столу медсестры, от чего медсестра в ужасе вскочила со стула. – Люди нужны Родине целые и здоровые, а вы в такие истории попадаете, ни уму, как говорится, ни сердцу! Уважаемые больные, хочу заострить ваше внимание… – высоко поднял врач руку с ключом – то, что вы здесь оказались, это следствие, а не причина, причины мы разберём чуточку позже. В отделение травмы не попадают просто так, по принципу: упал, очнулся – здравствуй гипс! Этому следует целая череда определённых событий! Тэ-экс… Начнём пожалуй с неверности в браке… – почесал ключом подбородок молодой врач. – Вчера к нам поступил зрелый мужчина с тяжелой черепно-мозговой травмой, наступившей от удара тупым предметом по голове, этим тупым предметом оказалась дубовая скалка, которую он сам сделал и подарил своей любимой супруге, и всё было бы хорошо, но мужчина раскаялся и решил признаться в неверности. Вывод, делайте сами! Если бы не признался, был бы – здоров! Кстати, его жене «светит» теперь до восьми лет…

Слова врача набрали приличную высоту, а силой мысли он так разогнался, что даже не остановишь, в нём говорило всё, даже волосы.

– Так что, дорогие мои, прежде чем сознаваться в измене, хорошенько подумайте, стоит ли это делать и знайте, что в отделение травмы всегда найдутся места. Как только надумаете что-нибудь начудить, сразу представьте себе койку в травматологии, на которой вы можете запросто оказаться… – глянул в окно травматолог и вытер пот носовым платком, который выступил у него, скорее всего от волнения.

Врач набирал обороты, а больные сидели и терпеливо впитывали его назидания.

– Помните, переломы и травмы до конца вылечить невозможно, склеенная чешка, не целая, а ею только прикидывается! Теперь разбёрём случай, где травма получена в борьбе с бюрократическим идиотизмом. Женщина-бюрократ из отдела социальной защиты лежит у нас в девятой палате с челюстно-лицевой травмой, женщина довела неуравновешенного человека своими справками до того, что получила по морде, ой, извините меня, по лицу тяжелым кованным дыроколом, оружием бюрократа, причиной стали бюрократические препоны, которые она сама же и создала, человек три года собирал справки, потом не выдержал… И вот, травма теперь на лицо. Делайте выводы, нельзя доводить человека до крайности! А рядом с ней лежит другая несчастная, та поскользнулась и захлестнулась на ровном месте, ударилась силиконовой грудью, силикон разлетелся… – досадно махнул доктор медицинским ключом. – Дальше другая история с Даздрапермой, из отдела статистики по несчастным случаям:

– Что это за Даздраперма…? – сухо спросил паренёк с костылём, что получил травму из-за любви.

– Даздраперма, это женское имя от слов – да здравствует первое мая. У неё травма полости рта, взрослая женщина затолкала себе лампочку в рот, одно непонятно, зачем она это сделала. Запомните и зарубите себе на носу, лампочку вытащить изо рта очень сложно, хорошо, что ещё в рот затолкала, а не в какое другое место, а то было совсем плохо. Даздраперма! – глянул врач на больную. – Скажите, зачем вы засунули лампочку в рот? А? Объясните, пожалуйста?

– Угугугууу… – виновато промычала поникшая пациентка.

– Вот, видите, говорить она пока что не может, и кушать тоже не может, на водичке и витаминах сидит, глядишь, похудеет. Теперь, любвеобильный ты наш – колючим взглядом посмотрел доктор на парня, что спрашивал про Даздраперму. – Что там у тебя получилось? Любовь несчастная, безответная, ты очень сильно переживал, с досады вышел на улицу, отрицательные эмоции захлестнули тебя через край, срочно нужно было найти какой-нибудь выход. И ты этот выход – нашел! Ррррразогнался и пнул ногой по картонной коробке, в которую кто-то из чистого озорства положил кирпичи, а ты все силы вложил в этот пинок! Итог: Сложная травма ступни. Вывод: – нельзя пинать, всё подряд что ни попадя. Помните, вас не было 1000 лет, и потом никогда не будет, так проживите хотя бы этот отрезок нормально, на часах стрелки идут только вперёд… – показал доктор рукой на часы, а потом снова глянул в окно, где на дереве вырезанное женское имя живым монументом поднималось с каждым годом всё выше и выше и достигло уже третьего этажа, где и располагалось отделение травматологии.

Молодой врач интересный был человек, уши круглые, как у соболя, в жестах с определённым таким артистизмом, душой открытый и тёплый он давно не делал того, чего сильно хотел. Размах его мысли был необъятным, от чего эскулап ощущал большой эмоциональный подъём. Иногда он радостно улыбался, и от этой улыбки мир вокруг вспыхивал яркими красками, врач любил радоваться и наблюдать, как всё вокруг движется и живёт.

А там, в дальнем углу вестибюля за фикусом притаился покусанный собакой мужчина.

– Больной Иванов, расскажите, пожалуйста, как вас покусала собака…! – попытался расположить врач пациента к длинному диалогу.