– Напрасно, – я выпил пива и с минуту жевал душистый ломтик рыбы. – Ты мне и вправду нравишься, Миалана. Я чувствую, что ты хороший человек. Да и Чингиль отзывался о тебе с большой теплотой. В том-то все и дело. Если бы ты виделась мне обычной потаскушкой, готовой раздвинуть ноги перед каждым встречным, шлюхой, торгующей собой вовсе не от нужды, а из любви к древнейшему искусству, тогда я бы отымел тебя с огромным удовольствием. Но некоторые двери лучше не открывать, Миалана. Закрыть их уже не выйдет.

– Двери, – фыркнула она, качая головой. – А Этью? Сколько он понаоткрывал этих дверей? Душа давно уже поди, как колоннада. Как я могу простить его, если сама ни разу не изменю? – она приблизилась и потрясла тонким пальчиком перед моим лицом. – Чтобы ты знал, я сейчас, вообще-то, ничего и не предлагаю.

– Хорошо, – ответил с улыбкой, подливая пива.

– Я ведь буду чувствовать себя оплеванной и униженной. Он позволил себе все, а я ничего! Думаешь, у меня в жизни было мало вариантов? Ха! – девушка гордо выпрямилась, демонстрируя красивую грудь, соблазнительно подтянутую корсетом. – Да не проходит и дня, чтобы я не получила пару-тройку похабных предложений. Думаешь, мне никогда это не было интересно?! Что я, по-твоему, мертвое полено?

– Но ты всегда себя сдерживала.

– Именно! Потому что надо быть честной с собой и близкими. Так меня научил отец! Раз влюбилась в этого чертова прохвоста, значит, я с ним. Это решение, а не прихоть, понимаешь?!

Она тяжело дышала, глядя перед собой. Хотел как-то утешить ее, но слов, как назло, не находилось.

– Однако я соврала. Это мерзко, но мне так хотелось сделать ему больно! Прошу, прости меня, Пятиликий!

– За что? – все же решился и мягко положил ей руку на плечо.

– За то, что сказала Этью, будто изменяла ему с тобой.

Она всхлипнула и разрыдалась, закрыв лицо ладонями. А я сидел столбом, пытаясь осознать услышанное.

Так вот, что означал взмах руки Миаланы в мою сторону, когда я вышел вечером в зал, и отчего художник ухватился тогда за голову. Ну и историю устроила друг другу эта парочка, буквально силком затащив меня в эпицентр бурлящих страстей.

Наконец, улыбнулся, прижал плачущую девушку к себе и произнес:

– Прощаю, красотка. Но мне кажется, что бы мы теперь ни сделали, твой жених нам уже не поверит.

Глава 7. Коса судьбы

Я проснулся оттого, что чья-то ладонь мягко коснулась лица.

Открыл глаза и увидел над собой Миалану. Девушка лежала на животе в моей кровати, тогда как сам я вчера расположился рядом на полу. Простыня скрывала ее от поясницы, оставляя обнаженной спину.

– Ты храпел, – сказала она с улыбкой.

– Ты тоже, – ответил я, переворачиваясь набок.

Утро освещало комнату робкими лучами рассветного солнца и подниматься не хотелось.

– Неправда. А вот я уже полчаса не сплю.

– Почему же тогда не разбудила раньше?

– Ждала, вдруг тебе станет совестно, – усмехнулась девушка. – Принесешь мне воды?

– Ну вот. Стоит провести с женщиной ночь, так она сразу же норовит получить от тебя что-то, помимо прекрасных воспоминаний.

Поднялся, не обращая внимания на наготу, и подошел к столу за кувшином.

– Думаю, теперь вообще никто не поверит, что между нами ничего не было. Еще и в Тихом месте слухи поползут.

Передал ей воды и натянул высохшие штаны да рубашку.

– Ты ведь сама так хотела.

– Если бы я понимала, чего на самом деле хочу. Отвернешься?

Взял себе недопитое вчера пиво и, опершись на стол, продолжил смотреть в ее сторону.

Миалана хмыкнула, поднялась и на пару секунд застыла передо мной в изящной позе, уперев руку в бедро. Будто бы вытесанная изо льда и снега, как олицетворение женской красоты. Мол, вот от чего ты отказался.

Да знаю, красотка, знаю.

Когда она начала одеваться, все же отвернулся.

– Недавно представлял тебя на картине, еще до того, как узнал о вашей с Этью связи.

– Он не пишет моих картин.

– Отчего?

– Говорит, что хочет однажды создать лучшую из работ, которую невозможно будет поставить в один ряд с остальными, сделанными на заказ.

– Надеюсь сумеет. Я бы взглянул.

– Я тоже, но… Не знаю как нам теперь быть.

– Помиритесь и дайте друг другу время. Что тут думать? Даже если после решите порвать, так без надрыва и недосказанности, сохранив теплые воспоминания.

– Знаешь, Пятиликий, – она взглянула на меня с улыбкой. – Не ожидала найти в тебе такого чуткого и порядочного человека. Но спасибо за все.

– В моей голове, с недавних пор, много чего понамешано, остается лишь брать из этого лучшее.

Миалана ушла к себе, а я сперва достал БПЛА и проверил его состояние. Заряд чуть снизился, потому решил дать Гамаюну немного размять крылья, а после оставить где-нибудь на крыше заряжаться. Управляющий дисплей положил при этом на окно, зеркалом книзу, давая устройству также напитаться от солнца.

Сегодня предстояло сделать важный шаг – выбрать место, куда отправиться из Льхона. Лучшим вариантом казался Блау, столица Эльдмы, где у меня хранились кое-какие сбережения. Благо запас заряженного вина позволял прожить не меньше полугода, а человеку с моими навыками отыскать работу в крупном городе гораздо проще.

С этими мыслями спустился в основной зал на первом этаже. Никакой суеты и вообще чего-то необычного не наблюдалось, несмотря на то что Чингиль готовился к отбытию. Единственное, что привлекло внимание – коренастая фигура знакомого наемника, за столом неподалеку.

Кабан сидел ко мне полубоком, а напротив него, забравшись с ногами на стул, расположилась Яла. Глаза девочки были распахнуты то ли от страха, то ли от удивления. Я успел сделать всего шаг, присматриваясь, как вдруг заметил в руке у Кабана блеснувший клинок.

Рванулся вперед, перепрыгивая столы и стулья.

Наемник тем временем залихватски крутанул нож, да потянулся к девочке.

Еще секунда и я уже был рядом. Ухватился за кисть, да вывернул ее так, что грондбарец завопил от боли. Хотел садануть локтем в горло, но в последний момент удержался, поняв, что если попаду в кадык, могу ненароком отправить ублюдка на тот свет.

– Дядя, Пятиликий, ты чего?! – перепугано воскликнула Яла.

Кабан взялся второй рукой за кисть и прошипел:

– Отпусти, с-сука!

Я заметил на столе обилие светлой стружки, да несколько деревянных брусочков. Что здесь происходит?

– Дядя Пятиликий, дядя Кабан учил меня фигурки делать! – протараторила девочка, демонстрируя и впрямь добротно вырезанную из дерева свинку.

Отпустив руку наемника, я чуть растерянно осмотрел стол. Пара десятков небольших, в четверть ладони, фигурок животных стояли рядком у края, словно на параде. Лисицы, волки, верблюды, зайцы, кого там только не было, часть совсем свежие, а многие пожелтевшие да потертые, видать сделаны уже давненько.

– В рыло бы тебе дать, Пятиликий, – буркнул наемник.

– У людей не рыло, Кабан, а лицо, – ответил, взяв стул и усаживаясь с ними рядом. – Извини. Увидал у тебя нож, вот и решил, что ты ребенку угрожаешь.

– Да, хер с тобой, – кивнул он, потирая кисть. – Нынче все нервные. Знаешь уже, небось? Твой знакомый восстал из мертвых.

– Чего?

– Того. Пан Ладмир объявился, народ на площади собирает. Если б ты не бардов тискал, а ушами шевелил, так слыхал бы, как полночи глашатаи по улицам орали.

– М-да. Уже и кабаны все знают, – угрюмо переиначил я окончание старой шутки. – А чего же стража?

– Пока погромов нет, ясное дело – ничего. Но надолго ли? В общем, я не жалею, что отсюда сваливаю.

– Куда подашься?

Он пожал плечами, а затем вручил Яле нож и деревянный брусок.

– Ходят слухи, что Чингиля уже неделю как нет. Хитрый, прохвост. Говорят, в Аандарию отправился. А мы с Оселком и еще парой парней двинем за море. Они в Ормадар, а я на Алые.

– Слышал там красиво.

– Да мне на это по херу, – проговорил Кабан со странным выражением лица, мечтательным и печальным, какого я у него прежде не видел. – По личным туда делам.

Девочка взглянула на меня вопросительно:

– Что тебе сделать?

– Орла.

– Сразу у меня не получится, но постараюсь.

Я кивнул и поднялся. Заметил при этом, что в зале появилась Миалана. Она вышла с кухни, видимо уже успела раздать распоряжения и выглядела несколько растерянно. Не удивлюсь, если там вовсю судачили о нашей связи.

Мы пересеклись глазами да едва заметно улыбнулись друг другу. Носить общий секрет, особенно когда он такой, по-своему приятно.

Держа в руках небольшую корзинку, она молча прошла мимо, и скрылась за дверью главного входа.

– Как же ты, черт тебя дери, это делаешь? – завистливо произнес Кабан.

– Что именно?

– Вон как смотрит! А ведь и двух недель не прошло, как ты здесь объявился. Мне б такое с бабами умение.

– Сам удивляюсь, – усмехнулся я и уже двинулся к выходу, однако услышал, как он тихо закончил.

– Особенно с одной, что краше всех на свете.

Я остановился и вкрадчиво спросил:

– О ком это ты сейчас?

– Да, неважно, – махнул он рукой. – Дерьмовая история. Глупая, что и рассказывать стыдно.

– А если угощу за нее выпивкой?

Кабан улыбнулся и потупил взгляд, словно девица, которую новый ухажер спросил о первом поцелуе, что никак не вязалось с его грубой небритой физиономией.

– Ну, если медовухи литр поставишь, то хорошо.

Я согласился на условия, вдвое перевыполнив его просьбу.

– Сам-то будешь? – поинтересовался Кабан, когда нам принесли кружки.

– Нет, меня от нее воротит.

– Ну и зря, – он почесал бороду, да на минуту задумался, прежде чем начать. – Было это в аккурат перед тем, как нас троих попросили сам помнишь куда и зачем отправиться. Отдыхал я вечером в любимом трактире в порту, смотрел за кулачными боями. Вдруг слышу, совсем в другой стороне зала потасовка. Обернулся и как молнией в башку херануло. Сидит, вижу, девица, вся платками замотана, словно от холода кутается. Только глаза из-под тряпок различить и можно. Но скажу тебе, таких глаз я никогда еще прежде не видал. Чуть сердце из груди не выскочило, какие красивые были. Вот возле нее как раз и потасовка. Поднялся. Сейчас, думаю, всех отоварю, а там уж познакомимся. Но трое бойцов неподалеку мечи повыхватывали, разом всех угомонили, а хозяин их, жирный индюк, весь в черном бархате и серебре, подошел к той красавице, сказал ей на ушко что-то, да за собой из трактира и увел. Я проследил за ним. Разузнал. Оказалось, то важный торговец с Алых островов. На корабль к нему, конечно, соваться глупо было, да и успокоился я сперва. Что, думаю, за наваждение такое приключилось? Но с тех пор эти глаза не могу забыть. Сны про нее снятся. Не похабные, а… – он махнул рукой. – В общем, запала чем-то в душу. Потому и хочу на Алые податься. Никак судьба моя была, а я ее, дубина, упустил. Никому этого не рассказывал, но и ты смотри не трепись. Засмеют. Совсем скажут Кабан из ума выжил. Размяк.

Я шумно выдохнул, молча поднялся и вышел из Тихого места.

Вот так.

Все это время ниточка ведущая к Авене находилась прямо перед носом, но я узнал о ней только сейчас. Чингиля винить было глупо, наверняка он честно искал сведения о колдунье, просто и сам не мог догадаться, что смотреть следует не за пределами Льхона, а перед собой.

И все же, яснее мой дальнейший путь от этого не стал. Заряженного Истоком вина у меня пока имелось немало, но, в перспективе оно обещало лишь сокращаться. Ни надежных людей, ни места, где можно укрыться, у меня не было и даже если удастся как-то помочь Авене в одиночку, предложить ей попросту нечего. Да и нужна ли ей, в конце концов, моя помощь? Мы связаны заклинанием, но прежде не знали друг друга. Авена могла грамотно распорядиться собственным проклятием, обратив его на пользу, и живет сейчас под покровительством влиятельного торговца, даже не вспоминая о моем существовании.

Двигаясь к порту, размышлял над этим еще минут десять, все надежнее убеждая себя, что наши пути с колдуньей разошлись окончательно, пока вдруг не понял, отчего мне хочется думать именно так.

Я боялся. Однако не опасностей, что таятся за помощью Авене, а ее самой. Ведь на меня проклятье подействует так же. Что может быть страшнее, чем потерять рассудок, лишиться воли, одурев от бестолкового вожделения? Конечно, все мои пассажиры отреагировали сдержаннее, чем тот же Кабан, да и я успел полюбоваться несколько секунд мистически-прекрасным ликом девушки, во время боя в горах, и все же не поддался искушению. Или мое упрямое желание отыскать ее, да во что бы то ни стало помочь, и есть скрытая в душе удавка привязанности? Быть может, я давно во власти чар?

Жаль, что приходится уехать из Льхона. Иначе непременно попытался бы закрутить роман с Тиалой да увлечься ей без оглядки. Полагаю, лучшая проверка собственных мотивов в желании помочь Авене.

Но теперь мой путь лежит на родину. Не стану менять планов от свалившейся на голову новости и сперва озабочусь вопросом выживания, а уж после подумаю об остальном.

Под скрип такелажа десятков кораблей и капризные крики чаек, я брел по причалу, посматривая на прохожих. Ничего не предвещало возможных в скором времени беспорядков. Грузчики, обливаясь потом, таскали товары к телегам, богато одетые горожане прогуливались по мостовой, а люди попроще спешили, увлеченные водоворотом нескончаемых забот.

Отыскав портовое управление, я узнал о кораблях, следующих до Эльдмы. Один должен был выйти в море аккурат этим вечером, правда сперва шел в суурмаранский город Ода, а уже обратно направлялся в Блау. Меня такой вариант устраивал, и я оплатил пассажирское место, порадовавшись, что для этого даже не пришлось общаться с капитаном.

Пару часов слонялся без дела, заходя в разные лавки и разглядывая товар, затем перекусил в первом попавшемся трактире. Как назло, из доступных к заказу блюд имелись лишь щедро приправленные кинзой, которую я не любил, но понял это только когда принялся за еду.

В Тихое место вернулся уже после полудня.

За одним из столиков, понурив взлохмаченную голову, сидел Этью. Заметив меня, он вздрогнул, будто от удара, и вымученно улыбнулся, хотя в глазах читалась смесь отчаяния и страха. Подходить к нему не стал. И так уже сыт по горло историями этой парочки.

Хотел было подняться к себе, но посыльный мальчишка с кухни передал, что Пятиликого в девятнадцатом изволит ожидать Оселок.

Как только я открыл дверь в комнату, сразу же обратил внимание, что Чингиль чем-то обеспокоен.

– Ты знаешь, где Миалана? – бросил он, едва я переступил порог.

– Нет. Видел только как уходила куда-то утром.

– Дерьмо, – он стукнул ладонью по столу и откинулся на спинку кресла, напряженно размышляя.

– Может, просто еще не вернулась?

– Она сказала, что заглянет к Этью, забрать какие-то вещи да поговорить, и придет не позже, чем через час. Но ее до сих пор нет, хотя за два года, что здесь работает, Миалана ни разу никуда не опоздала. По ней можно, мать ее в ноги, время сверять, понимаешь?

– Я видел Этью здесь, внизу. Может, он что-то знает?

– Да, черт его вертлявый разберет! Уже посылал к нему человека, но он, как пришибленный – улыбка идиотская на лице, да талдычит, мол ни о чем не в курсе, но очень хочет поговорить с Пятиликим.

– Значит, сейчас поговорим, – собрался было подняться, однако Чингиль вскинул руку останавливая.

– Погоди. Мне все это не нравится. Похоже, надо уходить прямо сейчас, иначе будет поздно.

– О чем ты?

– Миалана не могла просто взять и пропасть. Я надеялся тебе известно больше, учитывая вашу, – он поморщился, взглянув на меня исподлобья. – Вашу неожиданную близость. Но раз и ты ни о чем не знаешь, значит, кто-то помог ей исчезнуть. И этот кто-то скоро много всего выяснит о Чингиле. Если это дело рук гильдии, в чем я не сомневаюсь, то такой откровенный шаг – не что иное, как послание. Теперь на счету каждая секунда.

– Я не понимаю. Ты собираешься бросить Миалану?

– Худшее, что можно для нее сделать, это остаться здесь. Как только в гильдии поймут, что Чингиля в городе нет, Миалана станет им без надобности.

– И что ее тогда ждет?

– Ничего хорошего. Но в таком случае шанс, что ее все же отпустят, как следует запугав, всяко выше, чем если она останется заложницей.

– Я не верю своим ушам, Чингиль. Вот уж не ожидал от тебя такого.

– Какого?! – яростно воскликнул он, всплеснув руками. – Думаешь, мне самому это нравится?! Думаешь, меня теперь не будет всю жизнь мучить совесть?! Но мы ничего не можем, Пятиликий. Даже не знаем где сейчас Миалана, а если попытаемся рыть землю в ее поисках, сделаем только хуже. Дождемся, что нам пришлют прелестную светловолосую головку, отдельно от тела, со словами, мол, продолжайте искать, глядишь найдете остальное. С этими людьми шутить не стоит! Знал бы ты, чего я насмотрелся за последние несколько лет.

Он шумно выдохнул и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.

– Ты спросил вчера, – произнес я задумчиво. – Что я сделаю, если увижу, как тебя взяли за задницу. Так вот, для начала влеплю тебе по морде.

Чингиль взглянул на меня удивленно.

– Мы никуда не уходим. Остаемся здесь и решаем эту проблему, пока Миалана не откажется в безопасности. Раз уж Барка так страстно желает узнать, кто такой Пятиликий, придется ему это показать.

Этью тонко взвизгнул, когда я с размаху впечатал его в стену.

– Говори, где она!

– Иди к черту, я ничего не знаю!

Ударил в живот, так что художник захрипел и согнулся пополам.

– Она пошла к тебе и не вернулась. Ты же явился сюда, желая со мной поговорить. Ну вот он я! Говори!

Этью взглянул на меня с ненавистью, однако хранил молчание.

– По-моему, у нас есть какая-то сложность в коммуникации, – философски рассудил Чингиль, попыхивая трубкой. Он стоял у окна полубоком, глядя на улицу и лишь изредка оборачиваясь на процесс дознания. – Этью, нам велели выяснить, что произошло с твоей невестой. Понимаешь? Выяснить, чтобы помочь ей. А ты не желаешь идти нам навстречу. Это очень странно.

– Все, о чем я готов говорить, – процедил сквозь зубы художник и кивнул в мою сторону. – Так это о нем. Что он делает в городе, зачем сюда прибыл, какие строит планы?

Мы с Чингилем переглянулись.

– И с кем ты собираешься поделиться этой информацией?

– Не ваше дело. С Миаланой все в порядке и… – его голос дрогнул. – И будет все в порядке. Если я выясню.

– Идиот, – рявкнул я, снова припечатав его к стене. – Ты понимаешь, что мы здесь тебе не враги?!

– Полегче, Пятиликий, – задумчиво произнес Чингиль. – Он и впрямь не понимает. Более того, у него есть один весомый повод считать иначе.

– Этью, у меня ничего нет и не было с Миаланой, – я наклонил голову, заглядывая ему в глаза. – Давай вспомни, чертову игру в Куртуазный блеф у сестер Альфар! Вы ведь все время выигрывали. Смири хоть на секунду ненависть и скажи, вру я тебе или нет. Ну?!

Тряхнул его за плечи.

Этью смотрел на меня то ли готовый плюнуть в лицо, то ли разрыдаться, но не отвечал.

– Миалана тогда солгала тебе! Может быть, вообще впервые в жизни. Хотела сделать больно. Чтобы ты почувствовал хоть толику тех страданий, что чувствует она. Я же прикоснулся к ней единожды. Вчера, когда положил руку на плечо, пытаясь успокоить, пока она рыдала от разочарования в тебе. Больше между нами ничего не было. Ну так что, веришь ты мне или нет?!

Этью еще четверть минуты смотрел мне в глаза, а затем прикрыл собственные и заплакал.

Горько и безнадежно, словно наконец осознал, каких наворотил дел, влекомый похотью и эгоизмом.

– Дай ему время. Я пока схожу за водой, – произнес Чингиль.

Отойдя к окну, попытался успокоиться, но открывшаяся картина не предвещала ничего хорошего. Группы людей по пять-десять человек, кто с пригоршней камней, кто с ножами и топорами, брели по улице, весело скандируя:

– Долой! Долой! Долой!

Чудесное возвращение к жизни пана Ладмира, как я и предполагал, ознаменовалось волнениями. Благо никто не спешит явиться за моей помощью в убийстве ненавистного монарха. Что, кстати, совершенно непонятно, ведь о том говорил и Барка и сам Ладмир. Решили обойтись собственными силами? Или сами стали жертвами обстоятельств, не угадав, за какую ниточку дернет в следующий миг их далекий заморский кукловод?

– Ну, что, – произнес Чингиль, вернувшись в комнату. – Надеюсь, теперь мы услышим подробности?

– Я все испортил, – обреченно произнес Этью. – Это все из-за меня.

– Хорошее начало. Но хотелось бы узнать больше деталей.

– Вчера ночью я напился. Сидел с приятелем в Парусах и рассказал ему все. Про Миалану и про то, что… как я думал, она изменяет мне.

– С Пятиликим? – уточнил я.

– Да, – кивнул Этью. – Мы говорили много. Потом к нам подсели люди. Помню их неважно, но выглядели они опасно. Сказали, что помогут мне расквитаться. Надо только побольше разузнать о Пятиликом, а если получится, то и о самом Чингиле. Согласился. На утро же меня разбудили пинками. Сказали, что Миалана у них и я должен немедленно отправляться все разнюхивать. Если принесу полезные новости до вечера, с ней ничего не сделают. А иначе… иначе…

Он проглотил подступивший к горлу ком и замолчал.

– В руках Барки пряник бьет похлеще кнута, – мрачно произнес Чингиль.

– Думаешь, его работа? – спросил я.

– А чья же? Паруса – его главное заведение в городе. Туда абы кого не пускают, только знатных горожан или тех, кто так или иначе связан с гильдией. Этью выбрал лучшее место, чтобы трепать пьяным языком, что уж тут добавить.

– Как бы то ни было, все это не приближает нас к Миалане. Есть мысли, где ее могут держать?

– Ткни на карте в любое здание Льхона, – кисло проговорил Чингиль. – И я отвечу, что возможно там. Мы просто теряем время.

– Может быть. Хотя у меня есть такая карта, которая способна упростить нам задачу.

Через минуту мы уже находились в моей комнате, и я демонстрировал изумленному Чингилю управляющий дисплей БПЛА. Гамаюн по-прежнему кружил над городом, к сожалению, не так высоко, чтобы охватить взглядом его целиком, но это было лучше, чем ничего.

Обратился к памяти устройства, отмотав ее назад.

Вот на самом краю зеркала появилась девушка со светлыми волосами, но тут же скрылась из поля зрения. Орел сделал неспешный вираж и Миалана показалась вновь. Возле поворота улиц двое крепких парней силой заталкивали ее в экипаж, а управившись, залезли следом. Понять, куда именно после этого двинулись похитители не удалось, однако, мы получили примерное направление.

– Удивительная вещь, – восхищенно произнес Чингиль. – А я все гадал, зачем тебе это странное чучело.

– Давай оставим удивление на потом. Ты можешь теперь предположить куда увезли Миалану?

– Хотел бы, да не могу. В ту сторону город тянется далеко, сам знаешь, – он почесал бороду. – А эта твоя птичка сама выбирает куда лететь?

– Нет, я могу им управлять.

– Тогда у меня есть идея.

Чингиль попросил меня показать местность возле огромного особняка с черной черепичной крышей, и почти полчаса мы наблюдали лишь неспешно бредущих людей вокруг. Несмотря на то что в некоторых районах города уже вовсю происходили стычки горожан со стражниками, здесь царило размеренное спокойствие.

Наконец, к воротам подъехало два экипажа и из них высыпало не меньше дюжины пассажиров. В основном воины в доспехах да пара людей в изящных белоснежных дублетах.

– Так и думал, – проговорил Чингиль. – Барка укроется в фамильном доме на время беспорядков. А вместе с ним и Ладмир, собственной персоной. Это, конечно, прозвучит абсурдно, но нет ли у тебя желания, Пятиликий, навестить их, да попытаться закончить как подобает свое самое первое задание? Пока город не утонул в крови. А заодно задать вопросы о Миалане, тем, кто о ней что-то знает.

– Уверен, там сейчас не протолкнуться от охраны.

– Определенно. Однако я позабочусь о том, чтобы им стало немного не до тебя.

Вечерний Льхон гудел точно побеспокоенный осиный улей.

Дымы пожаров тянулись высоко в небо, отовсюду слышались крики и почти на каждой улице встречались безжизненно лежащие тела.

В темном плаще, с накинутым на голову капюшоном, я брел, стараясь не замечать происходящего. Несколько раз ко мне подходили крепкие парни с дубинками в руках, интересуясь кто я такой и куда направляюсь. Отвечал им просто, дескать, я с народом Льхона.

Первая сложность появилась на границе Льняного и Речного кварталов. Мост через один из множества мелких рукавов Априла, преграждала баррикада да с десяток вооруженных головорезов. Пробежался взглядом по их лицам и понял, что меня не пропустят, назовись я хоть королем Ормадара.

Двинулся в обход, но картина повторилась снова и снова. Лишь через час мне стало ясно, что часть Речного квартала фактически изолирована. Начал было размышлять над тем, как добраться до особняка Барки, миновав посты крышками домов, однако возле очередного увидел нечто любопытное. Около двадцати хорошо экипированных бойцов с желто-зелеными лентами на плечах и шлемах – знаком суурмаранской гвардии, шли плотным строем, прикрывая щитами сгорбленного человека.

От баррикады в них полетели стрелы да болты, но воины упрямо двигались вперед. Приблизились на расстояние в десяток метров, идущие в центре на мгновенье подняли щиты и сгорбленный вскинул руки. Ослепительная вспышка лизнула огнем головорезов у баррикады, отчего те попадали да принялись кататься по мостовой, с душераздирающими воплями пытаясь сбить с себя мертвенно-голубые языки пламени.

– Походно-ратный! – гаркнул один из гвардейцев, после чего за передним отрядом устремилось еще не меньше двух десятков воинов. Сгруппировавшись, они выставили щиты по флангам построения и так отправились дальше по улице.

Я подождал с минуту да пошел за ними следом, в полной уверенности, что вскоре окажусь возле особняка.

Сумерки меж тем сгущались все плотнее, окуная город в темноту, особенно раннюю, потому как фонари на улицах сегодня никто не зажигал.

Впереди показалась развилка. Добраться до цели, двигаясь по левой стороне, можно было быстрее, но оттуда слышались звуки боя. Я завернул вправо, да ускорил шаг.

– Открывай! Открывай, сука! – орал грузный мужик, ломясь в чью-то дверь с ножом в руках. Изнутри отвечали испуганно и неразборчиво. Вот он покрепче саданул плечом, сбив хлипкий замок и скрылся в помещении, откуда тут же донеслись крики ужаса и боли.

Остановился на мгновенье, однако продолжил путь. Как бы ни хотелось помочь, весь город не образумишь. Под шумок люди вечно начинают решать собственные проблемы по праву сильного, пользуясь бездействием закона. Те же, кто полагает, даже при самой дерьмовой власти, будто начисто лишены защиты, просто не пробовали пожить в безвластии.

Вскоре передо мной предстал родовой дом пана Барки. Величественный трехэтажный особняк с острыми шпилями декоративных башенок на крыше и изящным гребнем пик по фронтонам. Черный как ночь, он будто сошел с иллюстраций детских сказок о том, где полагается обитать главному злодею. Впрочем, если Тиара права, лидеры гильдии воров являются обычными марионетками в руках Ормадара, отличаясь от действующего короля лишь разными сферами свободы.

Из-за решетчатой кованой ограды высыпало несколько человек да бегом устремились прочь, вероятно туда, где с людьми Барки бились сейчас гвардейцы.

Я вздохнул, поражаясь собственной решительности, и двинулся прямиком к главному входу.

– Кто такой?! Куда?! – рявкнул плюгавый парень с козлиной бородкой, заметив мое приближение. Он держал на изготовку короткую саблю, но едва ли не дрожал от страха.

– Чего своим не помогаешь? – спросил я с улыбкой. Привычное спокойствие, как и прежде захлестнуло с головой. – Король выяснил, где укрывается твой хозяин. Весь гарнизон сюда отправил. Каждый клинок теперь на счету.

– Брешешь? – произнес он, однако по округлившимся глазам было ясно, что парень в шаге от паники.

Внезапно со стороны дома раздалось воронье карканье. Я взглянул на крышу и увидел, как десятки черных птиц вырываются из дымохода, а затем устремляются в ту сторону, где кипел бой с гвардейцами.

– Да хоть десять гарнизонов, – вмиг успокоившись, произнес охранник. – Сейчас мы им жару-то…

Договорить он не успел, потому как я выхватил меч и вонзил ему острие в лицо.

Осмотрелся по сторонам. Кажется, меня пока никто не заметил, стало быть, небольшое преимущество внезапности еще имелось.

Забрал с пояса парня ключи, открыл ворота, и двинулся к особняку. Все его окна были надежно защищены коваными решетками, стилизованными под корабельные снасти, а гладкие стены исключали возможность добраться до крыши. Да и зачем? Уверен, оттуда также не удастся проникнуть внутрь. Потому без затей подошел к центральному входу.

Двери оказались заперты.

Взялся за дверной молоток и постучал.

– Кто там?

– Открывай скорее, черт тебя дери, у меня здесь раненые!

– Назовись сперва!

– Я тебе сейчас по рыгальнику назовусь, шорот подгончарный! В край уже огоношился?! Свои это, свои!

Для верности несколько раз ударил кулаком по двери, радуясь неожиданно пригодившемуся словарному запасу Гурна.

В замке заскрежетал ключ.

Как только услышал щелчок, несколько раз рубанул мечом воздух, гася в помещении свет, а после ввалился внутрь. Безоружному слуге врезал с размаху в челюсть, выполняя недавнее обещание, а вот паре замешкавшихся охранников повезло меньше. Клинок тихо просвистел в полумраке большого гостиного зала сократив число верных людей пана Барки, и на этом первая, к сожалению, самая простая часть плана оказалась завершена.

Где именно в огромном доме находятся мои цели я не представлял, а бестолково слоняться из комнаты в комнату чревато излишним промедлением. Не исключено, что гвардейцы не выстоят и когда оставшиеся воины вернутся в особняк, никакие таланты пассажиров не спасут меня от расправы.

Погасив в остальной части комнаты свет, двинулся по широкой полукруглой лестнице наверх, размышляя о дальнейших действиях. То, что у Барки имелись под рукой телохранители, часть из которых непременно маги, я не сомневался, стало быть, лезть на рожон бессмысленно. Но как их выманить да перехитрить, не имел ни малейшего представления.

Войдя в широкую дверь на втором этаже, оказался в коридоре, обитом черно-голубым бархатом. По стенам здесь висели высокие узкие зеркала в изящной серебряной оправе, оформленной под морские волны. Несколько овальных арок впереди вели в другие помещения и, едва я двинулся вперед, из одной из них, как ошпаренный, выскочил седой одноглазый мужчина с медным кувшином в руках.

Увидев меня, он замер, да испуганно уставился на меч нильдхейма, слабо отливающий алыми рунами над гардой.

– Спокойно, я свой, – проговорил максимально дружелюбно, однако эффект это вызвало совершенно обратный желаемому.

– Я маг! Не подходи ко мне, чудовище! Заколдую!

– Скажи, где Барка и Ладмир, и я тебя не трону.

Мужчина протяжно завыл. В его глазах читался панический ужас.

– Я за твоей спиной! – вскинув руку, прокричал он отрывисто.

Резко обернулся и рубанул мечом, ожидая увидеть противника, однако сзади никого не оказалось, зато прямо по затылку мне прилетел увесистый медный кувшин.