Пляс Нигде. Головастик и святые

Чушь редкостная. Эрудированный оболтус с юмором льет воду слов на мельницу современной эзотерики. Как если бы Венечка Ерофеев заделался «хроником российской саньясы», отдалив Петушки в Индию. Впрочем владение словом поначалу восхищает, но к середине рассказа порядком наскучивает. Да простит меня Мастер за столь резкую критику. Это про Пляс Нигде. Второй рассказ оказался непосильным.

"Пляс нигде" Филимонова очень напоминает "Тропик рака" Миллера. Главный герой, он же автор, путешествует по миру (у американца был только Париж), посещает интересные места, знакомится с разными творческими людьми из богемной тусовки. За 200 страниц мы успеваем посетить Алтай, Ригу, Нью-Йорк, познакомиться с художниками, писателями, друзьями самого Филимонова. С кем-то он весело проводит вечера, гуляя по Монмартру, с кем-то отплясывает (лежа) шаманские танцы в каком-то странном рижском клубе... и это почти всегда пьяно, весело, слегка безумно, а главное - интересно. Местами грубо, местами очень грубо, но так и должно быть, когда нонконформистский автор берется писать "в кайф". Филимонову, я уверен, глубоко наплевать, что будут писать люди о его книге, глубоко плевать, что подумают консервативные читатели или ребята из органов, у которых явно нашлось бы, что сказать, прочитай кто-нибудь из них стишок из цикла "Зоофилы", - Филимонов пишет для себя, для тех, кто с ним на одной волне. И итоговое "понравилось/не понравилось" зависит только от того, подружитесь вы с автором или нет. Если не переносите в литературе мат, разврат, шаманизм и все такое, - бегите и даже не думайте брать в руки эту черную книгу. Если же вы, наоборот, фанат всего вышеперечисленного, то попробуйте - вам вполне может понравиться.

Если бы мне заказали книгу о путешествиях или какой-нибудь путеводитель, я начал бы со списка винных магазинов. Перемещения в пространстве вызывают жажду, и ничего нет лучше, чем искупать в алкоголе новорожденный образ чужого города...

С романом Филимонова та же история, что и с картинами Уорхола, Поллока, Баскии, - для одних непонятная мазня из разряда "да я ща сам так намалюю", для других - современное революционное, авангардистское. Правда от романа Филимонова вы вряд ли получите такое же эстетическое наслаждение.., хотя справедливости ради надо сказать, что с русским языком автор управляется отменно: здесь вам и остроумные каламбуры, и обыгрывание разных устойчивых выражений на новый лад, и забавные неологизмы; жаль, мата и новомодных заимствований многовато, но это уже на вкус и цвет.

Книги ведь тоже наркотик. Они штырят. К ним привыкаешь. На них подсаживаешься. Бэд-трип Достоевского, эфирный Джойс, кокаиновый Кокто и капля опиума от Бодлера.

В "Плясе нигде" вы даже не раскопаете какую-то глобальную идею, запрятанную под громадным слоем метафор и аллюзий. Этого здесь тоже нет. "Пляс" про веселье, напитки, вещества, про тотальное неуважение ко всем и вся, роман-отрыв, в котором автор делает все, что ему вздумается.

Филимонов не может конкурировать с Кастанедой или Миллером, которых он отдаленно напоминает. По оккультному он проходится поверхностно, как юзер, а не технарь; в богемной авангардной тусовке он хоть и свой, но новатором его назвать нельзя, скорее одним из ему подобных. Заметный современный деятель, на этом и сойдемся.

Жаль, конечно, что людям больше нравится быть живыми личностями, чем произведениями искусства.

Рекомендовать "Пляс нигде" я могу только отвязным любителям чего-то нестандартного, временами безумного, развратного, пошлого, дерзкого. Читателям, которым надоели условности и традиции, нормы и приличия. Всем остальным советую пройти мимо и поостеречься: Филимонов кусается.

Собираясь писать рецензию и в то же время пребывая под слегка непонятным впечатлением от книги, решила глянуть отзывы других читателей, и, увы, их нет. Так что понять, насколько правильно моё восприятие, приложив его к некой шкале, не получилось. Ну что же, попробую тогда я объяснить необъяснимое.

Книга очень странная. В неё входят две повести: совершенно психоделический "Пляс нигде" и совершенно, до сарказма и шаржа реалистический "Головастик и святые". На мой взгляд, это лишь говорит о многогранности автора, способного приковать внимание к своим героям в любой ипостаси: обдолбышам, французским интеллектуалам, неприкаянным эмигрантам, буддистам или, по выражению писателя, божественной гопоте. Событий как таковых, которые можно было бы пересказать, рискуя заспойлерить сюжет, нет. В первой повести это некий свободный поток сознания и воспоминаний, во второй тем же перемежается описание довольно странных будней деревни Бездорожной, официально расселённой, но продолжающей существовать где-то между полями и лесами... Не буду тут радостно констатировать, что "во всём этом чувствуется искренняя любовь писателя к малой родина и бла-бла-бла"(что, кстати, вызывает сомнения), но обязательно должна сказать, что автор просто изумительно владеет языком. Речь его персонажей разнообразна, образна и многослойна - от высокого стиля до абсолютно реалистичного мата в роли средства общения. Или вот так:

"– Ты выдь на крыльцо, сам увидишь, – говорит Трактор. – Капли-сопли, всё одно слово – дождь. – Звуки-то разные, – возражает Седьмой. – На дорогу падает Чмок или Чам, на железо Цочь-цочь, на поленницу – Кап. Какое же это одно слово?"

В ванной висели два зеркала, злое и доброе - с морщинами и без морщин. Думаю, дело в том, что ртуть ядовита и чем больше ее в амальгаме,  тем резче и безжалостнее зеркало предъявляет смертному картину распада. Добрые зеркала близоруки, как последняя любовь.

"Рецепты сотворения мира" Андрея Филимонова были любовью с первой страницы. Три с половиной года прошло, а впечатление и теперь яркое. Такое: "Как-как он это делает!?" Тогда, помню, районная администрация  выкатила предписание сделать  косметический ремонт моей торговой точки к ЧМ по футболу. Тоиссь, где магазинчик шаговой доступности в Тольятти, который даже не областной центр, а где чемпионат, одним из принимающих городов которого будет губернская Самара? Но прошел слух, что не то шведская, не то швейцарская сборная изъявила желание разместиться в нашем богоспасаемом городе и осрамиться перед державами никак нельзя было.

В общем, пришлось совместить привычное стояние за прилавком с работой штукатура-маляра, а в наушниках у меня говорила книга, то и дело заставляя взрываться смехом, благодаря чему, теперь вспоминаю тот ремонт с удовольствием.  "Головастика и святых" потом тоже прочла. конечно, нельзя же было вот просто так взять и  перестать читать Филимонова, но то ли бесконечно далека я от русской деревни, то ли еще по какой причине, так же сильно не полюбила.

"Пляс нигде" третья для меня большая филимоновская книга,  и наверно нужно немного сказать о названии. Для всех, кто имеет хотя бы приблизительное представление о французском языке (то есть,  абсолютно для всех), в словосочетании изначально зашито два значения: буквальное - танцы в никаком месте и билингвальное "место нигде"  (place), как "капитан никто" в имени Немо. Третий смысл для посвященных, так называется передвижной поэтический фестиваль, не привязанный к определенной локации, идея которого принадлежит автору.

О чем книга?  Обо всем, ни о чем. Как объездить полмира практически без денег и почти без знания языков, везде находя крышу над головой непрерывно бухая, не переставая работать, и умудряясь при этом финансово поддерживать семью (семьи?) Выполнено профессионалом, не пытайтесь повторить в домашних условиях.

Об удивительной трагичной судьбе сибирского художника Григория Гуркина, который был учеником Шишкина, столичной знаменитостью, эмигрантом, репатриантом, заключенным НКВД. О причудливо тасующейся колоде, соединившей его судьбу с судьбами Ивана Ефремова и Николая Рериха.

Еще об одном художнике, на сей раз американском фотодокументалисте, который в недолгую эру расцвета полароида провел невероятной масштабности проект - приехал в Союз и сделал пять тысяч фотографий советских людей. Фишка практически шпионского по сложности оборудования была в том, что каждый кадр, кроме выпадающей картонки снимка, фиксировался еще на негативе. И вот теперь, спустя сорок лет, он приедет снова, чтобы увидеть героев своих фотографий.

Эпопея поисков Натана Фарба, в общем, и есть неявный сюжет романа. Такая ненадежная его скрепа, которая то и дело выпадает из поля зрения, тонет в подробностях похождений и возлияний героя-рассказчика. Но к финалу все сложится как надо, не сомневайтесь. Язык Андрея Филимонова хорош необычайно и читать его большая радость.

В "Пляс нигде" вошли еще "Головастик и святые", но об этой книге я уже рассказывала прежде.