Племя молится о нас. Сборник стихов

Иллюстратор Татьяна Гущина

© Андрей Куликов, 2020

© Татьяна Гущина, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4485-8615-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Племя молится о нас

 
Каждый раз, когда в постели
Застает тебя одну,
Ночь бледнеет…
                      Мысли тлеют
          На углях в костре. В смолу
          Тело пачкая, индеец,
          Обкурившись, щурит глаз…
 
 
     Ночь за нас с тобой болеет.
     Племя молится о нас.
 
 
Каждый раз, когда мы в ссоре,
За окошком льется дождь…
          Режет море раны солью.
          Топчет берег старый вождь.
          Ливень. Громом небо стонет.
          Бой тамтамов, пот, экстаз….
 
 
     Небо любит нас до боли.
     Племя молится о нас.
 
 
Каждый раз, когда читаю
Счастье я в твоих глазах,
Замирая, затихает
                             Мир…
          Все женщины в слезах…
          В землю свой топор врывает
          Воин. Трубка мира. Пляс…
 
 
     Будь спокойна, ты же знаешь —
     Племя молится о нас.
 

Татьяна Гущина – Племя молится о нас.

2. Молитва

 
В густом московском перезвоне колоколен
Застыли ложками христианские кресты.
И, вместе с воском, тает наша воля.
И таю с воском я. И таешь Ты…
 
 
Я слышу, Боже, изначальный и извечный
Призыв к смирению, к согласию призыв.
Но жить так сложно, если искалечен.
А я, как будто, обреченно жив…
 

3. Родные

 
Не говорите мне про Ад:
Порой, в своем же доме,
Я крепко в плоскости зажат,
Не находясь в объеме.
Здесь, через тьму и стен тиски,
Вас слышу из загробья.
Вы не настолько мне близки,
Не испугался чтоб я.
 
 
Я груб, но честен. Да, я – трус.
Но – наяву, сквозь сны ли —
Я каждой ночью Вас боюсь.
А Вы – мои родные.
 

4. Весна

 
Расчесал мелкий дождь на асфальте ветрянку
И хохочет ехидно в зеленой листве.
Не пойму: толи холодно мне, толи жарко…
Я чужой, или свой в этой дикой весне?
Толи снег умирает и тлеет в мученьях,
Толи жизнь возрождается после зимы.
Почему кто-то должен упасть на колени,
Чтоб другие сумели подняться с земли?
 
 
Расшумелось окно на высоких частотах —
Этот звук и нормального сводит с ума.
В безобразной агонии, брызгая потом,
Терпсихорой танцует в квартире Чума.
И ломается гриф, от натуги, гитарный,
Прослуживший бессоннице много ночей…
Я чужой, или свой – мне не станет понятней.
В этой дикой весне, я, похоже, – ничей.
 

Татьяна Гущина – Весна.

5. Стикс

 
Нам многого не надо.
Ленив далекий путь.
И мы безумно рады
Возможности вздремнуть.
 
 
Шумит река, уносит…
Гребец скрипит веслом…
И сонный голос просит:
«Греби. Греби, Харон».
 

6. Клубочек

 
В пять утра новый день бесполезен,
Если пьешь, зная наверняка,
Что под вечер прибавится денег.
Но пока лишь похмелье. Пока….
Кошка льется под руку,
Тихо гладя хвостом.
И простила за глупость.
И сейчас, и потом.
Очень нежный клубочек
Лечит сердце и почки,
О кошачьем мечтая своем.
 
 
Бесполезное! Пьяное утро!
Стопки в стену! Я пива попью!
Происходит впервые, как будто.
Сам себе лишь в одном я не вру:
Я в урчании слышу —
Не отпустишь меня.
Ты залезешь подмышку.
Ты посмотришь в глаза,
Очень нежно и строго,
С безмятежностью Бога.
Для тебя существую лишь я.
 

7. Спрут

 
Пиратство разгулялось по планете.
Пиратство разгулялось по воде.
И я топил, топил то те, то эти
Суда, принадлежащие земле.
Я назван Спрут. И все меня боялись
На океанах всех и всех морях.
И вдруг решили, что меня не стало.
И потеряли люди всякий страх.
 
 
Я лишь однажды о себе напомнил:
Весь мир тогда топил себя в слезах —
«Курск» утонул! Такого быть не может! —
В людских кричали ваших новостях.
Конечно быть не может… Только вот он…
И знали обо мне в морях семи.
Зачем вы доставляете заботы
Такие, люди, существам морским?
 
 
Я лег поспать. И мне Титаник снился.
Но вновь подняли шум над головой.
Вы друг о друга сколько бы не бились —
Почувствуете страх передо мной.
Я – Спрут. И все меня боялись
На океанах всех, и всех морях.
Я снился вам. Но вы еще не знали,
Какой порой вода рождает страх.
 

Татьяна Гущина – Спрут.

8. Гудки

 
Опять стучит отчаянье в висках,
Гудкам коротким вторя телефона.
Я обожаю это чувство – страх.
Мне нравятся гудков коротких стоны.
Мне нравится жестокость пустоты,
Спрессованной в объем моей квартиры.
И в мыслях ты, и ты, и только ты.
Опять мечтой. Опять недостижимым.
 
 
И в мыслях ты… Дрожит моя рука —
На бледный лист, на жертву вдохновенья,
Ползет змеей строка. Ползет строка
Надеждой, безнадежностью, сомненьем…
Я траур обожаю этих дней.
Свободу, порождающую муки…
В разлуке любим мы еще сильней.
Еще родней становимся в разлуке.