Loe raamatut: «Кондотьер: Ливонский принц. Король. Потом и кровью»

Font:

Серия «Коллекция»

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

Ливонский принц

Глава 1

Наши дни. Москва

Тит Ливий

Осторожно выглянув из-за угла, Леонид увидел сутулого уже в конце улицы, вернее маленького узкого переулка, напрочь лишенного солнца даже сейчас, светлым майским вечером. Яркие лучики золотили лишь крыши, иногда вспыхивая в окнах последних этажей невысоких, четырех-, пятиэтажных домов, судя по архитектуре выстроенных в самом начале двадцатого века.

Лёня вел сутулого – именно так он именовал незнакомца – еще с Якиманки, с антикварной лавки. Там его и поджидал, и вот теперь решил выследить. Сначала хотел просто поговорить – там же, в магазине, – да из беседы ничего не вышло. Незнакомец просто не захотел разговаривать, более того – быстро ушел, даже не заглянул к стеллажам, как всегда делал. Ушел… Но вернулся, как и уверял хозяин лавки Тимоха, давний Лёнин друг. И вот тут-то Леонид – Леонид Федорович Арцыбашев – не стал теряться.

Не мытьем, так катаньем! Все равно узнать! Выяснить, откуда у сутулого такие раритеты? И ладно бы просто деньги – «новгородки» Елены Глинской! Хорошие такие монетки, серебряные, и самое главное, ничуть не затертые. На аверсе – всадник с копьем. Денежки эти еще называли «копейками». В отличие от «московских» – «саблениц», где на аверсе всадник с саблей. «Новгородка» к «московской» – номиналом два к одному. Сто «новгородок» – московский счетный рубль. Шестнадцатый век, однако!

Однако не в «новгородках» было дело – в листах пергаментных. Латынь. Тит Ливий. Совершенно неизвестный исторической науке список! Еще бы, из ста сорока томов крупнейшего римского историка сохранилось лишь тридцать пять. Остальные же…

Остальные вполне могли быть в утерянной библиотеке Ивана Грозного, знаменитой либерее, в которую Лёня, честно говоря, не очень-то и верил, но вот факты, точнее говоря – факт! Неизвестный Тит Ливий – ну откуда еще? Говорят, библиотеку ту бабка Ивана Грозного, супруга Ивана Третьего, бесприданница Софья Палеолог, никому после падения Константинополя особо не нужная, с собой привезла. Верится, конечно, с трудом – на что до свадьбы жила-то? Ведь скиталась, бедствовала. Если и имелись у нее ценные – даже в то время – книги, так уж продала бы. Тем более оказывающий ей покровительство папа римский Сикст Четвертый считался большим книгочеем.

Кто только эту библиотеку ни искал… Известный авантюрист Стеллецкий даже деньги под это дело выбил, и не у кого-нибудь, а у самого Иосифа Виссарионовича Сталина! Не нашел ни хрена. Так что не сохранилось никаких раритетов. Однако – Тит Ливий. Ну, точно он…

Ага! Вот сутулый зашел в какой-то бутик. Что-то долго не выходит. Покупает что-нибудь? Или там есть другой выход? Скажем, на ту же Якиманку. Если так, то…

Вышел! Высокая, слегка сгорбленная фигура в потертых джинсах и старой кожаной – несмотря на пусть прохладный, но все же май – куртке. И что он так горбится-то? Парень-то еще молодой, лет тридцати – Лёнькин ровесник. А прикинут как подросток: нечесаные патлы, высокие армейские ботинки-берцы, длинная, нелепо торчащая из-под куртки майка с изображением финской блэковой группы «Чилдрен оф Бодом». Леонид эту группу знал, но музыку такую особо не слушал, предпочитал чего помягче да постарее – «Мотли Крю», «Скорпионс», «Кисс»…

Потертая куртка замаячила где-то в конце проулка, и преследователь прибавил шагу. Слава богу, кругом было довольно многолюдно – не ночь и не раннее утречко, так что Лёня ничуть не боялся, что незнакомец вдруг его узнает. А даже и узнает – и что? Ну, идет себе человек куда-то по своим делам, что такого? А что пересеклись вдруг – случайность.

Немного пойдя прямо по улице, сутулый свернул во двор. Арцыбашев насторожился – вот здесь уже вполне можно заметить слежку. Что же делать-то? А делать нечего! Вперед. Раз уж начал.

Уютный московский дворик ничуть не походил на привычный Леониду питерский каменный мешок-колодец: зеленые деревца, кусты цветущей сирени, аккуратно припаркованные авто, клумбы. В песочнице, меж деревьями, играли малыши. На лавочках рядом судачили бабушки. Еще девчонки со скакалками. Мальчишки на велосипедах. А кожаная куртка – где? А нету!

Леонид откровенно заволновался. Скорее всего, незнакомец просто зашел в какой-то подъезд. Живет здесь. Впрочем, не мог так быстро. Пока ключ-«таблетку» к дверям приложит, пока…

Ага, вот он! Кожаная куртка мелькнула в самом конце двора, за деревьями. Мелькнула – и пропала. Но не в дом вошел – точно.

Наплевав на все правила слежки, молодой человек сорвался с места и побежал, словно бы куда-то опаздывал, едва не сбив пролетевшего мимо велосипедиста. Вернее, это велосипедист его чуть не сбил. Вот ведь, блин, раскатались!

Двор оказался проходным, да Леонид в принципе и ожидал чего-то подобного. Тут же перешел с бега на шаг да, зачем-то оглянувшись, резко свернул под арку. Свернул – и затаился. Отсюда, из темноты, было хорошо видно, как сутулый склонился за мусорными бачками. Потерял что-то? Или, наоборот, нашел?

Позади вдруг послышались голоса, и молодой человек непроизвольно оглянулся. Мальчишки. Аккуратненькие, в чистых маечках, в шортиках. Шли себе, разговаривали.

– Здравствуйте!

Поздоровались, ишь ты. Вежливые.

Лёня в ответ поздоровался, посторонился, пропуская ребят. А, когда глянул на мусорные бачки, сутулого уже не было! Исчез. Растворился.

А ведь исчезать-то некуда! Кругом одни глухие стены. Тупик! Что же он, в мусорный бак забрался?

Леонид подошел к бачкам ближе, заглянул… и едва не провалился в разверстый зев канализационного люка. Чугунная крышка была отодвинута примерно на треть. Такое впечатление, что ее изнутри задвигали, что ли. Но до конца не задвинули. Что-то помешало…

Господи! Да ведь голоса, мальчишки эти аккуратные – и помешали! Именно сюда, в этот вот люк, и нырнул незнакомец. Именно там – больше просто негде – и скрылся. И крышку задвинуть до конца не успел.

Та-ак… Арцыбашев задумчиво огляделся по сторонам. О тайнах московских подземелий он, конечно, слышал. И даже более того, как человек, всерьез увлеченный стариной и собиранием антиквариата, даже собирался их обследовать, правда, пока все некогда было, все не до того. Всего-то третий месяц в Москве. Да уж, некогда… Но вот сейчас… А почему бы и нет-то? Коли уж начал следить.

Индивидуалист до мозга костей, Леонид Федорович Арцыбашев обладал той самой авантюрной жилкой, без которой истинных коллекционеров просто не бывает. И эта жилка вела его в подземелье. Немедленно! Прямо сейчас!

Одет молодой человек был вполне подходяще – джинсы-кеды. Да и двор опустел. Потому и не раздумывал больше, отодвинул крышку, да и ухнул во тьму, нащупав ногами узкую лестницу. Спустился, не обращая внимания на вонь, огляделся… и вдруг увидал тусклый свет фонарика. Не очень-то и далеко, метрах в двадцати.

Канализационный коллектор оказался довольно просторным, можно было идти не сгибаясь. Мало того, и поднятой рукой не достать потолка! Вернее, не потолка – свода. Земляные – а местами и каменные – стены, трубы, под ногами – шуршание и писк. Крысы…

Леонид быстро оглянулся – сверху, из люка, лился приметный свет. Так что, ежели что…

Луч фонарика неожиданно дернулся и пропал. Закусив губу, Арцыбашев вытащил из кармана смартфон – подсветить можно было и им, экран яркий, тем более заряжал только вчера.

Никакой подсветки однако же не потребовалось. Луч появился вновь. И отчетливо послышались шаги. Гулкие и какие-то неторопливые, что ли… осторожные. Хотя, нет – незнакомец шагал довольно уверенно. Словно знакомой дорожкой шел. Так ведь и шел…

Под ногами зачавкало, откуда-то слева вдруг пахнуло гнилью, и послышался чей-то рык! Глуховатый, но жуткий, утробный. Собака? Или… или какое-то подземное чудище? Молодой человек замедлил шаг и попятился. Рык вскоре прекратился. Однако и фонарик впереди опять исчез. Исчез и больше не появился.

Терпеливо выждав минут пять, а то и все десять, Арцыбашев пожал плечами, повернулся и направился к люку. Ну, что поделать, раз уж так… Тем более в следующий раз можно и без сутулого. Только экипироваться, как следует: фонарик прихватить, сапоги. А еще – карту. Самое главное – карту. В той же антикварной лавке и купить… нет, лучше просто снять копию, Тимоха не откажет. А сутулый… сутулый никуда не денется – рано или поздно в лавку что-нибудь да принесет. Яшмовую чернильницу, прясло… да те же монеты, в конце-то концов.

* * *

Леонид снимал однокомнатную квартирку невдалеке от метро «Молодежная». Удобно! Заводить в Москве авто Арцыбашев пока не собирался – смущали бесконечные пробки и нервозная обстановка на дорогах. То ли дело у себя в провинции! Да и там-то, честно говоря, в последнее время…

Заглянув по пути в японский ресторан за пиццей, Леонид перешел дорогу и, прикупив в «Пятерочке» пивка, подался к родному подъезду. Дома принял душ и, сунув в микроволновку пиццу, откупорил бутылочку пива да уселся в кресле перед телевизором, который смотрел крайне редко, предпочитая интернет и музыкальное радио. Вот и сейчас врубил…

– А теперь, по многочисленным просьбам, слушаем японских рокеров под странным для Японии названием – «Версаль»…

Японские рокеры молотили неплохо, Лёне понравилось, он даже насвистывать что-то подобное стал, слух-то имелся. Насвистывал, потягивал лениво пивко и думал. Сильно захотелось закурить, но молодой человек позыв сей героически выдержал, потому как три месяца назад – с переезда в Москву – решил завязать с куревом. Уже пятый раз за последние два года завязывал… но вот пока держался.

Выйдя на балкон, Арцыбашев поставил пустую бутылку в корзинку и, опершись на ограждение, окинул задумчивым взглядом округу. Ах, Москва, Москва, все ж видно – столица! Впрочем, здесь, у «Молодежной», не особо и видно. Так, обычные кругом домишки. Зато не сказать что шумно, да и зелень во дворах имеется. Почти как в родном Лихвинске, где Леонид Федорович имел счастие – или несчастие, это уж как посмотреть – трудиться в должности педагога дополнительного образования в некоем учреждении, громко именовавшем себя Центром детского творчества. А если коротко и понятно – бывший Дворец пионеров. И Лёня – режиссер детской театральной студии. Он же и сценарист. А куда еще после окончания Института культуры бедному провинциалу податься? С торговлишкой откровенно не заладилось – напрочь не было у Леонида никакой коммерческой жилки, а вот режиссерская была, и дети его на всех фестивалях-конкурсах первые места запросто хватали. Что, конечно, руководителя студии радовало, но, увы, особых денег не приносило. Приходилось еще подрабатывать в соседней школе, вести курс «мировой художественной культуры», ну и «бомбить» иногда. На скромную жизнь хватало, даже получалось кое-что отложить – смотаться раз в год в Ригу или Прагу, попить пивка, ну и рядом – в Иматру, Лаппеенранту – за продуктами, шмотками и «откатать» визу. Вот как-то так…

Что же касаемо личной жизни, то в свои двадцать девять лет Леонид Федорович еще так и не женился, все искал свою единственную, а точнее, и вовсе не искал, а путался с разными девицами, иногда и с двумя-тремя сразу. Для секса хватало с избытком, а к семейной жизни Лёня себя считал еще не готовым. К большому огорчению пенсионеров-родителей, обитавших в деревне километрах в полустах от Лихвинска. Имелся еще старший брат, человек солидный, семейный, многодетный. Отношения с ним были прекрасные, но все же – чужая семья.

А вообще, все это доставало. И неопределенная личная жизнь, и относительное безденежье, а самое главное – неудовлетворенность собой. Ну, что там детская студия? Он, Леонид Арцыбашев, и фильмы мог бы снять или какой-нибудь крутой сериал – запросто! Сам и режиссер, и автор сценария… Спонсора бы только найти, спонсора.

И когда как-то невзначай пересекся вдруг с бывшим одноклассником, а ныне преуспевающим москвичем, владельцем антикварной лавки – Тимофеем Ивановым, а попросту Тимохой, то и думать не стал. Тимоха всерьез позвал в столицу, обещал на первых порах помочь, свести, с кем надо – а знакомства у него имелись обширнейшие.

Вот и поехал Лёня. Взалкал столичной светской жизни, денег больших взалкал, а пуще того – Дела. Кино хотелось снимать, чего уж. Тем более пока, по-первости, устроился в ту же лавку – антикварный салон «Персида» – менеджером-продавцом. Хитрый Тимоха знал, кого приглашать – к старинным вещам Лёня страсть испытывал с детства. Ну, с ранней юности, с бабки, у которой много чего было… И все это Леонид сохранил, мало того – преумножил, и кое в чем разбирался – «новгородскую» деньгу с «московской», как некоторые, не путал.

В лавке – в салоне – конечно, было неплохо. Но ведь не за этим Арцыбашев в Москву подался. Или… И все же билась в висках авантюрная жилка, тем более семьи-то нет, осторожничать не надо, отвечать пока не за кого.

Того странного парня, сутулого, старший продавец Леонид Федорович выделил из толпы покупателей сразу. Как-то уж слишком уверенно тот держался. И цену принесенным на комиссию вещам да монетам знал, однако на слишком большой отнюдь не настаивал. Хотя в иных местах мог бы и куда больше выручить. Через тот же Интернет. Мог бы, да. И что? Просто не хотел заморачиваться? Такое впечатление, что и монет, и прочих вещичек эпохи Ивана Грозного у сутулого имелось с избытком. Словно бы отыскал он клад, из которого по мере надобности и черпал.

Арцыбашев, видя такое дело, взалкал. Тоже клад захотелось. И жилка синяя на виске билась – проследи, посмотри, вдруг да что? Вдруг да тоже удастся…

* * *

– Диггеры? – усевшийся в кожаное солидное кресло Тимофей Иваныч – Тимоха – вытянул ноги и засмеялся. – Буратино, ты сам себе враг! Ты сам себе враг, Буратино.

Невероятно активный, толстый, этакий Гаргантюа, Тимоха ни минуты не мог просидеть спокойно, постоянно вертелся, что-то насвистывал, теребил руками, закладывал ногу за ногу. И говорил. Много, почти не остановимо, словно сорвавшийся с гор сель. Говорил, обильно перемежая речь пословицами либо вставками из старых советских фильмов.

– Они с тобой и разговаривать не будут, Лёня! Просто кинут. Вытянут за «подземные экскурсии» деньги – и тю-тю. Проведут по коллектору, а платить будешь за «подземелья московского Кремля». Разведут, как лоха!

– Но я-то не лох.

– А, горбатого могила исправит, – привстав, Тимоха плеснул себе виски из стоявшей на столе зеленоватой бутылки «Гленморанж». – Будешь?

– Ты же знаешь, я крепкое как-то не очень…

Хозяин лавки расхохотался, колыхаясь всем телом:

– Помню, помню: «Хорошо бы пива… Нет, только вино!» Кстати, какую карту ты у меня сегодня ксерил? Не кремлевские подземелья, часом?

* * *

Сутулый в лавку больше не заглядывал. С тех самых пор. Может быть, обнаружил слежку? Или имелись у него и какие-то другие дела, а полученных от продажи монет денег пока хватало. Может, и так.

Однако Леониду быстро опротивело сидеть без дела. Авантюрная натура брала свое. И вот дня через три, в субботу, раненько поутру отправился-таки молодой человек в подземелье. Один. На свой страх и риск. Прихватив с собой мощный фонарик, компас, моток веревки да газовый баллончик – от крыс да собак. Мало ли?

Ну, в одиночку – и что? Вдруг да повезет? Ну, не Тит Ливий, конечно, а те же «московки», «новгородки» и прочее. Может, и спонсоров на фильм искать не надо будет. Сам себе и режиссер, и спонсор!

Спустившись под землю через тот же – уже проверенный – люк в пустом дворе за мусоркой, молодой человек первым делом проверил мобильную связь. Сразу под люком прием был отличный, шагах в пяти – удовлетворительный, а уж дальше связь вообще пропадала. Глухо, как в танке.

Включив фонарь, новоявленный диггер сверился по компасу с картой и вполне уверенно зашагал по длинному сводчатому коридору. Воняло. Откуда-то сверху срывались тяжелые маслянистые капли. Чавкала под ногами какая-то подозрительная жижа. Бетонные перекрытия местами сменялись кирпичными, а кое-где и вообще никаких перекрытий не было – одни земляные своды.

Однако на этот раз никто в темноте не рычал, не выл и под ногами не шмыгал. Лишь пара красных глаз сверкнула откуда-то из бокового пролаза, да тут же и скрылась. Пройдя шагов триста, Леонид остановился и тщательно сверился с картой. Где-то здесь нужно было повернуть налево, в боковой туннель… Ага, он!

Сунув карту в карман, Арцыбашев уверенно зашагал во тьму. Луч фонаря кусками вырывал какие-то трубы, бетон и даже кирпичную кладку, судя по всему – древнюю. Примерно через час путник снова остановился и удовлетворенно хмыкнул. Судя по карте, он находился как раз под Тайницкими воротами Кремля. А это, кстати, указывалось на карте как возможное место сокрытия либереи! В которую Леонид Федорович, честно говоря, не очень верил, но… Но – Тит Ливий же откуда-то взялся! И ведь не подделка – в таких вещах антиквар Тимоха разбирался неплохо и целый штат экспертов мог подключить вполне. Что и сделал.

Подземный ход постепенно расширился и уже представлял собою небольшую пещеру с высокими земляными сводами и ответвлениями, уходящими куда-то во мрак. Земля под ногами диггера имела такой вид, будто ее вскапывали под огород. Так ведь и вскапывали! Копали. Искали. И даже, может быть, что-то нашли. По крайней мере Арцыбашеву очень хотелось в это верить. Раз хоть кто-то – тот же сутулый! – хоть что-то нашел, так он-то чем хуже? Может быть, повезет?

Спрятав карту, Леонид задумчиво присел на песчаную осыпь и вдруг расхохотался, стукнув себя ладонью по лбу. Вот ведь дурень! Кладоискатель, блин. Компас прихватил, карту… А лопату? Кирку? Голыми руками тут ничего не возьмешь, думать нечего. Мудреное слово «диггер» так вот – «копатель» – и переводится. С английского, кажется. Английским, кстати, молодой человек не владел, зато хорошо знал немецкий, тот его диалект, на котором изъяснялись в Пруссии. Еще в школе увлекся языком, а в институте даже был на практике в Берлине. Правда, сейчас много чего подзабыл, потому что – без надобности.

Чу!!! Стены пещеры вдруг резко задрожали, словно бы собирались вот-вот рухнуть, похоронив под собой незадачливого кладоискателя без кирки и лопаты. Ощутив спиной нарастающую вибрацию, Леонид бросился в ближайший туннель. Из которого тут же донесся грозный вой и рычание!

О, боже!

Упав наземь, молодой человек выхватил из кармана баллончик с газом, приготовившись отразить нападение неведомого чудовища. Ну кто тут мог быть? Собака… точнее – собаки. Целая стая, ага.

Никто не напал. Не выскочил из темноты, лая и злобно сверкая глазами, не рванулся к жертве, плотоядно раскрыв усеянную желтыми клыками пасть. Вой смолк так же неожиданно, как и начался. Прекратилась и вибрация.

Господи… да это же…

Электричка!!! Ну да – метро же должно быть где-то рядом. Облегченно вдохнув, новоявленный диггер поднялся на ноги и нервно рассмеялся. Однако весело. Однако нужно купить лопату, вот что. Небольшую такую. Саперную.

* * *

Ничтоже сумняшеся задумал Леонид Федорович снять фильм – а лучше сериал – совсем обычный. Не розовые бабьи сопли, не про бандосов-ментов, не модную средь молодежной среды ржачную тупую камедь, а нечто куда более изысканное и, можно даже сказать, интеллигентное. Новое историческое кино! Ни больше ни меньше. Об эпохе Ивана Грозного. А что? Опричный террор, разгром Новгорода – это вам не какая-нибудь «Игра престолов», это гораздо круче будет.

Эту свою идею Арцыбашев лелеял года два, да не просто лелеял, а активно писал сценарий будущей «фильмы», подробно – с раскадровкой, «звуком» и «светом». И мало того что писал – даже отослал сразу в несколько известных (естественно, коммерческих, больше ведь никаких и нет) студий, одна из которых даже разродилась ответным письмом, в коем отнюдь не подвергли арцыбавшевский опус голой критике, а наоборот, похвалили. А в конце письма задали хитрый вопрос – для кого, собственно говоря, кино? Молодежная аудитория отсеивается сразу – они ни истории, ни географии не знают и знать не хотят, а что незнаемо, то и неинтересно. Для мужиков мордобоя маловато. Да и опять же – история. Им стрелялку-бродилку какую-нибудь. Женщины… гм-гм… любовная линия слабая, в основном войны, террор да душевные терзания Ивана. Вам что, уважаемый Леонид Федорович, лавры Сергея Эйзенштейна спать не дают? Так и у того только первую серию выпустили. В общем, будьте проще, уважаемый, и народ к вам потянется. Напишите нам смешной молодежный сериал, для активной молодежи, увлекающейся гаджетами, автомобилями, тусовками… Как будто молодежь телевизор смотрит! Ну, если только какая-нибудь кондово-провинциальная, у которой на Интернет денег нет.

Так вот, ткнули лицом в грязь. Вернее – в «активную молодежь». Но Лёня надежды и веры в себя не терял, работал. И искал денежки. Спонсоров, мать ити.

Лопату молодой человек приобрел рядом с метро, в супермаркете, там же обзавелся резиновыми сапогами и непромокаемым плащиком – так, на всякий случай. Дешевый – если что, испачкать не жаль.

На рабочем же своем месте, в антикварной лавке, Арцыбашев, подняв все накладные, расписки и прочее, тщательным образом проверил всех, кто сдавал на комиссию шестнадцатого века вещи. Таких, кстати, за три года (дольше Тимоха документацию не хранил) оказалось аж пять человек, все достаточно молодые, лет по двадцать пять – сорок. То есть под образ сутулого вполне подходящие. Однако только один из них окромя серебряных денежек и разного рода старинных вещиц притащил на комиссию «два листа пергаментные с надписью на латыни – “Тит Ливий”. Звали сутулого Орешников Денис Петрович, и было ему от роду тридцать пять лет. Правда, вот прописки в графе не стояло. Как пояснил Тимофей, это только по желанию клиентов указывалось. Кроме вещиц шестнадцатого и пятнадцатого веков господин Орешников еще выставлял на продажу марки и значки семидесятых-восьмидесятых годов. В большинстве своем – «с олимпийской символикой». Странное соседство – шестнадцатый век и семидесятые. Хотя, если подумать, ничего странного. От родителей могло остаться, от старших братьев-сестер.

В ближайший же выходной, опять-таки – в субботу, Леонид отправился все туда же – в старый двор, в коллектор. Поднялся раненько, и около шести утра уже был на месте. Недолго повертелся, выждал – не нарваться бы на дворника, – да и юркнул себе в люк, не позабыв задвинуть за собой тяжелую чугунную крышку. И как оказалось, правильно сделала, что задвинул!

Спустившись, новоявленный диггер не успел сделать и нескольких шагов, как сверху вдруг послышался лязг и темноту подземелья прорвался тусклый свет раннего московского утра.

Арцыбашев немедленно прижался к стене и затаил дыхание, глядя на спускающуюся сверху патлатую фигуру в кожаной потертой куртке и узких, заправленных в высокие берцы, штанах. Господин Орешников, Денис Петрович – собственной персоною. Ага!

Надо сказать, собственной безопасностью Орешников как-то не особенно заморачивался: не оглядывался, по сторонам башкой не крутил. Спустился да зашагал себе знакомой тропой, светя фонарем под ноги. Даже насвистывал. В общем, как и в прошлый раз, вел себя вполне уверенно, словно домой явился.

Как и в прошлый раз, несостоявшийся режиссер, таясь, потопал сзади. Главным – широким и длинным – коллектором шли где-то с полчаса, пока впереди вдруг не показался свет. Желтый, явно от фонарика… и не от одного. Еще и голоса послышались. Грубые, мужские.

Сутулый явно насторожился. Резко остановился, вжался в стенку да какое-то время так и стоял, прислушиваясь. А потом вдруг быстро бросился куда-то… Леонид даже и не сообразил – куда. Вот только что был, стоял на месте, и вдруг исчез, словно бы растворился в спертом воздухе подземелья. Только берцы чавкнули в грязи. Да так громко, что те, впереди, что-то такое услышали и сразу же насторожились, замолкли. И яркий луч фонаря неожиданно уперся режиссеру в глаза.

– Вот он! Держи его, держи!

– Лови!

– На этот раз не уйдет, сука!

– Эй, это ж не он!

– Значит, сообщник. Бей чужака, парни!

Раздавшиеся вдруг гулкие вопли как-то мало походили на вежливые приветствия, и Арцыбашев, быстро прикинув, что к чему, немедленно дал деру. Проще говоря, побежал как можно быстрее, ибо гнались именно что за ним, в этом сомнений не было. Это он был здесь чужаком, это его собирались бить… Интересно, сколько их? Судя по фонарикам, человек пять, никак не меньше. Догонят – мало не покажется! Черные диггеры – а именно их, судя по всему, и повстречал Лёня – кротким нравом, увы, не отличались. Запросто могли и убить да бросить труп под землею, случаи бывали.

Билось сердце. Чавкала под ногами грязь. Летели по сторонам брызги. Лучи фонарей хлестали по сводам переходящих одна в другую пещер, словно старинные сабли.

– Слева, слева заходи-и-и!

– Загоняй!

– Стой, гад, хуже будет! Стой!

Что-что, а попадать в лапы диггеров Арцыбашев явно не собирался. Однако на бегу, к ужасу своему, понял, что добраться до заветного люка явно не успевает. Преследователи знали подземелье куда лучше его, прекрасно ориентировались, нагоняли… Кто-то даже швырнул на бегу что-то тяжелое… лом? Нет, скорей – черенок от лопаты. Короткая палка угодила беглецу в спину. Довольно-таки чувствительно угодила, хорошо не в голову.

Леонид пригнулся и, углядев боковой ход, недолго думая юркнул туда, слыша, как погоня пронеслась мимо. Ага! Не заметили, сволочи. Однако это еще ничего не значит – вернутся и будут искать. И, скорее всего, найдут, если получше не спрятаться.

Лаз оказался узким и низеньким, бежать по нему уж никак было невозможно, приходилось пробираться, согнувшись, а пару раз даже встать на четвереньки… Черт! Позади снова послышались крики. Таясь, беглец поспешно выключил фонарик… и вдруг увидел наверху свет. Самый настоящий, дневной.

Рванувшись вперед, молодой человек почти сразу нащупал рукой скобы, вбитые в бетон. Колодец. Канализационный колодец! Выход, черт побери.

Он выбрался наружу в каком-то дворе, вовсе не в том, в каком влез в коллектор. Впрочем, место оказалось достаточно глухим, располагалось сразу за ржавыми металлическими гаражами, спрятавшись между которыми Арцыбашев некоторое время выждал, когда пройдут две молодые мамаши с колясками. Не хотелось никого пугать и видом своим вызвать подозрения. Еще примут за бомжа, позовут парней, мужиков – а оно надо? Лучше уж привести себя в порядок – отряхнуться от грязи, причесаться… В принципе вид-то и ничего, сойдет.

Для похода под землю Леонид надел обычные старые джинсы и куртку, лишь сверху накинул плащ – тот самый, недорогой – увы, ныне утерянный. Видать, слетел на бегу. Остальная одежда не очень-то и испачкалась, вот только сапоги пришлось очищать. Да еще причесаться…

Вот теперь, пожалуй, можно и выйти.

– Здравствуйте, девушки! Погода сегодня хорошая, правда?

– Здравствуйте!

Молодые мамы переглянулись и разом улыбнулись беглецу. А чего б им не улыбаться-то? Чай, Леонид Федорович не какой-нибудь там «мурлон», а человек вполне светский, и женскому полу приятственный: этакий худощавый, среднего роста, шатен с голубыми глазами. Средняя – ни короткая, ни длинная – стрижка, аккуратная бородка с усиками а-ля кардинал Ришелье. Чего б такому не улыбнуться-то?

– Да, и вправду хорошая. Так и в газетах писали, что лето теплое будет.

Ну, надо же – в газетах! Можно подумать, они газеты читают…

Еще раз улыбнувшись, молодой человек обогнал мамулек и спешно зашагал по двору к видневшейся невдалеке арке, явно выводившей на какую-то людную улицу – может быть, на Пречистенку или Маросейку. Слева от арки, на детской площадке, ошивалась компания подростков, человек пять, все длинноволосые, в потертых джинсах, а вот один – терзающий гитару крепыш – в коричневых клешеных брюках.

– Вот… новый поворот… – хрипловато орал крепыш. Остальные невпопад подпевали.

Проходившая мимо женщина средних лет, чем-то похожая на королеву Елизавету Английскую, сделала парням замечание, пригрозив детской комнатой милиции и еще каким-то «бюро». Странно, но угроза подействовала: парни перестали петь и живенько поднялись со скамейки.

– А ты-то, Колька, уж не куришь ли? – не унималась «Елизавета». – Слышала, вчера молодежь в ларьке «Беломор» покупала…

– Фи, теть Зин! «Беломор»! Мы такое не курим.

– А кто портвейн вчера в песочнице пил? Я вот матери-то все расскажу, ага, ты смотри, Колька…

Портвейн в песочнице… Сворачивая в арку, Арцыбашев идиллически хмыкнул. И удивленно остановился. Возникшая перед ним улица, довольно широкая и большая, вдруг с ходу показалась ему какой-то странной. Показалась, да… но вот в чем эта странность выражалась, успокоившийся наконец беглец никак не мог понять.

Стоял, присматривался. Ага! Ни одной девчонки в шортиках или в топике на тротуарах что-то не наблюдалось, несмотря на то что денек-то стоял солнечный, теплый. Нет, в коротких юбочках были, и много… и такие замечательные экземпляры попадались, что прямо ах, но в джинсовых шортиках – не было. И рекламы на домах – не было. Просто вывески: «Бакалея», «Булочная», какая-то «Березка». У всех трех тусовались приличные очереди.

– Клава-а-а! – несколько зазевавшегося Леонида едва не сбила с ног вынырнувшая откуда-то из подворотни женщина с красным лицом и с большими сетками в руках. В сетках виднелись треугольные пакетики с молоком, батоны и рулоны серой туалетной бумаги.

– Клава-а-а! – обращаясь непонятно к кому, истерично закричала женщина. – В обувном югославские сапоги выбросили! Говорят, все размеры есть… По две пары в руки дают! Айда, живо.

Едва не споткнувшись, Арцыбашев аккуратно обошел бесстыдно припаркованные прямо на тротуаре «Жигули»-шестерку. Поразило, что сие непрезентабельное авто цвета кофе с молоком находилось в отличнейшем состоянии – прямо блестело. И номера были – черные с белыми цифрами. Оп!!! Такие же и почти на всем транспорте, и движущемся, и стоящем. Да и транспорт-то был… как бы помягче выразиться-то? Ретро – да, именно так! Разномастные «Москвичи» самого разнообразного вида, «Жигули» – «копейки», «двойки», какие-то полосатые автобусы ЛиАЗы, мотоциклы с колясками – во множестве, словно какой-нибудь байк-фестиваль.

А ведь и в самом деле фестиваль, догадался Лёня. Фестиваль ретро-автомобилей!

– Слышь, чувак, куртку не продашь, а? – вылезший из «шестерки» бородатый парень в зеркальных противосолнечных очках, приталенной блескучей рубашке и узких джинсах аккуратно, почти ласково взял Леонида под локоть. – Не обижу, чувак, не думай. Вижу ж – коттоновая. Только не «фирма» – это, извини, тоже видно. Явно не пилится… хотя… Чье производство, не скажешь? Самопал? Индия? Болгария? Польша?