Байки ВМФ

– Доктор, выдай народу шило для профилактики от простуды! —заявил связист, оглядывая товарищей. Никто его не поддержал. Доктор уставился на свои пальцы, вцепившиеся в трубу маслопровода. На лице штурмана улыбка превратилась в страшный оскал. Химик хрипло дышал прямо в подволок. А Дед вяло отдувался от «проблем» под носом.

– Предлагаю пари! —заявил из последних сил связист: -Ставлю свои знаменитые часы на то, что через пять минут в борт к нам постучит аквалангист! Кто готов поспорить и выиграть? Кто готов подождать пять минут? Я засекаю время! —он вытащил руку под свет аварийной лампочки, блеснув золотым лучиком по бледным лицам: -На кону часы! Кто хочет выиграть часы!? Пари заключено!..

Никто пари не выиграл. Все они погибли от холода через минуту. И так уже более установленного учеными срока пробыли в ледяной воде.

Лодка осталась на дне – нечем было искать и поднимать.

А часы все идут и в назначенный час

Ежедневно настойчиво долго звенят,

Словно в тайной надежде хотят каждый раз

Пробудить так внезапно уставших ребят…

УКРОТИТЕЛЬ

Полуденное солнышко щедро поливало теплом буйную камчатскую растительность. Ветер с океана не пробивался через сопки к бухте, казавшейся округлым золотым зеркалом. На ровной поверхности возлежали черные корпуса атомных субмарин – целая флотилия.

– Красиво тут! —воскликнул флагманский ракетчик, неисправимый оптимист.

– Красиво, красиво, -вразнобой согласились его товарищи: -Наливай!

Флагманские офицеры флотилии праздновали первую субботу лета. По традиции. И собрались в укромном давно обжитом местечке на берегу бухты. Все с большими званиями, уже увенчанные сединами, давно совместно служащие.

– Скажи-ка, друг Геннадий, -обратился флагманский шутник, а по совместительству флагманский разведчик, к главному минеру: -Ты человек культурный?

Минер Гена, постоянный объект шуток и приколов, мужик под два метра ростом с пузцом на 100 кило, кивнул лихим рыжим чубом: -Ага… Я запоем не пью, практически не курю и матом стараюсь не ругаться… Вот, бля! Бычок в пиво уронил!..

– Тогда к тебе вопрос. Скажи нам, Гена, кто написал «Анну Каренину»?

После минутного раздумья минер взялся за бутылку: -Без выпивки не вспомню. И раз уж разговор зашел о бабах, предлагаю – за милых дам!

Такой тост все дружно поддержали.

– Так ты вспомнил насчет Карениной? —снова пристал разведчик.

– По-моему, какой-то Дон Жуан, -ответил минер.

– Почти попал! Кстати, кто знает, как Дон Жуан будет по-китайски? Не знаете? Бляо Дун!.

Флагсвязист, этакий типичный интеллигент с интересом напиться и поплакаться в жилетку, дернул минера за рукав: -Я тебе подскажу. Его имя состоит из трех букв. Так называют царя зверей.

В глазах Гены загорелся тусклый огонек мысли и радость воспоминания вдруг озарила его лицо: -Вспомнил! Это Маугли!..

Офицеры покатились по траве с истерическим хохотом. Мирно сидевшие на водной глади чайки взлетели, крича и разбрасывая помет над лодками.

– Смейтесь, смейтесь, -ворчал минер, разливая по стаканам шило: -Зато я могу укрощать собак!

Еще смеясь, флагмана потянулись за стаканами. Флагманский химик, этот типичный представитель сугубо русской идеи – напиться и получить по морде, удивился: -Так ты экстрасенс?

– Нет, секс тут не при чем! —отмахнулся минер: -Я разговариваю с собаками на их языке.

– Как это?

– Рычу по-собачьи. Ругаюсь тем самым. И собаки меня боятся, подчиняются.

– Не ври! —дружно заявили флагмана.

– Мне не верите!? —распалился минер: -Давайте проверим! Есть поблизости какая-нибудь псина? Я ее враз напугаю!

– Вре-е-шь! —возразил ему целый хор.

– Р-р-гав! —грозно заявил минер, замахиваясь мощным кулаком.

– Осторожней, бутылку опрокинешь! —попытался остановить друга связист.

– Ништяк! —и кулак минера врезался в бутылочное горлышко. Нокаутированная посудина рухнула, пролив грустную одинокую слезу крепостью 96%.

Офицеры молча оглядели опустевший от выпивки стол – брошенную на траву плащ-палатку. В тишине вернулись на воду чайки. Одинокая волна подкатилась к берегу да ни с чем и откатилась.

– Тут рядом есть склад со сторожевой собакой, -тихо сказал главснабженец. А кому ж, как не ему, знать всех собак в округе?

– Пойдем туда! —заявил минер: -И я вам докажу! Превращу грозного пса в жалкую дворняжку! Если нет, – ставлю ящик водки! Если да, – ставите вы!

Громогласные крики «Пойдем! Пойдем!» перекрыли отдельные жалкие возгласы «Не надо!», и все флагмана дружно потопали за снабженцем. Через 200 метров группа уперлась в деревянный штакетник по грудь высотой, ограждавший двор со складом. Через двор был натянут трос для перемещения цепи, а конец цепи скрывался во чреве внушительной собачьей конуры.

– Где объект? —презрительно вопросил минер: -Не вижу.

– В будке. У него сиеста, -подсказали товарищи: -Лезь и достань псину! Покажи собачью корриду! Смело вперед, атомный флот! —в едином порыве подталкивали флагмана коллегу на безумный подвиг. Протестующих уже не было.

Всеми овладело холодное любопытство – «что будет?» Казалось бы, что им до несчастья ближнего? Ничего! Но, все-таки, приятно… Этак по-русски.

Минер умело выломал пару досок в заборе и просунулся в образовавшийся лаз. На четвереньках, с оскалившейся рожей он сам стал похож на собаку, не хватало только машущего хвоста.

– Всем тихо! —рявкнул минер и пополз к будке. Зрители замолкли, прекратив споры о победителе. Минер заглянул во чрево конуры и раскрыл рот, чтобы загавкать…

Тут на свет выглянул огромный серый волкодав с бешеными глазами, оскалил в улыбке мощную пасть и с тихим плотоядным урчанием двинулся на минера.

– Гипнотизируй его, экстрасенс! —заорали зрители: -Рычи! Укрощай!

Но минер лишь уставился расширяющимися от ужаса очами в приближающуюся лохматую морду, отползая на карачках к забору.

– Давай, рычи! —подбадривали товарищи, а минер лишь чуть шевелил застывшими в судороге губами. Спина его уперлась в штакетник, не давая отступить.

Пес пошел неспешно, царапая песок длинными когтями и бренча цепью. Зрители бестолково кричали, уже поняв, что надо спасать товарища, но не зная, чем и как. Время застыло, как сам минер с грозной рожей да с паникой в глазах.

Впрочем, упрямства у него хватало. Даже перед лицом явной опасности он пытался гнуть свою линию – старался зарычать и щелкнуть зубами. Но изо рта вырывался лишь слабый писк, жалкий на фоне злобного собачьего хрипа. А коллеги ждали неминуемой схватки двух зверей.

Но тут флагманский механик, привычный к аварийным ситуациям, гаркнул:

– Полундра, твою мать! —и эти родные слова включили минерские мозги. Прямо перед клыками противника, приготовившегося кусить, куда удобнее, минер ловко кувырнулся назад и выкатился за забор.

– А-а-ах! —воскликнули зрители, поскольку волкодав высунул морду в лаз, щелкая клыками рядом с минерскими портками. Но цепь удержала собаку.

– У-ух! —облегченно вздохнули офицеры, когда волкодав, презрительно рыкнув, отправился спать в родную будку. И кинулись поднимать товарища.

Минер молчал, отряхиваясь. Связист ему помогал. Остальным тоже нечего было сказать. Так и пошли молча к месту посиделок. А там нечего добавить…

И тогда штурман, этот мудрейший человек, высказался: -Какой же мы народ? Ведь по тому, какое слово-паразит чаще всего употребляют массы, можно судить о характере нации. Например, итальянцы постоянно употребляют слова «Белле», «Белиссимо», поэтому они темпераментные, веселые, любители красоты. В Англии часто говорят «Вэлл», и народ там спокойный, умеренный.

А какое в России самое употребляемое слово?..

ПО-КУЛЬТУРНОМУ

На подводной лодке вычислители считаются самыми культурными офицерами после управленцев. Они и книжки читают, и в телевизор пялятся и даже в театрах пару раз бывали, не говоря уж о том, что знают, где находится Эрмитаж. Вот они какие! Гордость флота.

Однажды одного такого суперкультурного офицера послали с группой матросов на уборку картошки в деревню.

Прибыли в тишь да глушь. Офицер спросил какого-то аборигена: -Кто у вас тут местный голова?

– А вон та толстая задница!

Председатель подмоге обрадовался: -Мы флот уважаем! Наш агроном даже яблонькам привил чувство патриотизма. Поэтому поставим на котловое довольствие и разместим, как полагается, – матросов на сеновал, вас домой к бригадирше. А с утра милости прошу на работу.

– Простите за несколько нескромный вопрос, но как тут у вас с культурным обслуживанием?

Председатель сковырнул навоз с сапога и ответил: -Так-то оно так, потому как не может того быть, кабы не было бы никак. И не потому, что оно вообще, а потому, что, когда оно что, тогда оно и пожалуйста…

Получив столь доходчивое пояснение, офицер отправился размещать личный состав. А потом уже искать собственную квартиру.

Матросам весьма понравились и ночлег и кормежка. И они также поинтересовались насчет культурного обслуживания у скотника.

– Да какая там культура? —махнул тот рукой: -Раз в месяц танцы в клубе. Но вам туда лучше не ходить. Могут лопатой задеть, нечаянно…

– Дак мы же коллективом!

– И что? В прошлом году тоже матросы приезжали да поперлись на танцы. Такая заваруха приключилась! А мой брат старший сидел и смотрел на все эти разборки. Сердце-то у него слабое, знаешь, не выдержало… Встал да как всем вломил по первое число!.. Наши-то привычные, а ваших жалко…

Но вечером особо дотошные матросики отправились к дому поварихи. Подобрались к окошку, постучались: -Маня, выходи, погуляем!

– А сколько вас?

– Трое.

– Не-а, не пойду… Не вижу смысла…

С тем и отправились собирать картошку. А что матросикам-то? Днем вкалывали до упаду, вечером набивали ужином брюхо, заливая его молоком, да и заваливались спать на свежее сено. Вот и весь культурный интерес – отдохнуть пару недель от лодки. Лишь у рулевого была цель – подкормиться.

– Я такой худой, такой худой, -жаловался он товарищам: – Вчера на грабли наступил…

– И что?

– Промахнулся!..

А вот вычислителю от безделья просто беда – некуда деваться! В колхозе из литературы лишь прошлогодняя подшивка газеты «Сельская жизнь», да и та в общественном сортире. Грусть да тоска…

Но настала суббота, а с ней танцы в клубе. И бравый офицер, исполненный надежд, взял курс на звуки музыки. Прямо у входа в клуб пришвартовался к одиноко стоящей девушке: -Можно с вами познакомиться?

– Нет, у меня уже есть парень.

– Так и быть, я его у вас уводить не буду! —отшутился офицер и вошел в зал.

Гремела радиола, никто не танцевал, несколько девушек стояли у стены. Вычислитель галантно подвалил к первой: -Можно вас пригласить на танец?

– Чаго?

– Ужо ничаго, -и офицер повернулся к другой девушке: -А вас можно пригласить на танец?

– Чого?

– Ужо ничого, -вычислитель перешел к третьей девице: -Ну, а вас-то я могу пригласить на танец?

– Да, конечно.

– Прошу вас… Девушка, а вы знаете, что отличаетесь от остальных?

– Чым?

– Ужо ничым! —и офицер выскочил из клуба. И загрустил. И грустный пошел по улице туда, куда она ведет. А улица в селе ведет не к храму, а в сельпо. Вот где вычислитель отоварился по-культурному – взял ящик водки за неимением коньяка с шампанским. Да и отправился к своей хозяйке-бригадирше. Даже цветов нарвал, с ее же клумбы. Вот какой он джентльмен!..

Хозяйка встретила гостя радушно, усадила в красный угол, быстро накрыла пышный стол и только потом поинтересовалась, с чем пришел. На что вычислитель доложил, что желает культурно скрасить досуг. С тем и принялись они чинно ужинать да водочку попивать, а под нее задушевные беседы вести о погоде, о природе и, естественно, о культуре…

Чем больше пустых бутылок падало под стол, тем приятнее становилась беседа, перейдя на личные темы.

– Ты откеля будешь-то? —ласково поинтересовалась хозяйка, с трудом поднимая лицо из чаши с винегретом.

– Я подводник Северного флота! —гордо выпятил грудь в тужурке гость, культурно охотясь вилкой за солеными грибами.

– Не-а, -промычала хозяйка, отворачиваясь от винегрета и с трудом удерживая голову над салатом: -Я спрашиваю, откеля будешь? —и упала лицом в тарелку.

– Я-то? —переспросил бравый офицер, делая вид, что с хозяйкой все в порядке.

Ведь по-культурному, если мужик упал мордой в салат, значит, алкоголик, а если женщина, – так наложила омолаживающую маску. Вычислитель прицелился вилкой в огурец, словно матадор в быка: -Я издалека, из Сибири…

Хозяйка долго смотрела на гостя одним глазом, не вынимая другого из салата, но, наконец, нашла в себе силы переспросить: -Откеля, откеля?

Вычислитель несколько раз ткнул вилкой, но в огурец не попал и просто ухватил его рукой: -Конкретно я из Новосибирска. Знаешь, где это?

– Ты лучше прямо скажи, без культурных выкрутасов, -взмолилась хозяйка, в отчаянном усилии приподняв голову: -Откеля ты будешь-то – спереду или с заду!? -и смачно шлепнулась лицом в кислую капусту.

Сочные капустные шматки полетели на тужурку гостя, который в отчаянии приложился прямо к горлышку бутылки. Тут уж не до культурки!..

КОМАНДИРСКАЯ ГОРДОСТЬ

В городе морской славы поставили на пьедестал подводную лодку – сразу и памятник и музей. Конечно, дедушка, бывший подводник, повел внука на экскурсию. Очень гордый показывал парнишке, что где, как и зачем. Ведь командовал когда-то такой же лодкой.

И спросил внук: -А тут что за шкафчик?

– Это не шкафчик, это каюта командира! —гордо ответил дед, но, заглянув в жалкую конуру и поймав сочувствующий взгляд внука, сник. Дальнейшая экскурсия прошла без энтузиазма.

Уже на выходе внук хотел подбодрить деда и ткнул пальцем в его любимый животик: -Дедушка, а что это у тебя такое?

– Это, внучек, Мамаев курган над давно погибшем героем, -и такая грустная мысль не добавила старику гордости.

В результате поздний вечер застал бывшего командира за стойкой бара с хорошо заполненной балластной цистерной, то есть в изрядном подпитии.

– Мы закрываемся, -предупредил бармен: -Вот ваша последняя рюмка. И, вообще, зачем вы так напиваетесь?

– Чтобы забыть…

– Что забыть?

– Ну, это… Да я сейчас и не помню…

Улица встретила деда темнотой и холодным сильным ветром, преодолевать который пришлось внаклонку. Но подводник упрямо добрался до ближайшего фонаря, уперся руками и извергнул всю принятую за вечер закуску. Прямо на спавшую маленькую собачонку.

«Разрядившись» и вытирая рот рукавом, дед заметил под ногами отряхивающуюся животину: -Ни хрена себе! Чего только не сожрешь по пьяни!

Особенно сильный шквал оторвал деда от фонаря, потащил по улице, толкая в спину, заставил перебежать площадь с клумбой посередине, затянул в подворотню, вытолкнул обратно и подбросил к витрине магазина, заполненной работающими телевизорами. А там на всех экранах красовался лидер ЛДПР, который как раз заявил, что русские будут мыть сапоги в Индийском океане.

– Вольфович!? —сфокусировал дед взгляд на одном из экранов: -Забудь ты про океан! У меня, например, с океаном проблемы нет. А с сапогами проблема!

Ветер подхватил деда, поволок его по выщербленному асфальту, заставляя спотыкаться, швырнул в глубокую лужу и стих. Подводник пошлепал вокруг себя руками: -Положение крейсерское. Боцман, держать глубину!

Из туч выглянула луна, скупо осветила пустынную улицу, сидящего в луже человека, окружившую его собачью стаю. Оскорбленная ранее маленькая собачонка подкралась к деду, понюхала остатки закуски на его щеке и лизнула.

– Э-э, нет! —отмахнулся рукой дед: -И не просите, и не целуйте, пить больше не буду!

Собачка рассерженно загавкала, вся стая подхватила лай. Дед огляделся и с горечью заметил: -Вот она – демократия. Каждая собака может тебя облаять. А ну, цыц! Молчать! Никто вам слова не давал, собаки! —лай прекратился: -Так лучше, -дед обвел стаю суровым взглядом: -Вам, бомжам, только бы пожрать да поспать. А где ваша гордость, наглые вы морды?! И знаете ли вы вообще, что такое гордость? —ответа он, естественно, не получил, но собаки на него уставились, -Вот я вам сейчас растолкую, что такое гордость, особенно командирская. Проведу, так сказать, политбеседу… Ну-ка, подползайте ближе! —дед уселся поудобнее: -Однажды новенький крейсер, названный в честь очередного усопшего адмирала, толи Голожопко толи Лысопупко, не помню точно, испытывал на полигоне свое ракетное оружие. Весь из себя элегантный, словно лорд, он пыжился, выпендривался, красовался перед эсминцами сопровождения, разворачивался так и этак, вращая антеннами. И довыпендривался – перепутал сторону, куда стрелять, и всей своей мощной электроникой захватил не мишень, а тральщик охраны района. Бедняга дремал себе на посту, не ведая беды, пока крейсер не дал залп… Такого успеха давно не было на флоте – все ракеты поразили цель! Хорошо, что не боевые, а всего лишь болванки. Но все равно красивая работа! И счастливый командир крейсера гордо помчал свой корабль к берегу. Матросы мыли палубы своего любимца, вахтенные орлами смотрели в голубые дали, турбины грохотали, электромагнитные лучи пронизывали воздух, эсминцы сквозь волны неслись за флагманом!.. Вот так, все дружно, они гордо пронеслись мимо тонущего тральщика, не замечая сигналов бедствия, -дед развел руками в стороны: -Это такая гордость, когда исполненный собственной значимости рантье пренебрегает жалким видом израненного ветерана…

Собаки воспользовались паузой, чтобы погрызть друг у дружки блох. Дед погрозил им пальцем: -Прекратите возню во время занятий! Лучше послушайте еще пример… Подводный атомоход производил замер шумности. Это некое действо, когда лодка в погруженном положении, но с выдвинутыми над поверхностью воды устройствами наблюдения и связи, крутится различными ходами вокруг плавучей акустической лаборатории. И вот в ходе замеров командир через перископ слишком залюбовался действиями своего красавца-корабля, отвлекся, и его любимчик «поцеловал» выдвижными устройствами днище лаборатории. Как вы думаете, что случилось в результате столь бурного выражения братской любви? —собаки что-то невнятно пробурчали в ответ: -А-а, не знаете… Хилое днище лаборатории превратилось в решето. А согласно законам кораблестроения любой надводный корабль, получивший пробоину ниже ватерлинии, автоматически превращается в подводную лодку. Так что в результате любовного контакта корабли сменили амплуа – субмарина всплыла, а лаборатория погрузилась. Она бы и совсем ко дну ушла, но была привязана к бочкам, поэтому удовольствовалась перископным положением, выставив над волнами мачту, на которой расселись чайками кто во что одетые моряки. И что же сделала субмарина? – собаки недовольно зарычали: -Правильно догадались! Она полным ходом подалась в базу, гордая своей непотопляемостью, чтобы явить миру очаровательную стальную ромашку из выдвижных над мостиком. Командир даже внимания не обратил на новоявленных «коллег», которые остались загорать на мачте посреди солнечного Баренцева моря. Так гордый благородный дворянин в шикарной карете мчится прочь от раздавленного им простолюдина…

Дед вздохнул, поглядел на луну: -Надо бы определить координаты, -и пополз из лужи, бормоча: -Ответьте мне, собаки, откуда у советских командиров взялись дворянские замашки и эта столь ослепляющая любовь к родному кораблю? И как им привилась ничего вокруг не замечающая гордость? Вот, вот, только гавкаете, а толком ничего сказать не можете! Как адмиралы, право слово.

Ладно, отвечу я. Если поднимусь… Дайте руку, тьфу, лапу! —дед встал: -Боцман, держать курс на базу! Вперед малый! —и пошел, внушая отправившейся следом стае: -Думаю, что благородные замашки начинаются от легкого пренебрежения Уставом. Но что тут поделать, если вся страна игнорирует законы?

А слепая любовь воспитывается с пионерского детства. С ней уже не до здравого смысла. Гордая же привычка ничего не замечать под собственным носом прививается в гальюне на причале. Войдя в такое заведение, сразу чувствуешь, что прав был классик, когда раздумывал о неуловимости и мимолетности всего ссущего. В этом неуютном местечке без воды, света и отопления учишься закрывать глаза на многое в трудную минуту… Плавали, знаем!..

Дед уперся лбом в дверь родной парадной. Собаки, почувствовав близкую разлуку, тоскливо завыли на луну.

– Вот, вот! —воскликнул дед: -Так же и подводники воют над разбитым писсуаром – «У-у, поножовщина!»…Ладно, посидите, я сейчас чего-нибудь пожрать вынесу…

Утром бабка едва разбудила деда: -Ты ночью пьяный с компанией пришел.

Первый раз нормальные люди собрались. Сидели тихо, не буянили, не пели и даже меня не разбудили. Весь холодец съели, миски за собой помыли, только не пойму, почему они их за дверь выставили…