Loe raamatut: «Ваше благородие, бомж»

Font:

ISBN 978-5-0051-9152-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ, БОМЖ

ЧАСТЬ 1 БОМЖ

«Когда мы подавляем в себе ангела,
он превращается в дьявола.»
В. Франкл

Глава 1

Сначала из кабака выкинули подвыпивших четырнадцатилетних дюймовочек – размалеванных, как коробки из-под конфет, не по росту задиристых, не по возрасту визгливых, следом выставили двоих упиравшихся бычков. До последнего момента кавалеры так и не осознали, кто и по какому праву выкручивает им руки, пихает в бока. В предбанничке один из них, видимо, припомнив кое-что из боевых навыков, попытался лягнуть сопровождающих. Ретивого усмирили в пару плевков. Королек видел, как из-за портьеры вынырнул вечно жующий мятную резину Схим и с ловкостью жонглера провернул в воздухе связкой нунчаку. Получив точечный удар по затылку, бычок охнул и обмяк.

– Не убил хоть?

– Живой, отвечаю, – Схим извлек изо рта жвачку, буднично прилепил к притолке. Поймав глазами встревоженное лицо Королька, кивнул в сторону зала. – Зайди, Бархан кличет.

Кличет, так кличет. На негнущихся ногах Королек прошел мимо телохранителя, откинул портьеру. Не сразу отыскал среди собравшихся того, кто его звал, хотя босс, как и положено, сидел во главе стола. Подчиняясь взмаху руки, Королек шагом неуверенной дворняги приблизился к пирующим. В лица сидящих он старался не смотреть – не те, как говорится, персонажи, чтобы задерживать в памяти. Меньше знаешь, легче дышишь. Глаза сами собой скользили по столу, мимо тарелок и волосатых татуированных рук, мимо пальцев-сосисок, унизанных золотыми печатками.

– Слушаю, босс!

Нездоровые, с желтизной глаза глянули в упор и жестко, точно вбили пару гвоздей.

– Возьми Пира с Сохатым и дуй на рынок к Лазо. Скажешь, пусть в темпике загрузит с пяток ящиков горючки.

– Что брать? Вино или водку?

– Мы здесь думать собрались, а не нажираться. Так что никакой водки. А что грузить, Лазо знает. Те самые флаконы, что он возит спецрейсами из Венгрии. Я к нему как-то заходил, пробовал.

Королек стоял, соображая.

– Ну? Что-то еще не понятно?

Не слишком решительно Королек кивнул.

– Да нет, вроде все ясно.

– Тогда пошел!

Королек засеменил от стола, чувствуя, как звенит в коленях спадающее напряжение. Никого и ничего он так не боялся, как атмосферы на таких вот сборищах. Потому что именно здесь он начинал особенно остро чувствовать, что такое его уровень и уровень приезжающих к боссу гостей. Львы и волки собирались на толковище, им же прислуживал юркий хомячок. Проще простого любая лапа и любая пасть могли оборвать жизнь крохотного зверька, а посему место свое Королек знал отлично, как знал и правило: без нужды не высовывайся.

Совсем иначе повел он себя в смежном зале, где потягивала пиво братия рангом пожиже. Здесь отдыхали водилы и сопровождающая гостей охрана.

– Пир, где Сохатый! – рявкнул Королек.

От тарелки с пловом оторвался коренастый парень. Покрутив головой, пробормотал:

– Вроде тут где-то был…

– Здесь я, здесь, – из-за столика у колонны поднялся здоровенный детина. Ручищи до колен, бритая, шишковатая маковка чуток не достает до люстры. И впрямь сохатый.

– Что там стряслось?

– Босс поручение дал. Персональное!.. Короче, ноги в руки и на выход!

Уже на улице они встали посреди тротуара, заставляя редких прохожих огибать их стороной. Видок у парней был еще тот. Никому и в голову не приходило делать им замечание.

– Чего надо-то?

– К Лазо нужно съездить, – степенно объяснил Королек. – Народ еще долго заседать будет, так что смазка требуется.

– Типа, пойло?

– Ну, да. Из венгерской партии. Не то коньяк, не то вино какое-то. Помните, Кудлатый с Варо нахваливали? Вот того самого и надо взять.

– А бабки?

– Что, бабки?

– Бабки тебе дали?

– Бабок нет, но мы скажем, что от Бархана.

– Ему-то какая разница, от кого! Он сам не ниже Бархана. А в последнее время они вообще в контрах. Так что пошлет нас подальше – и аллес!

– А что! Очень даже просто, Лазо – хобот еще тот. Еще и под чуреками ходит. Короче, я так врубаюсь, без бабок нам ничего не дадут.

Королек почесал в затылке. Резон в словах Сохатого безусловно имелся. Заданием их нагрузили, а вот как выполнять не объяснили. Бархану, разумеется, плевать на нюансы, но выкручиваться-то придется им! Короче, полная труба, с какой стороны не смотри.

– Может, в Лефортово заглянем? Там тоже чернил хватает.

– Умный, да? Вот именно – чернил! У Лазо – фирма! И вкус, и цвет! Бархан враз прочухает. И даст потом по мозгам.

– Тогда, может, вернешься и попросишь капустки? – усмешливо предложил Пир. – Мы с Сохатым подождем.

Узенький лоб Королька сжался сердитой гармошкой. Сверкнув глазами, он с трудом подавил в себе желание дать приятелю по губам.

– Делаем так, – процедил он. – Едем к Лазо, объясняем ситуацию. Мол, собрание, и все такое. Не даст в долг, скоренько раздобудем денег.

– Где? В банк с автоматом забежим?

– В банк? – Королек вдруг ощутил, как в груди разгорается знакомое черное пламя. Был у него заветный планчик. Давным-давно собирался провернуть. Духа только не хватало, да и партнеров никак не мог подобрать. А теперь все само собой складывалось. И партнеры объявились, и прикид. А пять ящиков… Пять ящиков – только повод. В хомячках Королек засиживаться не собирался. Путь в волчью шеренгу следовало прогрызать зубами.

***

Девчушка переложила нагруженную авоську из правой руки в левую, и груз немедленно скособочил ее на другую сторону. Впрочем, вышагивала она сандаликами по асфальту довольно бодро. Улица для детей – сто одно приключение. Уже через минуту крохотулька пристроилась рядом с длинноногой дамой. Спутница была просто блеск! Короткая юбка, сверкающая блузка, на белой груди янтарный медальон. Черные с серебристыми крапинками чулки, красивые волны мускулов, прокатывающихся в такт движению. Девочка покосилась на свои коленки-шарниры, снова перевела взор на великолепные ноги соседки. «У меня будут такие же! – решила она. – И каблуки, и туфельки, и такая же бархатная юбочка…»

Обгоняя забавную пару, мимо проследовал неопрятный мужичонка. Маленький, с пустым рукавом, весь какой-то помятый, явно из разряда нищих. Симпатичный брюнет возле лоснящейся, похожей на большого таракана автомобиля брезгливо посторонился, пропуская однорукого. Лениво ковыряясь в пакете с крекерами, скользнул глазками по спутнице девчушки. Взгляд его откровенно затуманился, сам собой съехал к ногам шагающей примадонны. Девочка завистливо вздохнула. Неотразимую мощь красоты она наблюдала не в первый раз. «Вот на этом черненьком я, пожалуй, могла бы жениться! – рассудила она. – Он бы за меня вышел замуж, потому что он мужчина, а я бы на нем женилась. Когда будут красивые ноги и бархатные юбочка, найду такого, соблазню и женюсь.» Мысль эта ее порадовала. Она еще не знала, что подобные мысли зовутся мечтой, а мечты сбываются крайне редко… Девочка еще оживленнее завертела головой, примериваясь к будущим женихам. «Этот тоже ничего и этот, кажется… А на одноруком ни за что не женюсь! На том большом и страшненьком тоже. Однорукий хоть маленький, а этот вон какой – запросто прибьет! И глаза какого-то металлического оттенка, а одет еще хуже, чем однорукий. Мама таких называет бомжами. Она говорит, что они только пьют, пожары устраивают и хулиганят. А какой из хулигана муж?..»

Между тем нищий задержался у лотка с хот-догами, купив сосиску с булочкой, жадно стал жевать. В несколько секунд проглотив дешевый бутерброд, обтер единственную ладонь о подол изжульканного пиджака, двинулся в сторону ближайшего входа в метро. Мужчина, поименованный маленькой школьницей, как «большой и страшненький бомж», неспешно двигался следом. В то время, как нищий управлялся с хот-догом, кадык на шее мужчины непроизвольно дернулся. Он не ел ничего со вчерашнего вечера. Да и последняя его трапеза была более чем сомнительного качества… Задержавшись возле брюнета, копающегося в крекерах, бомж остановился. Глазами впился в пакет с печеньем.

– Чего тебе?

– Твоя машина? – бомж кивнул на лакового «таракана».

– Ну…

Стремительного взлета сильной руки не заметил никто из прохожих. Ребро ладони совсем неэффектно рубануло по шее брюнета, а в следующий момент бомжеватого вида мужчина уже подхватывал под мышки падающего владельца иномарки.

– Что ж ты такой слабенький, а? – пакет с крекерами, вырванный из ослабевших рук, переместился в карман грязной куртки. Бомж осторожно усадил парня на асфальт. А рядом уже останавливались прохожие.

– Что это с ним?

– Да вот… Солнечный удар, наверное… – не глядя на спрашивающих, бомж шагнул в сторону от парня, тут же затерялся в толпе. Впрочем, теряться он не собирался. Вместе с людским потоком похититель крекера вплыл в зев метро, энергично кромсая челюстями хрусткое печенье, добрался до душного земного горла. Многолюдье бомжа устраивало. Ни денег, ни жетонов, а тем паче месячных пропусков у него не водилось. Не долго думая, бомж присоседился к увешенному китайскими сумками торгашу и уже у самых портиков с фотоэлементами вплотную прижался к сумкам впереди идущего. Попутно изобразил пальцами нечто загадочное возле монетоприемника. Трюк пустяковый – для школьников и детсадовцев, но срабатывал безотказно. Поднажав корпусом, бомж почти вытолкнул торгаша наружу. Эпизод прошел гладко, потому как методика была отработана еще в давние студенческие годы, когда шалящая молодежь шлепала сквозь метрошные электронные врата пингвиньей нескончаемой колонной. Вот и сейчас они сошли за единое целое. Обладатель сумок недоуменно повернул голову. Бомж хмыкнул.

– Извини, браток, поскользнулся.

«Братка» передернуло. Готовая слететь с языка резкость, умерла, не родившись, потому что удалось разглядеть глаза незнакомца. Холодные серые камушки. Отнюдь не пустые, и энергия, что тлела в глубине этих глаз, показалась настолько чужой и пугающей, что торгаш селезенкой почуял: связываться с типом нельзя.

Впрочем, подробно незнакомца ему рассмотреть не удалось. Обогнав торгаша, бомж уже плыл по эскалатору вниз, туда, где маячила фигурка однорукого. Лестницу он успел одолеть, синий его пиджак уже мелькал среди толпящихся на платформе людей.

По счастью, нищий не слишком спешил. Рабочий день однорукого принадлежал к категории ненормированных. Чуть поднажав, бомж скатился по ступеням вниз, уже на перроне, отпыхиваясь, прислонился к массивной мраморной колонне. Дожевывая крекер, чуть передвинулся. Он старался держать объект наблюдения в поле зрения, однако не слишком при этом высовывался под свет ламп. Ментов в столице скопилось, как войск в оккупированном городе. Да и вооружены они были соответствующе. Научно-техническая революция в среде криминала дотянулась и до них. Блюстители правопорядка тоже умели эволюционировать. Если лет десять назад распоясавшемуся баклану могли погрозить лишь кулаком, то уже через пяток лет непокорных граждан вовсю охаживали шлангоподобными дубинками. Последнее десятилетие двадцатого века принесло милиции массу занимательных новшеств, как то – восьмизарядный, упакованный в кобуру «Макаров», чехол с запасной обоймой, наручники и миниатюрную рацию. Более того, сплошь и рядом у блюстителей правопорядка свисали с груди черненые «АК-74» и «АК-74У» калибра 5,45. Машинки вполне мощные – без глушителя, зато с воронкой пламегасителя. Такое обилие автоматического оружия бомж наблюдал, пожалуй, только в горячих точках, да еще во Франции во время проведения футбольного чемпионата. Правда, во Франции нищие встречались раз в цать реже. Хотя тоже попадались – куда ж им деться? И не ароматнее наших были, и также гадили где попало. Но главный плюс нищих французов заключался в том, что они не попрошайничали. Дрыхли себе мирно на бровках тротуара и на решетках подземки, бормотали под нос тарабарщину, цедили из горлышка дешевое вино. Если речь заходила о деньгах, то всегда предлагалось что-то взамен. Кто-то из них играл на аккордеоне или скрипке, кто-то пел или насвистывал. Российская столица за несколько бурных лет успела превратиться в настоящую Мекку для попрошаек. Как рок и наказание за содеянное, как упрек в благополучии, беженцы стекались сюда с окраин всего бывшего СССР. Страна напоминала зажженную по краям бумагу. Пламя съедало ее, неуклонно обугливало, беженцы были той первой желтизной, предвещающей скорое возгорание. Бомж жил в Москве всего второй день, но уже вдосталь насмотрелся на армию нищих – настолько вдосталь, что успел попривыкнуть.

Грохоча на стыках, резво подбежала электричка. Нищий в синем пиджаке пригладил на головке-тыковке сальные волосы и уверенно зашел в вагон. Мужчина-бомж юркнул следом.

Скучноватый фильм закрутился по наезженной колее. Все повторялось с неизменной точностью. Однорукий попрошайка заунывно просил добрых граждан-товарищей помочь кто чем может. С ладонью-лодочкой медленно продвигался по проходу. Лицо печально-слезливое, шаги болезненно неуверенные. «Добрые граждане» не слишком энергично, но все-таки принимались шарить по карманам. Наблюдая за нищим, бомж вел свои нехитрые подсчеты.

В среднем получалось, что из вагонного народонаселения раскошеливались, как правило, три-четыре человека. Давали, разумеется, мелочь – монетки по десять и пятьдесят копеек, реже рубли и пятирублевики. Нищий покидал вагон, тут же переходил в следующий. С вагона в среднем – от трех до пяти рублей, с поезда – около полтинника. На все про все «синий пиджак» тратил минут двадцать-тридцать. В час это, стало быть, в пределах стольника, полный рабочий день мог принести нищему заработок в неполную тысячу. Стало быть, от десяти до тридцати тысяч в месяц. Это если, разумеется, не лениться. Ну, а нищих в этих московских катакомбах – как комаров и мух. Территории естественно поделены, и наверняка некто организует всю эту шушеру, корректирует кадры, подбирая более талантливых и достойных, огребая свой негосударственный пай. Пай, видимо, вполне приличный. Курируй с десяток подобных нищебродов, и можешь безвыездно жить хоть на Канарах, хоть в легендарном Рио де Жанейро. А есть еще уличные попрошайки, обтрепыши, что разгуливают в пригородных поездах. Тут надо быть идиотом, чтобы не попытаться завладеть таким рынком. И конечно же, кто-то владеет…

Впрочем, нищий в синем пиджаке особым рвением к труду не отличался. Обойдя с пяток электричек, он снова двинул на улицу. То ли возжелал хлебнуть пивка, то ли потянуло позагорать на солнышке. Бомж взглянул на электронные метрошные часы и рассудил, что минута пробила. Этак за чертовым пиджачком можно было и до ночи бегать. Тем более, что нищий не являлся его главной целью. Бомж крайне нуждался в финансах, потому и вынужден был отвлечься на столь презренную халтуру. Скомкав целлофановый пакет, он швырнул его во встречную урну. Желудок управился с крекером в момент, в животе снова неприятно посасывало.

Глава 2

Худшие опасения Королька сбылись. Лазо, разумеется, уважал Бархана, Лазо понимал, что авторитетные люди любят хорошее вино и хороший коньяк, однако давать товар бесплатно отказался. Страха в его голосе Королек не уловил, а потому не решился настаивать. Не было рядом с ним ни Схима, ни Сохатого, а потому, похлопав себя по карманам, курьер Бархана криво улыбнулся.

– Ща достанем. Какие проблемы.

– Вот тогда и приходи, дарагой! Самое лючшее вино отберу. Пробочка к пробочке! Сам панимаишь, кругом сплошные рыночные отношения…

– Сука! – выругался Королек, выйдя от Лазо на улицу.

– Отказал? – из старенькой «Тойоты» высунул шишковатую голову Сохатый.

– Ну…

– Что делать будем?

Королек взглянул на часы. С момента, как им дали поручение, прошло уже более пятнадцати минут. Не столь уж много, однако время штука текучая, и минутка лепится к минутке, как пузыри в сточной канаве. Если через час они не привезут Бархану пять обещанных ящиков, босс о них просто ноги вытрет. Ему это проще простого. Или пригласит Схима поупражняться.

– Может, скинемся? – предложил более осторожный Пир. – Сколько там нужно? В смысле, за пять ящиков?

Королек едко объяснил:

– А ты сам посчитай. Для начала двадцать умножь на пять, так? А далее – еще на триста пятьдесят.

– Чего? Триста пятьдесят – один флакон?! – изумился Пир. – Да ты гонишь, в натуре!

– Это ж не водяра, шмурик! Коллекционное вино. Лазо его спецрейсами из Венгрии заказывает. У Бархана, сам знаешь, вкус.

– Да уж, губа не дура. Только нас-то зачем подставлять! У него с Лазо контры, а мы, значит, в роли крайних?

– Контры там или не контры, а Бархан сказал, надо выполнять. Вопрос прост, как репа: где надыбать три с половиной куска?

– У меня реально по нолям, – доложил Сохатый. – Сам всем должен.

– Ммм… А я, наверное, мог бы наскрести рупчиков триста-четыреста. То есть, если вот так сходу. Только кто мне потом отдаст?

– Ладно! Тогда… Раз нет предложений, будем брать кассу. – Сипло вывел Королек.

– Какую кассу?

– Есть тут одна точка. Не слишком богатая, но нам хватит.

– Ты что, с катушек съехал?

– Нормально, – успокоил Королек. – Место присмотренное, все схвачено. Перекресток тихий, внутри никаких «секьюрити», две тетки в окошечках – и все.

– Ага! А у теток под пятками педали.

– Мы так сделаем, что они и нажать не успеют.

– Это как же?

– А так. Там дверца с локшовым замочком. Для октябрят. Я его давно уж присмотрел. В пять секунд можно открыть. Они и заметить ничего не успеют. Только нужно троих. Один выход блокирует, другой деньги гребет, третий бабешек под прицелом держит.

– Под каким прицелом? У тебя что, пушка есть?

– Перышка хватит. Кстати, бабы ножа даже больше пугаются. Я в журнале каком-то вычитал… Короче, хватаем, сколько там есть, и сматываемся. На все про все – минут десять. Хрен нас кто засечет.

– Не скажи… Опера сейчас быстро приезжают.

– Во-первых, на педали с кнопками мы давить не дадим, а во-вторых, если все быстро провернуть, то пусть приезжают. Мы уже далеко будем, ясно? Ловят тех, кто телится. Номерок на это время скрутим, понятно. Так что никто ничего не разглядит.

– Мда… – Пир нахмурился. – Но все, что сверх суммы, – наше, так?

– Ясное дело, наше!

– Тогда ништяк! – оценил Сохатый. – Я бы с долгами рассчитался, магнитолу нормальную купил.

– А я бы плейер для сидюшек!

– Вот и хорошо! Действуем! – Королек кивнул на машину. – В тачку и вперед. Я покажу дорогу.

***

Из метро нищий вышел на Красной Пресне, не слишком торопливо спустился к зоопарку, повернул направо. Дорога ему была, судя по всему, знакома, он не оглядывался и не озирался. В наполненном мясными запахами павильоне снова купил какой-то импортный бутерброд, упаковав в бумагу, спрятал в карман. Минут через десять он зашел в обменный пункт, надолго задержался. Разменивал, должно быть, грязную мелочевку на достойные купюры. Бомж, отдыхая, опустился на корточки. В животе вновь требовательно урчало. Глядя на невысокое крылечко обменного пункта, он лихорадочно взвешивал свои шансы. Теоретически можно было поводить нищего еще немного, но затянувшееся филерство явно не шло ему впрок. Во-первых, бомж попросту подустал, во-вторых, основательно стер правую пятку. Носки у него были совсем худые, дыра на дыре, – к вечеру он мог совсем обезножить. Это главным образом и подталкивало к скорейшему финалу. Итоговую черту под многотрудной деятельностью «синего пиджака» следовало провести в ближайшие четверть часа.

Стремительно вынырнув из-за угла, к «обменнику» подкатила иномарка. Не дождавшись хлопанья дверей, бомж чуть скосил глаза. В кабине не самой свеженькой, лишенной номера «Тойоты» торчало трое бритоголовых. Все трое были заметно напряжены. То, что они столь резво подъехали, но отчего-то не выскочили, встревожило сидящего на корточках. Может, в этом самом месте и происходит передача заработанных средств? Однорукий меняет капусту, выходит и сдает «крыше». Если так, то плакала его сегодняшняя охота. Сгорала синим пламенем без огня и без спичек…

Нервничая, бомж даже чуть привстал. Мелькнула мысль заскочить в обменный пункт, тряхнуть однорукого, прежде чем тот покажется на улице. Он подавил в себе шальное желание, но внимание к пассажирам иномарки удвоил. Негромко скрежетнул металл, один из бритоголовых все-таки выбрался наружу. Миновав бомжа, приблизился к крылечку. Огромный детина, наверняка за метр девяносто, руки, как у гориллы. Не поднимаясь по ступеням, бритоголовый протянул одну из своих длиннющих конечностей, приоткрыл дверь в «обменник». Оглянувшись на машину, сдержанно кивнул, мельком скользнул взглядом по скрюченной фигуре бомжа, однако интереса не проявил. Несколько шагов, и детина вновь вернулся к «Тойоте».

Бомж циркнул слюной, скорчил злую гримасу. Все было яснее ясного. Трое бритых ждали однорукого. А раз так, значит, денежки его и впрямь плакали! Горючими обильными слезками. Рыбак прикармливал место, весь день вываживал осторожного леща, и вот результат! Жирную рыбину ловкими ручонками выуживал конкурент, подбежавший к омуту с нелепым сачком. Нечестно, несправедливо, но такова жизнь!..

Насвистывая, на крыльцо вышел нищий. Не обращая внимания на «Тойоту», на громилу, топчущегося рядом, проследовал вниз по улице. Странно, но никто не остановил его, никто не окликнул. Бомж удивленно повел бровью. Нищий троицу не интересовал, в этом не приходилось сомневаться. В принципе можно было с чистой совестью отваливать, но что-то здесь затевалось – что-то крайне интересное, и уходить откровенно расхотелось.

Разрешая его колебания, из машины выбрались приятели великана, все вместе решительно двинулись к крыльцу. Бомж искоса глянул в сторону спускающегося по улице однорукого, прикусил губу.

Бритоголовые тем временем скрылись за обитой железом дверью. Бомж напряг слух. Пауза… Вскрик. Или это ему только почудилось?.. Он медленно выпрямился, пытливо посмотрел на машину, точно та могла подсказать ему правильное решение. Номер и впрямь снят. Спрашивается, зачем добропорядочным гражданам разъезжать на машине без номера?.. Нет, тут определенно пахло жареным. В который раз жизнь норовила сыграть по собственным правилам, расставить все по местам без его участия.

Он еще пытался взвешивать все «за» и «против», но ноги уже вели к ступеням. Чертова судьба! То ли ты живешь, то ли некто ЖИВЕТ в тебя…

Рывок на себя дверной ручки, чужой недоуменный вопль. Парень, что держал дверь изнутри, вторжения явно не ожидал. Его качнуло навстречу входящему, и бомж жестко принял его на колено, переломив пополам, заставив задушено хрюкнуть. Впрочем, это было только прелюдией. Тыльной стороной ладони бомж снизу вверх мазнул бритоголовика по ноздрям. Прием болезненный и жестокий. Ударив, успел резко вильнуть в сторону, уклоняясь от плеснувшей из сломанного носа крови. Здоровенный детина, тот самый, что приближался к обменному пункту раньше, испуганно вскинул на него глаза. Бронированная дверь, ведущая в кассы, была открыта, своим дородным телом детина загораживал весь проход. Бомж так и не понял, что собирался сделать детина, да в общем его это и не слишком интересовало. Огромный кулак кувалдой полетел навстречу, но тем самым только упростил задачу. Бомж поймал кулачище на лету, рванул, добавляя скорости. Великан не устоял, потянувшись следом за своей ручищей. Качнувшись в сторону, бомж с силой крутанул чужую кисть, заставив разжаться, выворачивая из суставов пальцы. Взвывший детина упал на колени. Все произошло, должно быть, в одну секунду. Не останавливаясь, бомж без замаха рубанул ребром ладони чуть пониже затылка детины. Великан-великанище с хрипом рухнул на пол. Проход был свободен.

С сумкой, набитой деньгами в одной руке, с финкой в другой, перед ним стоял третий бандит. Бомж улыбнулся. Шагнув вперед, руками зафинтил перед носом противника. Еще пара провоцирующих пасов, и нож полукругом рассек пространство перед животом охотника. Вполне ожидаемо, хотя и слишком резко, чтобы ухватить. Зато и вывод наивернейший: противник, делающий столь порывистые выпады, мало на что способен. Слишком уж боится. А потому бомж плавно развел руки, словно рвал невидимые путы, завораживающе изогнул левую кистью, изображая неведомого зверя. Кончик лезвия, словно стрелка компаса, качнулся вслед за танцующей рукой, туда же метнулись глазки любителя банковских купюр. А потому правой руки, змеей метнувшейся прямиком к челюсти, грабитель не заметил. Клацнули зубы, лопатками и всей спиной мужчина впечатался в стену. Однако и этого бомжу показалось мало. Выбив нож из ослабшей руки, он буднично и просто провернул зажатые пальцы противника, выпустив только после отчетливого хруста. Всего и делов! Куда проще, чем слоняться битый день за одноруким попрошайкой. Теперь только нагнуться и поднять сумочку…

Увы, выполняя это несложное движение, бомж неожиданно разглядел ближайшую к нему кассиршу. Телка лет девятнадцати, очень даже ничего, на щеках пара темных дорожек от подтаявшей туши, в глазах смесь ужаса и надежды. Он точно налетел на незримую стену. Неведомая рука зачерпнула в ковш ледяной воды, отрезвляюще плеснула в лицо. Глаза, как у этой дамочки, он уже, к сожалению, видел и не раз. На развалинах и под бомбами, в землянках среди горных кряжей, в том же обращенном в руины Косове… Бомж поморщился. Хуже нет, чем сталкиваться на войне и в беде с женщинами. Кассиршу, что сидела чуть дальше, он и разглядывать не стал. Настроение было враз испорчено. Он уже понял, что не сумеет взять этих денег. Просто не сумеет и все!.. Бомж неторопливо выпрямился, неловко швырнул сумку с деньгами на круглые колени девушки.

– Я вас выручил, так?

Молоденькая кассирша часто закивала.

– Вот и вы меня не сдавайте. Не было меня тут, лады? Мент залетный забежал и надавал им кренделей…

Очухавшись, мимо бомжа протиснулся искалеченный грабитель. Двое его приятелей тоже возились у порога. Бомж и не пытался их удерживать.

– Все, девоньки, пока! – носком ботинка он пододвинул им валяющийся на полу нож. – А это вам. Как говорится, на добрую память…

***

Пассажиры уносящейся от банка «Тойоты» его больше не интересовали. Жутко ругаясь и костеря весь белый свет, он бежал вниз по улице, на перекрестках задерживаясь и суматошно оглядываясь. Синий пиджак, мелькнувший между тополиных стволов, вновь привел его в чувство. Успокаивая дыхание, бомж перешел на шаг. Добыча была рядом, и теперь сам дьявол не сумел бы вырвать ее из рук охотника. Поиграли – и будет! Хватит с него благородства! Когда не за горами голодный обморок, сойдет и подобная форма заработка!

В одной из арок, стараясь ступать по возможности бесшумно, он нагнал попрошайку, двумя пальцами точно клещами стиснул сзади за шею.

– Притормози, убогий!

– За что, парни, я ж ничего такого!..

– К стене, рокфеллер ты мой золотой! К стеночке!

Рывком прислонив нищего к кирпичной стене, бомж с удивлением заметил, как поползла рука нищего вверх, а ноги заегозили, разъезжаясь катетами правильного треугольника. Определенно сказывался тренаж столичной милиции.

– Опусти руку, дурила! – шепнул он. – И ноги поставь нормально. Где бабки?

– Я же вам и нес, чего вы? В правом нагрудном…

Стреляя глазами по сторонам, бомж проворно обшарил нищего. В правом нагрудном лежала тоненькая пачка, в левом еще одна чуть потолще. Стало быть, уже поделил. Себе на мороженое и доброму дяде налог. Грамотный Паниковский!.. Брови бомжа удивленно скакнули.

– А это что? Ну-ка, ну-ка!.. Да ты никак двурукий?

Под тонкой тканью рубахи определенно прощупывалась вторая длань. Потому и пиджак напялил в такую жару. Хитроман хренов!.. Бомж ладонью пристукнул по затылку попрошайки, отчего лоб последнего боднул стену.

– Кому нес бабки, жаба? Имя, адрес, приметы!

Нищий молчал. Должно быть в немытой его головенке тоже прокручивались какие-то шестеренки. Что-то он мысленно пытался прикинуть.

– Не слышу!

– Они тебя найдут. Гадом буду, найдут.

– Ля-ля про тополя не надо! Кто тебя греет? Либо говоришь, либо ломаю шейку. Я это умею, поверь… – Пальцы бомжа стиснули плечико нищего стальными клещами. Тот тоненько взвыл.

– Тише, красавец! А то огорчу.

– Я ж ничего такого!..

– Короче! Я тебя внимательно слушаю.

– Менты. Я под ними работаю.

– Ты только валенком не прикидывайся! Лады?

– Да нет же! Я правду говорю! В подземке свои начальники, свои отделения. Кто ж нас пускать-то стал бы, сам посуди! Они, само собой, еще кому-нибудь отстегивают. Тем, кто повыше.

Бомж нахмурился. Объяснение действительно смахивало на правду. Печальнее всего, что об этом он как-то не подумал. Конечно, менты! Какие, к хренам, бандиты! На пригородных и на улицах – там, может, и впрямь вассалы уркаганов, а в подземке ментам легче держать верх.

– Каждый день делишься?

– Почему каждый? У меня пятидневка. Что я, не человек, что ли?

– Конечно, нет. Ты тля человеческая. Гельминт. Знаешь такое слово? – заметив, что нищий пытается обернуться, бомж шикнул: – Стоять! Меньше видишь, легче дышишь.

– Так я что ж… Я понимаю.

– Вот и понимай, коли жить хочешь. – Бомж лихорадочно обдумывал ситуацию. В принципе милиция его не слишком пугала, но менты это иной риск, иная возня. И выйдет потом такая премия боком. Болезненным и ошпаренным…

Осмотрев взятые у попрошайки пачки, он качнул головой.

– Хорошо зарабатываешь. Еще и пяти нет, а ты уже на ресторан нагреб.

– Когда как получается…

– Ладно, не прибедняйся. – Бомж прищурился. – А хочешь, сделаю тебя и впрямь калекой? По крайней мере народ обманывать не придется.

– За что это?

– А это уж ты сам потом рассудишь. Безгрешных людей не бывает.

«Однорукий» сжался, истончавшим от страха голосом проблеял:

– Что я тебе такого сделал? Кого я трогаю-то?

Бомж поморщился. Нищий скулил совершенно по-детски, только вот беда: на ребенка он никак не походил. Обтрепыш, каких сотни и сотни тысяч, беспризорный турист – из тех, что всю свою жизнь сплавляются вниз по течению хмельной реки. Все равно как неповоротливые и безучастные ко всему бревна. И участь его заранее предрешена. Как то же бревно, когда-нибудь окончательно отяжелеет от речного алкоголя, осядет на дно, чтобы сгнить и превратиться в ничто.

– Ладно, делаем так: сейчас ты отлипаешь от стенки и шлепаешь вперед, не оглядываясь. Сразу за аркой поворачиваешь налево и дуешь рысцой до первого перекрестка. Я за тобой пригляжу, в случае чего и пукнуть не успеешь. Все понял?

Головенка «однорукого» согласно затряслась. Бомж отступил в сторону.

– Вали, счастливчик!

Нищий неуверенно потер лоб, заторможенным шагом двинулся в сторону двора. Не спуская с него глаз, бомж попятился. Впрочем, ожидать какого-либо сюрприза от метрошного попрошайки не приходилось. Нищий, как и было сказано, оглядываться не рискнул, вышел на улицу, свернул налево. Повторяя его маневр, бомж повернул направо. Пути их окончательно разошлись.