Loe raamatut: «Крылья. Истории», lehekülg 11

Зеркало

15 декабря

Яркие лучи солнца слепили мне глаза. Но отворачиваться не хотелось, так как лицо обволакивала нежная теплота. Вокруг царила невероятная красота. Я сидел на небольшом холме, полностью покрытом снегом. Совершенно белым. А лучи солнца заставляли его сверкать. И я сидел в центре этой самой красоты. Голубое небо, и летающие в высоте птицы. Всего в нескольких десятках метров начинался крутой обрыв. Причём, из-за яркого снега его можно было не сразу заметить и угодить в бездну, из которой никто никогда не вернётся. Чуть разряженный воздух придавал дыханию какой-то притягательный оттенок. Удавалось прочувствовать по-настоящему всю жизнь на такой высоте. Я словно очищался от всего плохого, и как новорождённый сидел и смотрел на всю эту красоту. Невероятное чувство.

Больница святого Лоренцо находилась на высоте девятисот метров над уровнем моря. Альпы окружали это место со всех сторон. Красота неописуемая. Сотни белоснежных шапок, словно сотни стражей, закрывали от людских глаз это место. Я впервые был в Швейцарии. И вот, сразу, в таком месте. Невозможно оторвать взгляд. Даже сама больница в её белоснежном виде великолепно вписывалась в здешний пейзаж. Основное трёхэтажное здание с тремя большими корпусами впечатляли. Больнице уже было более шестидесяти лет. Для удобства людей, чтобы не выходить в такую погоду на улицу, соорудили стеклянные переходы между корпусами.

Я уже около двух недель ничего не писал сюда. И причина проста: работы не было совершенно. А тупо описывать свои путешествия по городам не хотелось. И тут, на днях, поступил звонок от мужчины. Он заявил о пропаже мальчика, его сына. И последний раз его видели именно в этой больнице. Казалось бы, обычная история. Ребёнок сбежал из семьи. Но всё оказалось не так просто.

Итак. Роберт Шекли – англичанин, проживающий в городе Берне в Швейцарии. У него есть сын Том, который пропал две недели назад. И вот ему сообщили о том, что видели паренька в больнице святого Лоренцо. До этого полиция безуспешно искала мальчика. Как тринадцатилетнему ребёнку удалось так легко скрываться, непонятно. Отец не понимал, почему тот убежал. У них были прекрасные отношения. Хотя (по его словам) Том стал себя вести странно, говорить всякие глупости. Мальчик всё время спрашивал про своего брата. Брата-близнеца. Но Роберт не понимал его, так как Том был единственным ребёнком в семье. Меня и заинтересовала этим история.

Позавтракав в трактирчике в небольшой деревне, находящийся чуть ниже больницы, я поднялся к нужному месту. И, засмотревшись на чудесную природу вокруг, уселся прямо на снег. Сам Роберт должен был приехать чуть позже, поэтому я и не торопился в больницу.

Каменистая дорога сюда была частично засыпана снегом. Последнее время не часто приезжали посетители. А из ответов жителей ближайшей деревушки я понял, что теперь, в принципе, редко заезжают. Привозят пациента и больше не появляются. Больница святого Лоренцо – место для душевнобольных и психически неуравновешенных людей, у которых практически нет шансов вернуться к нормальной жизни. Видимо поэтому родственники не посещают их.

Кажется странным, почему мальчика видели именно тут. Но, как оказалось, это не было случайностью. Здесь лежала его мать и жена Роберта. Эмма. Женщина стала странно себя вести после рождения Тома. Она говорила, что видит каких-то призраков и ей во снах кто-то является. Сначала такие случаи были редки, но через девять лет они стали ежедневными. Крики, срывы, драки с мужем. Роберт не понимал, что с его любимой. Том тоже стал пугаться мать. Врачи ничего не могли сделать, и в итоге решили отправить её в больницу святого Лоренцо. Со временем, там, Эмма стала более спокойной, но не здоровой. А через некоторое время она даже перестала узнавать своего сына, говоря, что это не он. Три месяца назад её нашли мёртвой в своей палате. Задушенной. Как это произошло – так и осталось загадкой. Ведь никого в палату не пускали. Проверка среди медперсонала не привела к успеху. А это стало ударом для Роберта и Тома.

Вот поэтому я сидел на снегу и ждал, когда приедет мой наниматель. Хотелось получше его расспросить о жене и сыне. Я взглянул на ближайший западный корпус больницы. Он был единственным обветшалым. Словно за ним и не следили. Треснутая штукатурка, выцветшая краска. Может там и не живёт никто? Корпус находился прямо перед обрывом. Всего десяток метров и бездна. И тут я заметил странное. На последнем этаже со стороны обрыва не было большой части стены. Тряпками и досками была закрыта дыра. Со всех сторон от неё по стене шли чёрные полосы. Словно там произошёл какой-то взрыв. Нужно посетить это место. Определённо.

***

В холле главного корпуса меня встретил местный медбрат-швейцар. Он проводил до стойки регистрации и попросил подождать. Больница не выглядела как-то необычно. Всё чисто и бело. Кроме медсестры у стойки, вокруг никого не было. Даже криков или голосов не доносилось с разных сторон. Со слов медсестры, сейчас в главном корпусе мало проживающих, да и те совершенно спокойные. Многие врачи в отпусках, поэтому так и тихо. Вернулся швейцар и сообщил, что моя комната готова. На первом этаже одно крыло отдавалось под посетителей. Я и не сомневался, что буду тут один. Где-то, через полчаса зашла медсестра и сказала, что главный врач больницы может меня принять. В этот момент мне позвонили. Это был Роберт. Почему-то голос его дрожал. Я почувствовал неладное. Он сказал, что не сможет приехать из-за срочных дел на работе. При этом надеется, что я смогу найти его сына или какие-то следы. Вот и всё. У меня совершенно не вязался этот звонок. У мужчины пропал сын, он просит его найти. И вдруг, не может приехать, говоря, что дела. Какого чёрта? У него пропал сын.

Я до сих пор не мог этого понять. Пришлось идти к главврачу одному. Его кабинет находился также на первом этаже, но в другом крыле. На своём пути я практически никого не встретил. Палат не было. На первом этаже находились только крупные помещения, как столовая, процедурная, зона культурного отдыха. Мне не совсем нравилось это место.

Главного врача звали Валентино Рокки. Статный итальянец сорока лет. Его кабинет выглядел богато. Он сильно торопился, так как ему нужно было уезжать на какой-то семинар в Цюрих. Поэтому времени он мне выделил немного. Я сразу преступил к главным вопросам.

Мальчика действительно тут видели. Но сначала никто не придал этому значения. Думали, что посетитель. Он всё время спрашивал про своего брата. А когда действительно обратили на него внимание, он пропал. В последний раз его видели в западном корпусе. Полиция уже тут была, но никого не нашла. Один санитар говорил, что видел, как кто-то убегал в близлежащий лес. Но и там поиски ни к чему не привели. Я был удивлён такой безалаберности персонала. Но Валентино пояснил, что уже многие годы больница не имеет своей актуальности. Пациентов становится всё меньше, денег тоже (хотя его кабинет дорогой). Вот никому особо и нет дела до какого-то мальчика. Это меня поражало, но я продолжил задавать вопросы.

Мать Тома действительно лежала в этой больнице. В том странном западном корпусе. Привезли её в плохом состоянии. Женщина ничего не соображала и ужасно бредила. После многих процедур и правильной системы отдыха она стала себя вести более адекватно. Но месяца четыре назад её старое состояние вернулось. Словно лечение было ширмой, а внутри ничего не изменилось. Эмма твердила, что её сын потерялся. А когда приехал Том с отцом, она не узнала его. Сказала, что у неё другой сын. После этого посещения прекратились. Врачи пытались что-то сделать, но безуспешно. При этом женщина всё время стремилась в одну палату на третьем этаже. Ту самую, разрушенную. По её словам, именно там находится сын вместе с человеком, являющимся во снах, либо в виде призрака. Как она умерла, никто не понимает. В палате никого не было кроме неё. До сих пор загадка, как женщина оказалась задушенной.

Меня очень заинтересовала та палата. Валентино сразу заявил, что она проклята. На полном серьёзе. В таком состоянии палата находится уже почти сорок лет. Никто в неё не заходит. Сам Валентино уже плохо помнит историю, но в семидесятых годах там содержали трёх опасных убийц. Их посчитали психами и отправили сюда. Через несколько дней произошёл взрыв, разнеся наружную часть стены. Причём внутри палаты ничего не пострадало. Тех троих не нашли. Ни следа. Но, самое страшное случилось позже с персоналом и полицейскими. Все те, кто были в той палате, стали сходить с ума, а потом и совершали самоубийства. Они со страхом говорили о том, что там видели. В общей сложности умерло пятнадцать человек. И это не считая восьмерых, умерших в течение года в ближайшем лесу. Почему они там оказались, и кто их убил, неясно. Также погибали и животные. Неестественной смертью. Была ли тут связь, неясно. Правда, потом это резко прекратилось.

Валентино посоветовал мне поискать в архиве информацию (если её ещё не убрали за давностью лет) или поговорить с медсестрой Розеттой (она следила за архивом). Завтра её смена, и она единственная свидетельница тех событий. После этого Рокки попрощался со мной, торопясь на семинар. Пожелал мне удачи в расследовании.

Я был до сих пор удивлён, что два человека, которые должны быть больше всех заинтересованы в этом деле, не присутствуют в больнице. Странно.

Пока у меня ничего не было в плане зацепок. Свои расследования решил отложить до утра. Завтра уже посетить палату матери Тома, проклятую палату и поговорить с Розеттой. Всё завтра. А сейчас ужин.

***

Здесь, в горах, невероятная ночь. Она словно не из этого мира. Я впервые видел такое небо. Казалось, что этот небосвод увеличился в размерах и удалился от меня. При этом земля под ногами уменьшилась. Вот-вот, и небо упадёт на меня. Невероятно чёрное и с тысячами звёзд. Я сидел на заднем дворе главного корпуса, попивая виски. Сна не было. За забором шумел густой хвойный лес. В лёгкой курточке холода не чувствовалось, несмотря на зимнюю ночь.

Я не понимал, что тут делаю. Казалось, что только мне нужно найти мальчика. И никому больше. Даже собственному отцу. Снова просыпалось чувство, что это может быть новое, нераскрытое дело.

Мысли были прерваны шумом. Он доносился со стороны леса. Затем тишина. Я подумал, что это разыгралось воображение, но нет. Через минуту сильный треск, а затем донеслись крики. Женские крики. Откуда-то из глубины. Я поднялся на ноги, подошёл к забору. Ничего разглядеть не мог. Само собой, из больницы никто этого не услышал. Ни в одном из корпусов не горел свет. Снова крик. Я достал из-за пазухи нож и открыл дверь в заборе. Не знаю, зачем, но решил проверить. Сердце бешено стучало. В такую ночь лес виделся пугающим. Я включил маленький карманный фонарь и вошёл в его владения.

В лесу, на удивление, было мало снега. Местами проглядывала мёрзлая земля. Никаких звуков и криков больше не слышалось. Полная тишина. Лишь мои шаги разбавляли её. Я решил пройти немного вперёд, но не больше, боясь заблудиться. Всё время казалось, что за мной кто-то наблюдает. Прошагав ещё пару минут и ничего не найдя, я хотел уже повернуть обратно, но вдруг заметил что-то на земле. Светящиеся. Это был большой осколок. Просто стекло. Не веря ни в какие суеверия, я поднял его и посмотрел. Ничего необычного. Так было моё отражение. Казалось бы. Но нет…Там я улыбался…А на самом деле нет. Страх огромными волнами прокатился с головы до пят. Такое же невозможно. Я не улыбался. От ужаса бросил осколок на землю. В этот момент что-то загудело. Гул стоял по всему лесу. И с каждой секундой увеличивался. У меня началась паника, и я побежал назад. Ни разу не обернулся. Только забежав за забор, посмотрел назад. Ничего не изменилось. Лес был таким же. Может это разыгралось моё воображение? Надо меньше пить? Чуть успокоившись, я пошёл к двери в здание. Заходя внутрь, мне послышалось, что со стороны леса кто-то тихо захихикал.

16 декабря

Спал долго. Проснулся ближе к обеду. Голова гудела. Мой завтрак давно уже стоял на столе. Только немного перекусив, я почувствовал небольшое облегчение. Вчерашний вечер был в моей голове словно дымка. Почему-то совсем не хотелось вспоминать о том, что произошло в лесу. Нужно было продолжать расследование. Первым делом я решил посетить западный корпус. На входе меня встретила милая медсестра, которая сегодня там дежурила. Она предложила мне всё показать.

Сейчас в этом здании меньше половины палат заняты пациентами. Мало кто любит посещать здесь своих родственников. Да и многие из персонала не хотят здесь находиться в принципе. Пока мы шли по коридорам больницы, медсестра не умолкала. Именно она последней видела мальчика. Он стоял напротив палаты, где раньше лежала его мать. Том спросил у неё про своего брата, и в какой палате он находится. Девушка попросила его подождать, а сама побежала на второй этаж к дежурному врачу. Вернувшись назад, мальчика не обнаружили. Он исчез. По лестнице спуск с третьего этажа только один. И медсестра стояла в коридоре так, что лестницу было видно. Никто не спускался. А значит, он был всё ещё там. Обыскали все палаты, но никого не нашли. Все. Кроме одной. Проклятой. В неё так никто и не решился заходить. Единственным вариантом было то, что мальчик зашёл именно туда. Даже приехавшие полицейские не рискнули. Я был поражён этим. Неужели история об этой палате настолько сильна, что в неё верят все? Невероятно.

На третьем этаже было ужасно тихо. Свет от ламп слабо мерцал. В данный момент тут никто не лежал. Угнетение. Дискомфорт. Спёртый воздух. Мне было тут не по себе. Я сразу увидел дверь в ту самую палату. Она сильно отличалась от других. Везде стояли пластиковые, и лишь эта была деревянной. Краска отошла. Девушка даже не взглянула на неё. Сначала я решил зайти в ту палату, где раньше держали Эмму. Ничего необычного там не было. Тем более, с того времени, как женщина умерла, здесь проводили уборку. Медсестра по поводу той смерти ничего сказать не могла. Я обрыскал всю палату, но ничего не нашёл, кроме одного. За маленьким шкафчиком, на стене, была нацарапана надпись. Она отчётливо читалась. «Он сказал, что завтра придёт в последний раз. Моего сына не найти. Его память в другой реальности и в другом времени. Роджер, прошу, помоги». Почему эту запись не закрасили, медсестра не знала. Я записал на листке. Кто такой Роджер, не знал. По словам девушки, официально признали, что Эмму задушили, но убийцы не было. Следы на шее точно не её самой. Но в палату дверь была закрыта. По камерам, которые были в коридорах, также не смогли никого найти. Хотя, девушка сказала, что кто-то спрашивал про Эмму за день до смерти. Кто-то приходил навестить. Неизвестный. Но нужно смотреть по журналу. Она точно не помнила. Убедившись, что больше ничего тут не найду, я вышел. Теперь собирался войти в ту проклятую палату. Как не пыталась медсестра меня отговорить, ничего не получилось. Сама она точно туда не собиралась, да и вообще ей уже тут становилось дурно. Сказала, что будет ждать меня внизу у стойки регистрации и надеется на моё возвращение в целости. Я подошёл к палате. На двери не было даже номера. Холодок прошёлся по телу. Я дёрнул за ручку двери.

***

Деревянная дверь открылась с противным скрипом. В нос ударил запах сырости. Дышать очень тяжело. В палате света практически не было. Электричество давно отключили, а там, где должны находиться два больших окна, теперь зияла огромная дыра, заколоченная досками и покрытая изрядно потрёпанной тканью. Слабые лучики солнца кое-как проникали внутрь. По этим тоненьким полоскам света бегали частички пыли, которой тут было невероятно много. В комнату не заходили уже, наверное, несколько десятков лет. При этом дверь ни разу не заперли. Что удивительно, не было никакой растительности, да и деревянный пол не прогнил. За такое-то количество времени должно было быть совсем плохое состояние. Но, словно по мановению волшебной палочки, время тут остановилось уже очень давно, не давая природе завладеть этим местом. Очень и очень странно. Глаза немного привыкли к такой обстановке. Это была трёхместная палата больших размеров. Три кровати стояли у дальней правой стены. Между ними находились маленькие тумбочки, на которых, до сих пор, лежала посуда. Большой стол со стульями были в другом углу, прямо перед входом в палату. Посередине комнаты стояло что-то (видимо, зеркало), закрытое тряпкой. Весь пол усыпан осколками стекла, бумажным мусором, странными колбами. Ходить нужно очень осторожно. Я достал карманный фонарик, чтобы лучше всё разглядеть. Состояние у меня, почему то, было паническое. Атмосфера помещения прямо так и давила. На полу были рисунки, но разглядеть под таким слоем пыли невозможно. Я посветил на дыру в стене. По её краям, со всех сторон, шли чёрные полосы и пятна. Он чего именно мог произойти такой взрыв, понять не мог. При этом внутри палаты ведь ничего не пострадало. Тут я окинул своим взглядом противоположную стену. Вот здесь уже можно было всё разглядеть. Сотни рисунков, надписей. Сразу бросались в глаза шесть больших фигур, самых чётких. Шесть кругов, разбросанных по стене. Внутри них красовались различные узоры, а в центре каждого находился своего рода маленький круг или камень. Причём, именно они были окрашены цветными мелками. Два красных, два зелёных, два синих. Я стал водить по стене фонарём дальше. Было много каких-то непонятных формул, которые я никогда не видел. Рисунки с животными. Особенно часто с людьми вместе. Словно их скрещивали. У меня в голове сразу пронеслись два те странных дела. Много рисунков и слов ну, никак не связанных между собой. Посередине стены я заметил надпись: «Реальность может обмануть тебя, время может не вернуть тебя, память может забыть тебя». Почему-то эта фраза более других выделялась. Под ней, правда, менее заметно, была ещё одна: «К нам спустили осколки неба, теперь они хранятся у нас. Мы властелины неба. Мы владельцы всех миров». У самых ног, в левом углу стены я заметил ещё одну выделяющуюся фразу. Там были чьи-то имена. Я внимательно посветил. «Память – Мика Бровин, Реальность – Бранн Кёниг, Время – Роджер Бриг». Эти имена людей, мне ни о чём не говорили, но запомнить их нужно было. Скорей всего, это и есть пациенты этой палаты.

Шагая назад, я не заметил, что наступил на тряпку. Та спала с зеркала. В мощной деревянной раме оно выглядело солидно. Я, почему-то, боялся заглянуть в него. Что-то меня останавливало. Было страшно. Мне, в принципе, находиться здесь не по себе. Я заметил, что в самом низу зеркала не хватало кусочка. И тут вспомнил, что именно такой формы осколок был вчера мной найден в лесу. По всему телу побежал холодок. Теперь ещё больше не хотелось туда заглядывать. Но любопытство пересилило.

Я часто видел в фильмах, что человек от страха не может кричать. Правда, никогда не верил в это. И вот, я стоял с открытым ртом, а звука крика не было. Всё тело онемело. В зеркале отражался не я. А мальчик. Он улыбался мне, а я просто ничего не мог сделать.

«Привет», – он поднял руку и поздоровался.

Я слышал его голос, он отчётливо отдавался в моей голове. Ни с того, ни с сего моя рука поднялась на его приветствие. Всё тело трясло, а рот в страшной форме открыт от ужаса. Этот мальчик как две капли воды был похож на Тома.

«Ты Том?» – кое-как выдавил я. Слова отдались эхом, от этого стало ещё страшнее.

«Нет, я Билли. Брат Тома».

«Бил…Билли? Брат? У него есть брат?»

«Конечно. Я его брат-близнец. Правда, мы давно уже не виделись. Я…не могу выбраться отсюда».

В этот момент зеркало начало пошатываться. Изображение мальчика стало размываться. Появились чёрные помехи.

«Ну вот, опять…», – сказал Билли и исчез из зеркала.

Началось гудение по всей палате. Как в лесу. Моя голова стала раскалываться. Тело снова могло двигаться. Я, не раздумывая, побежал к выходу. Казалось, что в моей голове стали разговаривать чьи-то голоса. Как только я выбежал из палаты и закрыл дверь, всё прекратилось.

***

Медсестра страшно испугалась, увидев такое моё выражение лица, хотя она и была счастлива, что я жив. Меня до сих пор трясло. Она даже не пыталась расспросить о случившемся. Я и сам не горел желанием. Мы отправились вместе на обед. Всю дорогу девушка смотрела на меня, видимо, ожидая, что я начну сходить с ума. Мы пошли в главный корпус. Там находилось две столовых. Отдельная для персонала, отдельная для самых спокойных больных. Врачи считали такое хорошей терапией. Еда немного успокоила. Мандраж прошёл. Медсестра хотела спросить, что там видел, но я только помотал головой. Больше у неё попыток не было. Пообедав, я спросил, где находится архив. Девушка предложила проводить, но мне хотелось пройтись одному. Нужно успокоиться. Мне было дико осознавать, что тут, вокруг, творится такая чертовщина, а люди вокруг работают, лечатся. И словно бы не замечают всего этого. Или я один такой всё вижу?

Восточный корпус был самым беспокойным. Персонал бегал туда-сюда, больные кричали на всех этажах. Ужасная суматоха. Разница с другими корпусами колоссальная. Было даже удивительно, что именно здесь находится архив, хоть он и был под землёй. В самом конце первого этажа лестница вела вниз. Спустившись, я даже удивился полной тишине. Стены защищали архив ото всех шумов, доносившихся сверху. Сотни длинных и высоких стеллажей окружали меня со всех сторон. Я заметил, как за столом, попивая чай, сидит милая старушка.

«Извините, вы Розетта?»

Оторвавшись от книжки и чая, она посмотрела на меня. Её улыбка словно осветила весь зал.

«Чем могу помочь вам, молодой человек?»

Документов о событиях в той проклятой палате в архиве уже не было. Я объяснил свою ситуацию. Старушка долго глядела на меня.

«Вряд ли вы уже сможете найти Тома».

«Почему?»

«Он теперь, как и Билли, проклят той палатой».

«Билли? Так у него действительно есть брат? Брат-близнец?»

«Конечно. Вы знаете, меня и так, после того случая, считают сумасшедшей. Все словно бы забыли про мальчика, а я одна помню. Даже родные отец и брат. Будто Билли и не существовало. Он и его мать, Эмма, вместе поступили в больницу. Я тогда совмещала работу в архиве и дежурной в западном корпусе. У мальчика было такое же заболевание, что и у матери, правда, чуть слабее. Их поселили в одну палату, разделив на две части. Больше трёх лет шло лечение, а затем Билли пропал. Каким образом он исчез из закрытой комнаты, неясно. Ведь даже окна были с решётками. И после этого о нём все забыли. Абсолютно все. А Эмма помнила. Иногда путала Тома с ним. Мне же никто не верил».

Я бы, конечно, посмеялся над этой историей, но после всего того, что случилось за эти два дня, сомневаться не было причин.

«А почему только вы помните об этом? Это странно».

«Если честно, не знаю. Думаю, это как-то связано с проклятой палатой 313. Я была там один раз и не сошла с ума после этого».

«А что же с Томом произошло?»

«Скорей всего, он вспомнил про брата и решил его найти. Я не видела его здесь, только слышала от коллег. Возможно, он зашёл в ту палату и уже не вышел. Вам его не найти. Так же, как и Тома. Они связаны, не зря же братья».

«Но почему? Зачем? Какая связь между ними и той палатой?»

«Кто его знает. Насколько помню, их матери часто приходил в видениях некий Роджер. Человек с таким именем лежал в той палате. Возможно, это лишь мои бредни, но всё-таки. А мальчиков больше нет, по крайней мере, здесь. Может, они и живы».

Я пытался связать всё произошедшее, но ничего не выходило. Голова шла кругом. Опять непонятная мистика творилась вокруг.

«А что же их мать? Почему и как она умерла?» – мне казалось, что эта старушка знает всё.

«Подожди минутку», – та сорвалась с места и пошла что-то искать на стеллажах.

Вернулась с толстым потрёпанным журналом. Положила на стол и долго что-то там искала.

«Вот, запись посещения. За день до её смерти. К ней кто-то приходил, но фамилия хорошо зачёркнута. Кто это сделал, не знаю. И я видела в тот день высокого мужчину средних лет в длинном чёрном плаще и шляпе. Его холодный мёртвый взгляд никогда не забуду. Причём, точно помню, что этот человек приходил уже. Был много-много лет назад. Но я никогда не видела, чтобы он уходил из больницы. Как человек мог через несколько десятков лет в таком же виде и возрасте явиться снова сюда, для меня загадка. И я точно уверена, что это был один и тот же мужчина. Мне точно не померещилось».

«Вы считаете, что это он во всём виноват?»

«Не знаю. Но очень странно. Думаю, он как-то связан с той палатой».

«Можете мне всё рассказать, что знаете о тех событиях сорокалетней давности?»

(далее будет почти дословный рассказ Розетты о произошедшем; старался ничего не пропустить)

***

Это случилось в 1976 году. Тогда наша больница святого Лоренцо процветала. Мы были известны во всём мире. Всех самых сложных пациентов везли к нам. Я перевелась из Цюриха сюда. Пошла на, что называется, повышение. Именно тогда к нам привезли трёх серийных убийц. На их счету было около тридцати или сорока жертв. Суд всех признал психически неуравновешенными, хотя многие в это не верили. Ходили слухи, что кто-то смог добиться этого, чтобы их не посадили. Я была поражена, что таких опасных людей привезли сюда, а охрана состояла всего из двух человек. Один охранял вход в палату, другой патрулировал территорию вокруг больницы. На окна поставили решётки. Раньше сюда никогда не привозили таких пациентов. Совсем ещё молодые ребята. Всем где-то лет двадцать. Роджер Бриг, Бранн Кёниг, Мика Бровин. Никогда бы не подумала, что они убийцы. Главарь банды – Роджер. Половина убийств за ним. Невысокого роста, короткие чёрные волосы, худенький. Был приветлив и улыбался. Самый разговорчивый из них. Бранн более спокойный. Крепкий, высокий, с длинными волосами. Полная противоположность Роджеру. А Мика – красавица. Брюнетка с голубыми глазами. Прекрасная фигура, прекрасные манеры. Вели они себя очень спокойно. Но всё изменилось дня через три или четыре. К ним пришёл посетитель. Тот мужчина в плаще. В том же возрасте, что и сейчас. Я не видела, как он ушёл, но точно помню, что в журнале его фамилия была, а потом стала перечёркнутой. Полиция вообще говорила, что никто преступников не посещал, а тот мужчина был их человеком. Их словам верилось с трудом. Этот странный тип тогда представился, но я уже забыла его имя. После этого стало твориться что-то невообразимое. В лесу несколько раз нашли тела мёртвых животных. Некоторые, умирая, подходили к больнице. Никто не понимал, по какой причине. Затем, в течение трёх дней пропало три человека. Два пациента и один из медперсонала. При том, что убийцы вообще не выходили из палаты, кроме туалета и душа, и то под охраной. Позже тела пропавших находили в лесу. Рядом с каждым обязательно лежало мёртвое тело животного. Палата 313 была осмотрена полностью, но там ничего не нашли. А затем этот человек пришёл снова. Я до сих пор помню его улыбку. Хотя, потом мы смотрели камеры наблюдения, но на них этого человека не было. Мистика, да и только. А на следующий день произошёл взрыв. Было страшно. Как они его организовали, не знаю. Все те надписи и рисунки появились за ночь. Но ещё более странное – зеркало. Там его никогда не было. А вокруг ни следа крови, ничего. Все трое испарились. Тела животных и людей находили ещё неделю. Поначалу с людьми, которые после взрыва посещали палату, было всё нормально. А затем они стали сходить с ума и бредить. Все твердили, что видели что-то страшное в зеркале и слышали голоса. В итоге, они совершили самоубийство. Пятнадцать человек умерло после нахождения в палате, восемь тел нашли в лесу. Дыру в стене закрыли, а в 313 комнату никто больше не заходил. Так эта палата стала страшной легендой.

***

После всего услышанного я сидел в полном недоумении. Весь рассказ казался мне нелепой байкой, бредом старушки, но я верил.

«Я сегодня смотрел в это зеркало. Меня ждёт такая же участь?»

«Не думаю. Через несколько лет я решила войти в палату и посмотрела. Как видишь, до сих пор, жива».

«И вы единственная здесь, кто помнит о Билли Шекли. Это очень странно, не так ли. Словно всем стёрли память, а про вас забыли».

«Я понимаю, что кажется странным, но так всё и есть. У меня имеется одна версия. Тогда я смотрела в частично разбитое зеркало. У него снизу не хватало куска. Возможно, это как-то повлияло. Из-за этого моя память не изменилась в будущем, и я не сошла с ума. И ты тоже ведь смотрел в такое зеркало?»

«Да, так и есть. А что вы видели в отражении?»

«Вроде бы себя. Хотя…какой-то силуэт витал там, но словно пелена стояла в тот момент перед глазами».

«А не знаете, почему не хватает части зеркала, куда она могла деться?»

«Без понятия. Никто из персонала или больных не заходил больше в палату. Кому в принципе придёт в голову такое делать. Да и так сломать зеркало, это надо уметь ещё».

Я, почему то, не стал говорить ей о своём похождении в лесу. Не хотел делиться. Ещё несколько минут мы общались. Я спрашивал про больницу. Ничего более существенного не узнал. Допив чай, я попрощался. Розетта пожелала мне удачи во всём. У неё был очень грустный взгляд.

«Вы знаете, у меня такое чувство, что я специально тут находилась столько лет, чтобы в один прекрасный день рассказать всё это кому-то. И этим человеком оказались вы. И будто теперь мне ничего и не надо более».

«Ну что вы такое говорите, Розетта. Глупости. Всё будет хорошо».

В этот момент в архив спустились две медсестры, и я решил уйти. Отправился в свою комнату. Голова просто разрывалась. Я не мог понять, правда ли всё это или просто чья-то фантазия. За окном уже темнело. Зайдя внутрь, я почувствовал дикую усталость. Упав на кровать, сразу же уснул. Всю ночь мне снились кошмары.

17 декабря

Меня разбудил звонок телефона. Я сначала долго не мог сообразить, что это за женский голос со мной разговаривает. Оказалось, это была двоюродная сестра Роберта Шекли, Мера. Голос дрожал, чувствовалась, что сейчас заплачет. Она сообщила, что этой ночью её брат погиб в автокатастрофе. Я долго не мог поверить этим словам. Никаких подробностей она не уточнила, но сказала, что теперь моё дело закрывается. Мне будут выплачены все деньги, а расследование можно больше не проводить. Ей самой сейчас не до этого. Потом она положила трубку. Я сидел в полном ступоре. Казалось очень странным, что отец, вдруг, не смог приехать туда, где возможно, в последний раз видели его сына. А потом, через сутки, он погибает. А у меня очередное нераскрытое дело. Ещё его и остановили так неожиданно.