Tsitaadid raamatust «Ты будешь смеяться, мой князь»

Збышек ею любовался. Ему хотелось зарыться лицом в серебристо-голубые волосы, щекой их почувствовать, скулами, обернуть вокруг руки. Но разве мог он? Чтобы пекарь да коснулся шляхтянки? Збышек и в горнице-то не лег бы. Пускай ударили морозы, и сени обрастали по утрам льдистой шерсткой инея – он считал, что незамужним мужчине и женщине в одних стенах спать не гоже.

– Вот говорил же мой батюшка: не может куда черт влезть, так ставит туда женщину

Концы с концами он сводил, голодать – не голодал и, хотя покупали его хлеб только люди простые, делом своим гордился.

С неба падал снег, ложился белым на красное – на ягоды рябины – и белым на белое – на бледную кожу Надзеи, на серебристо-голубой ручей ее волос.

Да из тебя, хлопец, как я погляжу, тоже корзины не сплетешь. – Корзины не сплетешь, – заметила ехавшая позади Ядвига, – а пугало отличное выйдет, ежели на кол посадить да в поле выставить.

Словно пришла она из ниоткуда и родилась никем.

– Не гоже шляхтянке дом прибирать без спроса хозяина, – пробурчал Збышек больше для порядка. – Ваша воля, пан, принесу обратно всю пыль вашу да паутину, – со спокойной улыбкой ответила гостья. Збышек проворчал под нос «не надо, чего уж там» и решительно перешёл из дома в пекарню

– Зачем тебе, князь, мое имя? Настоящему ты не поверишь, а ложное не даст тебе ответов, которые желаешь получить.