Tsitaadid raamatust «Вельвет»

Кошечка красиво присела на подоконник и закурила. – Будете? – спросила она, протягивая исцарапанный портсигар. – Мех берегу. – Плохо получается.

Идите вы, Михайлов, к черту со своей совестью

– Стариковское брюзжание. – Вы не похожи на старика. – А на кого похож? – На одинокого плюшевого медведя.

Ты – то, что ты ешь, – напомнил он себе, зажал нос и принялась грызть твёрдую, как бетон, корочку.

– Думай, сохатый, – сказал он милиционеру и закинул в рот кислосладкие дольки. – Включай свои опилки.

– Если у вас швы разошлись, и синтипон вылезает наружу, это не значит, что надо остальных учить жизни.

Можно ли верить дневникам обиженной кошки? Пускай, и хорошенькой.

– Она овощ. Он – заяц. Кто у них родится? Баклажан с ушами?

Медведь посмотрел на бутылку, она – на него. Они выпили. На душе потеплело, сделалось как-то душевнее, праздничнее.

– Считаете себя умудренным жизнью? Михалыч вывернул шляпу тудасюда. – Скорее, потрепанным