Событие четырнадцатое
В понедельник 16 января девочки пошли в школу. Пётр договорился с директором школы-интерната, что Маша Нааб пока поживёт у него. Пока – это до прояснения ситуации с отцом. Штелле ещё раз съездил в тубдиспансер и поговорил с врачами. Никакой надежды. Разве что – чудо.
Заодно распорядился в детском отделении кормить больных по возможности собачатиной. Врачи строили постные рожи и очень хотели, видно, возразить – опасались только, всё же команду дал первый секретарь горкома КПСС. А Пётр знал две вещи: во-первых, именно так в этой реальности вылечили от туберкулёза его отца, десять лет назад. А во-вторых, как-то натолкнулся на перебранку по этому поводу в интернете. Полно было визгов, что это идиотизм – однако были и комментарии людей, которые сами вылечились от туберкулёза. Конечно, ещё и антибиотики принимали, всё же не XIX век. Но ведь и собачатину ели! Выздоровевшие объясняли это так: «Почему? Да потому, что собака НИКОГДА не болеет туберкулёзом, и у неё есть в организме антитела против него». «Доля правды в этом есть, только надо есть не мясо, а принимать собачий жир натощак – смешать один к одному с мёдом, и по чайной ложке в день». Ещё было озвучено мнение, что помогло просто большое количество белковой пищи. Все три мнения Пётр озвучил докторам и заверил их, что всё мясо сначала пройдёт контроль на бешенство и прочую гадость.
Итоги охоты на друзей человека подводили в четверг. Народу набился целый кабинет. Пётр опять доверил вести совещание Романову, а сам сидел и записывал имена, отчества и фамилии собравшихся, а также их должности – этак вот он вскоре всех руководителей в Краснотурьинске и выучит. Итоги впечатляли. Убито семьдесят шесть собак, ещё восемь комсомольцы поймали живыми. Их Пётр пока дал команду покормить в милиции в собачьем питомнике, чтобы по мере того, как больные туберкулёзом дети будут съедать уже отстрелянных собачек, было откуда черпать новое «лекарство».
Пока решили на этом операцию свернуть и попросить граждан через газету и радио сообщать о появлении в их поле зрения оставшихся бродячих собак. Понравилось Штелле, и как мэр решил вопрос с мясом и шкурами. Нашлись три немца, которые согласились забрать крупных собак и, ободрав с них шкуры, доставить мясо в детский тубдиспансер. За это они получают половину шкур, а из оставшейся половины сошьют шапки для детей школы-интерната. Правда, не все сразу – договорились, что будут выдавать по две шапки в месяц. Из причитающихся им за эту работу шкурок мастера тоже сошьют шапки, но их уже выставят на продажу. Да и на здоровье! Охотники получили со скидкой билеты на птицу и зайцев, дети – «лекарство», другие дети получат шапки, а три человека, а значит, и их семьи, немного улучшат своё материальное положение. Все в прибыли. Разве что «зелёные» в Европе лай подымут. Шутка. Кто же их об этом в известность поставит?
После совещания Пётр договорился о визите на 3-ю зону строгого режима с начальником ИТУ подполковником Иванцовым. Особого энтузиазма будущий визит в нём не вызвал.
– Может, хоть намекнёте, Пётр Миронович, что надо? Мы подготовимся, – пухлощёкий невысокий подполковник явно нервничал.
– У меня будет к вам целый список вопросов – некоторые вам на пользу, некоторые мне. В понедельник во сколько можно вас посетить? – одобрительно похлопал по плечу военного.
– Хорошо. Давайте часам к десяти, я вас на проходной встречу. Один будете?
– Аки перст, – Тишков пожал руку начальнику колонии и отпустил его.
К понедельнику следовало подготовиться: нужно было делать кухонный гарнитур. Первый вариант эскиза забрал Кабанов – ко второму Пётр подошёл уже как к чертежу. Он измерил кухню, определился с местоположением раковины и с высотой самого гарнитура. После этого вновь нарисовал эскиз, а потом проставил на нём размеры секций. Кроме того, изобразил и мойку, вернее, не саму мойку, а систему подачи воды. Предусмотрел отдельный краник для питьевой воды, с угольным и поролоновым фильтром. Нужны будут шаровые краны и смеситель – их тоже нарисовал. Ну, на всякий случай – если не получится разместить этот заказ в колонии, то придётся опять идти на поклон к директору БАЗа Кабанову и снова делиться «идейками». Одну он даже сходу вспомнил, причём тянула она на целое изобретение. В той жизни он тоже подавал на неё заявку, но ответа так и не дождался – вот и восстановим справедливость, да и материальное положение не помешает поправить.
В пятницу он получил зарплату за декабрь и прослезился. Как можно выжить на эти деньги? Аж целых сто восемьдесят рублей. А ведь нужно ещё для Вики Цыгановой одежду купить, да рассчитаться за школьные ранцы с ателье. Придётся в следующее воскресенье ехать в Свердловск за первым кладом. Или, может, лучше в Челябинск? Там в подвале оружейного магазина вскоре найдут клад с большим количеством драгоценностей. Нет, в Челябинск за один день не успеть. Пара лет ещё есть, отложим до отпуска.
В пятницу утром отзвонился Кабанов и сообщил, что каркасы для всех четырёх ранцев изготовили и через час подвезут в горком. Попросил заказать ещё и пятый – каркас будет вместе с остальными, а директор по готовности расплатится. Главбух случайно увидела эскиз школьного ранца и выревела для своей дочери.
– Это ведь хорошо. Зря вы извиняетесь, Анатолий Яковлевич. В лучшем городе страны у детей должны быть лучшие в стране ранцы, – успокоил Кабанова Пётр.
– Тебе хорошо, а у меня скоро начнётся массовое воровство и пронос этих каркасов через проходную.
– Да может, разрешить открыто проносить? Стоит две копейки, а людям в радость.
– Подумаю. Да, есть новости по дубу. Заказали мы на завод вагон кругляка из Львовской области.
– Из Львовской? Там ведь есть знаменитый курортный город Трускавец, – Пётр был в Трускавце, лечился от гастрита.
– Не слышал. А что? – после небольшой паузы поинтересовался Кабанов.
– Идейка есть, Анатолий Яковлевич. Уверен – понравится. В следующую среду озвучу. Продумать до конца надо.
– Ох уж эти идейки! Разоришь завод, – хмыкнули на той стороне провода.
– Тогда две будет идейки. Одна – суперприбыльная.
– Ну вот, теперь ждать буду среду. До свидания.
Получив каркасы, Тишков съездил в ателье по пошиву одежды на улице Ленина. К заведующей был разговор и помимо заказа ранцев.
– Анна Тимофеевна! Я тут перечитывал на днях подшивку газет. Ругают там вас, – женщина дёрнулась как от удара.
– Что же мне – сигнализацию отключать? А если воры? Кто будет отвечать? Эта ненормальная?
– Спокойно. Согласитесь, никому не будет приятно, если его два раза в сутки будить такими звонками. Надо просто придумать, как это исправить.
– Но нужно же проверять, работает ли сигнализация? – сникла заведующая.
– Давайте так: я обсужу с электриками, может быть, проверку можно осуществлять, скажем, лампочкой, а уж потом включать звуковую сигнализацию? Поговорю, в общем, – успокаивающе поднял руки Пётр.
– Спасибо, Пётр Миронович! Я и так из-за этого сама не своя уже второй месяц. Корреспондент ещё издевается, предлагает с ней квартирами поменяться, – в голосе послышались слёзы.
– Анна Тимофеевна, а я ведь к вам с просьбой приехал, – остановил женщину Пётр.
– Слушаю вас, – главная швея Краснотурьинска утёрла слёзы.
– Вот посмотрите-ка. Я тут эскизы нарисовал, – Штелле протянул директору три листка с разными ранцами.
– Прелесть какая! А это куда? – она сразу наткнулась на большой ранец, который должен был подвешиваться под коляску.
Следующие десять минут Пётр рассказывал про ранцы и про коляску, даже схематично изобразил её. Потом подробно описал, как он представляет себе производство школьных ранцев. Внутри брезент, снаружи болонья, между ними синтепон. Зачем столько карманов? Ну, это же дети, к тому же девочки. Найдут, что засунуть. Лучше иметь лишний, чем переживать из-за нехватки.
– А цвет какой? – тоже вошла в процесс заведующая.
– А какого цвета болонья у вас есть?
– Тёмно-коричневая и тёмно-синяя. Есть немного зелёной, но её на два ранца не хватит, – сняла очки женщина и вопросительно посмотрела на Тишкова.
– Можно посмотреть? – Пётр думал о более ярких цветах. Даже не смог представить школьный ранец из тёмно-коричневого материала, – А более яркие цвета бывают?
– Ткань производится только на Наро-Фоминском шёлковом комбинате, и только этих цветов. А итальянскую у нас не достать. Только в Москве, и то втридорога.
– Давайте посмотрим.
В результате пришлось комбинировать и использовать все три расцветки, да ещё добавить звёзд из алого капрона – хоть не так траурно будет. Заведующая посовещалась с мастерами и попросила две недели.
– А почему так долго? Я думал, вот эти ранцы для школы вы сделаете к понедельнику, а для коляски – к концу следующей недели, – начал торговаться Пётр.
– Пётр Миронович, так нельзя! Я наобещаю и не успею, а вы меня ругать будете. Изделие новое, необычное, – взмолилась Анна Тимофеевна.
– А к среде успеете? Я один ранец директору БАЗа Кабанову обещал в среду отдать, – торгуются, ясно же, но за срочность он платить не собирался, да и не мог – не было денег.
– Только ради вас, и с условием, что вы электрика пришлёте.
– Вот и договорились. В среду к десяти часам мой шофёр заедет.
Глава 4
Событие пятнадцатое
Подполковник Иванцов Юрий Семёнович разлил по небольшим гранёным рюмкам коньяк. Соли с лимонами не было, зато была шоколадка «Алёнка».
– И за что будем дегустировать? – улыбнулся Штелле.
– Да просто за встречу, – втянул голову в плечи начальник ИТУ.
– Нет. Так не пойдёт. Сейчас повод организуем, – Пётр достал из портфеля заранее приготовленный документ, – «Благодарственная грамота».
– Городской комитет КПСС благодарит подполковника Иванцова Юрия Семёновича за оказание помощи детскому противотуберкулёзному диспансеру, – прочитал «собутыльник», – Что это?
– Только дайте слово, что распространяться об этом пару месяцев не будете, – улыбнулся Пётр.
– Ну, хорошо.
– Собачек, что вы помогли отстрелять, мы переправили именно вот туда. Там ими будут больных детей кормить. Есть мнение, что так можно вылечить туберкулёз – вот через пару месяцев и проверим. Кстати, если получится, то сообщите об этом вашему контингенту, пусть родственники снабжают. Только сначала дождёмся результатов.
– Слышал я об этой байке от старых сидельцев. Честно говоря, не верил, – подполковник аккуратно убрал грамоту в ящик стола и повторно налил рюмки, – Ну, теперь точно повод есть.
Выпили, захрустели шоколадом. Иванцов потянулся было вновь к бутылке, но Пётр его остановил.
– Юрий Семёнович, у меня к вам четыре просьбы…
– Ого, – вскинулся подполковник.
– Вы сначала послушайте, может и ничего страшного, – успокаивающе поднял руку Штелле.
– Внимательно слушаю, – начальник колонии убрал бутылку в шкаф и сел за свой стол.
– Вот посмотрите, – Пётр протянул ему листки с чертежами и эскизами кухонного гарнитура.
– Красиво. Сами придумали?
– Да нет, куда мне! В журнале видел. Это румынский кухонный гарнитур. У вас ведь есть хорошие резчики по дереву, что способны такое повторить?
– Это вы, Пётр Миронович, по адресу зашли. Вот полюбуйтесь, – Иванцов достал из того же шкафа шахматную доску. Открыл её и вытащил несколько лежащих сверху фигур.
Красота. Более того – мастерство. В прошлой жизни в одной из турпоездок по Германии Пётр был в Баварии, в какой-то деревушке, все жители которой режут фигурки для продажи туристам. С этого и живут, для этого туда все экскурсионные автобусы заворачивают. Фигурки, стоящие на столе, были совершенно другого класса. Там кустарные поделки. Куда недобитым фашистикам до наших мастеров! Король шахматный просто бесподобен. Кажется, что плащ не из дерева, а из ткани сделан, каждая складочка как живая. Вещь.
– Юрий Семёнович, а нельзя разместить у вас заказ на детали к этому гарнитуру? Чтобы все те финтифлюшки этот мастер вырезал? – Пётр ткнул пальцем в эскиз.
– Сейчас я двоих вызову. Второй-то не хуже мастер. Вдвоём быстрее будет, – подполковник вышел из кабинета и отдал команды кому-то невидимому за дверью, – Минут через десять доставят. Пока, может, три остальных вопроса зададите?
– Да с радостью, – Пётр достал эскиз смесителя и отдельного крана для питьевой воды с системой фильтров, – Вот эти краны планируются в комплект к гарнитуру.
Иванцов покрутил бумаги, поинтересовался назначением отдельного крана, хмыкнул и снова вышел из кабинета.
– Себе такие тоже закажу, если это и вправду работает, – поведал он, вернувшись на своё место.
– И это правильно. Вы ведь сейчас в однокомнатной квартире живёте, – расцвёл Штелле, – А я тут подумал – не пора ли вам перебираться в более просторную? В марте-апреле сдаётся заводской дом, в нём городу положена одна трёхкомнатная квартира. Сдаёте свою и получаете эту. А там как раз новый гарнитур, и с новыми кранами.
– Даже не знаю, как и благодарить! А то жена ведь родила пару недель назад, и втроём с маленьким ребёнком в одной комнате тяжело, – обрадованно вскочил начальник колонии и принялся трясти руку Тишкову.
– Товарищ подполковник, – выглянула голова из приоткрывшейся двери, – Карпова доставили.
– Заводи.
Левша был немолодой, за пятьдесят точно. Руки все синие от перстней. На носу очки в роговой оправе. Сильные очки – угробил резчик зрение.
– Анатолий, посмотри рисунки, – протянул Иванцов эскизы кухонного гарнитура вошедшему.
– Гарнитур румынский, – сходу определил зек, – Сложно. Дуб надо. Акацию белую желательно.
Пётр бывал у родственников на Украине и видел древесину белой акации. Она была красивого розового цвета – даже и не верилось, что не покрашенная.
– Дуб уже в пути. А арабески и планочки всякие нельзя из осины делать? Контраст будет: на зелёном белое, – предложил Пётр, но для себя пометил – задать Кабанову вопрос и про акацию.
– Чего ж нельзя? Хозяин – барин. А узор скучный. Гражданин начальник, тут надо Проньку подключить, пусть поизгаляется, – вернул рисунки зек Анатолий.
– Сейчас Громова приведут. Вдвоём будете резать, – выглянул за дверь Иванцов.
– Куда ему! Разве что планочки с поверхностной резьбой. Грев-то будет, гражданин начальник? – резчик повернулся к Петру.
– Озвучь гонорар, – серьёзно кивнул Штелле.
– По четыре кило чая и по четыре кило «Взлётных», свою часть справлю за месяц, – закатил глаза, подсчитывая Левша.
– Договорились, – легко согласился Пётр. Разве это деньги? И месяц пролетит – не заметишь.
– С партатчиком отдельно договаривайтесь, – с художником, понял Пётр.
– Громова заводить, товарищ подполковник? – снова высунулась голова.
– Заводи, и пошли за Прониным и Зариповым.
Громов с гонораром согласился, и с идеей подправить с помощью Проньки эскизы – тоже. Дядька был похож на Леонова в «Джентльменах удачи» – колобок нахмуренный. А вот появившийся, когда резчики уже отбыли, «художник» с милицейской фамилией Пронин был интеллигент. Позолоченные очки, аккуратные усики, новая, выглаженная чёрная роба, начищенные сапоги. Белая кость.
– Углубить и расширить надо бы, – пошутил Пётр на вопросительный взгляд партатчика.
– Угум. Мавританский стиль, греческий, псевдорусский?
– А смесь китайского с барокко? – поддержал разговор Штелле.
– Угум. Драконы и ангелочки. Не аляповато? – где только взяли такого.
– Всё в твоих руках.
– Тут на трезвую голову могу и не соединить, – потёр пальцами художник в характерном жесте.
– Инвестируем. Чего хочешь?
– Хочу беленькую, но удовлетворюсь двумя пачками «индюхи» и кило печенья.
– Начинай. Резчики уже рвутся в бой, – отпустил Пронина подполковник.
– Доставили Зарипова, товарищ подполковник, – всё та же голова.
С Зариповым проваландались чуть не час. Слесарь и токарь-универсал в одном лице прикапывался к каждой мелочи. Пришлось пообещать привезти фторопласт сразу на десяток кранов. Трубку медную хромированную для питьевого крана – тоже. Дольше всего пришлось объяснять принцип действия шарового смесителя. Самое хреновое, что Пётр его хоть и разбирал пару раз, и изучал, готовясь писать книгу про попаданца, но чертежа в миллиметрах не имел. Половину на пальцах объяснял.
– Гражданин начальник, – наконец оторвался от эскизов Зарипов, – недельку мне дадите после получения всех материалов? – он посмотрел на подполковника.
– С тебя и чертёж с размерами, – согласно кивнул Иванцов, из-за плеча Петра наблюдавший за творчеством.
– Сделаем, гражданин начальник.
Отпустили татарского Левшу. Иванцов предложил перекурить.
– Юрий Семёнович, я не курю, но вам запретить не могу, – махнул рукой Пётр.
Начальник колонии достал сигарету из пачки, но потом глянул на сидевшего с унылым видом первого секретаря горкома и щелчком вогнал сигарету назад.
– Может, и мне бросить? Жена ругается, да и кашель одолел. А тут ещё статья в местной газете о лёгких курильщика. Жуть! Всё, точно брошу, – подполковник смял пачку и швырнул её в урну, – Что у вас дальше по плану? Удивляйте.
– Да, честно говоря, чудеса почти закончились. Нужен мне человек. К нему есть несколько требований. Он должен на днях освобождаться. Он должен иметь водительские права. Он должен быть высокого роста и крепок физически. Он не должен болеть туберкулёзом и венерическими болезнями. Он должен отбывать наказание за убийство, но в то же время убийцей и вообще преступником-рецидивистом не быть. Желательно, бывший спортсмен. Есть такой?
– Смешно, – потёр нос Иванцов.
– Почему? – наклонил голову к плечу Пётр.
– Он стоит за дверью.
– Зачем?
– Освобождается сегодня. Только вчера вечером его дело перечитывал. Капитан-танкист из Елани. Кандидат в мастера спорта по пулевой стрельбе и самбо. Убил любовника жены и тяжело ранил её саму, застав их за этим самым, когда невовремя вернулся домой с соревнований. Зарубил топором старшину, а жене перерубил ключицу, но, поняв, что она жива, вызвал скорую, и женщину спасли. Получил семь лет строгого режима, отсидел пять с небольшим. Сегодня выходит по УДО.
– И что, правда, стоит за дверью? – Даже привстал Пётр.
– Ну, нет, это образно. Позвать? – Смутился подполковник.
– Позвать. А можно ускорить оформление документов – и, если мне подойдёт, то чтобы уехал со мною? – решил ускорить процесс Штелле.
– Сейчас распоряжусь.
Вернулся начальник колонии через пять минут. Пётр как раз сформулировал и обосновал в голове свою четвёртую просьбу. Весьма необычную.
– Юрий Семёнович, ещё один человечек мне нужен. К этому совсем другие требования. Он должен в ближайшее время освобождаться. Это должен быть еврей. Это должен быть осуждённый по 88-й статье (бабочке). Человеку должно быть лет сорок. Так же, как и первый, он не должен болеть туберкулёзом и венерическими заболеваниями. Желательно, срок не более пяти лет, желательно, москвич или ленинградец. Не стоматолог. Такой экземпляр у вас за дверью не стоит?
– А можно узнать, для чего вам, Пётр Миронович, эти интересные граждане? – нахмурился подполковник.
– Хочу организовать колхоз в Краснотурьинске. Нужен руководитель со связями в Москве, – честно признался Пётр.
– Какая-то мистика, – хлопнул себя по ноге Иванцов, – именно тот, кто вам нужен, тоже освобождается сегодня. Правда, есть оговорочка маленькая. Еврей он только наполовину.
– А такое бывает? – усмехнулся Штелле.
– У нас большая страна. Вести гражданина Петуша Марка Яновича? Осуждён на пять лет строгого режима за организацию подпольной ювелирной мастерской. Москвич. Сидел на зоне во Владимире, но там у него возникли проблемы с криминальными авторитетами. Его перевели сюда, – коротко обрисовал кандидата Иванцов.
– Ведите. Может, и вправду судьба подсовывает мне именно этих людей, – посмотрел в потолок первый секретарь горкома.
Начальник ИТУ № 3 тоже осмотрел потолок, усмехнулся, и пошёл вызывать следующего кандидата.
Капитан Оборин был здоровущим бугаём. Как умудрился только на зоне массу мышечную не потерять? Весом был под центнер и ростом за метр восемьдесят. Лет тридцать пять. Вполне себе симметричное славянское лицо. Красавцем не назовёшь, но и не господин Валуев. Скорее, Емельяненко в молодости и без бороды.
– Осуждённый Оборин по вашему приказанию прибыл, – доложил убивец и чуть руку правую не приложил к виску, отдёрнул вовремя.
– Пётр Фёдорович? – отвлёк на себя внимание Штелле.
– Так точно, – повернулся к Петру здоровяк.
– Пётр, а тебе есть куда возвращаться? – сделал приглашающий жест садиться Штелле.
«Емельяненко» вопросительно глянул на начальника колонии и после кивка того грузно и основательно осел на заскрипевший стул.
– Нет. В армию назад не возьмут. Я – сирота. С женой разведён. Детей нет. Понятия не имею, куда податься, – тяжело вздохнул тяжёлый человек.
– У тебя права есть, капитан? – покивал головой Пётр.
– Были.
– Я – первый секретарь Краснотурьинского горкома КПСС Тишков Пётр Миронович, – представился Штелле, – мне нужен шофёр и телохранитель в одном лице.
– Телохранитель?! – в один голос воскликнули начальник колонии и убивец.
– Я тут собираюсь побороться в городе с преступностью. Боюсь, что кое-кому это может не понравиться, – пояснил свою мысль Пётр.
– Ну не Америка же у нас, гангстеров нет, – махнули рукой тоже оба.
– Тогда, если вы правы, то просто шофёром.
– А жить где? – не дурак капитан.
– А вот мы товарищу подполковнику через месяц-другой квартиру новую даём, а в его однокомнатную тебя и поселим. Пока же общежитие дадим. Перекантуешься пару-то месяцев.
– Свою квартиру через два месяца! Больно на сказку похоже, – свёл брови душегуб.
– Так согласен или нет? Я так понимаю, что тебе нужно в Елань ехать за паспортом? – не отреагировал на грозный вид будущего шофёра Пётр.
– Да у меня и не было паспорта. У офицеров удостоверения личности.
– Слушай, тёзка, даже и не знаю, как с тобою быть. Ладно, я тебя пока отвезу в гостиницу и там устрою, а сам созвонюсь с военкоматом и милицией, узнаю, как тебе паспорт выдать. Сам-то согласен?
– Конечно, согласен. Кто от такого предложения откажется! А машина какая? «Волга»?
– «Волга», «Волга». Иди, собирайся, тёзка.
– Разрешите идти, гражданин начальник? – Повернулся к подполковнику бывший капитан.
Едва вышел танкист, как в кабинет втиснулся нееврейский еврей.
– Разрешите, гражданин начальник, – прибалтийский акцент чувствовался.
– Гражданин Петуш, тут с вами очень хочет поговорить первый секретарь Краснотурьинского горкома КПСС. Работу предложить, – кивнул на Петра Иванцов.
– Странно. А гражданин первый секретарь моё дело читал? – понятно, что еврей всегда ответит вопросом на вопрос.
– Не читал, но за что отбываете наказание – мне Юрий Семёнович рассказал. Мне нужен человек, который с нуля может создать колхоз, – медленно чеканя каждое слово, проговорил Пётр.
– Всё страньше и страньше, – Марк Янович читал «Алису» – мультика и кинофильма ведь ещё нет.
– А что у вас с семьёй? – вдруг вспомнил Пётр.
– Разведён и брошен. Дети с женой. Она уже нашла им другого папу. Родители умерли. Считайте сиротой, – тяжело вздохнул «гражданин Петуш».
– По-человечески мне жаль, а вообще – дак даже хорошо. Сразу квартиру вам дать не получится, – прокомментировал Штелле.
– Гражданин секретарь, меньше всего я понимаю в сельском хозяйстве. Даже не представляю, чем турнепс от брюквы отличается. Или ваш колхоз, дай ему бог здоровья и процветания, выращивает изумруды и аметисты? – почти весело осклабился еврейский латыш – а национальная грустинка в глазах присутствует.
– Колхоз вообще не будет ничего из корнеплодов выращивать. Колхоз будет выращивать пчёл.
– А такие технологии есть? – попытался пошутить Марк Янович.
– Основной деятельность колхоза будет производство мёда и сопутствующих ему веществ. Кроме того, в колхозе будет клуб. И вот организацией концертов народного ансамбля песни и пляски под названием «Крылья родины» из этого сельского клуба в основном и будет заниматься председатель колхоза, – тихонько приоткрыл завесу тайны Пётр.
– А не разорится колхоз? – чуть округлил глаза Петуш.
– Думаю, что через год колхоз станет миллионером, а через два колхоз «Крылья родины» будет выбирать – выступать его ансамблю с одноимённым названием в Москве, на стадионе «Лужники», или в Лондоне, на «Уэмбли».
– Там дальше у Льюиса Кэрролла нет нужных эпитетов для выражения удивления, – прокомментировал будущий директор.
– Просто поверьте и соглашайтесь.
– Просто поверил и согласен.
– Юрий Семёнович, заверните обоих, – устало улыбнулся Штелле.