Глава 2
Интермеццо 2
– Как называется бывший сотрудник органов Госбезопасности?
– Эксгибиционист.
– Почему ты решил, что КГБ установил в твоей квартире подслушивающий жучок?
– У меня в квартире со вчерашнего дня на один шкаф больше!
– Заходите, Сергей Кузьмич. Присаживайтесь.
Генерал Цвигун прошёл по дорожке к стулу и уселся на него. Получилось чуть кривовато, боком к столу. Встал, чтобы поправить, но папка мешала, тогда он перевернул её, чтобы не подать Семичастному кверху ногами и положил на зелёное сукно. Поправил стул, сел и тыльной стороной ладони вытер лоб. Жара.
Кабинет был спланирован пациентом института имени Сербского. Стол председателя КГБ был не напротив двери, а прямо за ней. К нему пристыкован маленький столик с двумя стульями, а вот дальше шёл большой стол для совещаний. Наоборот всё.
– Я, так понимаю, Сергей Кузьмич, что это и есть материалы по Тишкову?
– Так точно.
– Как, привыкаете к нашим реалиям? Тут не Азербайджан.
Всего месяц прошёл, как Цвигун из Баку, где был председателем КГБ Азербайджанской ССР, переехал в Москву и занял пост заместителя председателя КГБ СССР. Вне всякого сомнения, он был человеком Брежнева. Работал вместе с ним в Молдавии. И даже был его свояком. Это знал и сам Цвигун и Семичастный. Да и всё управление КГБ.
– Такая же жара.
– Да уж, – Семичастный в отличие от одетого в генеральский мундир Цвигуна был в простых серых штанах и белой рубашке с короткими рукавами, – Что-то на словах хотите добавить? На что стоит обратить внимание?
Цвигун снова вытер пот рукой и, крякнув, начал.
– Знаете, чем расплатились печатники из ФРГ за его книги?
– Не деньгами?
– Асфальтоукладчиком! – Цвигун даже надул щеки и без того круглые.
– Чем? Чем? А нахрена ему асфальтоукладчик? – Семичастный подозрительно подвинул к себе папку скоросшиватель.
– Владимир Ефимович, наш министр Федину на такой же вопрос ответил замечательной фразой, – Цвигун взял театральную паузу.
– Не томи.
– Асфальт укладывать! – оба заржали. Цвигун весело, а председатель скорее за компанию.
– И где этот агрегат сейчас? Немцы расплатились?
– На АЗЛК. Александр Михайлович Тарасов – Министр автомобильной промышленности СССР договорился с Тишковым, что разберёт его, снимет все чертежи, потом снова соберёт и отправит в строительное управление в Краснотурьинск. Более того, по просьбе Тишкова Тарасов попросил наших сотрудников находиться в экспериментальном цехе, где разбирают асфальтоукладчик, чтобы предотвратить заимствование персоналом гаечек на сувениры.
– Как при Сталине. Хорошая хоть штуковина? – теперь уже Семичастный засмеялся от души.
– Тарасов говорит, что лучший в мире. Они сейчас в министерстве разрабатывают новый асфальтоукладчик для Союза, а тут Пётр Миронович и подвернулся.
– Дела. Ещё есть интересного чего?
– Наш Министр за несколько месяцев стал самым богатым человеком страны. Уже больше десятка стран перевели и напечатали его продолжения «Буратино». Чехи скоро начнут снимать фильм по его сценарию, написанному совместно с вдовой Алексея Толстого. Французы издали книгу почти миллионным тиражом.
– Ни хрена себе! Неужели так хороша? – Семичастный даже свистнул от удивления.
– Жена по просьбе соседки достала для её дочки первую его книгу, говорит, девочке очень понравилось. Требует продолжения.
– Да, а ведь ещё несколько десятков песен. Когда он всё успевает? На самом деле, как говорит Фурцева – Инопланетянин. Ладно. Компромат есть? – Семичастный вынул из стакана шариковую ручку с красной пастой и написал под чёрным жирным «ДЕЛОМ» – «инопланетянин».
– Есть. Там всё написано. У Тишкова две дачи в Передкелкино, две Волги. Есть сведения, что по его указаниям в Краснотурьинске пороли «кухонных бойцов» – алкашей, что жён избивают. Непонятны его контакты с французским миллионером Биком, – Цвигун ткнул пальцем в шариковую ручку.
Семичастный перевёл взгляд с папки на ручку, на жёлтой пластмассе чёрными буквами было написано «biс».
– Что хоть значит это биг, переводится?
– С английского – большой. Только он француз, я французского не знаю.
– Предложения есть. Что делаем с инопланетянином?
– Владимир Ефимович, тут я разговаривал с одним товарищем из ЦК, – Семичастный прищурился, понятно с Трапезниковым, ещё одним «молдаванином», – За Тишкова определённо вступятся Брежнев, Фурцева, Косыгин, Будённый, Пельше и Кириленко. Кириленко со Свердловской области. Остальные считают Петра Мироновича очень перспективным кадром.
– Обложили, – тихо прошептал председатель.
Цвигун услышал.
– И песни и книги ведь замечательные пишет. Представляете, какой вой поднимется на Западе. Мало нам Пастернака с Солженицыным. Тишков, между прочим, заключил контракт с Си Би эС на миллион долларов.
– Да, что же это такое!
– Инопланетянин.
6
Данную главу написал совместно с Дмитрием Соловьём. Спасибо также Михаилу Николаевичу за идею про подарки.
Куба далеко. Куба далеко.
Куба рядом.
Это говорим…
Дверь из приёмной словно ногой отворили. Она даже врезалась в стену. Хорошо не из опилок и бумаги сделана, выдержала. Заскрипели косяки. На пороге возникла секретарша. Фурцева «свою» забрала с собой. Жадная. Взамен Пётру выделили эту дивчину. Хм, дивчину. Тамаре Филипповне было лет сорок с хвостиком. Вот, бой-баба к ней вполне подходящий эпитет. Ростом она была с Тишкова, то есть метр семьдесят восемь. И килограммов в ней было не меньше сотни. Только это были не целлюлитные складки. Не бицепсы, конечно, но и не жир. Скорее всего, бывшая спортсменка. Но это бы всё ладно. Была Филипповна холериком. Пётр в принципе тоже. Но вот если взять тысячу холериков выбрать из них самого или самую холеристую, то эта особь будет бледной тенью Тамары. Ну, и как все холерики, секретарша была ещё и паникёром.
– Пётр Миронович! Беда! Сейчас звонили из посольства Кубы. Через час их посол к вам приедет.
А что такое возможно? Вот так взял посол к министру и приехал. Пётр встречу на таком уровне несколько иначе представлял. Сначала через секретарей высокие договаривающиеся стороны договариваются. Потом из-за большой занятости переносят встречу. Наконец, с третьего раза, встречу удаётся организовать. Лимузины, милиция на мотоциклах. Флажки.
А КГБ? Может, туда позвонить надо?
– Что сказали-то, успокойтесь, Тамара Филипповна. Что-то приготовить надо? Почему «БЕДА»?
– Так вы на «Мосфильм» собирались.
Точно, собирался. Хотелось на одного персонажа посмотреть. Есть там такая Марианна Качалова – Председатель худсовета и главный редактор «Мосфильма». Она скоро выхолостит боевые сцены в «Неуловимых» и самое главное заставит Мотыля вырезать почти все сцены боя на баркасе с Луспекаевым. Этот легендарный актёр подвиг совершил, со своими ногами снявшись в этой сцене, а Мариана посчитает, что многовато насилия. Перегружает это фильм. А не перегрузить ли саму Качалову заведовать клубом в Норильске. Хотя норильчанам ведь и так тяжело. Морозы, ветра, а тут ещё и Качалова. А что если атташе по культуре в Гану или в Заир? И в секретарши ей Тамару Филипповну.
– Ну, перенесите встречу. Позвоните, извинитесь. И сходите, пожалуйста, в магазин купите шоколадных конфет. Гулливер, если есть. И к этому времени чаёк подгадайте.
Кубу Пётр вспоминал часто. Она была другая. Яркая. И даже случай с агентом КГБ, маскирующимся под сотрудника посольства, не портил картину. Один отель Националь чего стоил. Вот как его сравнивать с «Россией». У нас всё сделали, чтобы подчеркнуть убогость, а там с точностью до наоборот. Атланты в вестибюле (или холле) стыдливо прикрывшиеся тряпочками. Потолок из тёмно-коричневых огромных балок. Зеркала в золочёных рамах, люстры, играющие хрустальными бликами, под потолком. Сверкающий коричневый пол. Наверное, не мрамор? Так даже красивее мрамора. Стойки на рецепшене из красного дерева. Громоздкие, готические. Портреты известных не только в узких кругах посетителей бывших. Хемингуэй, Черчилль, Гагарин и ещё какие-то смутно знакомые личности. Теперь, наверное, и Петра повесили. И не за одно место и даже не как в Англии «за шею». В красивой рамке из красного дерева под стеклом. Между Гагариным и Доном Карлеоне.
Приставленный к ним гид рассказал, что в этом «Национале» был съезд (партийный) пятисот мафиозо.
А обстановка номера. Кровати с роскошными резными спинками, трюмо резное и стулья в комплекте. Парадоксально, после революции, когда америкосы сбежали в свои Флориды, отель целый год простоял без хозяина и не был разворован. И только через год его национализировали и закрыли казино. Сам Фидель и закрыл. Да и кому нужно на Кубе казино? Нет теперь богатых американских туристов. Никто больше не унижает гордый кубинский народ. Только лучше ли стало от этого народу? В Российской империи в семнадцатом погуляли матросы и прочие шариковы. Экспроприировали, что плохо лежит. Да и то, что хорошо лежало – нашли. Вон даже перстень Пушкина умыкнули.
Бросалась в глаза одежда. Яркая, красочная, раскованная. Семь лет назад. Выгорела, износилась, заменилась частично на полувоенную. А все одно приятно посмотреть на кубинок на лодочках. Ещё убогие танкетки не вошли в моду. А теперь у Петра и власти хватит не пустить копыта в страну. Будет и он держимордой.
Весело было наблюдать за Высоцким. Как в мультике про Гуффи. Зависает, открывает рот и вертит головой до откручивания шеи, вперившись в зад очередной мулатки.
– Нет! Ты только погляди, какая цаца. Эх, здесь останусь.
– Владимир Семёнович! – это Фурцева.
– Но ведь цаца! – и вслед очередной опять поворачивает длинноволосую голову.
– Товарищ Высоцкий!
– Всё, Екатерина Лексеевна. Всё. Осознал. Проникся.
Петру же эти львицы не очень нравились. Толстые все. Вот вроде бы талоны на все продукты, а все женщины старше двадцати в платья не влезают. Где берут углеводы?
Повеселили на Кубе и переводчики. Одного дали кубинцы. Молодой мулат. Мачо полное. Мускулы, кучерявая головка, серьга в ухе. И кто-то ему сказал, что он знает русский. То, что он выдавал, было смесью белорусского с хорватским. То же ведь славяне. Если каждое слово попросить произнести отдельно, то смысл через час, скорее всего, дойдёт, а вот когда он рассказывал про Капитолий в Гаване и статую сисястой бронзовой тётки скопированной с Афины, то ничего понять было нельзя. Капитолий кубинцы тоже скопировали. С вашингтонского. Но грандиозно и эпически. Впечатлил.
Наши не пожадничали, и они дали переводчика. Прямо в Москве дали. И был парень без сомнения сынком чьим-то. Испанский он знал средненько, да ещё ко всему прочему испанский на Кубе серьёзно отличался от испанского в Мадриде. «Сынок» не успевал и иногда вообще чушь нёс. Спасало только, то, что с собою было аж двое носителей языка. Носительницы. Кубинки русским ещё так себе владели, но уж точно не хуже мачи. И самое главное – это был русский.
Объективности ради, нужно сказать, что Гавана, конца шестидесятых, нищей страной не выглядела. Эдакое ретро, но вполне себе ничего на фоне множества городов и деревень СССР. К тому же погода, море, зелень и радушный приём дополняли то, чего не имел Остров Свободы. И вишенкой на торте обилие американских ухоженных и очень роскошных автомобилей.
А ещё на Кубе всё время хотелось спать. И спать хотелось неимоверно. Посадки и взлёты самолётов вымотали, к тому же разница в восемь часов с Московским временем и ещё два часа с Уральским. Итого, почти половинасуток. Здесь час дня, а для прибывших из страны Советов по внутренним часам спать пора. И как выступать на концертах, когда нужно элементарно адаптироваться к климату и временной разнице?
Советская делегация в послеобеденной экскурсии по Гаване и окрестностям добросовестно продрыхла в автобусе. Прохладный ветерок, задувавший в окна, этому способствовал, а трындёж гида ничуть не мешал. Наверное, одна Маша щёлкала подарочным фотоаппаратом без перерыва, меняя уже пятую по счёту плёнку.
– Запечатлею на память, – поясняла она. – Эти кадры потом станут на вес золота.
Отложились в памяти и работники советского посольства. Не давал покоя вопрос, по какой причине они в коричневые громоздкие мешковатые костюмы продолжали рядиться на Кубе летом? Сам Тишков первым делом в гостинице сменил свой костюм на рубашку, на ту, что была с коротким рукавом и косыми рядами пуговиц, да ещё и сожалел, что не может позволить себе при такой погоде шорты и сандалии.
А ещё ведь искренность и непосредственность кубинцев. Пётр тогда долго думал, что брать в качестве подарков. Не водку же. И не утюги, как в Индию. И тут вспомнил фильм. Про кубачинские браслеты. Фильм был так себе, а вот браслеты. Позвонил Мкртчяну. И Петрос Мушегович не подвёл, достал три штуки. Раздарил их жёнам вождей. Солидные тёти, а радовались как дети. Приятно дарить подарки.
Эх, Куба. Куба.
Посол приехал не один. Виктор Мануэль Родригес Этчеверри – третий секретарь МИД, отвечающий за культуру и спорт, был прицепом. И ещё переводчик. Попили чаю с гулливерами и перешли к делам.
Братья по соцлагерю просили не много. Отправить к ним на гастроли на месяц девушек, Машу и Высоцкого. И желательно, чтобы «Вольёдя» спел пару песен на испанском. Это точно была расплата. Бог есть. Это он Петра за воровство песен наказывает. Даже и не понятно чего робить. Волхва Алёшеньку в Москву вызывать. Команданте Хуану Альмейда Боске звонить? Кто песни Высоцкого будет переводить? И опозориться нельзя. А Маша-Вика? Нет, внутри-то взрослая женщина, а вот снаружи. Правильно Филипповна сказала – «БЕДА».
7
Попав во вражье окружение лупи врага на поражение.
Что-то со здоровьем. Голова чугунная и сердце щемит. Словно старость вернулась. И ещё какое-то нехорошее предчувствие. Всю ночь Пётр ворочался. Подушку смял, простынь вообще на пол сбросил. Жара. Духота. В открытое окно (сдуру) набилось комарья. Пришлось перебираться на диванчик в гостиной. Продавлен. Видно товарищ Кнорре и сам сим антиквариатом не пренебрегал.
В высотке Авиаторов ремонт шёл вяло. Первая бригада шабашников в первый же день спалила провода в одной комнате и кухне. Решил их бригадир сам вмешаться и… отключил весь этаж, полез в щиток в подъезде. Пётр «не молдаван» выгнал. Нашёл других. Тоже русские. Тоже небритые. Решил простимулировать процесс. Пришёл вечером проверить. Одна стена побелена и мебели добавилось. Два пустых ящика из-под яблок. А на них и прибавление в посудном хозяйстве. Три стакана, один чуть треснувший, и бутылка «Столичной». Пустая.
Может Семичастному позвонить? Пусть приставит к шабашникам полковника в парадной чекисткой форме. Подействует? Ну, возможны два варианта. Первый. «Не молдаване» напьются один чёрт и начнут ругать власть. Полковник их посадит. Второй. Ребята скорешатся и тогда они полковника «посадят» к себе за ящики. Вместо одной пустой «Столичной» появятся две. Или три.
Приехал Тишков на работу усталый, злой и не выспавшийся. Филипповна решила, что шеф с бодуна и через пару минут принесла чай и две таблетки аспирина. А что – выпил. И чай и аспирин. Хуже не будет. Сегодня на десять была назначена встреча с библиотекарями. Не со всеми. Должен был прийти директор ГБЛ Кондаков Иван Петрович со своими заместителями. Плюсом несколько начальников из Управления по делам культурно-просветительных учреждений при министерстве.
Вопроса у Петра к товарищам было два. Первый и самый важный – составить список самых востребованных книг в СССР. Конечно, ответ очевиден, всем дюмов хочется с майнридами. Но… Одно дело решение необразованного министра. Уже вся страна знает, что Тишков только учится на заочном, да и то далеко не культуре. «Словно мухи тут и там ходят слухи по домам». И совсем другое дело «ГЛАС НАРОДА». Нужно ведь прекратить всякую чушь печатать и хоть чуть исправить дело с дефицитом нормальных книг в СССР.
Второй вопрос было не очень понятно кому задавать. А почему бы не начать с библиотек. Будем растить таланты. Пётр хотел объявить конкурс среди старшеклассников на лучшее стихотворение и небольшой рассказ. Рассказал о своей мечте пузатым мужикам, чинно усевшимся за пошарпанный длиннющий стол для заседаний. Прав был Владимир Меньшов – «население нужно менять». Плюнули на Петра и как давай обсуждать. Пришли к выводу через десять минут, что стихи должны быть о пятидесятой годовщине революции, а рассказ о Ленине. Ссуки!
– Товарищи! Вы это серьёзно? Девочка в тринадцать лет должна написать рассказ о Ленине? Походить в «Ленинку», набрать материала, творчески его обработать и написать рассказ? Давайте попробуем ещё раз, – и со всей дури кулаком по столу грохнул.
Больно-то как. Пузаны подпрыгнули и схватились за «Паркеры». Где взяли? Ещё через пять минут «придумали». Пусть рассказ будет про осень. Пётр махнул рукой. Про осень, так про осень. Выгнал всех.
– Иван Петрович! А вас я попрошу остаться, – где там Семёнов. Пора ему написать шедевр.
– Слушаю вас, Пётр Миронович, – старенький, поношенный, явно сердечник.
– Как вы думаете, Иван Петрович, почему у нас так популярны всякие «Битлы»?
– Кхм. Кхм. Кхм. Ну. И. Кхм. Они. Кхм. Не знаю, – и руками разводит.
– По-другому спрошу. Вы читали перевод их песен?
– Я и песни-то ни одной не слышал. Некогда. Да и стар я для этих визгов, – блеснул очками, гордо подняв голову.
– А я вот думаю, что всё дело в недоступности. Запретный плод сладок. В общем, слушайте просьбу. Нужно найти тексты. Думаю, вам по плечу. Перевести их и подготовить к печати. Небольшой брошюркой. Можете в конце разгромную статью какому-нибудь известному у нас поэту заказать. Евтушенко подойдёт. Только пусть честно напишет. Никаких указивок сверху.
– Зачем же мы сами будем пропагандировать чуждые нам западные ценности? – даже привстал. Боец.
– Уверяю вас, товарищ Кондаков, что прочтя переводы, вы своё мнение измените.
– Как это?
– Там такой бред. И полное отсутствие стиха, как такового. Мусор. И нужно нашим людям показать, что это мусор. «Рассекретить». Половина наших доморощенных битломанов от кумиров отвернётся.
– А вторая половина? – точно ведь боец.
– А вторая половина, когда будет продолжать слушать, музыка ведь у некоторых песен вполне себе на уровне, будет ржать и «сослушателям» этот бред переводить.
– А вы знаете переводы?
– Нескольких песен слышал.
– Ладно. Западные журналы в «Ленинке» есть, переводчики тоже, сегодня же дам задание. Самому интересно стало. Всё у вас?
– Да. Новых вам ощущений.
8
– Я уже в автобусе, народу много. Целую всех.
– Мама, не стоит целовать весь автобус!
Хорошая новость: автобус с депутатами упал с утёса, никто не выжил.
Плохая новость: в автобусе было три пустых сиденья.
– Тамара Филипповна, дозвонитесь, пожалуйста, до Краснотурьинска. Мне нужно переговорить с Первым секретарём горкома КПСС Романовым.
Не прошло и полгода.
– Кра, пр… хр… При… – Пётр трубку положил.
– Тамара Филипповна, позвоните на этот коммутатор и объясните девушкам, что разговаривать будет член ЦК и министр.
– Пётр Миронович, привет. Только тебя вспоминал, – что, за эти десять минут новый кабель бросили? Почему всё у нас так? Слышно было, словно телефон стоит в соседнем кабинете.
– Михаил Петрович, добрый день. Не оторвал от важных партийных дел?
– У вас дела в Москве, а тут мелочь всякая. Не знаем, как себя от скуки развлечь. Ну, это так было, пока не наворотил ты делов. Сейчас целыми дня бегаешь с высунутым языком.
– Михаил Петрович, официально заявляю – бегать полезно. Что, есть какие новые новости? – за этим и звонил.
– Есть, как не быть. Тебе плохие или хорошие сначала? – вздохнула трубка.
– И плохие есть? Нет. Давай-ка с хороших, а то настроение испортишь, потом и хорошим не обрадуешься.
– С хороших, так с хороших. Так. Стройбат уже три дня как трудится в поте лица. Подполковник, что у них главный – зверь просто. Ни минуты солдатикам отдохнуть не даёт. Технику сгрузили, палатки поставили и сразу в работу. Место под противотуберкулёзный центр сейчас бульдозерами ровняют. Послезавтра хотят уже котлованы под фундаменты копать. Первый раз в жизни такую оперативность вижу. Тёзка мой – Михаил Константинович Проскурин, ну, который подполковник, говорит, что как котлованы копать начнут, бульдозеры перебросят к ТЭЦ, там будут строить мотороллерный цех. Относиться он будет к Ковровскому заводу имени Дегтярёва. У нас будет отдельный цех. Их представители только вчера уехали. Всё облазили, обшарили. Сразу видно военных. Проект мне показывали. Два сборочных участка, управление и общежитие. Всё хотят к зиме закончить. От них через недельку тоже строители появятся. Где всех размещать ума не приложу. Уже у завода профилакторий на пару месяцев выклянчил.
– Михаил Петрович, Кабанов-то не сильно ругается? – да досталось заводу в последнее время с этой «перестройкой» в отдельно взятой деревне.
– Смирился. Он ведь тоже в строительстве по горло увяз. Здание института строит, санаторий и пионерлагерь в Трускавце строит, три дома жилых семидесятидвухквартирных строит. Новые очистные строит. Два детских садика ещё. А стоп. Ещё ведь цех товаров народного потребления. Там два участка. Один шитьё обуви, а второй по шитью этих твоих рюкзаков. Плюс маленький участочек по производству из шлама красного сурика для пехотона. Ругаться не ругается, но бурчит на совещаниях, что забыл, как слово металлургия пишется с одним «л» или с двумя, в строители переквалифицировался.
– А как там кирпичный завод поживает? – раз про сурик разговор зашёл.
– Нормально, план на 105 процентов уже четвёртый месяц выполняет.
– Ещё чем похвастать можете?
– О, точно похвастать. Замечательную ты девицу в Краснотурьинск привёз. Ну, которую теперь с твоей подачи все Софи Лорен обзывают. Наталья эта просто клад. Из ничего собрала волейбольную сборную города и вернулась позавчера её команда с первенства области с золотой медалью. Теперь на первенство РСФСР по «Труду» поедут.
– Поздравляю. А что автобазы?
– Двадцать четвёртая похуже, у них техника постарше, а двенадцатая не подводит. Даже резерв небольшой пока есть.
– Лодку-то гусеничную фашистскую не восстановили ещё? – вспомнил Пётр о подарке Будённого.
– Почти. Один раз даже заводили. Ох и жрёт она горючки. Смерть.
– Ну, вам ведь не кататься на ней. Экспонат.
– Вот и плохие новости начинаются. Экспонат уже киношники со Свердловской киностудии просят. Золотые горы взамен обещают. Я их спровадил. Типа, не готова ещё. Гусеницы разукомплектованы. Отливать надо. Обрабатывать. Время. Так они Борисова подключили. Александр Васильевич позавчера звонил и вежливо попросил киностудии не отказывать. Жили ведь спокойно!
– Ну, ну, не бурчи, Михаил Петрович. Что плохого в том, что на Свердловской киностудии снимут хороший фильм о войне с использованием настоящей техники, а не фанеры?
– Ну, если так посмотреть.
– Это все плохие новости? – Пётр даже облегчённо вздохнул.
– Да нет. Ещё и не начинал. Давай с самой плохой. На Веряскина совершено покушение. Стреляли из ружья охотничьего. Ранен в руку. После того как полковник упал бандит бросился на него с ножом, добить хотел. Но Веряскин не прост оказался. Сумел левой рукой пистолет достать и выстрелить в бандита. Ранил. Ножом преступник опять по раненой руке чиркнул. Ну, тут уж полковник его застрелил. Прямо в глаз пуля зашла.
– Вот сволочи. Определили, кто это был?
– Да. Не наш. Сидел на Третьей зоне. Неделю как освободился. Мотив не понятен. Раньше Веряскин с ним никак не пересекался. Есть и хорошее в этой перестрелке. Участковые с фотографией прошлись по квартирам. Бабульки на одну квартиру и указали. А там его сосед по лагерю, в одном отряде были. Только он месяца два как освободился. Там и патроны нашли и кучу отпечатков. Пока этого супчика по 218 закрыли за хранение оружия, но крутят в прокуратуре как соучастника. Живёт, гад, один в двухкомнатной квартире. Мать похоронил две недели назад. Думаю, освободится жилплощадь в течение месяца. Затягивать не будем.
– Плохо. Крутите его на мотив. Всяко разно, знал ведь, зачем тот бандит у него столуется.
– Понятно. Работают люди. Кроме того пару рейдов уже наметили по другим подозрительным квартирам. Может, и ещё обменный фонд увеличим. Ладно, с этим всё. Слушай следующую плохую новость. Ковров у нас не будет.
– Почему?
– Всю историю рассказываю. Встречаю три дня назад в горкоме узбечку эту Зуйли Тимуровну Керимбаеву Поздоровались, спрашиваю, что случилось. Ну, она мне и говорит. Что пришла просить туалет сделать во втором помещении цеха коврового, которое из бомбоубежища переделано. Обещал помочь. И уже прощаемся, и что-то дёрнуло меня, мол, когда в магазинах наши ковры появятся? «Никогда», – говорит. Почему? «Спросите у директора в Серове». Спросил. А тот ржёт. У нас план, и там чётко определено, куда мы ковры поставляем. 70 % Москве, 20 % Свердловску и десять остаётся нам. Я его и спрашиваю, но ведь мы в три с лишним раза увеличили выпуск ковров. «Спасибо вам». И трубку положил. Вот спрашивается, и зачем мы корячились?
– Не умирай раньше времени Михаил Петрович. Я вопрос услышал. Попытаюсь помочь. Давай дальше плохие новости.
– Последняя. И самая обидная. Пришли из Франции автобусы. Только вот по дороге в Свердловске два с платформ сняли. Обком партии себе забрал. Причём, лучшие забрал. Мерседесы междугородние. Я даже звонить не стал в обком. Решил сначала тебя в известность поставить.
– Но ведь это колхозные автобусы, а не государственные, как они могли их забрать. Это какое-то воровство.
– Говорю же, не звонил. Боюсь волну поднимать, ведь такое самоуправство не возможно было без Первого секретаря обкома, – по голосу не слышно было, что Романов боится. Хитрит. Пусть «волосатая рука» Петра Мироновича дерьмо разгребает.
– Ну, хорошо. Я Макаревичу позвоню. Как там у них строительство домов идёт?
– Нормально. По графику. Двенадцать уже под крышу заводят и ещё двенадцать начали. Так до октября по двенадцать в месяц и будем строить. Всего шестьдесят домов.
– Ну, хоть тут нормально. Ладно, Михаил Петрович. Попытаюсь помочь твоему горю. Обещать не буду, но всё, что смогу сделаю. Пока. Как новости будут, позвоню.
– Подожди, Пётр Миронович, забыл. Тут ещё с зоопарком твоим проблемка маленькая.
– Вот как, тут-то какие могут быть проблемы? Яки летом сами должны прокормиться.
– Да не в кормах дело. Председатель Облисполкома Борисов звонил позавчера. С подачи директора Свердловского зоопарка. Предложил помочь им и передать в зоопарк трёх яков белых. Откуда узнал только. А монгол этот, Габанов который, послал меня куда подальше. Не знаю, что и делать.
– Ничего не делай. Я Борисову и по автобусам и по якам позвоню. До свидания, – Социализм – это когда у всех всего поровну. Ну, ну.