Loe raamatut: «Небом надиктованные рифмы. Сборник четверостиший»

© Андрей Татур, 2024

ISBN 978-5-0064-4411-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
            …и тех, кто клялся на крови,
            я помню всех по именам,
            они пускали пузыри,
            лишь начиналась глубина.
 

 
                 наперекор судьбе,
                 всем дорогим рискуя,
                 я напишу о тебе,
                 если найду такую.
 

 
            Хочешь спрятаться очень
            от суеты, что гложет.
            Спишешь свою осень —
            спишешь себя тоже.
 

 
   Её любить – дороже самому
   и, кажется, порой не хватит силы…
   Она – не объяснимая уму.
   Необъяснимо, но меня пленила.
 

 
   Сегодня похвалят, завтра сплюнут —
   миг сомнительной славы.
   Помни, удача играет на струнах
   только лишь для забавы.
 

 
   мы помним беды, оттого стареем,
   и чтоб картину полностью понять —
   секреты вечной юности виднее
   в умении плохое забывать.
 

 
              спят безлюдные улицы,
              шепчут деревья листвой,
              в сумерках мне чудится
              выцветший образ твой.
 

 
в зеркало смотрюсь, а в сердце холод —
опечален, истину открыв:
раньше был я и красив, и молод,
а теперь я только лишь красив…
 

 
мне бы закончить так, чтоб однажды
мелом не обвели на асфальте —
жизнь прожить не получится дважды,
а одной, как обычно, не хватит.
 

 
     Как безумно врывается ливень,
     промочив мою душу насквозь…
     Под дождём кто угодно бессилен.
     Мы бессильны. Особенно врозь.
 

 
      Совсем не выходят из головы
      мысли о том (впились как будто),
      что самое важное в жизни, увы,
      длится лишь считанные минуты.
 

 
          Снова одна в раздумьях,
          взлетаешь, пикируешь вниз…
          Однажды в своём безумии
          не схватишься за карниз.
 

 
     плетусь по улице, сквозь и мимо
     несутся беспечно машины, люди…
     финиш на старте другого мира,
     между неясными «было» и «будет».
 

раскрыла ночь свои ладони будто книгу,

и тихо падает на спящий город снег,

играет старый патефон сюиту Грига,

вздыхает время, останавливая бег.

 
   Опять совсем не то, что в гороскопе:
   одни расстройства, кругом голова,
   когда мелькают, как в калейдоскопе,
   слова и люди, люди и слова…
 

 
     На кого не погляди, у всех —
     понедельник, впрыснутый под кожу,
     и уже давно не до утех —
     прошлое не делает моложе.
 

 
          надоело от прошлого бегать,
          жду я лишь одного – снега,
          знаю, стану другим – смелым,
          как окрасится мир белым.
 

вот так живём – от «каюсь» и до «каюсь»

и у порога церкви, спотыкаясь,

у Бога просим Рая для души…

а за порогом вновь и вновь грешим…

 
          каждому есть что рассказать,
          но не у каждого есть кому.
          люди, молча, смотрят в глаза
          отражению своему.
 

 
          Смыты на берегу следы.
          Шторм ушёл по своим делам,
          и, заношенные до дыр,
          волны выброшены, как хлам.
 

 
          что такое, не плачь, не грусти,
          подойди и присядь рядом…
          если Бог нас с тобою простит,
          ничего больше нам не надо.
 

 
          о чём бы ни думал ночами,
          что б ни менял местами,
          сколько не начинай сначала,
          жизнь длиннее не станет.
 

 
              знаешь, хоть я и понял:
              врёшь много лет подряд…
              но сердце в твоих ладонях
              тает, как шоколад.
 

 
     постоянно пытаясь всем угодить,
     теряешься сам по пути,
     а после не можешь спокойно жить,
     не можешь себя найти.
 

 
         Опять пронзительная тишина
         настигла в полночь, обезоружив,
         и я никак не могу понять – она
         внутри меня или снаружи?
 

 
        Ты меня прости, не держи обид,
        я себя терзал, резал, зло дыша.
        Почему тогда у тебя болит?
        Почему в крови у тебя душа?
 

 
из сегодня в завтра – тихий шелест,