Loe raamatut: «Голконда»

Глава 1

«Счастье от покупки всегда бывает вызвано чьей-то манипуляцией. Наши незабываемые эмоции – плод труда маркетологов, внушающих нам радость от обладания не самой нужной нам вещью. И наоборот – простые, не навязанные никем желания часто вызывают у нас сомнения. Мы начинаем задумываться, подозревать неладное, относиться с опаской к тому, что, оперившись, могло бы стать собственным мнением, ведь это всего лишь свободное, не обернутое в манящий фантик суждение.

Например, покупая ноутбук, вы чувствуете, что вам по душе модель от малоизвестного бренда – она недорогая и имеет все нужные функции. Но будете ли вы с ней счастливы? Нет. В случае ее покупки весь следующий год вы будете мучительно щелкать по ненавистным клавишам и смотреть в сторону более трендовой модели, мелькающей в каждом ролике и онлайн-сериале. Пусть там нет всех нужных вам функций и ценник зашкаливает настолько, что придется оформить кредит, но именно эта модель сделает вас счастливым. Чувствуете? Это уже не то нестабильное, расплывающееся без фундамента счастье от покупки нужного вам устройства, нет, это полноценное, доказанное всеми учеными мира блаженство. То же самое с сумочкой, автомобилем и даже с кормом для рыб. Со всем, что вашей душе угодно. Тонкий обман и манипуляция. Но не в угоду вам, а ради денег, прибыли, власти, еще большей власти. Над кем? Конечно, над вами. С каждой покупкой, с каждым производственным циклом новая доза обманного счастья, новая возможность обманывать вас и впредь.

Весь мир построен на лжи. Я не говорю, что это жестокая ложь, нет, она относительно безопасная и лучше многих ужасных вещей, происходивших в длинной истории человечества. Просто не надо видеть заботу там, где ее нет. Все не то, чем кажется…»

Так заканчивалась статья Олега Рогина в национальной газете. Вернее, на этой фразе ее закончил зачитывать главный редактор – шестидесятилетний плотный мужчина с длинной седой шевелюрой. Настолько длинной, что, поворачивая голову, он каждый раз вынужден был поправлять волосы свободной рукой, отводя их от глаз, чтобы лучше видеть собеседника.

– Ты точно с ума сошел, – было его резюме.

Олег стоял перед столом главного редактора в центре тесного кабинета, одна сторона которого прозрачной стеклянной стеной выходила в большой коридор и на коворкинг. Вдалеке за спиной Рогина многочисленные газетчики могли наблюдать эту тяжелую сцену, но ничего не слышали. Впрочем, они и так догадывались, о чем говорят в кабинете у шефа. Утренний выпуск газеты успела обсудить уже вся страна, начиная с офисных клерков и заканчивая видеоблогерами. Все от мала до велика смеялись над глупой статьей.

– Ты издеваешься? – спрашивал главный редактор, целясь убийственным взглядом в онемевшего от его напора Олега.

– Нет, я просто хотел как лучше.

– Как лучше для кого? Для наших конкурентов? Так опозорить газету!

Редактор всегда держал себя строго, а лицо его было похоже на передутый баскетбольный мяч – будто он надел ботинки на два размера меньше либо забыл вытащить из них транспортировочную бумагу. Но в это утро он был особенно хмурым и непреклонным.

– Если позволите, я напомню, в чем был план.

– Мне наплевать на твой план! О господи, да я позвал тебя, только чтобы держать марку перед подчиненными. – Начальник не столько кричал, сколько надрывал мышцы шеи и размахивал руками. – А ты просто стой и принимай все, что заслужил. Кивни, если понял.

Олег кивнул. Разумеется, он допускал негативную реакцию главного редактора, когда вопреки его запрету подложил свой материал в папку с финальной версткой. Но он надеялся, что, даже несмотря на слишком дерзкий и неформатный текст, поднятая статьей волна общественного внимания вызовет широкий резонанс и приведет к сдвигу общества, а сам Олег получит какую-нибудь журналистскую премию. Однако резонанса не возникло. Все мнения были как никогда едины – статью посчитали глупостью, ведь на сайте главной газеты страны не может быть особого суждения, народ его просто не примет. На первой странице всегда выражается обобщенное мнение большинства. Так сказали владельцы. Так газета получает больше прибыли и любви от широких масс. Даже если кто-то один из прочитавших статью задумался, то он сразу почувствовал, что поддержка автора не вызовет в нем настоящего счастья, а лишь приведет к ненужным ему внутренним спорам и противоречиям.

Олег мысленно вернулся в кабинет, когда главный редактор уже открыл дверь в коридор, чтобы всем было слышно, и докрикивал свою гневную тираду:

– …и чтоб ноги твоей здесь не было! Ты уволен!

На этом бывший начальник вдохнул полной грудью, задержал воздух на несколько секунд, выдохнул и медленно повторил процедуру несколько раз, возвращаясь к столу.

Утро понедельника редко бывает добрым, но это утро Олег запомнил надолго. Не поднимая глаз, он проковылял через коворкинг, сторонясь бывших коллег ровно так же, как они сторонились его, не зная, что сказать в такой сложный момент. Все понимали, что для него борьба за место бессмысленна – газета сокращала каждый месяц по человеку и новое имя должны были назвать уже через десять дней – первого октября. После такого скандала кандидат на увольнение был всем очевиден, поэтому Олег молча принял судьбу и не стал устраивать ненужных сцен. Он забрал со своего стола в самом углу у окна папку с бумагами, личный ноутбук известной марки и приготовленный подарок. Маленький белый сверток со сверкающим на свету красным бантиком был приготовлен к первой годовщине его свадьбы. Все в коворкинге это знали, от чего Олегу было еще тяжелее, и стыд волнами румянца расходился по его лицу.

Уже на выходе из редакции поникшего и отчужденного мужчину догнал начальник отдела кадров и тихо шепнул, что еще не поздно написать заявление об уходе по собственному желанию. Не сказать чтобы у опечаленного внезапными тяготами Олега это вызвало некий подъем, но он быстро подписал все бумаги, хотя скорее машинально, чем энергично, и навсегда покинул здание, в котором проработал пять лет.

Серые московские улицы без единого дерева лишь косвенно позволяли насладиться красотами осени. Вся льющаяся с экранов реклама окрашивалась в оранжевые тона, передавая нужное людям в это время года бархатное ощущение спокойствия и теплоты. Это навевало мысли о душевных пейзажах за пределами города, где рисовался мягкий уют желтой листвы. Совсем скоро она осыплется, подведя черту под очередным циклом сезонов. Все живое уйдет в спячку до следующего пробуждения растений. Так повторяется каждый раз и ничего в этом нет смертельного. Обновление, наоборот, помогает стать лучше, избавившись от плохого, ненужного. Вероятно, и в увольнении нет ничего смертельного, ведь любая проблема – это скрытая возможность переосмыслить жизнь и двигаться дальше.

Олег думал об этом по пути на парковку. Измученная дождем улица отдавала тягучей сыростью, высасывающей из тела тепло. За тридцать один год жизни он не помнил дня хуже этого, когда вместе сошлись свинцовое небо, мрачные мысли и настроение окружающих. Хорошо хоть, пешеходы не знали Олега в лицо и, даже слышав об утреннем инциденте с выложенной статьей, не смогли бы посмеяться над ним. Его просто все обходили, будто дерево или столб, как и положено всем высокоразвитым социальным созданиям типа людей. Улица осталась безразлична к нему, что в данном случае было намного лучше открытой ненависти. Единственным лучом света была первая годовщина его брака, выпавшая на такой скверный день подобно спасательному кругу, летящему к тебе при крике: «Человек за бортом!». Когда попадаешь в неприятности, надо ухватиться за что-то хорошее – и спасательное кольцо на пальце помогало Олегу прийти в себя. Как бы ни складывались обстоятельства, за бортом жизни он не окажется.

Уже греясь в машине, он смотрел в зеркало заднего вида на свое лицо. Заматеревшее с возрастом, но все такое же родное, привычное. С грубыми линиями носа, бровей, с четко слепленным ртом, с суточной щетиной, добавляющей пару лет к и без того пугающему тридцати одному. Поправляя короткую челку, он показался себе актером второго плана из небольшого боевика, куда подбирают людей, на которых приятно смотреть, но которые не отвлекут внимания от Ван Дамма. Олег выглядел как спаситель мира на минималках.

Он притягивал к себе многих женщин, но сам притянулся только к одной – высокой стройной блондинке с большими глазами и умилительным взглядом. Таких часто берут в голливудские боевики, чтобы зрители понимали, ради чего Ван Дамм рискует своими булками. Очень близкий сердцу типаж, ради которого хочется отправиться на край света или на худой конец хотя бы принести себя в жертву прекрасному. Она не похожа на рисованных монстров с модных показов, где косметика ослепляет сильнее софитов, она скорее спущенный с неба ребенок в облике взрослой женщины, которую хочется крепко прижать к груди и забрать в пещеру первобытных инстинктов, чтобы отдать ей свое тело и душу, а потом вечно служить необъяснимому внутреннему порыву – заботиться о ней, несмотря ни на что. Эдакая соседская девчонка на максималках.

Звали ее Милана. Олег понял, что хочет жениться на ней, при первой же встрече два бесконечно далеких года назад. И вот через двенадцать месяцев после знакомства, прежде чем успеть разочароваться в перспективах брака, они поженились. С тех пор у Олега появилось теплое осознание спокойствия и уверенности во всем, абсолютно неопровержимое чувство счастья, возникающее, когда находишься рядом с любимым и вроде как понимающим тебя человеком.

Вот и теперь, несмотря на превратности судьбы, он еще мог почувствовать себя счастливым – отметить годовщину свадьбы с Миланой, вручить ей подарок.

Место было выбрано соответствующее возложенным на него надеждам. Небольшой ресторан в Сити на заоблачной высоте с видом на розовый закат, где каждого гостя уважительно называют по имени и отчеству, а шеф-повар лично принимает заказ.

– Олег Максимович, добрый вечер. Милана Ивановна, вы просто обворожительны, – сказал метрдотель, как только увидел пару у входа.

– Спасибо. А у вас тут довольно мило, – скромно ответила дама.

– Со стороны заката тучи уже разошлись, поэтому желаю насладиться отличным вечером. Прошу за мной.

От самого входа тянулся манящий запах, и чем дольше он завораживал обоняние своим мягким прикосновением, тем сложнее становилось его распознать. Пахло всем сразу и ничем одновременно. Опытный метрдотель сразу заметил подергивание носа и удивление Олега, будто пытающегося на нюх уловить источник ароматов посреди заплывшего смогом города.

– У нас специальная очистка воздуха, сэр. Фильтруется в буквальном смысле все, чтобы ничто не мешало гостям наслаждаться изысканными блюдами.

– Ну разве этот вечер не прекрасен? – Олегу хотелось заострять внимание на любых мелочах, чтобы поднять себе настроение.

– Не знаю, не могу думать на голодный желудок, – ответила Милана.

Ресторан занимал весь этаж, имел высокие потолки и располагал барной стойкой с одной стороны от входа и зашторенной лаундж-зоной с другой, а посередине тянулся проход в главный обеденный зал с выдержанными в темных тонах стульями и столами. Скатерти же, наоборот, отдавали молочным, почти белым цветом, дополняя атмосферу классической роскоши. Все посетители, как на подбор, смотрелись весьма утонченно. В основном это были зрелые пары, одетые в смокинги и вечерние платья, но кое-где присутствовала джинсованная молодежь, впрочем, тоже одетая далеко не в ближайшем «Вайлдберриз».

Пока Олега с Миланой вели к столику у западного окна с видом на небоскребы и краснеющий горизонт, вечернее платье женщины переливалось разными красками в зависимости от освещения. Для лучшего погружения в мир вкусового соблазна над всеми столиками висели разноцветные лампочки, включаясь в соответствии с поданными блюдами. Тайская кухня освещалась красным, японская зеленым, американская синим, среднеазиатская желтым светом и так далее. Родной цвет платья Миланы был ярко-розовым и сочетался с более мягким оттенком ее румян. В своем боевом облачении она притягивала взгляды мужчин. Вьющиеся медовой сладостью волосы заканчивались у шеи на том самом рубеже, когда дополнительная длина прически, на которую захочется смотреть и смотреть, все только опошлит. Челка мягко смещалась набок, обнажая гладкий, будто фарфоровый лоб. Выразительные скулы, налитые жизнью щеки, скромный прямой нос, восходящая в абсолют красота серо-голубых глаз, а главное – идеальная форма лица обезоруживали любого. Но сильнее всего обезоруживала глубина ее взгляда, исполненного гораздо большего достоинства, чем взгляды стеклянных глаз многих моделей, лишенных души. Когда она улыбнулась, поблагодарив гарсона, и ее белоснежные зубы показались между приоткрытых губ, не сильно, как при обычном смехе, а ровно настолько, чтобы явить свои идеальные пропорции. От облика Миланы Олега пронзало разрядом счастья. Не того странного, сомнительного, а настоящего, безошибочного, абсолютного счастья. В этой женщине все казалось прекрасным – щиколотки, колени, бедра, талия, грудь, шея, волосы, лицо. Короче говоря, Милана Иванова была русской Дженнифер Лоуренс.

Она источала необъяснимое свечение красоты. Испускала флюиды, манящие сильный пол. Это был не свет в обычном его понимании, скорее что-то вроде гамма-излучения, видимого только при помощи специального прибора. Лишь подсознание человека могло принять эти чарующие сигналы, исходящие со всей поверхности ее тела. Они вызывали в мозге ощущения теплого, манящего света жизни, на который от рождения настроены наши эволюционные счетчики Гейгера.

Милана внимательно листала меню, пока учтивый шеф-повар с усами и в белом накрахмаленном колпаке объяснял особенности каждого блюда, на которое дольше обычного смотрела гостья. Каждый разворот посвящался отдельной кухне. Яств было немного, зато они пестрели поразительным разнообразием форм и ингредиентов. Множество прекрасных, вызывающих аппетит фотографий еды безусловно притягивало ее взгляд. Олег же смотрел только на цены рядом с блюдами, выбирая цифры покороче. Играла легкая музыка, практически неуловимая для слуха, и вместе с увлекательным рассказом шефа об имеющихся деликатесах только усиливала чувство голода.

– Мне, пожалуйста, тартифлет, – произнес Олег как можно элегантнее, чтобы сойти за гурмана.

– О, звучит красиво! – заинтересовалась Милана. – А что это такое?

– Картофельная запеканка с беконом, – предательски ответил шеф-повар.

– А, нет, тогда не хочу. Сегодня у нас годовщина. Дайте мне фуа-гра.

Пока усач в колпаке улыбался, делая записи в своей голове, из ниоткуда возник официант, взял у гостей меню, выдал винные карты и затем пропал в никуда.

– Непередаваемый вкус фуа-гра требует достойного обрамления. Я бы посоветовал вам десертное вино сотерн, если угодно. – Шеф-повар общался с гостями столь вежливо и любезно, что казалось, он пребывает в восторге от их прихода и действительно их искренне любит.

– Определенно. Полностью с вами согласен, – ответил Олег в надежде, что это не ловушка и такое вино действительно существует.

– Отлично. Будет сделано в лучшем виде. – Шеф настолько светился счастьем от возможности обслужить новых гостей, что его колпак стал походить на нимб. Впрочем, такой обман зрения мог создавать эффект мягкого свечения над столами.

Приняв заказ с чувством вселенской радости и беззаветной любви к своей работе, апостол от мира кулинарии ушел, оставив семейную пару наедине с их годовщиной. В наступившем усыпляющем молчании двух близких людей Олег попытался незаметно достать подарок из своего портфеля, пока Милана любовалась закатом. Солнце тонуло за далекой линией горизонта, посылало сигналы бедствия, пытаясь привлечь к себе как можно больше внимания. Чем сильнее его затягивало в воронку будущей ночи, тем яростнее и ярче мерцали лучи. На ярко-фиолетовом с отливами небосводе не хватало только надписи SOS.

Олег уже взял подарок и начал говорить о прекрасном годе совместной жизни и о том, насколько сильно он любит Милану, как вдруг она резким движением одернула его.

– Подожди, посмотри какой вид. Надо выложить в сториз.

Прильнув плечом к окну, она вытянула руку с телефоном и стала поворачиваться по дуге так, чтобы в камеру попал также и накрытый стол, и интерьер ресторана, и соседние небоскребы, и сама Милана, и, конечно, закат. В это время она то улыбалась, то вытягивала губы уточкой, посылая приветы и воздушные поцелуи подписчикам.

– Блин, ты попал в кадр, – пробормотала она. – Придется снимать заново, только в этот раз отодвинься… Еще дальше. Еще. Вот так хорошо.

Посетители за соседним столиком весьма удивились, когда Олег практически присоединился к их компании, а официант даже дернулся в порыве поставить им дополнительный столовый прибор.

– Все, теперь хорошо, – сказала Милана, и Олег придвинулся обратно.

«Все не то, чем кажется», – внезапно всплыло в его голове. Как и у любого человека, у него часто мелькали мысли и воспоминания пережитого дня, но эта цитата из собственной статьи явилась совсем уж непрошенным, инородным гостем в напряженном до предела сознании Олега. Вот что бывает, когда испытываешь потрясений больше, чем следует. В такие моменты надо расслабиться и на что-то отвлечься.

Он погладил лежащую на столе руку Миланы, словно собираясь с мыслями, но на самом деле пытался насладиться осознанием счастья быть в браке с таким прекрасным созданием. Само создание в этот момент листало свободной рукой ленту эффектов для снятого видео. Ее по-детски округлое малиново-молочное лицо светилось от радости.

– Дорогой, у меня уже двадцать тысяч подписчиков, – объявила она, отложив телефон.

– Серьезно? Совсем недавно ведь было десять.

– Вот именно! – Она искренне радовалась, источая во все стороны флюиды любви. К счастью для Олега, большинство их попадало в него. – Это все благодаря курсам по психологии. Стоило на них записаться и все пошло в гору! Еще несколько месяцев, и смогу продавать рекламу. А у тебя что нового?

– Меня уволили.

– Ой, – нахмурилась она. – Из газеты?

– Да. Пять лет карьеры коту под хвост.

Теперь уже Милана положила свою руку поверх его и начала нежно ее гладить.

– Ты главное не расстраивайся, это вовсе не приговор. Даже наоборот. Как учат на наших курсах, любая проблема – это укрытая возможность переосмыслить жизнь и двигаться дальше.

– Скрытая. Я это знаю.

– Не можешь знать. Ты не проходил этот курс, – улыбнулась Милана. – А он авторский.

В эту минуту принесли воду и аперитив, поставили фирменные тарелки, разложили приборы. Стол стал выглядеть еще красивее, дойдя до крайней стадии великолепия, за которой вместе с появлением еды испортится и его возвышенный минимализм.

Милана дернулась свободной рукой к телефону, но Олег ее остановил.

– Подожди, – сказал он. – Сегодня же годовщина нашей свадьбы. И пусть мне не всегда удается осчастливить или хотя бы порадовать тебя, хочу сказать, что я всегда к этому стремлюсь.

Он достал из-под стола маленькую подарочную коробку бледно-бежевого, почти молочного цвета, перетянутую красной ленточкой с бантиком. В белом освещении французской кухни, включенном над их столом, подарок смотрелся выигрышно, хотя и в любом другом месте он не потерял бы своего шарма. На боковой матовой поверхности прямоугольной упаковки размером с коробку для очков виднелось одно лишь слово – Maple. На лицевой же стороне рядом с вдавленной в картон эмблемой клена из-под бантика виднелось число 12.

– Новая модель! – вскрикнула Милана как можно тише, чтобы не нарушать привилегированного уюта высотного ресторана. – Ее же только неделю назад показали!

Она уже все знала о новом мэйфоне, потому что транслировала презентацию на собственном канале, давая комментарии для подписчиков.

– Знал, что тебе понравится.

– Не то слово. Обожаю тебя!

Очевидно, эти слова предназначались Олегу, но, говоря их, Милана смотрела на новый смартфон. Она увлеченно сняла красный бант и раскрыла коробку с восторгом ребенка, получившего киндер-сюрприз. И эмоции были те же. Пусть их и не пощадила пелевинская инфляция, но даже сам факт их возвращения уже мог считаться чудом – так мало идеального мы проносим из детства во взрослую жизнь.

Отложив упаковку, Милана достала сверкающий розовый телефон, наполнив Олега счастьем выполненных обязанностей. Она покрутила новую модель перед собой, наслаждаясь ее дизайном и переливами света на идеально-ровных гранях, не без желания привлечь к себе взгляды других людей. Она держала смартфон тыльной стороной к залу, чтобы все заметили более выпуклый блок камер – единственный признак, по которому можно отличить никому не нужное старье прошлого поколения от обсуждаемой всеми новинки. Жалко, что издалека разница была незаметна.

Не желая откладывать свое счастье, Милана принялась активировать и настраивать подарок. На курсах учили, что желания надо удовлетворять здесь и сейчас, пока они не переросли в нераспутываемый гештальт, поэтому она сразу переставила симку и перенесла профиль со всеми аккаунтами в соцсетях. Этот вызывающий мурашки радостный труд знакомства с новым устройством по задумке производителя не мог соперничать ни с каким другим людским счастьем, в раскрутку которого не вливаются миллиарды. От счастья Милана была словно на седьмом небе – куда выше высотного ресторана. Она тут же принялась повторно снимать себя на фоне заката и стильно сервированного стола, чтобы показать подписчикам видео с уже нового телефона. Олег понимал, какими сложными маркетинговыми хитростями вызван ее восторг, но какая разница, если это делает его по-настоящему жизнерадостным и счастливым.

«Все не то, чем кажется», – опять промелькнуло в мыслях, и он мотнул головой, чтобы избавиться от лишнего напряжения.

– Все хорошо? – спросила Милана.

– Да, конечно. Просто представил, насколько сильно тебя люблю.

– Ты у меня самый лучший.

Она наклонилась над столом и привстала, чтобы подарить мужу поцелуй благодарности, после чего им подали еду.

Довольный и расслабившийся Олег начал осознавать, насколько проголодался. Это раньше ему приходилось держать в голове уйму вещей – как устроить годовщину, что подарить жене, в конце концов, что надеть. Теперь же, когда все требуемые от него обряды проведены, Олег мог успокоиться и почивать на лаврах созданной им благодати. По крайней мере до конца дня.

Пока он уплетал картофель с беконом, а фуа-гра остывало, Милана никак не могла нарадоваться подарку. Она писала подругам, делала селфи, фоткала стол с тарелкой богато украшенной гусиной печени, бокалом французского вина и упаковкой от новой модели мэйфона возле окна с видом на небоскребы. Стильный контур кленового листа, наносимый на всю продукцию Maple, гармонично смотрелся в любой обстановке, особенно во время заката на высоте восьмидесятого этажа.

– Фотографии просто улетные! – хвасталась она. – Подруги обзавидуются.

Когда буйное солнце окончательно скрылось, перестав отвлекать на себя внимание, вечер продолжился в более романтическом русле. Вино растеклось по удобренной высотой и тихой музыкой почве. Казалось, ресторан находится в капсуле с остановившимся временем, которое течет теперь только снаружи, за окнами небоскреба, на улицах неугомонной Москвы. Но Олег и Милана находились вдалеке от бессмысленной людской беготни. Они наслаждались изысканным вечером, позабыв все неурядицы типа увольнения и ужасного настроения. Эти проблемы существовали только за стеклянной стеной ресторана, были отгорожены от плывущего над пространством момента, оторванного от земли, а значит и от всей земной суеты. Официанты двигались незаметно, даже не создавая потоков воздуха, пахнущего ничем. Как же было прекрасно. Какой контраст с началом дня. Может, увольнение было необходимо, чтобы позволить в полной мере насладиться жизнью, которая все так же лениво течет, продолжается, несмотря ни на что.

Милана оставила хорошие чаевые, и вечер начал плавно перетекать из одного места в другое. Перемещение между локациями не ощущалось опьяневшей от удовольствия парой. Они словно были и собой, и рестораном одновременно, затем они стали лифтом, улицей, машиной такси и всеми дорогами разом. Они целовались, чувствуя себя не людьми, а теми местами, которых касались их руки. Каждая часть тела поочередно приковывала к себе внимание. Вот Олег, плывя в мыслях сквозь уносящую вдаль межзвездную пустоту, чувствует прикосновение Миланы к ноге. Жена вынуждена на нее опереться, чтобы было удобнее целоваться на заднем диване такси, не напрягая ни одной лишней мышцы. Короткое время все сознание Олега находилось в этой ноге, оргазмируя всеми задетыми клетками кожи, потом опять вернулось к пульсирующим губам, слившимся в послевкусии изысканной кухни. Он хищник, а она жертва и наоборот, они пытаются съесть друг друга.

Отражения высоток на стеклах такси сменялись отражениями низких, едва заметных зданий, на периферии сознания пропал видеоряд столичной рекламы, взгляд уже ничто не отвлекало, и можно было окунаться глубже в подаренный вином чувственный мир. Никаких размышлений, сомнений, имен, все как в первый раз. Такси приехало в уютный пригород, свободный от городской суеты, и остановилось у дома супругов. Олег с Миланой вышли, машинально забрав свои вещи. Они не думали ни о чем, были всего лишь телами. Они смогли выключиться из жизни и повесили табличку «Переучет» на сознании. Никто их больше не беспокоил. Воистину вино создает много чудес. Недаром им банчил Иисус. Оно может даже телепортировать с улицы прямо в квартиру. Только что Олег с Миланой стояли возле такси, а в следующий момент они уже дома, зажигают свечи, чтобы не разрушить идиллию ярким светом, попутно оберегая природу – они против глобального потепления.

Они не могли полностью себя контролировать и, как бывает в таких случаях, не особо следили за происходящим, но ясно было одно – они делали все, чтобы получить настоящее удовольствие. Не рекламное, описуемое, а подсознательное и необъяснимое. Они отняли все лучшее у этого вечера и покусились на ночь. Уносясь в сладком дурмане сквозь космос, Олег понял, зачем вселенной так много звезд – чтобы у каждого из миллиардов земных созданий был собственной укромный уголок кайфа.

Как обычно, солнце не могло долго дуться на то, что его не спасли, и вернулось. Будто кто-то сомневался в обратном. У винного телепорта есть один большой минус – как бы лихо и весело он ни перемещал тебя ночью, сильнее и неотвратимее всего он швыряет тебя в гулкое утро, в самый последний момент выхватывая у тебя табличку «Переучет», и уже сам закрывается на все замки. Стучаться и молить о помощи бесполезно. Утро всегда беспощадно, а утро безработного беспощадно вдвойне.

Солнце вошло в каждое окно Пышминска – пригорода Москвы.

Олег раскрыл глаза и увидел детское нежно-розовое лицо жены. Он думал, что его сковало от счастья, но потом оказалось, что это головная боль. Вместо созерцания неземной красоты пришлось пить обезболивающую шипучку. Он надел теплый махровый халат и, пока не проснулась Милана, быстро пожарил яичницу и заварил кофе, принес ей завтрак в постель.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, когда милое создание уже начало просыпаться.

– Который час? – промурлыкала она, жмурясь.

– Уже десять.

– А тебе разве не надо… А, ну да.

Остатки башни из слоновой кости, умело выстроенной прошлым вечером, окончательно растворились под напором нового дня и бесконечной нужды человека двигаться дальше по зыбучим пескам нерешенных проблем.

– Ага, я теперь безработный, как ты, и мы можем больше времени проводить…

– Вот не надо! – бросила Милана и приподнялась в постели. – Я работаю над собой, над своим каналом, прохожу курсы по психологии и личностному росту! У меня уже двадцать тысяч подписчиков. Чем это не работа!

– Прости, я ляпнул не подумав. – Олег сел на край кровати и через плед погладил бедро жены. – Я просто обрадовался, что мы теперь сможем больше времени проводить вместе.

– А жить мы на что будем? – спросила она, садясь и начиная есть яичницу. – Надо же выплачивать за квартиру. Да еще и курсы. Посмотри, сколько пользы они приносят.

– Я просто озвучил мысль. Такую знаешь, приятную. Не значит, что я пущу нас по миру ради мимолетной фантазии.

Не усидев на краю кровати и полминуты, Олег снова встал. Сказывались похмелье и нервное напряжение из-за ситуации, в которую он сам себя загнал глупой выходкой со статьей. Чуткая Милана сразу же захотела его успокоить и, запив кусок яичницы крепким кофе, сказала:

– Знаешь, это несправедливо, что ты тянешь все сам. Ты пока без работы, поэтому я продам прошлогодний телефон, чтобы заплатить за свои курсы. Этого должно будет хватить на целый месяц.

– Кстати, насчет твоих курсов. Так ли они нужны?

– Не начинай. – Жена надула нежные щеки и свела брови. – То, что ты не понимаешь смысла этих тренингов, еще не означает, что они бесполезны. Они позволяют мне разобраться, чего я на самом деле хочу. Я стала глубже чувствовать многие вещи, проработала детские блоки. Да я за месяц стала в два раза популярнее в соцсетях!

Олег тяжело выдохнул и машинально взял чашку с кофе другой рукой. Будучи на нервах, он коснулся низа чашки и, сразу почувствовав, насколько она горячая, вздрогнул и быстро вернул все обратно, чтобы не разлить на пол.

– Я не говорил, что не понимаю смысла. Я говорил, что не вижу его.

– А в чем разница? Это одно и то же, – с умным видом сказала Милана.

– Нет, разница огромна, – парировал он, пытаясь казаться убедительным.

– Все не то, чем кажется.

Вот опять эта фраза! Взятая из его статьи, она уже жила своей жизнью. Это не может быть лишь совпадением!

– Что? Что ты сейчас сказала? – закричал он и, испугавшись своего тона, пролил часть кофе на пол.

– Сказала, что нет разницы. Это одно и то же.

– Нет, после этого!

– Ничего. Ты же сразу начал кричать. О господи, Олег, что с тобой?

Он снова сел, но уже на самый угол кровати, подальше от удивленной жены. Сомнений быть не могло, действительно показалось. В каких бы глупостях ни была замешана Милана, она точно не могла так подло подшучивать и издеваться. Должно быть, начал действовать алка-зельтцер. Сколько таблеток он выпил? Видимо, далеко не одну.

Жена поднялась, чтобы сесть рядом с ним, завернулась в теплый плед и опустила голые ноги на пол.

– Ничего. У тебя сейчас просто тяжелый период в жизни. Вот и всплывают проблемы и старые блоки.

Олег молчал, тяжело дыша. С такой женщиной нельзя давать слабину.

– На авторских курсах говорят, что многие проблемы из детства. – Милана обрадовалась, что так быстро нашелся повод привести мужу пример пользы своих занятий. – Дети очень чувствительны, а даже самые грамотные родители совершают ошибки, незаметные со стороны, но накладывающие очень сильный отпечаток на незрелую психику. Скажи, что тебе послышалось?