Красный блокчейн

В кармане у Хунбиша не нашлось ничего съедобного, и он показал ей пустые руки. Белка двумя прыжками оказалась у дерева, растопырила лапы, закрепилась, и быстро поднялась наверх по стволу. Перевернулась вверх ногами, замерла и стала косить на Хунбиша. Потом сделала кое-что странное: резко и угрожающе качнулась на него, вытянула губы дудочкой, отчего её нос сморщился, и зарычала – натурально, как медведь. Грудным рыком. Вибрирующим. Только негромко. Выглядело это страшновато. Хунбиш отвернулся.

Рядом села девушка, не поглядев в его сторону. Хунбиш хотел заговорить с ней, но не знал, как это сделать. Он начал листать телефон, а потом решился:

– Здесь белка, – сказал он. – Вот на этом дереве. Она рычит.

Девушка никак не отреагировала. Хунбиш видел, что она сидит с наушниками в ушах. Но она, без всяких сомнений, должна была заметить его движение. Хотя бы боковым зрением. Значит, просто не нисходит.

На Хунбиша влажной тяжёлой тряпкой опустилась тоска. Ему захотелось вернуться в свой, понятный и простой мир. Мир песка и земли.

Земли.

Это там, где короткая жёлтая трава, пробившаяся через плоские сланцевые пластины камней, звенящие тонким чугунным звуком, когда их пинаешь. Там, где красный песок. Где рассыпчатые дюны с острым хребтом, через который, пыля, льётся и беззвучно поёт песочный ветер. В этом мире – тишина. Она – как пустой контейнер, нехотя наполняемый ветром и пылью. И в высоте, в белом далёком небе лениво и одновременно настороженно нарезает круги рыжешеий ягнятник.

Хунбиш встал. Купил мороженое, сделал три размеренных круга по парку. Оставалось ещё два часа до назначенного времени. Выставил на навигаторе маршрут. Если идти не торопясь, то он будет на месте примерно в полдвенадцатого.

Самое то.

На Патрики он пришёл в одиннадцать десять. Сел на траву у пруда и стал смотреть на дрожащее отражение освещённой беседки. За спиной, на лавочках, кто-то разговаривал о чепухе: диете для собаки, записи через третьих знакомых к известному нутрициологу и планах на август. «Может быть, не будет для вас никакого августа», – неожиданно для себя подумал Хунбиш.

Мерно покачивающееся отражение гипнотизировало, и Хунбиш едва не пропустил своё время. Он опомнился в одиннадцать сорок, и быстрым шагом пошёл по заполненной гомонящей толпой улице. Увидел усача с шахматной доской и кивнул ему, как знакомому. Свернул в переулок. Здесь, как и в прошлый раз, было тихо. Сердце колотилось. Хунбиш сделал три длинных вдоха и выдоха.

Толкнул дверь. Она была закрыта. Увидел звонок, и вдавил кнопку. Ничего не произошло. Позвонил ещё раз, и наконец услышал гудение электропривода замка.

Внутри ничего не изменилось.

Всё тот же рассеянный приятный свет, кожаное кресло с россыпью книг на этажерке. Конторка консьержа. Сам консьерж. Тот же самый.

– Здравствуйте, – сказал Хунбиш. – Я к Олегу Кирилловичу в двенадцатую. Мне назначено на одиннадцать сорок пять.

Сзади снова открылась дверь, и вошли двое. Женщина с круглым лицом, тонкими губами и в чёрных круглых очках. Она была в красном пиджаке, на лацкане которого чёрной дырой, поглощающей свет и искривляющей пространство, выделялась круглая брошь. За ней аккуратно прикрыл дверь лысый мужчина в сером костюме. Лицо его было мягким, понимающим. Это лицо внушало доверие.

– Добрый вечер, – поздоровался с вошедшими консьерж, и они, кивнув головами, прошли к лестнице.

– Да, по импорту мы уже надрафтили предложения, – говорил мужчина. – Сейчас сводим. Но, понятное дело, у нас как у заказчика есть разногласия с профильными исполнителями. По незащищённым статьям…

Консьерж поглядел на Хунбиша, не узнавая его.

– Проходите, – показал он на лифт.

Хунбиш двинулся за этой парой.

Они подошли к квартире с нужным Хунбишу номером, и мужчина приоткрыл для дамы дверь. Хунбиш, немного помедлив, вошёл вслед за ними. Пара, не задержавшись в прихожей, уже куда-то исчезла. В коридоре квартиры находился только один человек. Он посмотрел на Хунбиша и едва заметно улыбнулся.

– Прошу, – сказал он, приглашающе указывая дорогу.

Хунбиш растерялся только на долю секунды. Пересёкся с Жоржем долгим взглядом, выдержал давление и прошёл в комнату.

– Спасибо, – сказал он.

– Там кто-то ещё? – донёсся громкий вопрос, и перед Хунбишем возник в проёме комнаты человек в объёмном пиджаке и широченных брюках. Мама бы сказала: на вырост. На голове мужчины была надета набекрень лёгкая летняя шляпа. «Зачем ему шляпа в квартире», – подумал Хунбиш, и тут же сообразил, что это тот же самый человек, который выбегал вместе с консьержем из отделения полиции.

– Кто это? – спросил человек у Жоржа. – Кто ты? – он перевёл взгляд на Хунбиша.

– Мне назначено на одиннадцать сорок пять, – ответил Хунбиш. – Вы Олег Кириллович?

– Кем назначено?

– Владимиром.

– Вот как, – озадаченно пробормотал мужчина. – Ну ладно, проходи. Вот сюда.

Входная дверь снова открылась.

– Это он! – возбуждённо крикнул консьерж, указывая на Хунбиша. – Он был здесь в момент налёта. Я его вспомнил!

– Тихо, тихо, – Жорж стал вытеснять консьержа за дверь.

– Вы не понимаете! – пробовал спорить тот.

– Очень хорошо понимаем, – возразил Жорж, медленно прикрывая дверь. – Спасибо за бдительность. Всё в порядке.

– Что это было? – спросил Олег Кириллович, глядя на Хунбиша.

– Он был здесь в момент налёта, – повторил за консьержем Жорж. – Помните? Тот человек, который заходит в холл?

– А, так это был ты… – заинтересованно подвинулся ближе Олег Кириллович. – Зачем ты заходил?

– Время, Олег Кириллович, – напомнил Жорж.

– Ты прав. Пойдёмте, – и он махнул снятой с головы шляпой, указывая направление.

Вошедшая ранее пара сидела в углу комнаты. Они тихо о чём-то тихо разговаривали.

– Давайте начинать, господа, – сказал Олег Кириллович. – И дамы, конечно.

– Да, пора бы уже, – согласилась женщина.

Олег Кириллович взялся за край протёртого, но всё ещё очень красивого ковра посреди комнаты и одним широким движением перелистнул его к стене. На полу, на том месте, где лежал ковёр, красной краской была нарисована большая звезда, вписанная в круг.

* * *

Три корня растут на три стороны у ясеня Иггдрасиль: Хель под одним, под другим исполины, и люди под третьим. Белка Рататоск резво снуёт по ясеню Иггдрасиль. Все речи орла спешит отнести она Нидхёггу вниз.

Речи Гримнира

* * *

018

– Помогите, пожалуйста, – кивнул Олег Кириллович на заплавленные в пластик свечи.

Мужчина с женщиной, не переставая обмениваться негромкими фразами, вскрыли упаковку, взяли по несколько свечей и поставили по окружности. Жорж и Хунбиш присоединились. После этого Олег Кириллович вынесенным из другой комнаты огнём на тонкой коричневой свече зажёг расставленное.

Снова вышел из комнаты, и вернулся, держа в руке длинную серую кость. По виду она была очень старой, хрупкой, и походила на изогнутый бумеранг. Хунбиш заметил, что на её заострённом конце торчат несколько зубов. Похоже, это была нижняя челюсть какого-то животного. Скорее всего, лошади. У них за городом они много где валялись.

Олег Кириллович шумно выдохнул, мягко опустился на колени, и очень осторожно поставил кость в центр звезды.

– Начинаем, коллеги, – сказал он.

Все расположились у вершин звезды. Олег Кириллович поднёс сложенные лодочкой ладони к лицу, склонил голову и что-то зашептал. Хунбиш заметил, что все смотрят прямо перед собой, и тоже отвёл взгляд от Олега Кирилловича.

Всё же краем глаза он видел, как Олег Кириллович коснулся своего лба, одного плеча, другого, опустил руки вниз. Сложил руки ладонями у сердца. Раскинул их в стороны. Повернулся на четыре стороны, с небольшими задержками. После этого замер. Его разведённые в стороны руки подрагивали.

Хунбиш уловил движение на месте, где стоял Жорж. Увидел, как Жорж достал телефон, потыкал большим пальцем. Он не прикладывал телефон к уху. Просто опустил его. Ничего не происходило. И женщина в очках, и лысый мужчина, и Олег Кириллович – все они смиренно стояли на своих местах, чего-то ожидая. Хунбиш подумал, что, возможно, ничего не вышло. Что бы там ни должно было быть.

Неожиданно он услышал низкий и очень тихий – на грани слышимости – гудок. Это даже не было звуком. Гудок чувствовался где-то на уровне груди. Он затих, потом завибрировал снова. «Как зов неведомых гигантских существ где-то на другой планете, – подумал Хунбиш. – Или электрический крик Олгой-Хорхоя, песчаного червя».

В верхнем углу что-то заворочалось. Хунбиш скосил туда глаза, и увидел, как под потолком сгущается такой же рваный туман, который он видел в тату-салоне. Вибрация гудка оборвалась. Пространство в центре комнаты начало мерцать, и среди этого мерцания проявилась картинка.

Сначала Хунбиш увидел деревянный стол, покрытый красной материей с вышивкой по краям. Потом кисть руки. Кисть существовала сама по себе: со стороны предплечья её проглотил тот самый туман.

Хунбиш, не поворачивая головы, скосил глаза, и увидел, что все присутствующие уже надёжно скрыты. Остался только он и постепенно вырисовывающаяся картинка в центре комнаты.

На картинке, между тем, рядом с кистью проступила полноразмерная фигура. Хунбиш узнал Владимира. Опять между его телом и одеждой виднелись соединительные перепонки. И кисть, и Владимир мерцали неоном. Рябью прокатывались серо-голубые искажения.

Со стороны кисти донеслась какая-то непонятная реплика с вкрадчивой интонацией, но Владимир сделал останавливающий беседу жест, поглядел в глаза Хунбиша, и словно бы привернул невидимую ручку регулятора тремя пальцами. А потом уже – для гарантии? – сделал крест двумя движениями ребра ладони. Стало тихо. Абсолютно тихо: на этой стороне туман ватой поглощал все звуки, а на той просто всё стояло на мьюте.

Над головой ожила металлическая женщина и бесстрастно произнесла: «Выгодно и вам, и нам».

Хунбиш отклонился вправо. Изображение дрогнуло, сместилось, но Владимир продолжил сидеть в том же ракурсе относительно Хунбиша, в котором и был. Хунбиш ради эксперимента подвигался в разные стороны. Каждый раз картинка подстраивалась под его местоположение. Надо думать, и другие участники сеанса смотрели на происходящее с той же самой точки зрения. Одинаковой. Отойти дальше, чем на шаг, не выходило: в ушах возникал очень неприятный писк, и он нарастал по мере отхода с первоначального места до совершенно невыносимых частот.

Хунбиш видел беззвучный разговор Владимира. Тот с каменным лицом подался чуть вперёд. Это было очень страшно. Сила, мощь исходили от его фигуры. Судя по мимике, говорил он негромко, но очень внушительно. Кисть втянулась в туман. У Хунбиша пробежали мурашки по загривку, когда он представил себя на месте собеседника.

Потом Владимир выпрямился. Он слушал. Откинулся назад. Неслышно захохотал. Ударил ладонью по столу. Но глаза его были очень серьёзны. Никакого веселья. Смех – только на лице. На личине.

Прошло минут двадцать – двадцать пять. Наконец Владимир встал. Опёрся руками на стол. Кивнул. Повернулся к Хунбишу. Отвернул что-то пальцами. Наверное, звук.

– Гудэ, – сказал Владимир, и после этого стал говорить что-то совершенно непонятное.

Он всё ещё рассказывал, а металлическая женщина уже принялась за перевод. Владимир снова присел и стал пристально глядеть в глаза Хунбиша, отчего тот чувствовал себя не в своей тарелке. Неуютно. Как перед всеми классами на школьной линейке. Что Владимир говорит ему? Может, он ждёт какой-то ответ от него на этот свой рассказ?

– Добрый день. Давайте начнём. У нас забрал время посланник от Императора Василия Второго. Уже третья встреча за два дня. Просят опять помочь с Болгарией. Вот же хуцпа. Там у них сложная ситуация. На волоске висят. Поэтому посланник и не уезжает. Уже за обеденным столом его принимаю. Это византийца. Которые без церемоний на горшок не ходят. Ну, что поделать. Если прижмёт – то можно принципы и отодвинуть.

Пауза.

– Да. Они ведь раньше платили болгарским ханам подать. И двадцать лет назад приходили к моему отцу. Просили помочь с этой проблемой. Очень просили. Ну а как не помочь? Византийцы – люди культурные. Тогда у них ещё правил Никифор. Из силовиков. Никифор Второй. Он вместе с нами выбил арабов с Крита. А потом основал Лавру на Афоне и отдал трофеи туда. Приличный вроде человек. Отец, конечно, ему помог. Но Болгарию решил оставить себе. Хорошая страна. Плодородная. Место выгодное. Проходное. Но это же византийцы.

Пауза.

– Своего Никифора они убили. Его же племянник. Потом племянничек напал на Болгарию. Вынес наших поселенцев. А потом и его самого отравили. Всё, как они там у себя в Византии любят. И вот теперь у них Василий. Тоже второй, кстати. Все у них там почему-то вторые. С другой стороны, преемственность. Традиция. Цепочка истории.

Пауза.

– И вот опять они с этой Болгарией. Идея фикс какая-то. Василий прямо-таки зациклился на Болгарии. Мы их избавили от необходимости платить дань – нет бы порадоваться, сказать спасибо, и успокоиться. Но нет. Сначала рвут договор. Нападают на наши поселения. Теряют страну. А теперь хотят роллы разлепить, начинку вернуть обратно. И не просто вернуть. А хотят вообще всю Болгарию прибрать к рукам. Как там у вас пишут? Не хочу быть столбовою дворянкой. А хочу быть владычицей морской. Так, кажется?

Пауза.

– Предлагают деньги. Василий в придачу свою сестру Анну отдаёт. Вот думаю. Согласиться или нет. С одной стороны, императорская кровь. Прямое наследие Второго Рима. С другой, не очень-то надёжные партнёры. Опять они там отравят тех, кто подписывал договор, и начудят что-нибудь. Что скажете?

Длинная пауза. Владимир прислушивался к переводу и, наверное, ответным репликам. Потом снова начал говорить. Вскоре голос железной женщины наложился поверх его слов.

– Да, я знаю, кто он такой. Знаю. Докладывали. Он долго будет с Болгарией возиться. Но дожмёт. У него прямо пунктик на этом. Пригласил бы медика, что ли. Ну или напился. Я не знаю. В общем, заберёт он Болгарию себе. Не скоро, но заберёт. А всех болгар ослепит. Все пятнадцать тысяч, которые будут в плену. Оставит нескольким по одному глазу, чтобы хотя бы домой смогли отвести остальных. Видимо, вот так ему нужно будет пар выпустить. Но это их проблемы. Пусть сами с этим возятся. А нам сейчас нужно принять решение. Давать ли Василию наших воинов. Брать ли от него сестру. А к сестре ведь прилагается предложение принять христианство. А раз это Византия – то православие. Это сложный выбор. Вот о чём сейчас наши размышления.

Пауза. Владимир заговорил.

– Да, – догнала его вскоре женщина. – Конечно. У нас были их миссионеры с презентациями. Не на пустом месте решения принимаем. Есть сводная аналитика. Я беседовал с каждым представителем. А потом даже отправил своих людей. Чтобы они могли ознакомиться с верой на месте. К иудеям только никого не посылал. Нет у них своих земель. Некуда отправлять. Могу коротко рассказать. У нас ещё сколько? Минут двадцать пять, наверное?

Пауза.

– От нас ушло три экспедиции. В Ахен к католикам. В Хиву к мусульманам. И в Стамбул. Там – православные. Ахен тут ближе всего, поэтому они быстро вернулись. Посмотрели на католиков. Поприсутствовали на службе. Что сказать. Сам по себе храм – впечатляет. Высокий. Просторный. Вызывает уважение. Они там всех императоров коронуют. Начиная с Карла Великого. И своих, немецких. И французов. А вот сама Германия – дыра дырой. Медвежий угол. Хотя даже не в этом дело. Главные вопросы – к религии. Всё у них оказалось слишком прагматично. Посланцы говорят, что как в лавке у них. Не вера, а торговля. Мелкая розница. Нет, говорят, в этой вере красоты.

Пауза.

– Через месяц примерно приехали из Хивы. У вас это где-то между Узбекистаном и Туркменистаном. Ну, здесь уже на уровне архитектуры началось. Были они в мечети Джума. Ну и что? Крыша – плоская. Не выше соседних зданий. Ни порталов. Ни куполов. Материал – всё тот же песчаник, которым и обычные дома выстроены. Разве так можно? И украшений тоже никаких нет. Ни одного рисунка. Ни одной иконы. Да вообще хоть чего-то. Печально это. Грустно. Служба тоже не показалась вдохновляющей. В общем, нет здесь веселья, как мне сказали.

Пауза.

– Почти одновременно с ними вернулась экспедиция из Стамбула. От православных. Вот здесь уже, надо сказать, совпадений больше. С нашей душой. Император их лично пригласил на литургию. В Святую Софию. Были там, наверное? Видели? Вам с телепортацией теперь это быстро. Удобно. Всё намного проще.

Пауза.

– Точно. Летайте самолётами. Самолёты – тоже неплохо. В общем, сам храм – огромный. В небо. Купол. Фрески. Мозаики. Иконы. Красота! Придворный церемониал. Служба торжественная. Мне знаете, как посланники передали? Говорят, не знали вообще, на небе они находятся или на земле. Потому что на земле не может быть такой красоты. Говорят, Бог там пребывает. Прямо на службе. Среди людей.

Пауза.

– Так что все отчёты и рекомендации у меня на руках. Есть явный фаворит. Но решение всё-таки непростое. Это ведь не подсчёт плюсов и минусов. Выбираем-то на века. Что лучше всего ляжет на нашу почву? Что выразит нашу душу? Вот. Надо это решение вытащить изнутри. И сопоставить с внешними данными.

Пауза.

– Понимаю, – продолжила переводить женщина сверху. – У меня такое же мнение. Ещё подумаем. Но уже надо определяться. Так. Ладно. Давайте теперь к нашим делам. Сначала финансисты.

* * *

И услышав это, возжелал сердцем, возгорелся духом, чтобы быть ему христианином, а земле его также быть христианской, что и произошло по изволению Божию. Потому что совлёкся наш князь, и с ризами ветхого человека сложил тленное, отряхнул прах неверия и вошёл в святую купель, и возродился от Духа и воды, во Христа крестившись, во Христа облёкшись.

Слово о законе и благодати. Святитель Иларион Киевский

* * *

019

Владимир поднялся, потянул шею, прикрыв глаза. Сделал несколько шагов в сторону. Картинка двигалась за ним с запозданием.

– Нет, – сказал Владимир, входя наконец в кадр, и снова присаживаясь, – ты же видишь, к чему пришли тичелы. Они убивают свою экономику ради веры. И убьют. Ты ведь не религиозный деятель? Не священник? Твоя задача – сохранять и преумножать казну. Простые кипиаи, ведь так? А вот тичелы уже забыли о своей практичности. Я терпимо отношусь к любым верованиям. Да даже в зелёную энергетику и пятьдесят разных гендеров. Пожалуйста, верьте, если хотите. Хотите – тратьте деньги, чтобы поддержать эту веру. Пока это лично их вера. И пока они сами за неё платят. А не заставляют других оплачивать их причуды.

Пауза.

– Вот, например, через двести лет с небольшим они нарисуют свою Хартию Вольностей. Которая станет основой английского права. В ней они прямо пропишут, что для разных сословий им требуются разные суды. Ну вот как так? О каком единообразии правоприменительной практики можно в этом случае говорить? Да пусть у них там хоть самые прогрессивные законы. Но если одно и то же нарушение влечёт за собой разные последствия… Для простолюдина – пожёстче. А для аристократии – так, пальцем погрозят. То что? То значит, выборочное правосудие. А выборочное правосудие – это что? Это значит, нет у них правды. Ну а раз нет правды, нет и силы. Закон должен быть один для всех. И применение закона должно быть единообразным. Тоже для всех.

Пауза.

– Хотя. Хотя исключения всё же должны быть. Исключения будут только подчёркивать правила. Правда равна для всех, но не все равны для правды.

Пауза.

– Кстати, хорошая мысль. Надо бы не забыть. Наш свод законов можно так и назвать – Правда. Или Русская Правда. Хорошо. Это первое. Теперь – второе. Вот как раз только что об этом говорили. Про выбор. Вместо силы тичелы выбирают слабость. Вместо красоты – уродство. Вместо нравственности – порочность и аморальность. Очень это всё напоминает последние годы Западной Римской Империи. Те тоже тратили деньги на странные развлечения. И дотратились. Если бы я сейчас направил экспедицию к вашим тичелам, то знаю, чтобы мне бы посоветовали. Держаться от них подальше. Сами посмотрите. Правоприменение и судебная система у них избирательные. Зависящие от статуса обвиняемого. Защищать себя они разучились. Эстетику и мораль потеряли. А ведь всё это напрямую ведёт к проблемам в экономике. Поэтому.

Пауза.

– Возвращаясь к твоему направлению. При всей твоей любви к так называемому либеральному рынку. Который в теории самоорганизуется, унд зо вайтр, унд зофорт¹⁵. Этот рынок, он ведь на чём базируется. На неверных идеалах. На неравенстве. На неправде. Нет в нём ни красоты, ни морали. И значит, рынок этот не будет устойчивым. Всё, что некрасиво, не правдиво и неправильно, не будет должным образом работать. Отсюда два вывода.

Пауза.

– Первый – наращивать самостоятельность. Поощрять всё, что улучшает автономность и независимость. Второй – перекидывать логистику вправо. Справа сейчас мир намного свободнее, чем слева. Ваше дело сейчас – правое. Но тоже без фанатизма. Пусть будут открыты сто дверей. Исходя из этих приоритетов и нужно выстраивать работу в твоём департаменте.

Пауза.

– Олег Кириллович, – сказал Владимир через женщину. – Давай к этой теме вернёмся в конце беседы. Давай коллег отпустим, и всё проговорим. Я знаю, что времени не так много. Но успеем.

Пауза.

– Да. Да, я считаю, что золото нужно продолжать брать. Ну и что – репарации? Какие ещё репарации. Да они подорвут под собой же бомбу. Под собой! И обойдётся это нам дешевле других методов. Они сами, своими руками продемонстрируют, что частная собственность – это ничто. Если они превратят свои деньги в оружие. И куда после этого пойдёт та же Латинская Америка? Или Африка? Ну вот. Возьми ещё на полтора. Ну, может, на один процент стабфонда.

Пауза.

– Ключевую оставь. Не надо дёргать. Общий тренд – на её понижение. Постепенное. Тактичное. Оживляй экономику. Но потихоньку. Месяцев через шесть сдвинь ставку немного на юг, буквально на ноль двадцать пять. Или ноль пять. Там по месту будет понятнее.

Пауза.

– Нет, печатать не нужно. Нет. Я понимаю ход твоей мысли. Но валюту берите только на реальные, заработанные деньги. А не на то, что вы у себя там напечатали. Нет. Не убедительно. Давай сделаем так, как я говорю.

Пауза.

– Нет, я против того, чтобы сократить эти сроки. Пусть деньги лежат у банков до момента решения на ввод объекта в эксплуатацию. Если начнёте отдавать застройщикам не при вводе в эксплуатацию, а раньше. Например, после выдачи заключения, или ещё когда-то. То сразу у строителей появится искушение не спешить с дальнейшими шагами. А что? Деньги-то уже в кармане. Нет. И так рынок завис. Так что пусть завершают цикл, и уже тогда. Чтобы люди начинали получать ключи от жилья, и только тогда застройщику капает с эскроу. Логично же?

Пауза.

– Нет, это не сейчас. Подготовь докладную. И с цифрами. Без эмоций. С данными. Ну что, коллеги из финансового блока, у нас всё. Спасибо за службу. Благодарю вас.

Пауза.

Хунбиш уже привык к специфике разговора с такими длинными задержками. Он перестал обращать внимание на собственно речь Владимира, и ждал перевод. Единственно – желательно было отслеживать выражение его лица, потому что иногда нюансы терялись из-за безэмоциональности железной женщины.

– Да, Олег Кириллович. Нет. Я ничего не придерживаю. Я понимаю, к чему ты клонишь. Твоя задача – делать страну сильнее. А людей счастливее. Всё. Вот и служи как должно. А по поводу информации. Ну что за детский лепет. Я даю ту информацию, которая нужна здесь и сейчас. Нужна для принятия решения. А остальное – опция. Я тебе больше скажу. Я знаю, что ты инсайдишь.

Пауза.

– Не отрицай. Слушай. Я это знаю. Ну и с Богом. И ладно. Всякая работа должна быть оплачена. Кормись с должности, почему нет. Освящённая поколениями традиция. Тем более что большая часть этих доходов так или иначе всё равно идёт на поддержание собственно работы. Главное – не забывай о стране. И о людях. Вот и всё. А то, что при твоей службе тебе прилипает – это твоё. Совесть подскажет, где остановиться. А если не подскажет. Тогда извини. Тогда подскажем мы. Не думаю, что тебе понравится. Теперь вернусь к твоему вопросу. Металлургов продотируем. Удобрения придержим. Не до экспорта пока.

Пауза.

– Нет, дивидендов пока не будет. Ни банкиры, ни газ.

Пауза.

– Авиаперевозчики? Автопром? Это прямо чемодан без ручки. Вот они уже у меня где! Просто бездонная бочка какая-то. Уже и иностранный менеджмент ставили. И всё равно каждый финансовый год – как серпом по яйцам. Их там всех кусают, что ли? Вроде адекватные управленцы. С портфолио. У каждого пара антикризисных кейсов. Не понимаю. Просто выше всякого понимания. А ведь скоростной транспорт – это основа экономики. Вы, видимо, совсем там заелись, если очевидного не понимаете. Если ты умеешь быстро перемещать предметы в пространстве, то у тебя огромное преимущество. Колоссальное. Разгребите, наконец, эти конюшни. С банками и почтой смогли? А тут что мешает?

Пауза.

– Ладно. Временной ресурс у нас ограничен. Хоть времени и нет, но его всегда не хватает. Поэтому мелочёвку оставим. Про торговые центры и кинотеатры я знаю. Это всё потом. Перепрофилируйте в досуговые пространства. Вот, как у арабов. Ладно, сами. Сейчас же небольшой анонс. Я сегодня пригласил на встречу ещё одного члена вашей теперь уже команды. Очень надеюсь, что он будет вам полезен. Это Хунбиш, прошу любить и помогать.

Перевод добрался до Хунбиша, и он растерянно заморгал. Он не знал, что ему делать. Говорить что-то? Кланяться? Улыбаться? Протягивать в пустоту руку?

– Нет-нет, стой, где стоишь, – сказал Владимир. Казалось, он полностью понимает метания Хунбиша. – Давай прогресс на эту минуту. Олег Кириллович?

Пауза.

– Да, здесь всё верно. Три слова у тебя есть. Ещё одно получено от наших дорогих коллег. Хоть они и упирались. Скажем спасибо Георгию Геронтиевичу. Но есть ещё кое-что, чего ты не знаешь. Плюс два слова есть у Хунбиша. Хотя у него не было никакой дополнительной информации. Он работал автономно. Без ресурсов. И без явной и недвусмысленной постановки задач. Два слова. Так что кооперируйся. Времени мало. Ты знаешь.

Пауза.

– Нет, этот вопрос сейчас обсуждать не будем. Разруливай сам. Над тобой нянек нет. Если не можешь договориться с коллегами. С коллегами. Я настаиваю. Кто бы там к кому как ни относился. То я подумаю о соответствии. О необходимости твоего доступа к конфиденциальной информации критического уровня. Вот. Бери пример с Хунбиша. Работай вместе. Не снижай темпа.

Пауза.

– Да, связь по расписанию. А с Ольгой Олеговной что сегодня? Почему не на совещании?

Пауза.

– Понятно. Хорошо. Ладно, двигайтесь дальше. Поднажмите. Россия устойчива, но нужно эту устойчивость поддерживать. Держать её своими руками. Изо всех сил. Смотрел «Молодого папу»? Вот там было. Они там держали. Ну, ладно, рад был видеть.

Владимир дослушал перевод, потом что-то сделал рукой, и изображение замерцало сильнее прежнего. Схлопнулось в точку. Хунбиш увидел, что туман начал впитываться в уже почти полностью очистившиеся углы комнаты. Он почувствовал неконтролируемую тошноту и подкативший прямо к горлу комок, рвущийся наружу.

– Дай ему ведро, – сказал Олег Кириллович. – Поститься нужно перед сеансами!

Хунбиша вырвало в подставленное ведро. Он смущённо вытер губы руками и отошёл к стеночке.

– Ты ещё ничего не знаешь – стал выговаривать ему Олег Кириллович учительским голосом. – Я бы крайне рекомендовал тебе слушать старших товарищей, повторять за ними. Ты меня понимаешь?

Хунбиш кивнул.

– Хорошо. А теперь. Ты ведь помнишь, что мы – одна команда? Да? Какие два слова ты знаешь?

* * *

Если какой-либо купец даст другому купцу денег для местных торговых сделок или для международной торговли, то ему не нужно предъявлять деньги перед свидетелями, свидетели ему на суде не нужны. А если ответчик станет запираться, то идти купцу на судебную клятву. Если кто-то оставляет товар на хранение у кого-либо, то и здесь свидетель не нужен. А если положивший товар на хранение станет необоснованно требовать большего, то идти на судебную клятву тому, у кого товар лежал, и пусть скажет: «Ты у меня положил именно столько, но не более», ведь он его благодетель и хранил товар его.

Суд Ярослава Владимировича. Русская Правда

* * *

020

Конечно, человеческая психика адаптивна. Приспосабливается к обстоятельствам.

Спиритический сеанс? Хорошо. Почему бы и нет.

Разговор через столетия с реально жившим – живущим? – человеком? Ладно. Пожалуй, это ещё не предел, за которым удивление уже начнёт раскачивать реальность. Может, близко к пределу, но пока это ещё терпимо. Можно как-то скособочиться, ужаться, изогнуться и решить для себя, что эти выкрутасы могут быть частью нормальной реальности.

Консультации по макроэкономике от призрака без зазоров между одеждой и телом? Это, конечно, уже на грани. А скорее даже, и за гранью.

Но что дальше? Где и когда придётся признаться себе – всё, я в кроличьей норе, и теперь возможно всё, что угодно? Что для этого нужно? Встретить играющее на рояле привидение?

Итак. Дела обстояли следующим образом.

Существовал квест (Олег Кириллович умудрялся произнести это слово капслоком: «КВЕСТ»). О целях квеста Олег Кириллович говорил неохотно, с применением страшных слов вроде «геополитика», «многополярность», «цивилизация», «ценности» и прочей магической терминологии. А вот в рамках квеста были задания. Над одним из которых они как раз сейчас и работали. Текущим заданием было разгадывание двенадцати слов на английском. Над этой задачей трудилось – теперь уже вместе с Хунбишем – четверо: сам Олег Кириллович, Жорж, и ещё какая-то Элга. Вполне возможно, это было имя богини. Раз Жорж был общим знакомым и её, и Олега Кирилловича.

Кроме того, в квест была вовлечена вторая сторона, которую Олег Кириллович обозначал странным словом «тичелы».

Хунбиш даже переспросил, но Олег Кириллович в детали вдаваться не соизволил, ограничившись ничего не объясняющими словосочетаниями «синий миллиард» и «глобалисты».

– Так вот, – сказал он. – Эти самые тичелы – наши конкуренты. Если допустить эмоциональную окраску, то попросту враги.

И задания, с его слов, следовало не просто проходить, а ещё и по возможности осложнять жизнь тичелам. Они, в свою очередь, предпринимали встречные действия. В частности, им удалось похитить предметы для задания из квартиры Олега Кирилловича. Ещё до того, как он впервые их рассмотрел. Однако Жорж смог, как выразился Олег Кириллович, взять ситуацию под контроль и нейтрализовать жалкие потуги противника.

– Мы не просто таким образом вернули предметы. А ещё и узнали одно слово. Которое успели определить конкуренты. Перед этим первая половина предметов вернулась через тебя. В итоге мы имеем сейчас полный набор предметов, – закончил Олег Кириллович краткое введение в курс происходящего.