– А что?! – воскликнул Сергей Анатольевич, – а как сама думаешь? Мне тут нагоняй пришёл из мэрии. Сказали, что могут подать на нас в суд за клевету.
– Какую клевету? – возмутилась Ира, – я там письма же показывала из мэрии, расшифровки аудиозаписей разговоров…
– Это уже неважно, Ир. Мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться. И я правда не могу. Ты уволена.
– Ну, если бы я могла сама поговорить с чиновниками, что проводили там проверки…
– Ты уволена.
– Да и можно ещё раз всё перепроверить, обратиться в суд, если надо.
– Ты уволена.
– А ещё, ну если совсем всё дурно, мне не стыдно будет написать опровержение, если там какая-то ошибка была…
– Ты меня не слышишь, Ир?
– Да и на самом деле…
– Ира!!! – воскликнул главред, шлёпнув по столу.
– Да? Что? – она резко поникла, понимая очевидное – выкрутиться не получится.
– У нас уже давно с тобой разговор был о том, что тебе надо поумерить свой пыл, избавиться от колкостей и не лезть, куда не следует. Было дело?
– Было…
– И я признаю, что должен был перепроверить твой материал, так как знал о том, что там тема щепетильная. Но в этот раз не могу ничем помочь, Ир. В качестве своей ошибки выплачу тебе отпускные в двойном размере. Но в остальном прости… Ты уволена.
– Но…
– Уволена.
– Хорошо… – огорчённо вздохнула Ира, – я могу идти?
– Деньги на карту переведу. Можешь идти.
Уходила Ира, заливаясь горькими слезами; уже бывшие коллеги успокаивали как могли, но это было бесполезно. Всегда работала честно, объективно, специально не позорила себя работой в жёлтой прессе. И тут увольнение. Несправедливо!
Это было уже третье её расставание с новым работодателем за два года с момента окончания университета. На двух остальных местах не усидела по той же причине. В результате портфолио не росло, положительную характеристику никто не даст, о работе в большом СМИ могла и не мечтать. А сейчас всё по новой: составляй резюме, бегай по собеседованиям, п�