Loe raamatut: «Очередное Зазеркалье»

Комната

Комната, в которую меня затянуло, была густо заставлена и захламлена. Сначала я воспринял только огромное количество книг, полок и несколько массивных столов. Постепенно ко мне вернулось ощущение своего тела, которое я утратил, закрыв глаза в душе. Я был совершенно сух и одет хоть и не в свою, но удобную одежду. Еще опираясь на крышку стола, я стал двигаться и все больше осваивался в помещении. После более пристального осмотра оказалось, что всевозможных никак не связанных между собой предметов здесь было не меньше, чем расставленных, а иногда и просто сваленных в кучу книг. Некоторые из этих вещей, как, например, голова динозавра на стене, сразу привлекали внимание. Другие можно было разглядеть, только специально сосредоточившись на них. Игральные карты, черепаший панцирь, сито, шаманский бубен, грабли и велосипед – и это все лишь в одном углу библиотеки превращенной кем-то в чулан. Подбор книг тоже отличался эклектичностью. Философия, физика, биология, фантастика, религия и пособия по кулинарии уживались вместе без всякого намека на систематизацию. Я взял в руки сито, лежащее на письменном столе и тут же бросил, вскрикнув от неожиданности – оно начало светиться.

– Хороший выбор. – услышал я чей-то сухой голос, но никого не увидел.

– Кто здесь?! – наконец решился спросить я, чувствуя себя по-идиотски.

– Перестань крутить головой, и приготовься увидеть меня.

Я последовал совету и подпрыгнул от неожиданности. В нескольких метрах от меня на столе шевелилось что-то серое и бесформенное. У этого чего-то было два глаза, которые все время менялись в размерах и рот.

– Я недовылизанный детеныш, – представился незнакомец.

– Привет, – выдавил из себя я.

– Ты ко мне привыкнешь, а сейчас подбери сито и потряси им. Сделай это немедленно пока ты еще в трансе от моего вида.

Я опять послушался. Сначала ничего не менялось, но когда я вошел в определенный ритм, и руки сами стали совершать ситом просеивающие движения передо мной на стене появилось два проема. В первом появилось роскошное цветное изображение сложных, великолепных и быстро меняющихся конструкций. А во втором, несколько вяло двигающихся, неясных пятен. Потом начали происходить скачки после каждого из которых во втором проеме изображение усложнялось, а в первом – становилось проще.

– Что это, спросил я.

– Ферми- и бозе- двери твоего восприятия, вернее твоего осознания.

– Что это значит?

– В обоих твои ощущения, но в одной время идет вспять.

– А такое может быть?

– Конечно, – уверенно ответил недовылезанный.

– Разве это не фантастика?

– А разве ты не замечал, что сны заканчиваются на самом интересном месте, когда бы тебя не будили? – Он подмигнул тем глазом, который в данный момент был у него большим.

– Допустим.

– В некоторых снах, например, время идет вспять – и нам кажется концом, то с чего они начались

Я хотел возразить, но тут в обоих проемах изображения полностью совпали. Это была картинка из моего детства. Я выронил сито и вытянул руку, чтобы указать на нее собеседнику. И тут какая-то сила схватила меня за поднятую руку и стала поднимать вверх. В первый раз я поднял глаза к потолку и мне уже не захотелось смотреть себе под ноги – я устремился в космос.

Этаж

Я услышал закрывающийся за собой лифт и увидел кофейный холл. Передо мной вырос, заслоняя кремового цвета стойку, портье, одетый в красную униформу. Изучающее вглядевшись в мое лицо, он отступил, прокашлялся и начал задавать совершенно непонятные для меня вопросы. После каждого из них он на пару секунд умолкал и, не дождавшись ответа, переходил к следующему.

– Целая или прерванная?

– Чет или нечет?

– Правое или левое?

– Случайное или закономерное?

– Инь или Ян?

Слушая я медленно вращался вокруг него, совершенно при этом не двигая ногами. Я плыл, а мимо моего взора, сменяя друг друга проплыли два широких проема. В первом из которых были видны какие-то стеллажи и колбы, а во втором – очереди из посетителей и фонтан. Но прямо передо мной всегда маячила фигура портье. Немного освоившись в помещении, я пригляделся к его лицу. Это был моложавый мужчина с замечательным левым глазом. Левый глаз был меньше, темнее и с какой-то особой глубиной. Меня в него стало затягивать почти физически, но тут я споткнулся и тут же моим ногам вернулось ощущение реальности. Я опять передвигался сам! Однако, видимо не очень доверяя этим моим вернувшимся способностям, ко мне подскочил портье.

– Так бы сразу и показали! – он махнул кому-то рукой. – сейчас вас отведут!

Подбежал мужчина в зеленом и, ловко подхватив меня под локоть, повел в зал с фонтаном. А за спиной я слышал зычный голос портье: «Мистер Ша – целая».

Это были не очереди. Люди стояли вокруг игровых столов. Рулетка, карточные столы и, несмотря на то, что назначение некоторых сооружений мне было не ясно, сомневаться не приходилось – я попал в казино. Помещение было совершенно круглым с круглым бассейном в центре.

Проследив за моим взглядом, человек в зеленом подвел меня к рулетке, расположенной около стены слева от входа. Крупье увидев меня оживился и встретил заученной, я бы сказал, лоснящейся от частого повторения, фразой.

– Гадаем, предсказываем, предрекаем! Чего изволите вы?

– Что?

– На что желаете погадать?

– Разве вы гадаете?

– Конечно.

По его лицу было видно, что только профессионализм помог ему сдержаться от фразы, типа «нет, я здесь картошку чищу» или от чего-то в этом же духе. Однако и мне понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с этой еще одной странностью данного мира – здесь на рулетке гадают.

– И на что вы гадаете?

– На все, но чаще на деньги.

– Погадайте и мне тогда.

– Сколько у вас в руке?

Он кивнул на мою правую руку, и я с удивлением обнаружил, что в кулаке у меня зажата пачка купюр. Видимо мне их сунул в руку мой зеленый сопровождающий. Я огляделся, но его рядом уже не было, и вообще у этого стола я был единственным посетителем, хотя в зале было довольно много людей.

– Кладите их все сюда. На что ставите?

– Красное.

– Сейчас мы узнаем, останутся ли они у вас.

Сначала устало зашуршал барабан, потом весело по нему застучал шарик.

– Черное!

– И что это означает?

– Этих денег у вас не будет.

С этими словами крупье ловко пододвинул к себе деньги, которые я уже привык считать своими, и спрятал под стойкой. Я понимал, что меня надули, но формально все было правильно. Справившись с нахлынувшими эмоциями, я попробовал мыслить рационально, чтобы уличить крупье если не в жульничестве, то хотя бы в неверном использовании терминов.

– Вы же сказали, что будете предсказывать?

– Да.

– Но, по сути, просто сказали, как будете действовать сами.

– Но я же не знал, как буду действовать.

– Но ведь если бы не было вас – предсказателя, то и не произошло бы предсказываемого события.

– Конечно. Так же как и в квантовой физике, сам факт наблюдения влияет на результат эксперимента.

– Но, все же под предсказанием понимается несколько другое. Гадающий говорит о событиях независящих от него.

– Я не виноват, что вы раньше имели дело только с шарлатанами.

Крупье дал понять, что разговор закончен и, еще раз глянув на мои, уже пустые руки, вернулся в свое полусонное состояние, из которого его вывело мое появление. Я отступил назад, оглядывая зал, и чуть не упал. Подо мной дернулся и поехал пол. Раскинув руки я удержался и понял, что стою на ленте двигающейся по кругу вдоль гладкой отполированной стены. Оценив удобство такого транспорта, я смог спокойно осмотреться. Передо мной проплывали карточные столы и «однорукие бандиты». Три рулетки были расположены по периметру на равном расстоянии друг от друга и теперь я от одной подъезжал к другой. У этой тоже никого не было, а крупье оглядев меня с ног до головы и не сделав для себя однозначного вывода о моей платежеспособности занял выжидательную позицию. Я же не знающий на что еще могу погадать, решил просто что-нибудь разузнать об этом месте. За спиной крупье в центре зала располагался круглый бассейн, заполненный зеленоватой водой, с фонтаном посередине. Присмотревшись внимательней я нашел, что он несколько крупноват для такого помещения а волнующаяся вода в нем порождала ощущение опасности.

– Большой бассейн.

– Да, большой.

– В таком, наверное, и утонуть можно. – попытался я шуткой настроить своего собеседника к разговору.

– Естественно. Иначе его и не ставили бы.

– Ну, да, – однако не было похоже, что крупье шутит. – Может и тонули уже.

– До вас два человека сегодня. А еще троих вода не приняла.

– Вы серьезно!

– Да, двое выплыли, а третьего выбросило волной почти к этому месту. – и он показал глазами на пол чуть левее от себя.

– Это ужасно! Нужно поставить ограждение и повесить спасательные круги, чтобы можно было помочь утопающим!

– Если человек утопающий, то помочь ему – значит утопить побыстрее, а если он не утопающий, то и не утонет вовсе. А поскольку долго у нас не тонут, то и помогать нет никакого смысла.

– Как-то очень негуманно.

– Что вы, наоборот! Мы так привыкли угождать клиентам, что не можем себе позволить вмешиваться в игру их судеб. Мы слишком добры к ним, чтобы не давать им утонуть или выплыть. А чтобы предостеречь от этих действий наших новых сотрудников, мы говорим им, что тем самым они навлекут беду и на себя. Правда, со временем, они понимают, что к чему.

Мне нужно было осмыслить услышанное, а крупье, наверное, машинально крутанул барабан. Я же снова встал на двигающуюся ленту и уже удаляясь услышал приглушенный голос второго крупье: «черное». Еще раз всмотревшись в зловещие контуры бассейна, я оглянулся и обнаружил, что возле первых двух рулеток толпилось множество людей. А около той, к которой я сейчас приближался, опять никого не было. Третий крупье дождался меня и, будто зная мои мысли, произнес:

– В этом мире вы всегда один.

– Но ведь там много людей!

– Считайте их отражениями таких же одиночек, как и вы сами.

– И что эти отражения там делают?

Могу поклясться, что ему хотелось сказать «отражаются», но он лишь широко улыбнулся.

– Они думают, что могут измерить риск.

– Ну, для этого есть теория вероятностей …

– Что вы! Риск нельзя измерить.

– Почему же, если вы много-много раз бросаете монетку, то орел выпадет в половине случаев. И тогда можно утверждать, что вероятность равна ½.

– Если много-много раз, – передразнивающим тоном начал возражать третий крупье, – бросать монетку, то никакого риска нет – вы точно знаете, что в половине случаев выпадет орел. А вот если вы бросаете только один раз, и больше никогда этого делать не будете, то риск есть и вам его не измерить – это явно чей-то промысел.

– И я теперь буду, как они, все время высчитывать то, что высчитать нельзя?

– Если не уверены, что готовы к этому, сходите в соседний зал за советом.

– Туда?

– Да.

Я опять вошел в холл и, проходя его, снова услышал за спиной голос портье: «Мистер Ша – прерванная». Я не вернулся переспросить, что означают все эти его выкрики, только потому, что при входе во второй зал меня уже ожидал крайне интересный субъект, сразу завладевший моим вниманием. «Мумиеобразный» тип с одной рукой и трогательно вытянутой шеей представился бывшим повешенным.

– И при этом меня зовут Джонни!

– Да?! – я чувствовал, что это известие должно было как-то на меня подействовать, поэтому придал своему лицу понимающе-ироничное выражение.

– За советом?

– Да.

– Тогда пройдем по углам.

Джонни единственной рукой предложил мне следовать за ним вдоль стены. В отличии от первого зала, ярко освещенного откуда-то из под купола, в этом царило местное освещение. Множество светильников и ламп всевозможных конструкций и относящихся к разным эпохам выхватывали из полумрака столы, книжные полки, скрученные карты и разнообразные установки для опытов. Мы приблизились к столу, заваленному книгами. И поначалу мне показалось, что за ним никого нет, но сухой старческий кашель за грудой фолиантов указал на мою ошибку.

– Приветствую вас! Я главный тавтолог этого места! Что вам объяснить? – энергичный старичок в очках почему-то располагал к беспричинному желанию возражать.

– А почему тавтолог?

– Я никогда не ошибаюсь!

– Можно не ошибаться и без тавтологии.

– Нельзя. Всякая тавтология – истинна. И любая истина – тавтология.

– Как раз только те истины и имеют какую-то ценность, которые тавтологиями не являются.

– Что за чушь! Приведите хотя бы один пример!

– Пожалуйста. Закон Ньютона о том, что сила равна произведению массы на ускорение.

– Замечательный пример! Сила определяется только через понятие массы, а масса определяется только через силу. Классический пример тавтологии! Так что молодой человек если истина абсолютна, не относительна и не приблизительна, то это тавтология.

– А логика?!

– Логика, моя любимая дисциплина – верх тавтологизма! И все что основано на логике – тавтология. И поэтому логично думающие компьютеры могут производить только тавтологии.

– Что же делать?

– Радоваться! Ведь мир тавтологий – оазис, в тени которого сознание может отдохнуть от палящих лучей неопределенности. Но важно умело пользоваться этой возможностью. Никогда не высовывать нос из под тени своей пальмы или сгореть на солнце, не успев изучить окрестности – две крайности, которых следует избегать.

– А что, лично мне делать? Сейчас. Ведь я пришел, чтобы получить совет, а не спорить на отвлеченные темы.

– Попробуйте стать шариком, – тут он засмеялся, думая о чем-то своем, – странно это слышать от меня, не правда ли?

Старик исчез за книгами так же неожиданно, как и появился. Я ждал продолжения про шарик, но Джонни подтолкнул меня по направлению к следующему углу, давая понять, что здесь наша аудиенция закончена. Идя вдоль книжных полок я решил, что фраза о шарике либо ничего не означает либо намекает на мою угловатость в движениях. Я попробовал придать своей походке легкость и грацию и сшиб несколько неудачно поставленных колб. Если бы не Джонни, ловко владеющий своей единственной рукой, наш путь был бы усеян осколками и обломками.

– Дайте-ка я отдышусь, – схитрил мой сопровождающий, желая остановить столь разрушительное продвижение вперед. – с момента повешения я страдаю одышкой.

– И давно это у вас?

– Точно не могу сказать. Помню только, надоело быть повешенным – и вот я тут.

– Скучно висеть? – мне показалось, что он не склонен обижаться на шутки.

– Висеть – даже хорошо, но когда от тебя начинают отрывать части на разного рода амулеты и снадобья, это раздражает. Впрочем, я философски к этому относился и даже не возражал, когда от меня отрезали мою славную руку. Но, дать вытопить из себя весь жир – это уже слишком. Я спрыгнул с ветки и оказался в своей комнате, а потом оттуда попал сюда.

За разговором я не заметил, как мы, не спеша, подошли к другому столу. В отличии от предыдущего на нем ничего не было, если не считать листка бумаги исписанного какими-то цифрами. Листок изучал немолодой седой мужчина в темном костюме-тройке.

– За советом?

– Да.

– Думаете, мне больше нечего делать?

– Не могу вам ответить, поскольку не знаю, даже, что вы делаете сейчас.

– Дерзим!? – он откинулся в кресле и первый раз пристально на меня посмотрел. Впрочем, мне показалось, что его гнев несколько наигран, и что он, таким образом, забавляется.

– Никак нет! – в тон ему ответил я.

– Я раздвигаю обыденность, – громогласно заявил «профессор», как я его про себя окрестил, вставая со своего места. – я делаю ее дырявой.

– Как же вы ее дырявите?

– Я ищу иррациональные числа. – уже спокойным голосом ответил он и снова сел.

– Зачем.

– Я же сказал.

– А рациональные, чем плохи?

– Рациональные числа, по своей сути, являются тавтологиями – перефразированными определениями. То, что дважды два четыре заложено уже в определении числа «четыре». А вот иррациональные, всегда лишь приблизительные, числа – настоящие и приближают нас к миру истинному, абсолютному.

– Это уже подсказка?

– Не совсем. Подсказка такая: пустись по кругу.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Я уже привык к таким коротким диалогам и неконкретным советам, поэтому сразу направился в третий угол к следующему столу. Но там никого не оказалось. На столе лежали какие-то книги и исписанные листы, но хозяина не было. Это место сразу показалось мне каким-то уютным, я обошел стол потрогал книги и сел в кресло. Кресло оказалось очень удобным и я почувствовал, что моим ногам нужно немного отдохнуть. Джонни не был против этой остановки и уселся на краешек стола. Я еще раз огляделся и увидел на полу сито похожее на то, которым я пользовался в своей комнате.

– Это старинное поверье.

– Какое.

– Если просеивать отруби в определенную ночь и дверь в амбар оставить открытой, то в дверном проеме можно увидеть свое будущее.

– Интересно.

– Я тоже это делал, но ничего кроме растущей во дворе яблони не увидел.

– Значит, не сработало?

– Меня повесили на яблоне.

Образовалась неловкая пауза, и Джонни принялся рассказывать о своих родственниках. Они все погибали насильственной смертью. Половина из них была повешена, четверти отрубили головы, а остальных, как правило, убивал кто-нибудь из первых двух третей. Весь рассказ сопровождался отчаянной жестикуляцией и попыткой изобразить последнее выражение лица каждого из родственников. Потом Джонни пустился в рассуждения о плюсах и минусах той или иной казни. Себя он считал везунчиком, потому что при смерти на виселице успеваешь вспомнить гораздо больше моментов своей жизни, чем когда отрубают голову. Я возразил, что при естественной смерти от старости можно полностью вспомнить свою жизнь от начала до конца со всеми подробностями. Джонни внезапно замолчал, и по его выражению я заподозрил, что такую возможность он ранее вообще не рассматривал.