Loe raamatut: «Экспедиция Седова: Пропавшая могила и исчезнувший «Фока»»

© Зобнин А. Н., 2024

© ООО «Паулсен», 2024

* * *

Н. Пинегин
Георгий Яковлевич Седов¹

…Жизнь Седова была столь же необычайна, как и смерть. Родился он в 1877 году в местечке Кривая Коса на берегу Азовского моря в семье бедного рыбака. Убогая обстановка рыбачьей избы, шум моря и блеск его мутных волн – первые впечатления. Позже – игра камушками на берегу под взором заботливой матери, поиски и хранение драгоценностей: обломков поплавков, раковин и крупных блесток рыбьей чешуи, постройка корабликов из долбленой коры, погоня за мелкой рыбешкой – те же игры, как у всех рыбацких детей. Лет с восьми начал помогать отцу в чистке рыбы, в починке ловецких снастей. Иногда удавалось выпроситься в тихую погоду в море с отцом. Наслаждение – тянуть сеть, забитую серебристыми рыбцами, или с трепетом сердца прислушиваться к движению снасти, на которую попалось чудовище-белуга. И редкое счастье – встретить гигант-пароход или окрыленный парусами океанский бриг.

Почти с детства Седову приходилось иметь дело со льдом. Азовский рыбак занят круглый год; лов рыбы не прекращается и зимой, несмотря на то что в зимние месяцы почти все море покрывается льдом. Подледный промысел принимает иногда опасный характер. Лед не долго стоит без движения. Во время штормов он ломается на отдельные поля. Иногда появляются в газетах сообщения, что на оторвавшейся льдине остались рыбаки. Унесенные в открытое море промышленники – бывают случаи – гибнут вместе со снастями с промыслом. Другим после долгих скитаний удается перебраться на берег или получить помощь товарищей, оставшихся на припае. Седов в детстве слыхал о множестве таких приключений. Бывалые люди, неделями терпевшие стужу и холод, были для Седова первыми профессорами сложной науки познания движения и свойств морского льда.

Седов рос неграмотным. Его родители не предполагали, что сын захочет переменить однообразную, тяжелую, но относительно сытую жизнь на что-нибудь иное. А грамота рыбаку для чего? Одно баловство – рассуждали жители сплошь неграмотного поселка. Будь Седов менее любознательным – и он воспринял бы, конечно, в конце концов общие убеждения. Но этого не случилось. Очевидно, дедовские устои уже расшатывались и в глухом приазовском краю; такие рассуждения не действовали даже на малолетних. Слезами и постоянными просьбами, с детства настойчивый, Седов добился своего. Уже четырнадцатилетним его отдали в приходскую школу. Мальчик принялся за учение горячо; учитель обратил внимание на его способности и даже выхлопотал освобождение от платы.

Шестнадцати лет от роду Седов окончил школу. Учитель советовал родителям продолжить образование в городе, о том же просил и Седов, но отец боялся выпускать из глаз сына, уже вкусившего «баловства». Вместо ученья пришлось по совету родственников поступить на место «в услужение» к генералу Иловайскому. Через восемь месяцев Седов бежал от генерала. Родители настояли, чтоб сын искал новую службу. Служба нашлась: приказчиком в бакалейной лавке помещика Фролова. Потянулась однообразная жизнь между грудами сетей, рядами кадок и мешков с солью и мукой. Через год хозяин положил жалование – 120 рублей в год. Родители Седова были довольны, а соседи даже завидовали. Недовольным был один Седов. Во время службы у Фролова Седов находил одно утешение: он пристрастился к чтению. Все досуги посвящались книгам. Из книг юноша узнал о величине мира, о чудесах науки и техники, о чудесных странах на севере и юге. Учиться бы дальше, изведать всю полноту жизни, – ученому дорога широка. На всякий случай молодой приказчик стал беречь каждую лишнюю копейку.

Когда Седову было уже восемнадцать лет, разговорился он в лавке с одним капитаном, сдавшим в лавке соль. Капитан рассказал приказчику, что есть в Ростове-на-Дону мореходные классы, – там можно доучиться до капитана. С этого времени в стремления Седова вошло нечто определенное, – он решил учиться в мореходных классах. Родители и слышать не хотели о таком безрассудстве – бросить прочное положение с жалованием 10 рублей в месяц и менять его на долгое учение! Но в эту пору характер Седова уже сложился. Тайно, не известив родителей и хозяина, Седов бежал в Ростов. Где пешком, где «зайцем» в товарном поезде, добрался до Ростова. Готовясь к экзаменам, Седов весь первый год питался одним черным хлебом. Весной Седов поступил матросом на пароход, плававший по Черному морю. Он скопил за лето 150 рублей, и на эти деньги учился зимой. Так по летам зарабатывая деньги тяжелым матросским трудом, а зимой посещая занятия, Седов в 1898 году окончил мореходные классы. Первое время после окончания учения он долго голодал, не находя места. Когда пришел проситься на службу в Добровольный флот, молодому «штурману дальнего плавания» сказали: «И на матросскую вакансию вы трехсотый кандидат».

Наконец, нашлось место капитана маленького парохода, крейсировавшего между портами Черного моря. Дальше перевозки керосина из Батума в Новороссийск шли стремления Седова. Из первой же получки отложил он изрядную сумму на покупку книг и учебников. Через год он сдал экзамен на чин прапорщика военного флота и поехал в Петербург добиваться разрешения держать экзамен за полный курс морского корпуса. Получить такое разрешение было не легко. В царской России правом приема в морской корпус, где подготовлялся командный состав военного флота, пользовались исключительно дети дворян. Только после усиленных хлопот молодой прапорщик из крестьян каким-то чудом добился нужного разрешения. Успешно сдав экзамены, Седов поступил на службу в Главное гидрографическое управление и был командирован для съемки берегов Ледовитого моря, производимой пароходом «Пахтусов». Теперь он морской офицер, счастливчик, которому все дается, весельчак… и «выскочка», «офицер черной кости». Начальник экспедиции генерал Варнек сразу оценил выдающиеся способности Седова: там, где предполагалось трудноисполнимое дело, всегда посылали Седова.

В 1903 году Седов встретил в Архангельске судно богато снаряженной американской экспедиции Циглера – Фиала, отправлявшейся для достижения Северного полюса. Не после ли этой встречи зародилась в голове скромного «поручика по адмиралтейству» мысль сделать попытку достижения полюса?

В 1905 году разразилась русско-японская война. Седов был отправлен на Дальний Восток. Все военное время он провел, командуя миноноской амурской флотилии. После цусимского разгрома он представил адмиралу Скрыдлову дерзкий проект: снарядив эскадру шлюпок, вооруженных минами Уайтхэда, потопить на Симонесекском рейде несколько японских броненосцев. Проект получил утверждение, но не осуществился – был заключен мир. Седов вернулся на службу в Гидрографическое управление. В 1909 году он получил назначение быть начальником экспедиции в устье реки Колымы, на крайнем северо-востоке Сибири.

Целью этой первой самостоятельной экспедиции Седова было исследование устья р. Колымы для выяснения вопроса, есть ли возможность морским пароходам заходить в эту реку. Седов проехал на Колыму сухим путем через Иркутск и по реке Лене до Якутска, а дальше тундрой, через Верхоянск на Средне- и Нижнеколымск. Экспедиция за Верхоянском попала в весеннюю распутицу. Одно время казалось, что время будет упущено, деньги израсходованы без всякого результата, ибо позднее прибытие в Нижнеколымск было равносильно возвращению назад: лето в тех краях слишком коротко.

Седов не растерялся. Двигаясь с возможной поспешностью, переправляясь часто через наледи вздувшихся рек, иногда пускаясь через них вброд и бросив весь тяжелый груз, Седов успел попасть в Среднеколымск почти к самому вскрытию реки. Расположившись лагерем недалеко от устья Колымы, он все лето работал над съемкой, промерами и описью нижнего участка Колымы. Для промеров и съемки было необходимо выезжать на далекое расстояние в открытое море, а в распоряжении исследователя была только местная лодка – карбас, к морскому плаванию совершенно не приспособленная. Достаточно сказать: отдельные доски этого ненадежного судна были скреплены не гвоздями, но сшиты прутьями тальника, пазы же залиты не варом, а хрупкой лиственничной смолой. Плавание по бурному северному морю на таком судне было игрой со смертью. Даже небольшое волнение выбивало моховую конопатку, пазы расходились, и все судно грозило распасться на составные части. Иногда, при неосторожном движении, человек продавливал дно карбаса, и он давал течь. Невзирая на такие невозможные условия, Седов довел работу до конца. На обратном пути, уже зимой, пришлось питаться одной юколой (сушеная рыба); хлеб, сахар и другая провизия вышли. Стараясь наиболее полно закончить работу, Седов задержался до поздней осени. Результатом колымской экспедиции было установление первых пароходных рейсов между Владивостоком и Колымой.