Loe raamatut: «Правдивая история короля Якова», lehekülg 11

На этот раз он уже не помышлял ни о каких законных, легальных путях – у него не возникало сомнений, что так он лишь потеряет время. Вспомнив все, чему его научил Селен, собрав всю свою волю и все силы, он перенесся в замок короля.

Трусливый король, хранивший память об их первой встрече, лишь завидев его издалека, поспешил скрыться. Он побоялся причинить вред Кадрии и поспешил отпустить её. Поэтому преодолев лишь внешнюю стену замка и не успев проникнуть внутрь, Арн неожиданно увидел свою жену. Она стояла возле ворот, потерянная, измученная, и казалось, вот-вот упадет.

Арн вынес её на руках за пределы замка – никто их не остановил. Про Короля Арн и думать забыл, единственное, что волновало его в ту минуту, это благополучие женщины, покоящейся в его объятиях.

Как можно скорее они покинули Столицу и поселились в глуши, вдали от людей. Арн окружил жену трогательной заботой, каждое мгновение его жизни было посвящено ей. Он не спал ночами, когда ей не спалось, мчался за тридевять земель за чем-нибудь экзотическим, лишь она намекала, что ей этого хочется. Он безропотно покидал её, если ей хотелось побыть одной, и неотступно был рядом, когда она в нем нуждалась. Если бы ей понадобилась половина его сердца, он, не задумываясь, отдал бы её.

Но все его старания шли прахом. Кадрия чахла. Она угасала на глазах. Последние её силы уходили на то, чтобы поддерживать жизнь в маленьком существе, росшим внутри неё.

Поздней весной, когда вся природа распахнулась навстречу новой жизни, Кадрия родила дочь. Но не успело Дарине исполниться и недели, как она испытала первую в своей жизни утрату: её мать умерла.

Арн обезумел от горя. Жизнь для него в одно мгновение потеряла всякий смысл, и, несомненно, он вскоре отправился бы вслед за женой, если бы не малютка-дочь. Только мысль, что он оставит беззащитную крошку в мире, где правит король Яков, удерживала его от рокового шага. Он должен был найти силы, чтобы жить дальше.

Откуда было взять ему эти силы? Ответ напрашивался один: он должен был вернуться к ворожбе. Покойная жена была бы против, он это знал, но другого выхода не видел. Гонимый властями, нищий, без дома, без семьи, без друзей, с новорождённой дочкой на руках – он бы не выжил без ворожбы. И он снова, с утроенной энергией принялся изучать колдовское дело. Учителя ему, конечно, взять было неоткуда, но он и без того немало знал. Остальное он постигал, читая книги и ежедневно практикуясь.

И столь сильна была его воля и столь велико желание стать могучим ворожеем, что в очень короткие сроки он достиг поразительных успехов. Не прошло и месяца после смерти жены, как он уже выстроил прочный дом в Столице и укрыл  там свою дочь.

Обеспечив безопасность единственного – теперь! – дорогого ему существа, он принялся восстанавливать справедливость в своей стране. Теперь он понял, что самый большой его ошибкой было то, что он мирился с окружавшим его беззаконием, безропотно подчинялся правилам, навязанным глупым правителем. Он хотел только тихого семейного счастья рядом с любимой женщиной, но в результате потерял всё. Теперь же главной его целью стало дать возможность дочери вырасти в безопасности. Но для этого надо было избавиться от короля, который ни за что бы не оставил попыток испортить ему жизнь.

Конечно, Арн не собирался убивать его, как и никого другого. Внутреннее благородство не умерло в его душе даже после всех испытаний, которые он перенес. Но и позволить королю дальше жить в своё удовольствие, причиняя окружающим страдания, он не мог.

Арн объявил королю войну. Он решил в одиночку бороться с ненавистным тираном, чего бы ему это ни стоило. Его волшебная сила в те времена была ещё не очень велика, помощников он не имел, и всё же он решил действовать – сидеть сложа руки было не в его характере.

Конечно, противостоять в одиночку королевской армии он бы не смог, поэтому он выбрал диверсионную тактику, решив сделать жизнь своего противника невыносимой: он насылал засуху на королевские поля, устраивал пожары в королевских владениях, обильные королевские стада превращал в тучу саранчи. Сам король не мог выйти из своего дворца без того, чтобы внезапно не началась метель (ясным летним днём) или без того, чтобы возле самых его ног вдруг обнаружилось змеиное гнездо.

Но и во дворце король не чувствовал себя защищенным: ступени под его ногами постоянно рушились, окна с грохотом распахивались, лишь он к ним подходил, а все изысканные яства на столе, свежие и ароматные, при приближении короля начинали источать гнилостный запах, и жирные белые черви покрывали их поверхность.

И король сдался. Не в силах терпеть такую жизнь и не зная, что предпринять, он предпочел трусливо сбежать за границы страны, бросив на произвол судьбы свое королевство – он думал лишь о спасении собственной шкуры. Он схоронился на далёком, забытом всеми богами острове, боясь хоть как-то напомнить о себе.

 Арн оставил его в покое, он не собирался преследовать беглеца – король и так уже был достаточно наказан. Жители страны, благодарные за избавление от тирана, вскоре единодушно избрали его Верховным Ворожеем. Но Арн вовсе не стремился к власти. Благополучие единственной дочери – вот всё, что занимало его; тихая жизнь – вот о чем он мечтал.

Он превратил свой дом в неприступный замок, и стал жить в нём вдвоём с дочерью.

И всё же он, конечно, не мог уклониться от участия в управлении Древией. Для того чтобы превратить нищую страну в процветающее государство, он продолжал изучать ворожбу и вскоре стал самым сильным ворожеем на свете. Благодаря этому его королевство на многие годы стало оплотом мира и благополучия.

Ещё обучаясь у Селена, Арн выбрал в качестве своей колдовской силы Слово, и в дальнейшем убедился в правильности своего выбора. Сила человеческого слова сделала его страну счастливейшей на планете. Ведь он не собирался пользоваться Словом единолично – каждому чиновнику по его рангу доставался объем силы Слова, каждый человек в стране мог пользоваться этой силой по своему усмотрению, но только, разумеется, в том случае, если он использует её во благо, на пользу другим людям и своей стране. Его подданные быстро поняли, что разумное правление с помощью силы Слова для них гораздо удобнее правления, в основе которого лежит страх, и полюбили своего Верховного Ворожея. Про беспутного короля быстро забыли, и вот уже много лет Древия благоденствует благодаря Великому Арну. И хочется верить, что его славное правление продлится еще долгие годы.

Боги, храните Верховного Ворожея Арна Великого!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
(продолжение)

Иларий медленно отложил книжку. Потом он так же медленно лег на пол и закрыл глаза. История Арна, прочитанная им от корки до корки, оказалась тем самым контрольным выстрелом в голову, который всякий уважающий себя убийца наносит, чтобы гарантированно добить жертву.

 Кто был тем, кто вознамерился окончательно добить его: Боги, Судьба или Случай – Иларий не знал, но удар был точен. Иларий видел ясно, что никогда уже не будет тем человеком, которым был всего несколько часов назад.

Люди из книги стояли перед ним как живые. Он бы и рад был поверить, что это всего лишь выдумка, но прочитанная история уже завладела его разумом, проникла в душу, и он уже твёрдо знал, что всё это было на самом деле. Он так хорошо представлял себе Кадрию, словно был с ней знаком. Он почему-то был уверен, что Дарина на неё похожа. Если бы он знал раньше, что Дарина так же, как он, потеряла мать в том возрасте, когда не остается даже воспоминаний, он вряд ли так же легко решился бы лишить её и отца. Конечно, его родная мать, может быть, и была жива, они не слышали о ней семнадцать лет, но это не значило, что он не понимал, что такое вырасти без матери.

Про Короля он не знал, что и думать. Где была правда? Кем был Король на самом деле? Мудрым правителем, которым он считал его до этого дня, или трусливым соблазнителем без чести и совести? Если он, и правда, сделал всё то, в чём его обвинял Арн, то простить его было трудно, но если Арн всё сочинил? Но зачем? И как можно было столько сочинить? Про любовь к жене. Про её болезнь. Про рождение Дарины, в конце концов. Во что теперь верить?

Наверное, снаружи сейчас была ночь.

А может, только вечер.

А может, утро.

Иларий совсем потерялся во времени. В его каменной тюрьме без окон и дверей невозможно было определить время суток. Совершенно измотанный и разбитый, Иларий заснул.

Сколько проспал, сказать он, конечно, не мог, как не мог и определить, когда проснулся: утром, днём, вечером или ночью. Перед ним были те же серые безликие стены, и тот же непонятно откуда бравшийся тусклый свет так же ровно и скучно освещал их.

В общем, обстановка была самая располагающая к тому, чтобы спокойно всё обдумать. Именно этого Иларию хотелось меньше всего. Он был бы рад окунуться обратно в сонное забытье – где ты не поймешь то ли жив, то ли мертв, то ли на этом свете, а то ли в каком-то неведомом мире, где есть чувства, видения, воспоминания, но нет мыслей. Ни одной проклятый мысли. Но вывалившись внезапно из сна, невозможно уже вернуться обратно, как упав, нельзя взлететь. Если ты, конечно, не птица.

А Иларий не только не чувствовал себя птицей, он и человеком-то себя не ощущал. Словно Арн, и правда, превратил его в какого-нибудь червяка. Еще день назад он был уверен, что сможет взлететь выше всех, и вот теперь лежал раздавленный в грязи, и не было ни сил, ни желания приподняться и оглядеться. Всё, что было в его жизни яркого и светлого, потухло, обесцветилось, рассыпалось на тысячу осколков и рухнуло в темную бездну, и ему, чтобы снова ощутить вкус жизни, надо было умереть и заново родиться. Он ощущал себя так, будто висел где-то между жизнью и смертью, и та и другая были от него одинаково далеко. И не было в этом мире ни звуков, ни красок, ни даже легкого ветерка.

Поэтому когда из серой стены вышел Арн, Иларий даже не пошевелился. Так и сидел, вяло привалившись к стене.

Арн сделал, как и в прошлый раз, из воздуха большое кресло и уселся в него, предварительно подняв с пола обе книжки.

– Ну вот, – сказал он, повертел их в руках, будто заново разглядывая, – одну в печку. Которую?

Иларий молчал.

– Теперь ты знаешь намного больше, чем все жители Древии. Я дал тебе прочитать полную редакцию своей истории, её единственный экземпляр. Остальные жители страны читают другую, сокращённую и, скажем так, отредактированную версию.

Иларий глянул на него исподлобья:

– Это ведь всё неправда? Это всё вы сочинили?

Арн рассмеялся:

– Ты мне льстишь. Я не в состоянии составить даже приличное письмо. А уж чтобы понапридумывать столько всего, мне бы точно понадобилось вывернуться наизнанку! Я нанял знаменитого борзописца, и он очень красиво записал всё то, что я ему диктовал. Правда, в литературных достоинствах этого произведения я бы сомневался, но это не главное. Самое важное, что всё, что здесь написано, до последней буквы правда.

– Я вам не верю.

– Твоя самая большая беда в том, что ты мне веришь. Если бы не верил, тебе не было бы сейчас так плохо. Просто ты сопоставил два текста и увидел, что белые пятна, на которые ты раньше не обращал внимания, прекрасно заполняются новыми фактами и многое объясняют. Ведь так?

– Вы сами признались, что наняли какого-то писаку, чтобы он выставил вас в выгодном свете. Значит, в вашей книге тоже много лжи.

– «Тоже»! Браво! – восхищённо зааплодировал Арн. – Вижу, мы с тобой договоримся быстрее, чем я ожидал. – Он поудобнее устроился в кресле, настраиваясь на долгий разговор. – Скажем так, в моей книге есть недосказанности и – не ложь, нет – полуправда. В биографии любого человека бывают такие моменты, которые он не хотел бы афишировать. Но я готов ответить на твои вопросы.

Иларий посмотрел с сомнением. Подумал. Потом всё же спросил:

– Вы заколдовали всех, кто мешал вам жениться на Кадрии?

– Не всех, – быстро ответил Арн, – Только её матери внушил, что лучше меня жениха нет. – Он грустно усмехнулся. – Только как-то не очень получилось – силы у меня тогда было мало. Её мать, хоть и согласилась на нашу свадьбу, но неохотно. И кое над кем из односельчан пришлось поворожить, чтобы не лезли не в своё дело. Очень много есть на свете любителей решать чужие проблемы. Но эти быстро успокоились.

– Вы их?..

– Нет! Я никого не убивал! Просто вложил им в головы мысль, что они не будут вмешиваться в то, что происходит у нас с Кадрией.

– А насчет Короля? Пожар в замке, почерневшее озеро – это ведь всё правда?

Лицо Арна сделалось жёстким, дыхание участилось, он напрягся, будто готовился к прыжку:

– Не вижу смысла скрывать это. Я сделал много чего такого, чем вряд ли можно гордиться и уж точно нельзя поместить в официальную историю. И даже в неофициальную. Но знаешь что? Если бы я мог убить его, а потом оживить. А потом снова убить и опять оживить. И еще, и ещё. Я бы повторял это бесконечное число раз. И мне бы не надоело.

Он сжал губы и уставился в пустоту. Иларий не спускал с него глаз.

Арн просидел так несколько минут, потом тряхнул головой и засмеялся:

– Но это было весело. Уверен, что король тоже изрядно повеселился. Я отбирал у него всё, что ему нравилось. Новый праздничный наряд вдруг превратился в лохмотья. Его любимое вино приобрело вкус ослиной мочи. Картина, которую он собирался повесить в своей спальне, в одночасье потрескалась, и краска с неё осыпалась и превратилась в пепел. Ананас на его столе становился горьким, а суп неизменно оказывался пересоленным. Да, жизнь у него была преувлекательная. Недаром он сломя голову бежал на этот свой остров. Надеюсь, там ему не лучше. Ты ведь видел его там?

– Давно. Три года назад, – Иларий не посчитал нужным скрывать.

– Три года? – удивился Арн. – Он задумал всё это, с Травой, еще три года назад?

– Не знаю, – честно ответил Иларий. – Вроде нет. Мне ничего не говорили.

Арн кивнул, не собираясь выказывать недоверие.

– То есть, как понимаю, ты со своей труппой в стране три года? Шпионили для Короля?

– Нет, – ответил Иларий, но потом, опустив глаза, поправился: – Не совсем.

Арн удивленно вскинул брови:

– Это как – не совсем?

Иларий вздохнул и не отвечал.

Арн подождал немного, потом махнул рукой:

– Ладно, можешь не говорить.

Иларий тут же вскинул голову:

– Вы их арестуете?

Арн посмотрел на него с усмешкой:

– А почему ты думаешь, что я уже этого не сделал? Ты почти сутки здесь отдыхаешь. Считаешь, я всё это время сидел сложа руки?

Иларий тяжело сглотнул:

– Тогда и меня к ним отправьте.

– Нет, – спокойно сказал Арн, – отправить тебя в тюрьму – то же самое, что убить. Думаю, Дарина этого не одобрит.

– Если вы их убьете, я тоже умру, – прошептал Иларий.

Арн посмотрел на него внимательно и задумчиво сказал:

– Видишь ли, я не могу позволить тебе умереть. Проблема в том, что моя дочь по-настоящему расстроится, если это случится. Если ты читал внимательно, то понял, что все что здесь есть, сделано ради неё: я построил неприступный замок, чтобы никакие тревоги не могли проникнуть сюда, придумал невидимых слуг, чтобы они прислуживали ей, не раздражая, я повелел всему в этом замке повиноваться Дарине, чтобы она могла исполнять любые свои желания. Я когда-то не смог защитить свою жену, но зато дочь свою я смогу оградить не только от всех внешних опасностей, но и от мелких неприятностей. Я пообещал себе, что моя дочь станет самым счастливым человеком на свете! Она уже плакала из-за тебя, больше я тебе не позволю её расстраивать. Поэтому не вздумай вдруг умереть. По крайней мере, пока ты ей не безразличен. Ты ведь тоже не хочешь сделать её несчастной? А насчёт твоих друзей-артистов я тебя обманул. Никто их не арестовывал. Сидят себе на прежнем месте, видно, тебя ждут. Пока за ними просто следят. А там посмотрим. Я даже не буду допытываться у тебя, с какой целью вы проникли в страну, и спрашивать, что ты знаешь. Вот любопытно только, за что стражники наложили на вас моё Слово, когда Дарина вас освободила. Можешь не говорить, если не хочешь.

– Они нашли у нас Историю, – Иларий кивнул на книжку, которую Арн небрежно швырнул на пол.

– Вы возили с собой «Историю Якова»? – удивился Арн. – Все три года? И у вас её раньше не нашли? Вот это стражники у нас! Защитники!

Он покачал головой и посмотрел на валяющиеся на полу книжки. Потом перевел взгляд на своего пленника:

– Ну так что? До сих пор веришь в своего короля? Или, может быть, ещё есть вопросы?

– Слово. Почему вы выбрали именно Слово?

Арн задумался.

– Ммм… Так в двух словах не ответишь. Впрочем, у нас полно времени. Прежде всего, из-за жены. Если ты внимательно читал мою историю, то обратил внимание, что у Кадрии была редкая болезнь: она совершенно не выносила, когда про неё говорили плохое. Нормально она себя чувствовала только тогда, когда её хвалили, подбадривали, делали ей комплименты. Но стоило кому-нибудь её обидеть, сказать что-то неприятное… Другие на такое часто и внимания не обращают, а она от этого могла слечь в постель. Мать её сначала не верила, что всё серьезно, думала, притворяется. Начинала кричать на неё, требовать, чтобы она поднялась и шла работать. А той от этих криков ещё хуже становилось. Несколько раз чуть на тот свет не отправилась. Ну, мать её и оставила в покое. Но люди же какие: то один про её семью гадость скажет, то другой из зависти про её внешность мерзость какую-нибудь ляпнет. Им-то что! Они сказали и тут же забыли. А Кадрия по нескольку дней лежит, мучается. Вот я и решил клин клином выбить. Обрету силу Слова – и сниму с неё это проклятие. Только не вышло с этим. Не прошла её болезнь. До самого конца не прошла. Теперь боюсь, не передалась ли она дочери. Но пока вроде ничего. Была и еще одна причина, почему я выбрал Слово. Есть такая штука: чем меньше ворожеев пользуется каким-то человеческим качеством, тем больше «топлива» достается тому, кто это качество выбрал, тем он сильнее. Завистью, хитростью, лестью пользуются все кому не лень, а до Слова никто не додумался. И вся его сила досталась мне одному. Поэтому я и стал таким могущественным. А почему до меня никому в голову не пришло использовать силу Слова, ума не приложу. Слово ведь имеет колоссальную силу. Им можно убить, можно подчинить себе человека, и потом, Слово абсолютно материально – бери и пользуйся. Вот я и взял. И ни разу не пожалел, хоть Кадрию вылечить не получилось, но в стране, когда я выгнал короля, порядка стало больше. Не согласен? Тогда скажи, знаешь ли ты, какую колдовскую силу использует Селен?

Иларий пожал плечами, он действительно этого не знал.

– Я так и думал, – удовлетворенно сказал Арн. – Моему многоуважаемому учителю вряд ли выгодно распространяться о том, что его колдовская сила – это страх.

– Страх?

– Да-да, именно страх. То есть чем жители страны чаще боятся, тем могущественнее он становится. Угадай теперь, почему Селен всегда приветствовал, когда оба Якова, при которых он служил, потуже затягивали гайки? Откуда взялись все эти публичные казни? Приятно было жить в такой стране, согласись?

– Разве меньше страха стало при вас?

– Безусловно меньше. Прежде всего потому, что мне страх не нужен. Когда начинаешь использовать Слово там, где раньше использовали страх, жизнь сама собой делается легче и приятнее. Нет?

– Но ведь Словом можно причинить не только добро, но и зло.

– Можно, – согласился Арн. – А вот от страха никакого добра быть не может. Только зло. Не говорит ли это в пользу Слова?

– Неужели в Слове, и правда, такая сила? – спросил, подумав, Иларий.

Арн засмеялся:

– Тоже сомневаешься? Тогда посмотри на меня – я черпаю свою колдовскую…

Тут он замолк на полуслове и замер, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Но.. – хотел сказать что-то Иларий.

Но Арн остановил его резким жестом и долгое время продолжал напряженно молчать. Потом взволнованно произнес:

– Что-то не так.

Сразу вслед за этим в комнате неизвестно откуда появился похожий на обезьянку секретарь Арна, которого тот почему-то называл «Без Имени», и принялся что-то яростно шептать ему в ухо, энергично жестикулируя.

Арн внимательно слушал и всё больше и больше хмурился. Лишь однажды он удивлённо воскликнул:

– Селен?!

Без Имени нервно дернул головой и вдруг резво побежал сначала по стене, потом по потолку, но тут же спустился и хотел продолжить свой рассказ, но Арн остановил его.

– Я понял, – сказал он резко.

После чего оба моментально исчезли, будто их и не было. Арн даже забыл растворить в воздухе свое кресло.

В отличие от Арна, Иларий, конечно, ничего не понял. Но лицо ворожея было слишком взволнованным, и Иларий сообразил, что случилось что-то плохое. Он стал ходить из угла в угол, пытаясь догадаться, что же это могло быть, но ни до чего, естественно, не додумался.

В волнении он сам не заметил, как ритмично стал похлопывать по стене. Иногда такие движения помогали ему сосредоточиться или успокоиться. Но он чуть не лишился рассудка, когда вдруг почувствовал, что стена становится мягкой.

Иларий в ужасе отдернул руку и, не отрываясь, следил, как две смежные стены превращаются в подобие тумана. Они становились видны всё менее и менее четко и наконец совсем пропали. Перед Иларием опускалась широкая лестница. А за ней был длинный коридор.

Иларий осторожно тронул воздух – стены, и правда, не было. Он был свободен. Разумеется, в пределах замка.

Он спустился по лестнице и медленно пошел по коридору. Он понятия не имел, где находился. Да если бы и знал, куда было ему идти? Зачем Арн выпустил его? Впрочем, об этом можно было догадаться: Арн не считал его опасным, поэтому не было необходимости держать его взаперти.

 Иларий шел, раздумывая, как же ему быть дальше. Вдруг он резко остановился: преграждая ему дорогу, из одного бокового коридора в другой ползло что-то очень длинное, похожее на змею, на огромную змею. Иларий сразу не заметил её, потому что она сливалась по цвету с каменными стенами и полом. Юноша в ужасе замер, не спуская глаз с непонятного объекта. Но странное создание всё ползло и ползло, постепенно сужаясь, и, когда стало не толще верёвки, то показался его конец, который бесшумно скрылся в коридоре.

 Иларий перевёл дух. Желание пройтись по замку, возникшее после того, как он покинул заточение, тут же испарилось. Кто знает, что могло появиться из-за следующего поворота. Но не стоять же столбом посреди коридора! Поневоле он отправился дальше.

Ему очень хотелось увидеть Дарину. Но даже если бы он знал, где её искать, ни за что бы, конечно, не решился пойти к ней.

Он прошел до конца коридора. Налево спускалась небольшая лестница, заканчивающаяся опять коридором, справа тоже была лестница, но она вела вверх, а куда – непонятно. Иларий повернул направо.

Вскоре лестница вывела его в огромное круглое помещение с несколькими дверями и аркой, ведущей в очередной коридор. Через прозрачный потолок голубело ясное безоблачное небо и светило солнце. После унылых серых стен, которые окружали Илария последнее время, он невольно залюбовался яркими красками над своей головой и долго смотрел вверх. А когда опустил глаза, перед ним прямо в солнечном луче стояла Дарина. Она была фантастически хороша в лёгком светлом платье с цветком в распущенных по плечам волосах. Она ласково улыбнулась:

– Ты уже свободен? Наверное, проголодался? Идём!

Всего, чего угодно, ожидал Иларий, но только не этого! Он застыл, не в силах сделать ни шага.

– Ну что же ты?

– Ты не сердишься на меня? – выдавил из себя Иларий.

Она очаровательно поджала губки:

– Это очень сложный вопрос. Я думаю, ты всё мне объяснишь. Мне о многом надо с тобой поговорить.

– Я виноват перед тобой!

– Идём же, – сказала она и протянула руку.

 Иларий, не веря, приблизился и осторожно прикоснулся к ней.

И тут же в ужасе отпрянул: её рука была мокрой и скользкой.

И в ту же минуту Дарина стала таять, как тает перестоявшее на солнце желе, с кончиков её пальцев закапала вода. Черты её стали расплываться, и вскоре перед ним была лишь большая лужа. Лужа пошла волнами, словно это было маленькое море, бодро поползла к двери и вся, без остатка утекла в щель.

Иларий тяжело оперся о стену. Его тошнило, голова кружилась. Он вспомнил первую встречу с Арном, когда перед ним в образе волшебника так же предстало жидкое нечто. Проклятый замок! Даже пройти по нему нельзя спокойно. Он уже жалел, что покинул свою безрадостную, но надежную камеру. Не имея ни сил, ни желания двигаться дальше, Иларий сел на пол, прислонившись к стене, и закрыл глаза.

Наверное, он просидел так довольно долго, а может, даже и заснул. Во всяком случае, открыв глаза, он чувствовал себя так, будто проспал несколько часов. Но возможности прийти в себя у него не было: прямо над ним, глядя на него в упор, стояла Дарина.

Иларий даже застонал, увидев её. Неужели всё заново?

Но теперь девушка выглядела совсем по-другому: лицо её было сурово и неприветливо, под глазами были синяки, губы сжаты. Одета она была во что-то очень длинное неопределенного цвета. Волосы её были небрежно уложены на затылке, выбившиеся пряди падали на лицо и плечи.

Всё это, а главное, её недружелюбный взгляд, направленный на него, позволяло надеяться, что на этот раз Дарина была настоящей. Но в этом замке ни в чём нельзя было быть уверенным! Иларий с опаской глядел на то, что казалось Дариной, и молчал.

Тогда заговорила она.

– Куда ушёл мой отец?

Иларий опешил:

– Что?

– Не притворяйся, что не понимаешь меня, – раздражённо почти выкрикнула она. – Почему он ушёл? Это наверняка как-то связано с тобой!

Она так напирала, что Иларий попятился бы, но сзади была стена.

«Первая Дарина была такая милая, – подумал Иларий, – а эта готова меня убить. Всё-таки, она, скорее всего, реальная». Но уверенности не было.

– Ну что молчишь?

– Я ничего не знаю, – подал наконец голос Иларий.

– Он ведь пошел к тебе. А потом вдруг прибежал, как полоумный, сказал, что выпустил тебя и что уйдет ненадолго Отражением. И чтобы его не беспокоить. Куда он пошёл?

Иларий, напуганный её напором, лишь пожал плечами.

– Он ведь был у тебя?

 Иларий кивнул.

– Долго?

Снова кивок.

– Ты вообще говорить умеешь? – взорвалась она.

Он поспешно кивнул.

– Издеваешься?!

Иларий чуть было не кивнул по инерции, но вовремя спохватился и только жалобно на неё посмотрел снизу вверх.

– Да что с тобой?!

– Прости, – прошептал Иларий. – Можно я потрогаю твою руку?

– Что??

Но, подумав немного, она протянула ему руку. Рука была тёплая и мягкая. Он облегченно вздохнул. И тут же ему стало очень стыдно. Он вскочил:

– Прости.

– Погоди, – Дарина посмотрела на свою руку. – Тебе попалось Это? В моём образе?

– Что «это»? – не понял Иларий.

– Оно принимает любой образ, а потом становится жидкостью и утекает.

– Да. Что это такое?

– Не знаю. У нас в замке много всякого странного. Мы не придумали ему название, зовем его просто «это». Оно появляется время от времени. Оно может принимать любой облик. Нам с папой кажется, что оно показывает человеку его тайные желания. Так ты видел МЕНЯ?

Иларий смутился, но после небольшого колебания ответил:

– Да, я видел тебя.

– И что я тебе сказала?

– Ты хотела… – он запнулся.

«Вот глупости! Она предлагала меня накормить. Что ж получается, самое главное моё желание – это еда?!»

Дарина с нетерпением ожидала ответа.

– Ты хотела поговорить со мной. Чтобы я всё тебе объяснил, – сказал Иларий.

– Вот чушь какая! – возмутилась Дарина. – Не нужны мне твои объяснения! Мне абсолютно всё равно, что ты скажешь.

Вдруг её запястье засветилось зелёным цветом. Иларий удивлённо посмотрел на него. Дарина почему-то смутилась и спрятала руку за спину.

– Так ты, правда, не знаешь, куда ушёл мой отец? Это не из-за тебя?

Иларий уже поверил, что перед ним настоящая Дарина, и честно рассказал ей про всё, что видел и слышал.

Дарина нахмурилась.

– Он сказал: Селен? Это же ворожей, который был главным при короле Якове. Причём он тут?

На этот вопрос она не ждала ответа. Просто постояла, размышляя, некоторое время, а потом пошла к лестнице. Иларий не решился следовать за ней. Но возле лестницы Дарина обернулась:

– Идём. Я отведу тебя в комнату. Надо же тебе где-то жить пока.