Loe raamatut: «Правдивая история короля Якова», lehekülg 6

Но сегодня Дарина была какая-то другая. Не такая, как вчера. Вчера она взяла его цветы так, будто это был какой-то волшебный, необыкновенный букет, и всё время, что они гуляли, нет-нет, да и подносила их к лицу, чтобы понюхать, и видно было, что это доставляло ей неизъяснимое удовольствие. А сегодня она просто вежливо приняла букет и тут же, казалось, забыла о нём – прост несла его, как несут кулёк с базара.

Вчера она рассматривала всё, что их окружало, с видом ребёнка, впервые оказавшегося в городе: трогала листья деревьев, восторгалась скромными весенними цветами, то тут, то там появлявшимися на их пути, останавливалась у каждой клумбы, у каждого необычного строения, разглядывала узоры на воротах, играющих детей, птиц над головой – да всё, что им встречалось! Сегодня же она шла, опустив голову, и даже не поворачивала головы, чтоб посмотреть по сторонам.

Вчера она закидывала его вопросами о спектаклях, об их бродячей жизни, о других актёрах труппы, и каждый его ответ вызывал новый поток вопросов, и казалось, что этому не будет конца – всё было ей интересно, каждое его слово находило в её душе живой отклик. Но сейчас она только безучастно кивала, слушая, что он говорил, и если задавала вопрос, то заметно было, что он был вымученным и задан лишь из вежливости.

Всё-таки что-то у неё произошло после того, как они вчера расстались. Причина её отсутствия в театре была, и это не головная боль. Было что-то посерьёзнее, о чём он хотел бы, но не решался спросить. Но он был уверен, что причина не в нём.

Иларий попробовал её расшевелить, рассмешить, но после нескольких бесплодных попыток сдался – она смеялась, но так, словно смеётся кто-то за неё, а она лишь подражает, и весьма неискусно. Так смеются механические куклы. Ха. Ха. Ха. Почему-то становилось жутко.

Дарина и сама, видно, вскоре почувствовала это и, сказав, что у неё какие-то дела дома, торопливо попрощалась и ушла. Даже не позволила себя проводить.

Сегодня они гуляли гораздо меньше, чем вчера.

Времени до спектакля оставалось уйма, и Иларий ещё долго бродил по городу – ему не хотелось выслушивать назойливые расспросы отца, почему он сегодня так рано. И без того ему приходилось тяжело. Никогда ещё у него не было таких обсуждаемых свиданий. Раньше он, встречаясь с девушкой, ни с кем не делился подробностями, разве что с Северином, и то далеко не всем. Ну и Урош иногда вытягивал из него кое-что. Но отец – никогда.

А сейчас он чувствовал себя каким-то животным, которого беспрестанно изучают, рассматривают через лупу и водят на верёвочке, тщательно следя за каждым его шагом.

Конечно, встречи с Дариной не были свиданиями в полном смысле этого слова. Это была работа, причём знакомая – он привык изображать чужие чувства. И всё же ему было не очень комфортно в этой роли, словно он надел камзол с чужого плеча – вроде и не жмёт, а всё же чувствуется, что не своё.

Вернулся Иларий всего за час до спектакля и, конечно, не стал делиться с отцом своими наблюдениями по поводу Дарины. Что если она снова не появится на спектакле – а Иларий этого всерьёз опасался, хоть она и обещала ему – отец его живьём съест, замучает своими обвинениями и предположениями.

Но, к счастью, отец не сильно докучал ему вопросами – он слегка переписал две сцены из предстоящего спектакля, и Иларию надо было выучить текст, а это для Пармена было святым. Так что время до спектакля прошло сравнительно спокойно.

А на спектакль Дарина всё же пришла. Правда, она пребывала всё в том же настроении, но кроме Илария этого – он надеялся – никто не заметил. Но букет она принесла, такой же пышный и вызывающе необычный, как всегда.

Когда Иларий за ним наклонился, он попытался перехватить её взгляд, но она лишь слегка кивнула и тут же ушла, не дожидаясь, как раньше, пока затихнут аплодисменты.

Но Иларий увидел, что в букет вложена записка. Он достал её и держал в руке до тех пор, пока не появилась возможность уйти за занавес, надеясь, что отец ничего не заметил. Пройдя за кулисы, он быстро развернул записку и прочитал. Однако Пармен был тут как тут:

– Что там?

Иларий ошарашенно посмотрел на него и не ответил.

– Что? – Пармен чуть не подпрыгивал.

– Она приглашает меня завтра в свой замок, – Иларию показалось, что другой сказал это за него, настолько невероятно это прозвучало.

– Что? – Пармен, казалось, забыл, что на свете существуют и другие слова.

Он вырвал у Илария записку и пробежал её глазами, потом потряс головой и снова стал читать.

– Что случилось? – подошёл к ним Урош.

Пармен молча протянул ему листок. Урош взял, и вскоре нарисованные брови его поползли вверх.

– Но этого не может быть! Так быстро! Как ты смог?

Иларий и рад был бы сказать, что это он такой виртуоз по части обольщения девушек, но он и сам ничего не понимал.

К ним присоединились Северин с Каролиной. На Каролине была её обычная кофта и пышная юбка от костюма – она наполовину переоделась, когда услышала, что что-то происходит.

– Завтра? – недоверчиво спросила она.

– Так быстро? – продолжил её мысль Северин.

– Но у нас же ещё ничего не готово, – добавила Каролина.

Последнее замечание подействовало на Пармена, как удар дубиной. Он чувствовал, что внутри него что-то рушится, ломается, осыпается, словно взорванное здание. Вниз, через всю душу, летели обломки его так хорошо выстроенных планов и надежд. Мир вокруг него зашатался, и он придержался за стену, чтобы убедиться, что на свете ещё осталось что-то прочное.

И вновь он почувствовал, что за него кто-то другой принимает решения. «Значит, всё же придется сделать то, что собирались, – подумал Пармен с болью, – похоже, другого выхода у нас нет».

И тут же, словно проворачивая нож в ране, высказался Урош:

– Нет, мы не можем, у нас же ничего не готово.

– Так, – сказал Пармен, чувствуя, что ему просто необходима пауза. – Сейчас все молча – молча! – переодеваются. И до дома никаких обсуждений!

Урош нахмурился. Он слишком хорошо знал своего друга и догадывался, какое решение тот примет.

С задачей молча переодеться все справились – у каждого было, о чём подумать, но с обсуждением до «дома» не дотерпели. И нарушил табу сам же Пармен.

– Сейчас главное – решить, будем ли мы затевать всё или нет, – сказал он как мог спокойно, когда они вышли на улицу.

– В каком смысле «будем ли»? – взвился тут же Иларий. – Что тут решать?

– Действительно, мне тоже казалось, что всё уже решили, – сказала Каролина.

– Когда это и с кем вы всё решили? – замахал руками Урош.

– Опять базар начался! – не дал ему продолжить Северин, самый рассудительный из них. – Вечно вы галдите, а толку нет. Вопрос есть. Надо на него ответить. Пармен абсолютно прав. Вот и давайте – по очереди. Будем пытаться завтра осуществить задуманное или подождём до следующего раза?

– До какого следующего раза?! – не выдержал Иларий.

Но Северин проигнорировал его.

– По-моему, каждый должен высказаться. Кроме Илария и Уроша. Да-да! С вами и так все ясно: Иларий – горячо «за», Урош – горячо «против». Каролина?

Она некоторое время шла молча, потом сказала задумчиво:

– Конечно, всё это очень рискованно. Но ведь вся наша жизнь здесь – это риск. Если бы я сама могла…

– Умоляю, Каролина, не надо никаких «если», – простонал Урош.

– Да, верно, – сразу же согласилась она. – Без «если». Я верю, что всё у нас получится. Я – «за».

Иларий подбежал к ней и звучно чмокнул в щёку:

– Юлия, я твой навеки!

– А я против, – оборвал его восторги Северин. – Любому, кто умеет пользоваться своими мозгами, видно, что мы не сможем одолеть…

Он огляделся. Улица, по которой они шли, была пустынна, но всё же он не стал уточнять.

– …того, кого мы не будем называть. Тем более, без Травы. Да, признайте уже, что Трава бесполезна – что ещё могло послужить причиной провала? Нет никакого единственного шанса, о котором вы все твердите. И посылать туда Илария… Легче уж тут убить его. Тем более, что иногда так хочется.

Северин вяло улыбнулся, но шутка вышла неудачной – все мрачно смотрели на него и молчали. Только Урош приободрился:

– Приятно, что есть рядом разумный человек. Надеюсь, всё-таки восторжествует разум.

И он посмотрел на Пармена.

– Как вы всегда умудряетесь делать меня крайним? – сказал тот. – Будто сговорились! Двое «за», двое «против» – опять мне решать!

– Это и логично, – тихо сказал Урош. – Твой сын – тебе и решать.

– Я и сам за себя могу решить! – как всегда, не к месту вклинился Иларий.

Но, как всегда, никто не обратил на его слова внимания. Все ждали, что скажет Пармен.

– Северин, конечно, прав, – медленно произнес он. – Эта Трава сводит меня с ума. Она не могла не подействовать. Понимаете, не могла. И что в тот день случилось – я не знаю. Но я знаю, что наш Король уже семнадцать лет ждёт того момента, когда сможет вернуться на родину. И что мы ему скажем? Что решили не рисковать?

– Пармеен, – глухо протянул Урош.

– Помолчи, ладно? Вы ведь все знаете, что мы должны попытаться. Даже если шанс ничтожный. Другого может вовсе не быть. И я знаю, что каждый из вас готов отдать жизнь за нашего Короля. Поправьте, если я ошибаюсь.

Оставшуюся дорогу шли молча. Иларий чуть не плясал от восторга. Урош уныло плёлся позади всех. Он был согласен с Парменом, и понимал, что у них есть лишь один путь, и притом, они сами его выбрали, но всё же он не мог смириться с тем, что самая тяжёлая и опасная работа выпала на долю Илария. Уезжая с острова, они взяли его с собой только для того, чтобы не вызывать подозрений у стражников – у мальчика был талант, и до сих пор ни у кого не возникло сомнений в том, что они настоящие артисты. Вдвоём с Парменом они бы уже с этим не справились – хоть у них за плечами был большой актёрский опыт, годы были уже не те. А Северин с Каролиной не вытянули бы спектакль. Каролина хоть и была хороша собой, но, во-первых, уже не первой молодости, а во-вторых, одной красоты для серьёзных ролей было явно недостаточно. А Северин убедительно мог сыграть разве что валенок. Зато он был физически силён, владел оружием и умел быть хладнокровным в опасный момент. В отличие от Илария. Ну почему дочка Арна не влюбилась в Северина! Он, конечно, не такой красавчик, как Иларий, но тоже недурён собой. И потом, его-то они взяли к себе исключительно как бойца. Это его дело – убить врага. Если бы его послали в замок Арна, то можно было бы надеяться на успех. Но Иларий!

Когда они дошли до повозки, Урош попытался вернуть его с небес на землю, хоть он и слишком хорошо знал Илария, чтобы надеяться, что тот прислушается к его словам. Кроме того, парень уже мысленно примерял лавровый венок, и, судя по всему, заботило его только то, к лицу ли он ему придётся. Но всё же отпустить его без напутственного слова Урош не мог. Никогда бы не простил себе.

Пока Северин разжигал костёр, Урош отвёл Илария в сторону.

– Ответь мне на один вопрос.

– Всё будет хорошо. Я не боюсь – и ты не бойся.

– Ты меня слушаешь вообще? Я просил ответить на вопрос.

– Знаю я твои вопросы. Опять будешь меня отговаривать. Только теперь не я всё решил, а отец. Вот к нему и иди со своими вопросами.

– Малыш, один вопрос.

– Ну?

– Скажи мне, что ты испытываешь к этой девочке?

Иларий замер, удивлённо глядя на Уроша.

– Это ты к чему?

– Ответь.

– Ничего не испытываю.

– А она тебя любит. Ты это понимаешь? По-настоящему любит. И доверяет тебе.

– И отлично, – сказал Иларий, но как-то неуверенно. – Так и было задумано.

– Иларий!

– Что? Что ты от меня хочешь? Я завтра убью Арна, и наш Король вернётся и…

К ним подошёл Северин.

– Помогли бы лучше Каролине овощи чистить.

Иларий тут же ушёл, а Урош тяжело опустился на землю.

– Северин, неужели ты не чувствуешь, что мы делаем что-то неправильное? Или это мои старческие страхи?

– Пармен прав, у нас нет выбора, – ответил Северин.

– Нет, конечно, нет, – еле слышно сказал Урош.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой Иларию удаётся познакомиться с Арном.

Впервые Иларию доверили серьёзное дело. Конечно, он знал, что удостоился этой чести не за какие-то заслуги или выдающиеся личные качества, а случайно и, что, если бы у них был выбор, его кандидатура была бы последней. Отец бы доверил ему дело, только если бы все остальные умерли. Даже если бы они все лежали в коме или улетели на Луну, он ждал бы их возвращения и ни за что бы не позволил сделать дело Иларию.

Но теперь-то они увидят, как ошибались. Он был уверен, что у него всё получится. Он несколько раз утром заглядывал себе в душу и не нашёл там ничего, кроме решимости, спокойствия и твёрдости духа. Ещё, пожалуй, любовь к Королю и желание сделать всё возможное, чтобы он вернулся. А ведь недаром говорят, что правильный настрой – это половина дела.

Кроме того, Иларий верил в Траву. Он верил отцу, когда тот сказал, что она просто не могла не подействовать. Причина прошлой неудачи была в чём-то другом. Так что у него всё будет отлично. Он уже видел, как вынимает кинжал и грациозно пронзает им грудь тирана. Арн медленно оседает на пол, послав ему удивлённый взгляд. Все в восторге. Древия спасена.

С Травой они придумали просто здорово: не стали её прятать по карманам, а вложили в огромный букет. Среди других цветов она была совершенно незаметна, и Иларий мог, не скрывая, пронести её в замок. Искать ворожея, который прошлый раз заколдовал Траву, не было времени, да Пармен и сомневался, не в нём ли была причина неудачи. Может, это ворожей что-нибудь перемудрил, и Трава не подействовала. Решили, что вернее всего будет, если Арн просто понюхает её, тогда она наверняка лишит его силы. По крайней мере, так они надеялись.

Дарина должна была ждать Илария у театра.

«Что ты испытываешь к этой девочке?» – спросил его Урош, и вопрос этот почему-то гвоздём застрял в мозгу Илария.

Ну, какая разница, что они друг к другу испытывают? Главное ведь, что ему удастся проникнуть в замок. Уже почти удалось. А потом всё будет неважно. Потом будет другая жизнь. Вернётся их Король. Они перестанут скитаться и будут открыто высказывать своё мнение.

Дарина – вполне приятная девушка, довольно симпатичная. Правда, немного странная, но это и неудивительно, учитывая, что она всю жизнь провела рядом с чудовищем. Красавица и Чудовище. Интересное название. Надо отцу предложить, может, придумает сюжет.

Дарина пришла, как всегда, чуть раньше срока. Она была заметно взволнована. Цветы взяла, как и в прошлый раз, не глядя, и тут же сказала:

– Пойдём.

Они дошли до нейтральной земли, отделявшей территорию замка от остального города, и остановились. Ближайшие улицы были тихи и малолюдны – горожане не жаловали этот район.

– Иларий, – набрав воздуха в грудь, серьёзно сказала Дарина, – я не говорила тебе, кто мой отец. Мой отец – Верховный Ворожей Древии Арн.

Она внимательно посмотрела Иларию в лицо, и он поспешил изобразить удивление.

– Я тебя с ним познакомлю. Если ты, конечно, не боишься.

Какой кавалер признался бы даме в том, что боится! А Иларий знал, на что шёл. Он спросил:

– А должен?

– Ну, все почему-то боятся папу. Наверное, оттого что он самый главный в Древии.

– Ну, я могу, конечно, немного побояться, чтобы доставить ему удовольствие.

Дарина улыбнулась.

– Просто дело в том, что у нас очень необычный замок. В нём много такого, чего ты нигде больше не увидишь.

– И этого надо бояться?

– Нет-нет. Но ещё никто не был в нашем замке. Ни один человек.

Иларий вспомнил, что отец говорил то же самое. Значит, это правда. Как же реагировать? Конечно, сначала удивиться.

– Что, совсем никто и никогда? – он сделал круглые глаза.

Она кивнула.

– Значит, я буду первым?

– Просто отец запретил мне выходить на улицу. Вернее, он и раньше запрещал, а я… Ну, это сложно объяснить. Лучше пойдём. Скоро сам все увидишь. В общем, он запер все двери в замке, и я больше не могу из него выходить. Со вчерашнего дня.

Иларий посмотрел на неё внимательно. Такие доброжелательные и понимающие взгляды обычно дарят детям или умственно неполноценным людям, мол, ты говоришь, конечно, ерунду, но что же с тебя взять. И действительно, не спрашивать же: «А как же ты тут стоишь, раз не можешь выходить из замка?».

Но Дарина и сама догадалась, что сбила его с толку. Она смутилась.

– В общем, теперь мы можем встречаться у меня.

– Ага, – кивнул Иларий. – Понятно. А твой отец не будет против?

– Он сам это предложил.

– Сам? – Иларию показалось, что кто-то внутри выстрелил из лука прямо ему в мозг. Мозг затрещал. Может, Дарина была права, и стоило начать бояться?

– Да, – Дарина, конечно, не заметила, что происходило с ним. – Ты ведь не против того, чтобы с ним познакомиться?

– Да нет, я не против, – искренне ответил Иларий.

– Отлично, – так же искренне обрадовалась девушка, – тогда пойдём. Только, прошу тебя, постарайся ничему не удивляться.

Совет, надо сказать, был абсолютно бесполезным, тем более что следом за ним она подвела Илария к стене замка – и перед ними тут же открылась дверь. Причём выглядела эта дверь так, что если бы она участвовала в конкурсе на звание самой обычной двери в мире, то несомненно получила бы главный приз: потёртая ручка, покрытые ржавчиной петли, облупившаяся местами краска и плетёный коврик у порога. Если бы Иларий не видел собственными глазами, что секунду назад на этом месте была глухая стена, он бы поклялся, что эта дверь была здесь всегда.

Глядя на его ошарашенное лицо, Дарина попыталась сгладить впечатление:

– Эта дверь специально для тебя. Мы с папой обычно просто проходим сквозь стену.

Наверное, попытка была так себе.

Это она поняла по его лицу.

Пройдя по коридору, они зашли в её комнату. Комната была неожиданно вполне обычная, как Иларий себе и представлял. Он же не знал, что Дарина к его приходу постаралась сделать её такой, чтоб не шокировать гостя: опустила потолок, который до этого находился метрах в двадцати от пола, убрала с него звёзды, стены сделала деревянными (до этого вместо стен у неё в комнате были цветущие кустарники), повесила на них картины, на пол вместо омываемых морем камней с бегающими по ним крабами, последнего её изобретения, положила цветастый ковёр, мраморную лестницу в парк превратила в окно с шёлковыми занавесками, а за ним устроила городской пейзаж: дорогу, дома, чахлые деревца. В общем, комната была похожа на другие девичьи комнаты. Иларий вполне мог бы забыть, что находится в замке волшебника, если бы не одно «но».

Едва переступив порог комнаты, Иларий так и застыл, не веря своим глазам: перед большим овальным зеркалом в кресле сидела Дарина. Или точная её копия. Она сидела неподвижно, и глаза её были закрыты.

Та Дарина, что пришла с ним, приблизилась к зеркалу и легко вошла в него, словно погрузилась в поверхность озера, расположенного вертикально. В зеркале она развернулась и села в точно такое же кресло, в котором сидела вторая Дарина. Потом она приняла похожую позу – и вот перед ним уже обычное зеркало, в котором отражается комната. Иларий и заметить не успел, как это случилось.

Дарина (та, которая сидела перед зеркалом) открыла глаза, встала со своего кресла и подошла к нему. Кажется, видок у него был тот ещё, потому что она взяла его за руку и произнесла:

– Извини, я не могла тебе раньше сказать. Ты бы не понял.

Он с опаской потрогал её руку.

– Я настоящая. А с тобой до этого было моё Отражение. Папа научил меня пользоваться им, чтобы я могла гулять, где хочу, не выходя из замка. Я же говорила тебе, что он запретил мне выходить. Совсем запретил. Вот мне и пришлось послать вместо себя Отражение.

Иларий заметил, что стоял в дверях, забыв одну ногу за порогом. Он осторожно переступил в комнату.

– Так значит там, на улице, была не ты?

– Это была я. Только не совсем я. Это было моё Отражение. Но я сидела здесь и видела и слышала через зеркало всё, что происходило. Это я отвечала тебе, когда ты спрашивал. И цветы твои – видишь? – они у меня.

– То есть ты сидишь в комнате перед зеркалом, а в город выходит твоё отражение из зеркала? – начал понимать Иларий.

– Да.

– Так значит, я всё время общался с твоим отражением?

– Нет. Отражением я выходила только вчера и сегодня. А до этого я была настоящая.

– На первом свидании?

– Была я.

– А в тот день, когда ты нас выручила от стражников?

– Тоже я. Поэтому папа и запер меня. Он не разрешает мне выходить из замка. Только Отражением.

– Почему?

– Боится за меня. Не хочет, чтобы со мной что-нибудь случилось. В городе полно опасностей.

– Ага, а Отражение…

– Отражению нельзя причинить вред. Что бы с ним ни случилось, я буду в безопасности. Ты сам попробуй ударить своё отражение в зеркале, или выстрелить в него. Почувствуешь ты что-нибудь? Разве что зеркало разобьётся. А у меня даже зеркало не пострадает. Отражение спокойно вернётся в него.

– Полная неуязвимость, – задумчиво сказал Иларий. – Это отец научил тебя? Он тоже этим пользуется?

– Да, иногда. Он не любит выходить в город.

Иларий посмотрел на букет в её руках:

– Очень удобно. Можно гулять, где угодно, и ничего не бояться.

Он не отрывал глаз от цветов. Дарина перехватила его взгляд, и он тут же спросил:

– А как же цветы? Отражение может держать предметы?

Дарина кивнула:

– Сначала, когда ворожеи придумали вот так пользоваться отражением – это было очень давно – оно было, как бы сказать, бесплотным, бестелесным. Но потом, когда несколько раз сквозь людей на улицах пробегали собаки, или камень, брошенный в человека, пролетал сквозь него, ворожеи сделали отражение твёрдым, чтоб не пугать обывателей. Я иногда захожу в лавки. Надо держать деньги, нести покупки.

Она посмотрела на цветы.

– Наверное, надо поставить их в воду, – сказал, помолчав, Иларий.

– Да, – засуетилась Дарина, – конечно.

– Я подержу.

Она оценивающе осмотрела букет в его руках:

– Нужна высокая ваза. С широким горлышком. Лучше, наверное, подойдет глиняная, – Дарина вопросительно посмотрела на Илария, он пожал плечами.

Девушка открыла небольшой шкафчик у стены, достала пузатую вазу:

– Нет, не нравится.

Она закрыла шкаф и тут же снова его открыла. На том месте, где секунду назад стояла предыдущая ваза, уже находилась другая, ярко-синяя.

– Нет, не то, – фыркнула Дарина.

Снова закрыла шкаф и тут же опять открыла. Там уже была новая ваза, зелёная.

– Слишком высокая.

Иларий с интересом наблюдал за её манипуляциями, потом поинтересовался:

– Ты что, оттуда любую вазу можешь достать?

– Да, любую. Никак не соображу, какая нужна.

– А квадратную можешь?

Дарина открыла шкаф и достала небольшую вазу в форме куба. Иларий засмеялся. Дарина убрала странную вещь обратно и задумчиво сказала:

– Никак не могу придумать, какая лучше. Может, пошире.

Новая ваза опять её не устроила. Наконец, после нескольких неудачных попыток, Дарина извлекла из недр волшебного шкафа изящную вазу из тёмного стекла.

– Вот эта, по-моему, подойдёт, – девушка посмотрела на Илария. Он кивнул.

Они вместе бережно поставили в неё букет, и Дарина не заметила, что несколько сухих веточек перекочевали к Иларию в карман.

Она с упоением вдыхала аромат цветов.

– Так люблю их запах. Отражение всё видит и слышит, но совершенно не ощущает запахи. Я раньше на это не обращала внимания, а тут недавно обнаружила. Мне раньше вполне хватало запахов моих цветов из оранжереи. У меня своя оранжерея.

– Что такое оранжерея?

– Хочешь, покажу?

Она жестом пригласила его за собой, и они пошли по длинному коридору.

– Оранжерея тоже волшебная? – спросил Иларий.

– Вообще-то, всё, что ты здесь видишь, сделал мой отец. А значит, всё здесь волшебное.

– Всё?

– Ну да. И сам замок, и всё, что в нём, и все, кто здесь живут. Кроме нас с отцом, разумеется.

– Я думал… А разве здесь ещё кто-то живёт?

Дарина кивнула:

– Конечно, нам было бы скучно только вдвоём. Мне-то уж точно. Отец иногда запирается в своей лаборатории на несколько дней, и я остаюсь одна.

– В лаборатории? Твой отец ставит опыты?

– Нет! – она засмеялась. – Это мы так называем одну из его комнат. На самом деле она совсем не похожа на обычную лабораторию. И никаких опытов он там не ставит. Ну вот, мы пришли.

Она распахнула дверь, и они вошли в огромную ком… Нет это была не комната – вместо потолка было ясное небо, а пол заменяли песчаные дорожки и зелёные газоны. И всё же, Иларий мог поклясться, что на улицу они не выходили – воздух был, как в помещении, и стены ограничивали со всех сторон эту удивительную комнату.

– Это моя оранжерея, – сказала Дарина. – Вот здесь растения, которым надо много света, – поэтому тут почти постоянно светит солнце. А там, – Дарина махнула рукой в сторону, – растения, которые любят тень.

Иларий пригляделся и увидел, что в дальнем углу вместо солнечного неба было много облаков.

– Какие цветы ты любишь? – спросила Дарина. Иларий задумался.

Цветы он получал часто, привык к ним, но особо их не различал. Он попытался вспомнить названия, которые говорила Каролина.

– Астры.

– Хорошо, пускай будут астры.

Дарина завела его на газон.

– Значит, астры? Отлично, смотри.

Он не сразу понял, на что надо смотреть, но очень скоро из земли показались зелёные ростки, которые прибавляли в высоте прямо на глазах. Вот на них появились листья, вот – бутоны. И не прошло и пяти минут, как весь газон запестрел разноцветными цветами с тоненькими острыми лепестками, собранными в пышные соцветия. Вероятно, это и были астры.

– Вот это да! Ты так любые цветы можешь выращивать?

– Да. Только не подумай, что я сильная волшебница. Это всё папа. Он устроил в замке так, что каждое моё желание исполняется. А сама я умею очень мало – папа не разрешает мне учиться ворожбе.

– Но Слово Арна ты снимать умеешь.

– Это тоже благодаря отцу. Это же его Слово. Оно надо мной силы не имеет, – Дарина помолчала, а потом осторожно спросила: – Ты что, раньше никогда ворожеев не встречал?

– Да нет, встречал, конечно. Мы много поездили по стране. В селениях они довольно часто попадаются. Но это всё были заурядные ворожеи. Болезнь заговорить, крышу заклинанием починить, крылья мельницы покрутить – всё по мелочи умели. А такого, – Иларий обвёл взглядом окружавшее их, – я нигде не видел.

– Ну, конечно, сильнее отца нет никого, – в голосе Дарины слышалась гордость.

Они снова вышли в длинный коридор. Пройдя несколько шагов, Дарина с таинственным видом открыла ещё одну дверь, приглашая Илария войти. Но только он сделал шаг, на него дыхнуло таким жаром, что он невольно отшатнулся. Помещение на этот раз не имело никаких стен, во всяком случае в поле зрения. Куда хватало глаз был лишь песок, один песок. И огромное жаркое солнце.

– Что это?

– Пустыня. Знаешь, что это такое?

Иларий покачал головой.

– Есть такое место на земле, – объяснила Дарина, – где почти нет растений, и всё покрыто песком. Ты разве не слышал? И не читал? У меня своя библиотека. Там много разных книг. Я по ним училась. Прочту про что-нибудь, а замок мне показывает, как это выглядит. Вот, например, пустыню. Или вулкан. Не слышал о таком?

Иларий снова покачал головой. Он чувствовал себя непроходимым болваном. Дарина закрыла дверь, потом опять открыла. На этот раз перед ним вдалеке возникла высокая гора. Иларий никогда не видел гор, но догадался, что они должны выглядеть именно так. Но необычное было в том, что вершину горы окутывали клубы чёрного дыма. И вдруг гора словно взорвалась ярким огнём, Иларий даже вздрогнул от неожиданности.

– Пожар в горе? – спросил он потрясённо, повернувшись к Дарине.

Она улыбнулась, довольная произведённым эффектом.

– Это называется вулкан.

Полюбовавшись необычным зрелищем, они пошли обратно в комнату Дарины.

– Понравилось? – осторожно спросила девушка.

– Я даже не думал, что такое бывает. Здорово, что ты, не выходя из замка, можешь побывать где угодно. А я нигде не был, кроме Древии, и то, больших городов почти не видел, а в Столице сейчас впервые.

– Зато ты играешь на сцене. Это же так здорово! Театр – это чудо. Я его обожаю.

Иларий пожал плечами.

– Это просто работа, – рассеянно сказал он.

Из-за всех этих чудес Иларий чуть не забыл, ради чего пришёл в замок, и теперь он пытался придумать, как сделать так, чтобы увидеть того, кто ему был нужен. Но ведь Дарина сказала, что Арн сам хотел с ним познакомиться, так может, стоит просто подождать.

Они шли по длинному коридору.

– Что ты любишь больше всего из еды? – спросила Дарина.

– Сейчас ты скажешь, что можешь наколдовать всё, что я захочу.

– Так и есть.

– А если я закажу ананасы, устрицы, кокосовое молоко и… и… и перепелиные яйца?

– Ты любишь устрицы?

– Честно говоря, я даже не знаю, что это такое.

– Сейчас посмотрим, – сказала Дарина, входя в комнату и направляясь к огромному столу, заставленному разными яствами. – Полагаю, это они.

Девушка с улыбкой протянула ему большое серебряное блюдо.

– Вот это? – усомнился Иларий. – Выглядят как-то странно.

– А вот и ананас!

– Где?

– Вон, в середине. Ты его тоже никогда не видел?

– На картинке в книге однажды видел.

– А я люблю виноград. Ты пробовал виноград?

– Это ягода?

– Проссстите, – вдруг раздалось откуда-то снизу, и Иларий от неожиданности чуть не подскочил. – Госссподин вассс просссит.

– Это коврик разговаривает? – Иларий с опаской отодвинулся от чего-то мохнатого, которое шевелилось возле стола. Он готов был поклясться, что голос шёл оттуда.

– Это не коврик. Это Пушистик. Пушистик, ты напугал моего гостя.

– Проссстите, проссстите.

– Тебя послал отец?

– Сссказал привесссти госсстя. Сссейчас, сссрочно.

– Но мы собирались поесть.

– Проссстите, проссстите.

– Что же, я, и правда, обещала папе, что приведу тебя сразу же, – сказала Дарина Иларию, – но, совсем забыла. Пойдём.

– Вассс оссставить здесссь. Проссстите.

– Мне нельзя? Почему?

– Проссстите, проссстите.

Дарина заметно расстроилась, но противоречить отцу не решилась. Иларий же, наоборот, вздохнул облегчённо – всё складывалось как нельзя удачнее.

– Что ж, – сказала Дарина, – иди. Пушистик тебя проводит. Поедим, когда вернётесь.

«Это вряд ли», – подумал Иларий, трогая сухие веточки в кармане. А ей в ответ лишь улыбнулся – все мысли его уже переключились на то, что ему предстояло. Сейчас ему было не до ухаживаний. Да, собственно, Дарина уже сыграла свою роль. Если всё получится, отношения с ней можно не продолжать.

Странное мохнатое создание направилось к двери, причём при движении оно негромко поскрипывало. Сказать, пошло оно или поползло, было невозможно – никаких ног, лап, щупалец у него не наблюдалось, просто вся мохнатая масса двигалась сама собой. И ритмично поскрипывала. Иларий пошёл следом.

Шли они довольно долго. По каким-то извилистым коридорам. По узким и широким лестницам. Сквозь высокие арки и низкие двери. Наконец необычный проводник остановился возле огромной деревянной двери с металлическим кольцом вместо ручки.