Дымящийся шашлык уступал место на мангале овощам. Помидоры, лук, баклажаны, нанизанные на шампур, отправлялись запекаться и очень быстро покрывались темной коркой, корка местами лопалась, изливая сок на угли и добавляя новые нотки к непередаваемому аромату жареного мяса, который уже успел разнестись на десятки метров вокруг.
Игорь Матвеевич, который читал не только техническую литературу, но и художественную, любил цитировать детям и придерживался сам совета, данного Полонием из Шекспировского «Гамлета»: «Шей платье по возможности дороже, но без затей – богато, но не броско». Этого девиза он придерживался не только в одежде, но и в быту. Поэтому хотя дубовый массивный стол беседки накрывался без скатерти, по-дачному, но на столе всегда стояли тарелки и столовые приборы внешне не броские, но дорогие.
Игорь Матвеевич, Шамиль Викторович, Расхаров – юрист, который редко попускал посиделки с вином и шашлыком, как обычно обсуждали за столом беседки вопросы насущные и не очень.
– Послушай меня, – в сотый раз за вечер произнес любимую фразу Расхаров. – Я лично был у начальника налоговой, не переживай.
– Так ведь уже в районный суд подали…– пытался закончить свою мысль Игорь Матвеевич.
– Послушай меня, они не имеют права. Потом обжалуем, все отобьем, – Расхаров так и не дал возможность объяснить Игорю Матвеевичу свои тревоги и их причину.
Расрахов был тщедушный, невысокий, седой юрист уже под семьдесят лет. Носил очки в тонкой оправе, походившие на пенсне. Некогда преподавал в институте и имел степень кандидата юридических наук. Его говорливость была обусловлена не столько его познаниями, сколько начавшимся рано маразмом. Его невозможно было остановить, ему невозможно было что-то объяснить, когда уже он сложил в голове по какому-либо обстоятельству определенное мнение. Вот и сейчас, отказываясь выслушать своего доверителя, он не хотел разрушать сложившийся в данном юридическом вопросе пазл, поскольку любое новое обстоятельство потребовало бы перемещения элементов пазла и длительной кропотливой работы. Расрахов был уже и ленив, и туповат, его мозг оживлялся только тогда, когда вопрос касался его личных финансов.
Шамиль Викторович, который недолюбливал Расрахова, но никогда не высказывал неприязнь открыто, не зная, как совладать с накипающим гневом, который пробуждал в нем нудный Расрахов, встал и, подойдя к печке, длинной кочергой подтолкнул поленья. Обгоревшие поленья заискрились и затрещали. Расрахов чувствовал, что Шамиль Викторович терпит его только из-за Хамутова. Вот и сейчас, на интуитивном уровне старого лиса, правильно расшифровав поведение Шамиля Викторвича, Расрахов заискивающе улыбнулся и поспешил домой.
– Зачем ты его держишь? Ведь у твоей жены подруга вот такой юрист, – сказал Шамиль Викторович, подняв большой палец правой руки.
– Нет, не хочу вмешивать сюда жену. Это дела мужские.
– Ну, тебе решать. Расскажи, наконец, чем закончился разговор в налоговой?
– Да, там рассказывать особо нечего. Ходил в отдел по урегулированию задолженности, говорил с начальницей и ее замом. Они же тоже простые служащие. Говорят, что налог я должен был сам заплатить. Хотя в нашем договоре с Вяземским было же написано, что это «Аррост» заплатит.
– Да, да. Ты же знаешь, я ушел от Вяземского в том числе и потому, что не мог мириться с его методами.
– В общем, они говорят, что больше десяти миллионов я должен заплатить по налогам. А они ведь уже сколько взыскали. Не понимаю я… Говорят пени насчитали, штрафы.
Хамутов потормошил кочергой догорающие угли, подумал, что эти угли очень похожи на него: уже не красные и опаляющие, а побелевшие, как седина на волосах. Не искрят совсем даже от постукиваний по ним кочергой.
– Заместитель у этой начальницы, Елена, говорит, что на банкротство мое будут подавать. Я одного не пойму, раз они видели мои доходы, почем же сразу мне не сказали, что заплатить надо. А спохватились, когда уже чуть ли не три года прошло. Когда все уже было потрачено. Неужели бы я не заплатил, будь у меня эти деньги.
Елена говорила правду, банкротство было неизбежно. Через некоторое время налоговая подала заявление о банкротстве Хамутова. Заявление было судом было принято, рассмотрено и введена процедура реструктуризации долгов.
И московский товарищ, у которого Хамутов занимал для своего нового проекта, отсудивший с процентами в пять раз больше, чем брал Хамутов, и Расхаров, который по договору на юридические услуги взыскал через суд с Хамутова не один миллион, уже включились в реестр требований кредиторов.
Финансовым управляющим Хамутова был назначен молодой арбитражный управляющий Марабуев Михаил Максимович, имевший немногим более года профессионального стажа.
Марабуеву было меньше тридцати, он уже нажил троих детей, отрастил козлиную бородку и живот. Хотя он был высоким, но стройным его нельзя было назвать. Голова на тонкой шее, как у грифа, выдавалась вперед, ходил он несколько сгорбившись, узкие сутулые плечи придавали всей фигуре расхлябанный вид.
За сравнительно недолгую жизнь Марабуев испробовал чуть ли не половину из четырехсот сравнительно честных способов отъема денег у граждан из списка Остапа Бендера. Не будучи бизнесменом и не имея даже к тому времени даже высшего образования, ездил в группе бизнес-тренеров и проводил семинары, за вознаграждение сводил постояльцев гостиницы с девушками, брал кредиты, не отдавал, накопил долги.
От заработанных им денег всегда исходил запах гниющей плоти. Но подобно Веспасиану он не чувствовал смрада от зарабатываемых им денег.
Покончив с бизнес-семинарами, он начал покупать на торгах заложенное имущество и выселял из жилья семьи с детьми. Но навар от всего этого был не большой, судебные тяжбы и выселения длились долго. Тогда Марабуев нащупал для себя еще один вид заработка, который, как и предыдущие занятия, больше напоминал снятие одежды и золотых зубов с погибших на поле брани.
Речь шла о заработке на банкротстве граждан. Можно было бы просто оказывать юридические услуги банкротам, но Марабуев знал, что для того, чтобы обеспечить результат, не переживая о качестве оказываемых услуг, надо контролировать процесс. Этот контроль обеспечивал статус арбитражного управляющего. Арбитражный управляющий был царь и Бог при банкротстве граждан. Понаблюдав за тем, что происходит на рынке, Марабуев получил статус арбитражного управляющего и открыл юридическую фирму на маму.
Денег у Марабуева было немного, поэтому пришлось снять небольшой офис в обветшалом здании, купить пару старых ноутбуков и принтер.
Теперь при хорошей рекламе все должно было идти по плану.
Потенциальные клиенты были не привередливы к условиям, в которых их принимали юристы. Обросшие кредитами граждане приходили на консультацию, там их убеждали в необходимости заключить договор именно с ними, так как есть свой арбитражный управляющий, который сделает, как надо и в рамках закона: а закон он, как известно, что дышло, куда повернул – туда и вышло. Нужно сказать, что этот рынок так и строился, и Марабуев был не единственным, кто имел статус арбитражного и параллельно оказывал юридические услуги гражданам, чьи процедуры банкротства он вел.
Но как ловелас, добивающейся близости от наивной девицы, ухаживания и хорошее общение с клиентами длились ровно до того момента, пока не достигалось желаемое. Добившись же заключения договора на сопровождение процедуры банкротства, вежливость и учтивость улетучивались, и клиенты неделями не могли дозвониться в контору.