Банкротов Марабуеву было не жалко. Все они были сами виноваты в сложившейся ситуации. Их можно было разделить на несколько категорий.
Одни были жертвами самонадеянности: набирали кредитов на машину, на квартиру, под залог того же имущества, на которое брался кредит, а потом теряли источник доходов, а вместе с ним и имущество, которое продавалось для покрытия долга. И зачастую люди, которым оставалось выплатить триста тысяч тысяч из трех миллионов, теряли все, потому что начислялись пени, штрафы и все деньги от реализации заложенного имущества уходили кредиторам, на покрытие расходов на проведение процедуры банкротства.
Другие брали кредиты на смартфоны, телевизоры, летний отдых в Турции, совершенно не оценивая свои возможности, и очень быстро обнаруживалось, что размер ежемесячного дохода не покрывает размеры ежемесячных выплат по всем этим кредитам. При их банкротстве и продавать было ничего. Кроме треснутого айфона последней модели и трех зубов с кариесом, у них зачастую даже прописка была на деревне у дедушки.
Третьи брали кредиты для родственников. Они имели хоть и небольшой, но стабильный доход, банки таким людям доверяли, и, поддавшись на уговоры родни, которые обещали выплачивать все своевременно, наивные и благородные, они подписывали кредитные договоры на миллионы рублей. А дальше у родственников что-то шло не по плану, они переставали оплачивать кредиты. И как же прав был Макиавелли, говоря, что люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества: прощайте именины, свадьбы – ближайшие родственники на долгие годы, если не навсегда, становились врагами.
Четвертые в прошлом успешно вели бизнес, нажили определенное количество имущества, заметив ухудшение ситуации, переписывали имущество на родню, но не всегда успевали это сделать вовремя, и, какой-либо кредитор подавал на банкротство должника раньше, чем проходил установленный законом период, когда перевод имущества на родню нельзя было бы оспорить, и должник лишался не только покоя, но и имущества.
Конечно же, были исключения из этой классификации. Таким исключением был и Хамутов. Хамутов был так непохож на остальных.
И вот такого Хамутова, умного и благородного, но по-детски наивно верящего в человеческую порядочность, судьба столкнула с Марабуевым.
Хамутов большую часть времени проводил в Москве, в город Н., где был офис Марабуева, приезжал редко, и пока встретиться с ним Марабуев не мог, хотя и систематически названивал.
Марабуев, направив запросы во все органы и получив ответы, узнал, что у Хамутова есть автомобиль BMW X5, который хоть и не новенький, но при реализации потянет на миллион, два земельных участка, дом в несколько сотен квадратных метров.
Конечно, это слегка разочаровало Марабуева. Продавать особо было нечего. Да и пока продавать было рано.
Чтобы читатель понимал почему сейчас продавать рано и смысл дальнейших действий Марабуева, думается, нужно рассказать немного о том, как вообще происходит процедура банкротства граждан. Конечно же, это будет не подробная лекция, а небольшая экскурсия по кулуарам банкротного бизнеса.
Итак, некий человек, имея долги, не важно, перед банком или соседом, определенное время не может с ними расплатиться. Этот человек может сам обратиться с заявлением о своем банкротстве или же это могут сделать его кредиторы.
Банкротство не может проходить само собой, нужен кто-то, кто бы всем этим процессом управлял, и этим человеком является арбитражный управляющий. Как записано в специальном законе о банкротстве, арбитражный управляющий обязан действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества при проведении процедур, применяемых в деле о банкротстве.
Но нетрудно догадаться, что арбитражный управляющий, будучи простым смертным, имеющим природную тягу к действию в первую очередь в своих интересах, а уж потом в интересах других, будет делать все возможное, дабы извлечь максимальную выгоду от попавшей в силок жертвы.
Почему же арбитражный управляющий не просто управляет процедурой банкротства, а еще и организовывает юридический бизнес по сопровождению банкротства, спросите вы. А потому, что за всю эту работу финансовому управляющему полагается вознаграждение в двадцать пять тысяч рублей. А работы там, будем откровенны, достаточно много, чтобы финансовые управляющие могли бы довольствоваться только этим вознаграждением.
Еще, если повезет, и у должника будет имущество, его можно будет продать и получить проценты. Соответственно желание найти и продать как можно больше имущества должника прямо пропорциональна желанию финансового управляющего разбогатеть.
Но до того, как приступить к реализации имущества, зачастую вводится процедура реструктуризации долгов гражданина. Тут финансовый управляющий бессилен. Он скорее наблюдатель. Если суд установит, что у должника есть доходы и разумно их распределяя в течение двух-трех лет должник закроет все долги, то вводится именно эта процедура. И именно эта процедура была изначально введена в отношении Хамутова.
Хамутов был пенсионер, поэтому введение реструктуризации долгов было формальностью. И вот в один из летних жарких дней, когда в отношении Хамутова уже была введена процедура реализации имущества, Хамутов приехал в город Н., и состоялась его первая встреча с Марабуевым.
Высокий и красивый, в белом костюме из льна, в белой легкой шляпе, Хамутов казался роскошной древнейшей китайской вазой, случайно попавшей в дом людей, не знающих ее истинной ценности и могущих по невежеству и небрежности разбить ее в любую секунду.
Офис Марабуева был не то, чтобы бедный, а скорее безвкусный и неопрятный. Документы, исписанные листочки небрежно лежали на большом запыленном столе. В тех местах, где время от времени сидели люди, пыль была протерта и виднелись жирные следы. На полу стояли пустые коробки из-под бумаги. На выгоревшем и грязном подоконнике, где уже на слое пыли можно было организовать грядку с укропом, стояло несколько немытых чашек.
Хамутов после традиционного рукопожатия, полагающегося при встрече, присел на предложенное ему место, не подавая вида, что его несколько беспокоит судьба его белого костюма среди всей этой пыли. Марабуев чувствовал себя маленьким рядом с Хамутовым. Хамутов превосходил его не по росту, хотя, возможно, по росту тоже. Хамутов превосходил его по душевным качествам, по интеллекту. В этом Марабуев окончательно убедился, услышав рассказ о Хамутове из первых уст.
– Долгое время я работал на заводе инженером, – неспешно рассказывал Хамутов. – Это был полезный опыт, мои изобретения использовались для совершенствования производства. Потом я ушел с завода и получил патенты на несколько изобретений, один патент мне удалось даже удачно продать. Хотя… там тоже уж, обещали одну сумму, не доплатили. Этим должен был заниматься Расхаров, мой юрист, но так и не довел дело до конца, сейчас и не взыщешь, сроки прошли. А Расхаров сам отсудил у меня за свои услуги не один миллион… Ну, продал я им патент, потом еще учил их инженеров, как все это внедрять. В договоре было написано, что все налоги они заплатят сами. Да и я, дурак, поверил. И Расхарову этому доверился. Расхаров малый добрый, так долго вел дела мои. Дома у меня бывал,.. – Хамутов почувствовал себя виноватым, что постороннему человеку рассказал о Расхарове, и стал перебирать край белой шляпы.
Хамутов был поглощен своими мыслями. Что из себя представляет Расхаров, Марабуев уже успел узнать. За последние полгода он бывал в офисе Марабуева не меньше десяти раз.