Loe raamatut: «И всё сначала»

Часть I
Пролог

Я закончила прием пациентов, но мой рабочий день плавно перетекал в рабочую ночь. Дежурство в госпитале. Кажется, из всех докторов я была одной из немногих, кто воспринимал ночную смену совершенно спокойно. Чем больше работы, тем лучше. Конечно, мне не хотелось желать людям болезней и ранений, но мне нравилось то, чем я занималась. Даже не так. Это не совсем работа. Это единственный смысл моей жизни.

Выключила свет, закрыла кабинет. Все действия совершала на автомате. Спустилась на второй этаж, где огромный зал, некогда бывший холлом и театральной сценой, был отдан под койки и места для больных. Лазарет. Так мы его называли. Некоторые койки были отделены ширмами, но в целом пространство, занятое больными, казалось просто бескрайним.

Благо, сейчас множество коек пустовало. Хотя можно ли назвать это благом? Многие умирали во время сражений, их тела сжигали, а пепел развеивал ветер. От человека не оставалось ничего. Родным некуда было прийти, чтобы положить цветы и вспомнить что-то хорошее о своем близком. Именно такими были церемонии много лет назад, но не теперь. Мир стал другим, как и люди. А самое страшное заключалось в том, что все привыкли к такой жизни и к новым условиям.

Я уже подходила к лазарету, как вдруг со стороны лестницы раздался знакомый голос. Доктор Гордон. Его смена как раз закончилась. Я знала, что он не любил задерживаться. Дома его ждала беременная жена.

– Слушаю вас, – спокойно сказала я, остановившись.

– Эни, осмотришь пациента? – с мольбой глядя на меня, спросил Гордон, нервно подергивая светлую бородку. – Я никак не могу остаться, дома…

– Ничего, – махнула я рукой. – Я понимаю. Идите. Где ваш больной?

– Да вот же.

Гордон обернулся и ткнул пальцем в темноту. Я чуть сощурила глаза и действительно заметила мужской силуэт. Кажется, мужчина был одет в военную форму. Что неудивительно, раз мы находимся в военном лазарете. Я попала сюда два месяца назад. Специально просилась, но меня категорически не хотели брать. Во-первых, не так много опыта. А во-вторых, я – девушка. Руководство было уверено, что не пройдет и пары месяцев, как я выскочу замуж. Пришлось долго уговаривать их, объясняя, что брак – это последнее, что интересует меня в этой жизни.

И меня, конечно, взяли. Поскольку доктора в нашем мире на вес золота. Даже такие неопытные, как я. А те, что были, не всегда надолго задерживались в военных госпиталях. Слишком большой риск заразиться, если придется работать в полевых условиях.

Мужчина закашлялся и вышел из тени, прикрывая рот ладонью. Высокий, спортивная фигура, черная футболка обтягивала крепкий торс. Волосы темные и очень коротко стриженные, как у всех военных. Парень убрал руку от лица и посмотрел мне в глаза. Я вздрогнула и застыла на месте, продолжая смотреть на него.

Я его узнала.

Именно этот человек убил моего отца ровно год назад.

Глава 1

– Здравствуй, – негромко сказал он и снова закашлялся.

Гордон уже торопливо спускался на первый этаж, а я отвернулась от парня и сказала:

– В смотровую.

Небольшой кабинет располагался в самом углу огромного зала. Стол, стул, шкафчик с препаратами, которых вечно катастрофически не хватало, кушетка. На ней я осматривала пациентов, а иногда дремала, подтянув колени к животу.

Я знала, что его зовут Алекс. Он остановился в центре кабинета, огляделся. И снова посмотрел на меня. Голубые глаза. Внимательные. Но меня ужасно бесил его взгляд. И чего пялится? Ждет, когда я потеряю контроль? Нет, этого больше не будет.

– Сними футболку, – сказала я и взяла в руки фонендоскоп.

Он быстро разделся, бросил футболку на кушетку и повернулся ко мне. Загорелый. Бицепсы украшают татуировки: затейливая вязь, похожая на какой-то древний язык. Что означает – мне неведомо. Я разглядывала рисунки на его теле и слушала дыхание.

– Повернись спиной.

Алекс беспрекословно подчинился. На спине снова татуировка – лев с оскаленной пастью. Я прислонила фонендоскоп к его коже, чуть задев ее пальцами. Горячая. Скорее всего, у него жар.

– Садись, – кивнула я на стул сбоку от моего стола. – Можешь одеться.

Быстро начала заполнять карточку, снова чувствуя его взгляд на себе. Подняла голову и уставилась в голубые глаза.

– Как ты, Эни? – спросил Алекс и закашлялся.

Я не стала отвечать на этот вопрос, сказала только:

– У тебя бронхит. Сильные хрипы, похоже, отек. Остаешься в госпитале.

Он медленно кивнул, опустив взгляд на мои губы. Я почувствовала себя неловко. Встала, подошла к шкафчику и достала таблетки.

– Выпей, это жаропонижающее. Сейчас определим тебе место, и медсестра сделает укол. Утром я приду и начнем лечение.

Он тоже встал и сделал шаг ко мне. Я мгновенно напряглась и зачем-то схватила журнал со стола. Голубые глаза Алекса будто замораживали. Не хотелось признавать, но мой цвет глаз был почти как у него, только, кажется, чуть светлее.

– Ты же знаешь, я только хотел спасти тебя.

Где-то глубоко в душе я была с ним согласна, но никогда не признавала это и тем более не произносила вслух. Убийство отца положило начало череде трагедий, которые чудом не сломили меня. А, может, и сломили, просто я держусь из последних сил.

– От этого не легче, – ответила я и вышла из кабинета.

Пожилая медсестра принялась хлопотать вокруг Алекса, то и дело называя его «сынком». Я некоторое время наблюдала за ними, а потом ушла в свой кабинет. Села за стол и уставилась в стену, но перед глазами само собой возникло лицо отца. Но не то, которое я видела в течение двадцати двух лет. Я очень четко запомнила его другим. Заразившимся. Он только начал меняться тогда. За несколько дней до убийства он стал раздражительным, кричал на нас с мамой, разбил посуду, пнул садовую фигурку собаки, что так нравилась маме. Мы, конечно, переживали, но списывали это на проблемы на работе или усталость. Отец всегда много работал. Мы и подумать не могли, что он заразился и начал превращаться в мутанта, как все их называли. Казалось бы, заразиться было попросту не от кого, ведь наш город населяли лишь здоровые люди. Но на днях отец выезжал за пределы Форт-Террено на задание, однако, как сообщили военные, никаких происшествий зафиксировано не было. Но я точно помнила, что у отца были грязные штаны, будто в какой-то пыли, и чуть порвана рубашка.

– Упал со второго этажа. Пол в здании прогнил, – пояснил он тогда.

Нам и в голову не приходило заподозрить его во лжи. Папа был инженером, и в тот раз он и несколько его коллег, а также небольшая группа военных, осуществляли очередную вылазку в заброшенный городок, что располагался рядом с нашим. Они как всегда искали технику, запчасти, электронику – все, что могло пригодится и что было в рабочем состоянии. У папы были золотые руки.

Не знаю, что тогда произошло, но думаю, на отца напал зараженный зверь. Возможно, он притаился в заброшенном здании, папа что-то искал, а натолкнулся на него. Вероятно, мутант был слаб, но все же смог напасть на отца. Папа отбился, но решил не сообщать военным. Если бы сказал, его бы расстреляли на месте. Я предполагаю, он не заметил рану. Она могла быть совсем небольшой. Этого достаточно для заражения.

Всего несколько дней, и папа начал меняться. Зараза, которая изменила мир, вынудив людей прятаться, пробиралась в мозг, и человек переставал быть человеком. Им управляли лишь животные инстинкты, делая из людей мутантов, отличающихся невероятной жестокостью и жаждой крови. Да, они пили кровь, сначала вгрызаясь в горло. Но перед этим окончательно теряли человеческий облик. Кожа теряла эластичность, немного обвисая на лице, волосы выпадали клочками, а десна и язык становились неправдоподобно красного цвета.

Я спустилась утром на первый этаж. Папа стоял у окна, вцепившись в открытую оконную раму. Она чуть подрагивала от его хватки. У него дрожали руки. Отец всегда приветствовал меня утром, целовал в висок. Но тогда он не сказал ни слова. Уже не мог.

– Пап, ты чего? – удивилась я и подошла ближе.

Он провел трясущейся ладонью по волосам, смахнув существенную их часть на пол. Я остолбенела. Не могла поверить, что он заразился. Это было просто невозможно. Но он повернулся ко мне лицом, и я захлебнулась собственным криком. Кожа на лице обвисла, рот кровожадно оскален. Сейчас я думаю, он пытался сопротивляться. Сдавил себе горло ладонью, и издал страшные звуки, похожие на собачий рык, который звучал то громче, то тише.

И в этот момент раздался выстрел. Отцу снесло полголовы, кровь брызнула на оконную раму, на стекло, обезобразив их багровыми подтеками и сгустками. Я закричала, услышала мамины крики и топот, она бежала вниз со второго этажа. Меня кто-то схватил и прижал к себе. Это был Алекс.

Я до сих пор не знаю, зачем он пришел к нам тогда. Никаких личных дел у него с отцом не было, маму он не мог знать, меня тоже. Но он оказался в нашем доме в то утро и застрелил папу.

Дом оцепили, нас с мамой увезли в госпиталь и посадили в карантинный блок, взяли анализы, наблюдали за нашим состоянием в течение недели. Наш дом сожгли. Отца мы больше не видели. Его тело уничтожил огонь, как и наш дом. Я и сейчас не до конца осознаю, что случилось тогда.

Нас с мамой отпустили и выделили по комнате. В разных домах. Таково было правило. Если человек не в браке, у него нет семьи, то жить можно лишь в комнате. Целый дом или квартира доставались лишь семейным парам. Я жила в коттедже рядом с больницей, где тогда работала, а маме выделили комнату неподалеку от швейного цеха. Мама трудилась там всю жизнь, с момента переезда в Форт-Террено.

Глава 2

Люди сами себя уничтожили. В лаборатории создали некий вирус, проводили опыты над животными. Одного из ученых поцарапал подобный зверь, человек, конечно, заразился, и некоторое время никто не замечал в нем каких-либо внешних изменений, но однажды утром он проснулся мутантом. Почему он не сообщил о заражении? А почему мой папа промолчал о происшествии? Испугался или думал, что от царапины ничего не будет. Но с того момента зараза распространилась по городам, вызывая панику и ужас. Сначала зараженные не убивали своих жертв. В первые дни после заражения, человек еще не становился зверем, но уже был заразным, а также испытывал необоснованную злобу ко всем вокруг. Он мог напасть, укусить, но на этом приступ агрессии купировался. Некоторые зараженные улетали в другие страны, на другие континенты, даже не подозревая, что являются носителями страшной болезни. Именно так вирус распространился почти во все точки мира.

Затем состояние ухудшалось. Зараженные кусали как животных, так и людей, пили кровь, но могли остановиться, будто осознавая, что нужно оставить жертву в живых, чтобы зараза распространялась быстрее. Те, кто смог вырваться, все равно были обречены. На кого-то нападали зараженные звери. Человечество летело в бездну, не успевая осознать этого.

Первое время казалось, что зараза не коснулась птиц. Они не нападали на людей или животных, их поведение оставалось вроде бы обычным, но вскоре стало понятно, что они стали слишком пугливы и сторонились городов. Насекомые тоже не причиняли вреда, как удалось установить позднее, но и без них хватало опасностей.

С помощью военных удалось организовать эвакуацию здорового населения. Людей увозили в районы с благополучной эпидемиологической обстановкой. В первую очередь эвакуировали беременных, семейные пары и детей. Спасли и моих родителей. Они совсем недавно поженились, мама была беременна мной. Сначала их на самолете перевезли на остров. Именно там я и родилась, чуть раньше срока. Спустя четыре месяца, когда эпидемия уже охватила весь мир, разрушая и растаптывая его, эвакуированных доставили в Форт-Террено – город, вокруг которого экстренно возвели бетонные стены. Таких городов было около двадцати в округе. Но со временем стало ясно, что помимо вируса появилась еще одна беда. Рухнуло все: производство, фермерство, технологии. Мир откатился в своем развитии на многие десятилетия назад. Появились проблемы с поставками продовольствия, медикаментов. В городе пытались выращивать овощи и зерновые, в результате, этого количества едва хватало на удовлетворение нужд населения. Ни о каком изобилии речь, конечно, не шла.

Города, подобные нашему, контролировали военные, чему все были только рады. Они защищали нас, патрулировали периметр, следили за приближением мутантов. Но в последние годы не только зараженные были угрозой населению Форт-Террено. Люди начали нападать друг на друга. Город на город. В поисках продовольствия, техники, других необходимых ресурсов. Как будто одного вируса мало. Человечество решило окончательно уничтожить себя.

Я не знала другого мира. Выросла среди этой жестокости, страха и неуверенности в своем будущем. Решила учиться на медика. Эта профессия считалась невероятно нужной, но в то же время опасной. Я знала, что раньше, еще до моего рождения, каждый врач занимался своей областью, сейчас же готовили универсальных докторов. Вероятно, мы не знали всего досконально, учились уже на своем опыте, не погружались в конкретную область с головой, а изучали лишь азы. В основном я занималась терапией, но пару раз приходилось делать несложные операции. Лечила и взрослых, и детей. Некоторых медиков увозили в научные центры, где пытались разработать вакцину от свирепого вируса, но пока особенных успехов не было. Ситуация была слишком запущенной. Ученые полагали, что вирус сильно окреп и мутировал, а ловить зараженных было крайне опасно. Удалось установить, что они жили довольно долго, вирус не убивал их, а делал другими. Дикарями. Животными. Они не понимали человеческую речь, а жили лишь одними инстинктами.

После убийства отца я работала в городском госпитале. Чаще всего ко мне шли со стандартными простудными заболеваниями, трудностей с постановкой диагноза не было, чего не скажешь о лечении. Лекарств не хватало, приходилось придумывать альтернативные способы лечения, в основном травами. В тяжелых случаях выдавала рецепт на антибиотики. Нехватка медикаментов всерьез беспокоила медиков и больных.

Мама пережила отца всего на три месяца. Не выдержало сердце. Ее тоже сожгли, как и всех, кто умирал. Никаких кладбищ не было. От нашей семьи осталось только пепелище на месте нашего дома. Я пришла туда после новости о смерти мамы. За забором остался лишь фундамент некогда весьма симпатичного двухэтажного коттеджа и небольшой кирпичный гараж. На двери висел замок, я пыталась его сбить, но ничего не вышло. Сил не хватило. И в тот момент появился Джейк.

Он был военным. Шел мимо, патрулировал город. Увидел, как я вожусь с замком и спросил, нужна ли помощь. Я кивнула, а он без труда сбил замок и открыл дверь гаража.

– Я знаю, что случилось с твоим отцом, – внезапно сказал Джейк. – Мне жаль.

– Мне тоже.

Мы огляделись. У отца был черный багги. Он передвигался на нем по городу, иногда перевозил что-то не очень габаритное. Я умела водить. Папа научил меня в свое время.

– Отличная машинка, – хмыкнул Джейк, почему-то не торопясь уходить. – С бензином у нас, правда, проблемы. Установлен лимит на месяц. Пока что заправляют только военные тачки.

– Мне некуда на ней ездить. Я живу рядом с госпиталем.

Мне было легко разговаривать с ним. Джейк еще что-то рассказывал про машины и смотрел на меня с интересом. Я немного нервничала, но не торопилась прогонять его. Заглядывала в коробки, которые хранили здесь родители. Кое-что отложила, чтобы забрать с собой. В основном вещи и обувь. Мама была отличной швеей, и со вкусом у нее тоже было все в порядке.

– Смотри, Эни, это телефон, – радостно позвал меня Джейк. – Таким пользовались лет двадцать назад, даже больше.

– Двадцать два года назад, – вздохнула я и подошла к нему. – Это мамин. Она забрала его с собой, когда их с папой эвакуировали.

– Теперь эта штука совершенно бесполезна. Рация – вот, что никогда не подводит.

Мы стали общаться. Джейк врезал новый замок и вручил мне ключ от гаража. Наша дружба как-то сама собой переросла во влюбленность. Он не мог ночевать в моей комнате согласно военному уставу, да и места не было, если честно. Кровати, установленные в таких вот общежитиях, были слишком узкими. Все для одиночек. Но, конечно, наша близость была неизбежной, и мы пользовались любой возможностью заняться любовью, когда все обстоятельства были в нашу пользу. Джейк жил в казарме, и вход туда был мне заказан. Но как только у него появлялось свободное время, он сразу бежал ко мне. Не скажу, что наши встречи были очень частыми, ведь что его, что моя служба отнимали много времени. Но тем ценнее были часы, проведенные вдвоем.

В моем доме проживало шестеро человек. На первом этаже располагались три жилые комнаты, которые занимали девушки, а также кухня и ванная. На втором этаже жили трое парней. Они работали в цехе по производству оружия. Стив и Майк были братьями, а Роджер вырос в детском доме и был одного со мной возраста. Мои соседки – Ванесса и Эмбер – трудились швеями. Каждый из нас получал карточки на продукты и вещи. Никаких денег не было. В гараже я нашла купюры, которые привезли с собой родители. Судя по их количеству, запасы у них были приличные. Однако в новом мире эти бумажки не имели ценности. Лучше всех снабжали военных. Их продуктовый паек был гораздо более разнообразным, форму им также выдавали по первому требованию, поэтому большинство парней и даже некоторые девушки стремились попасть в военный центр, где осуществляли профессиональную подготовку. Наши военные и правда отличались крепким телосложением и выносливостью, а за показателями их организма пристально следили медики. В госпиталь обычно попадали с ранениями, полученными во время боевых действий и сражений с военными и гражданскими из других городов. К сожалению, такие стычки происходили все чаще.

Я не была солдатом и не любила спорт. Но в нашем мире самым главным навыком являлся бег. При малейшей опасности нужно было бежать. И я заставляла себя бегать по утрам. Первые несколько раз я была близка к тому, чтобы бросить все к черту. Ну, сожрут меня мутанты, подумаешь. Хуже уже быть не может. И так жизнь не радовала. Но кое-как, понемногу, это занятие меня затянуло. Позволяло на время отключиться от мрачных мыслей.

Алекса я увидела еще один раз, когда выписывала его. Взяла фонендоскоп, он тут же снял футболку и подошел ближе. Ему стало гораздо лучше, только сердце билось слишком быстро. Я не стала это комментировать. Он оделся и вдруг спросил:

– Не хочешь прогуляться завтра? Вдвоем.

Я как раз заполняла журнал, но пришлось поднять на него взгляд. Мне не нравилось его поведение. Неужели он не понимает, что мне неприятно его видеть? Про прогулку даже речи быть не может.

– У меня есть парень.

Я видела, как сильно он сжал челюсти. И кулак. Подошел к моему столу и вроде бы спокойно сказал:

– У тебя никого нет. Я знаю.

– Ты ошибаешься, – нахмурилась я.

– Эни, ты уходишь после работы одна. Тебя никто не встречает. Не провожает. В свободное время ты тоже одна. Или с соседками по дому. Никакого парня нет.

– Он есть, – повысила я голос. – Уходи, пожалуйста. И не нужно лезть в мою личную жизнь.

– Кто он? – не сдавался Алекс, нависнув надо мной.

– Тебе-то что?

– Если у тебя правда кто-то есть, назови его имя. Вот и все.

– Джейк Уокер. Ты доволен? – рявкнула я и так сильно сжала в пальцах карандаш, что он треснул.

Парень опешил и даже отступил на шаг. Некоторое время гипнотизировал меня своими голубыми глазами, а потом ушел. Наконец-то. Что это вообще было? Все с ума посходили.

Глава 3

Врачи тоже болеют. Так бывает. Вот и меня не миновала подобная участь, я слегла с температурой и кашлем, выворачивающим легкие наизнанку. Лечилась травяными настоями, жаропонижающее не принимала, пытаясь обтираниями сбить температуру. Получалось с переменным успехом. В какой-то момент подумала, что если я сейчас сдохну, то некому будет меня оплакивать. А мне это надо? Вот еще.

Но жить определенно хотелось. Вечером я кое-как доковыляла до госпиталя, взяла пару таблеток и вернулась домой. Соседки сидели в своих комнатах, боясь заразиться. Вообще, это обычная практика. Если в доме кто-то болеет, все соблюдают меры предосторожности. Опять же из-за нехватки лекарств. Болеть никому не хотелось.

Быстро приняла душ и легла поверх одеяла. Внезапно кто-то постучал в мою дверь. Стало даже интересно, кто рискнул меня потревожить.

– Заходите, – подала я голос и тут же закашлялась.

Дверь открылась, и в комнату вошел Алекс Тейлор собственной персоной. Полностью в военном обмундировании. Я даже приподнялась, опираясь на локоть, чтобы лучше его видеть. Этому что тут надо?

– Я болею, – предупредила я, хотя по моему хрипловатому голосу и так было ясно.

– Я знаю. Потому и пришел. Может, что-то нужно? – спросил Алекс, прошел в комнату и сел на стул.

– Откуда ты знаешь, что я заболела? – поразилась я.

– Заходил в госпиталь. Там и сказали.

– Зачем заходил? – недоумевала я.

Он пожал плечами и уставился на меня. Как назло, одета я была лишь в спортивный топ и шорты. И сейчас Алекс разглядывал меня, совершенно не таясь.

– Ну, раз говорить ты не хочешь, то дверь вон там.

– Я хотел сказать тебе, – внезапно подал голос Алекс, – что Уокера нет в живых. Уже два месяца. И ты знаешь это, Эни.

Я резко села и даже сжала кулаки. Сердце гулко застучало в груди, ускоряя темп. Но я пыталась держать себя в руках.

– Это неправда. То есть никто не знает наверняка. Он мог выжить.

– Его отряд не справился с заданием. Они должны были вернуться через двенадцать часов. Но их нет до сих пор. Шестьдесят дней, Эни. Среди мутантов, зараженных зверей и разрушенных городов. А также в центре боевых действий. Города Джорджтаун и Бридж воюют за ресурсы. Это не так далеко от нас. Ты понимаешь, что шансов нет?

– Шанс есть. Уходи.

Я легла и даже закрыла глаза. Услышала шаги, и щелчок закрывающейся двери. Он ушел, а я торопливо распахнула глаза и осмотрелась. Алекса и правда не было в комнате. Я почесала макушку и нахмурила лоб, пытаясь понять, зачем ему все это. Зачем он приходит и говорит со мной о Джейке? Да, их отряд пропал. Никто так и не выходил на связь, и поэтому неизвестно, что же там произошло. А вдруг Джейку удалось спастись? Я продолжала в это верить. Но пришел чертов Алекс и принялся давить на больное, будто действительно собственными руками рвал на мне рану.

В висках противно пульсировала кровь. Я легла на бок, подтянув колени к животу. Джейк – единственный человек, которому я была небезразлична. Мы держались друг за друга. Он тоже был одинок, но, в отличие от меня, Джейк даже не знал, что такое семья. Он вырос в детском доме, их полным составом эвакуировали на остров, а затем в Форт-Террено. Не представляю, как все эти малыши справлялись с волнением, с неизвестностью и страхом. Их некому было поддержать, объяснить, что происходит в мире. Их просто несло течением, а они, не сопротивляясь, следовали за толпой, надеясь найти где-то тихую пристань.

В то время дети были очень ценным ресурсом. Особенно мальчики. Будущие военные. Как только Джейку исполнилось пятнадцать, его переселили в казарму, где начали готовить к военной службе. С тех пор он так и жил в казарме, служил на благо нашего города.

Кажется, Алекс старше Джейка. На вид ему лет тридцать. Я знала, что он командир группы, а значит, далеко не последний человек среди военных. Что он делал тогда в нашем доме? Зачем пришел? … Что толку гадать, раз ответа я все равно не знала.

Ночью ужасно захотелось пить. Я налила воды и вернулась в комнату. Встала напротив окна, опираясь одной рукой на стол. Внимание привлек предмет, которому тут явно нечего было делать. Я сначала даже не поняла, что это. Осторожно поставила кружку на стол и протянула руку. Шоколад. Тонкая прямоугольная плитка, завернутая в плотную серую бумажную обертку. Я поднесла шоколад к лицу и принюхалась. Божественный аромат. Конечно, в нем наверняка больше сахара, чем какао бобов, но все равно это настоящая редкость. Я знала, что шоколад выдавали только военным и детям, и то очень редко. Раз в несколько месяцев. Остальные же были лишены такой роскоши.

– Ну и что ты тут делаешь? – тихо спросила я плитку, покрутив ее в пальцах.

Тяжело вздохнула. Вывод напрашивался сам собой. Алекс получил паек, зашел ко мне и оставил тут шоколад. Придется вернуть.

Однако сделать это удалось только через несколько дней. Я окончательно вылечилась, погрузилась в рабочие будни, но как-то вечером мне удалось вовремя уйти с работы, и я направилась к казармам. Я совершенно не знала, где жил Алекс Тейлор, но предполагала, что мне подскажут. В сумке сиротливо болталась плитка шоколада, к сожалению, уменьшившаяся ровно на половину.

Мне было ужасно стыдно. Но я не ела шоколад лет десять. Именно тогда его поставки практически полностью прекратились, изредка кое-что перепадало детям и военным. И вот сейчас я просто не смогла удержаться. Постоянный голод был вечным спутником всех жителей. Не скажу, что нас не снабжали продуктами, но сложно было наестся морковкой, кукурузой или капустой, да и, если честно, выбор был невелик. Ели то, что выдавали по карточкам. Мне вообще было грех жаловаться. Докторам иногда выдавали молочные продукты, и это было настоящее счастье.

У входа на территорию военных дежурил молодой паренек с винтовкой за плечом. Увидев меня, он встал и сделал шаг вперед.

– Доктор Ханнем, – вдруг радостно выпалил он, поправляя фуражку. – Вас что, вызвали?

– Э-э… Привет, – быстро ответила я, – нет. Мне нужен Алекс Тейлор. Не знаешь, где можно его найти?

– Капитан Тейлор? Я могу его вызвать. Подождете?

– Конечно.

Парень исчез в маленькой будке, где едва помещался, а я принялась бродить туда-сюда возле шлагбаума, глядя себе под ноги. Кажется, так прошло минут десять, не меньше. Я замерла, глядя на виднеющийся вдали полигон, как вдруг услышала сзади запыхавшийся голос:

– Эни?

Повернулась. Алекс быстро шел ко мне, держа в руках куртку цвета хаки. Он подошел и встал совсем близко, тревожно нахмурился, кажется, заглядывая в самые глубины моей души своими светло-голубыми глазами. Будто ледышки. Как и у меня. Мое сердце замерзло, и теперь весь его холод отражался в моих глазах.

– Что случилось? – спросил он, неотрывно глядя на меня.

Мне по-прежнему было неловко смотреть на него. Он убил моего отца. И вроде бы спас меня. Но видеть его было больно. Слишком тяжелые воспоминания связаны с ним.

– Ты забыл у меня шоколад, – ответила я и принялась рыться в сумке. Признавать свой провал было непросто, но необходимо. – Извини. Я не смогла удержаться. И осталась только половина…

Я протянула ему плитку, он растерянно взял ее и зачем-то покрутил, рассматривая. Так расстроился? Вот черт…

– Я знаю, что виновата! Знаю! Могу дать взамен сахар. Или джем. Знаешь же, его выдают в таких маленьких баночках, буквально пару ложек… Но это единственное сладкое, что у меня есть. Точнее, еще нет, но через три дня выдадут паек, и я отдам тебе то, что пообещала.

Я вдруг разозлилась и резко подняла голову, глядя на Алекса с вызовом. Сам виноват, что везде разбрасывает шоколад! На что он надеялся? Другой человек на моем месте даже и не подумал бы вернуть ему плитку.

– Хмм. Эни, я принес этот шоколад для тебя. И надеялся, что ты съешь все.

Я опешила и даже отступила на шаг.

– Зачем мне твой шоколад? – растерянно спросила я и тут же поняла. Нахмурилась. – А-а, за то, что я лечила тебя? Но это же глупости! Это моя работа. Ты мог отдать его медсестре, она хлопотала вокруг тебя гораздо больше, чем я. В любом случае, не стоило мне ничего приносить.

Алекс хмуро смотрел в сторону, сжимая в крупной ладони плитку. Видеть его так часто было почти невыносимо. Сразу вспоминался тот день, когда отца не стало. Алекс убил его. Я помнила оружие в его руке.

– Пока, – буркнула я и развернулась к дороге, но он вдруг сказал:

– Я провожу тебя. Уже совсем темно.

– Глупости. Что со мной может случится? В нашем городе безопасно.

– Прекрати упрямиться, – вздохнул парень и зашагал рядом со мной. Спустя пару минут он вдруг сказал: – Я много раз извинялся. Могу извиниться снова. Но вообще-то я спас тебя тогда.

– К чему ты это говоришь?

– Ты ненавидишь меня. Я думал, это пройдет, когда ты осознаешь, почему я выстрелил. Это же очевидно, черт возьми! Но нет, ты вредничаешь, смотришь свысока. Почему?

– Может, потому, что вредная? – дернула я плечом. Разговор мне не нравился.

– В этом я уже убедился, – проворчал Алекс. – Все, что я пытаюсь сделать, ты воспринимаешь в штыки, нос воротишь. Хмуришься. Твое упрямство не дает тебе нормально жить.

– Нормально? – Я даже остановилась, гневно глядя на парня. – О чем ты говоришь? Как можно нормально жить в этом хаосе? Это не жизнь, это какое-то безумие. За прошлый год я потеряла троих близких мне людей. Единственных близких. У меня никого не осталось. Я, может, и жить не очень-то хочу…

Я заткнулась и посмотрела на дорогу. Упрямо пошла вперед. Дурацкий разговор. И дурацкий Алекс. Чего он лезет ко мне? Пытается загладить свою вину? Мне это не нужно.

– Эни, жизнь продолжается, – снова заговорил он, догоняя меня. – Ты просто боишься. Боишься жить. И боишься умирать. И висишь в этом пограничном состоянии. Не позволяешь себе никаких других чувств, кроме обиды, злости и ненависти.

– У меня были чувства, – еле сдерживая слезы, ответила я. – Были! И они никуда не делись. Джейк, может быть, выжил. Я…

Алекс вдруг схватил меня за плечи и сильно сжал. Я плохо видела его. Слезы застилали глаза. Я моргнула. По щекам заскользили капли.

– Хватит! Его нет.

Он отпустил меня и ткнул пальцем в сторону моего дома. Быстро кивнул.

– До свидания, Эни.

Алекс быстро пошел обратно, а я долго смотрела ему вслед, кое-как борясь с желанием еще больше разреветься.