Глава 27
Первыми вытолкнули вперед девушек-претенденток, сидевших за столами ближе всего к императорскому. Именно вытолкнули, буквально. Соседки, из гаремных пташек, подтолкнули бедняжек так, что они вылетели чуть ли не под ноги повелителю Перекрестка. Поспешно вскочив на ноги – одна из них запуталась в платье и чуть не упала под сдержанные смешки обывательниц – они изобразили приветственные реверансы и замерли в растерянности. Похоже, слишком быстро все произошло, девушки не поняли, чего от них вообще хотят.
– Ой, как прилетел дракоо-оон!.. – внезапно затянула одна из них высоким дрожащим голоском. – Да в наше поселееее-нение!
То ли частушка, то ли былинная песня, текст которой был явно известен всем исконным обитательницам Перекрестка. Остальные три девы быстро подхватили припев, а под конец даже изобразили нечто вроде синхронного танца – притоп на месте, два прихлопа. Император под прикрытием висюлек величественно покивал, но Эльвире почему-то упорно казалось, что он едва сдерживает смех. Она и сама давилась хихиканием, пусть несчастных девушек было жаль. Угодили, как куры в ощип. Дальше выступления пошли более бодро. Выходили по двое-трое, от каждого стола, чаще пели, хотя одна группа магичек показала неплохое шоу наподобие залпа фейерверков – огненные фигуры плавали в воздухе, меняя цвет и форму, превращаясь то в бесформенные облака, то в замок на скале, то в парящую птицу неясной породы с длинным хвостом.
Император сдержанно кивал на все, не выделяя ни одного представления особо, так что оставалось тайной, прошли ли претендентки или же их отошлют восвояси. Чем ближе подходила очередь к Эльвире, тем сильнее она нервничала.
Женезию, похоже, одолевала та же проблема. Она, не поворачиваясь, наклонилась в сторону попаданки и вполголоса поинтересовалась:
– Петь умеешь?
– Неа. – честно отозвалась Эльвира. Она-то умела, но ее репертуар разительно отличался от местного, а разучить парочку аборигенских песен в борделе как-то не удалось.
– А танцевать? – с тяжким вздохом предположила Женезия, уже заранее догадываясь об ответе.
Попаданка вздохнула в ответ. Перед императором как раз крутились три красотки, высоко вздымая руки, плавно поводя кистями и мелко перебирая ногами. Замедленная версия чего-то горного, кавказского… только уж очень неторопливо. Так и заснуть недолго.
Что же исполнить? Тем более вместе с Женезией. Девушка вообще не представляла, какой у них может быть общий талант с аристократкой. Вот если бы можно было передать ей свои знания…
Эльвира замерла, осенённая необычной идеей.
А что, если попытаться транслировать свои умения и в самом деле? Менталист она или где? Изучить методичку полноценно она не успела, некогда было, но каких-то отдельных приемов успела нахвататься.
Войдя в состояние медитации, девушка мысленно потянулась к Женезии, представила, что тончайшие нити опутывают тело соседки по комнате, проникая в мышцы, подчиняя их себе. Страшноватая способность, если задуматься, но Эльвира не желала подруге зла. Она всего лишь хотела красиво выступить, не надеясь особо на таланты аристократки.
Затаив дыхание, девушка потянула на себя одну из нитей, одновременно вытягивая ладонь в сторону. Неохотно, но верно рука Женезии дрогнула, приподнимаясь и грациозно взмахивая в нужном направлении. Попаданка едва успела притормозить жест, а то вазу с фруктами постигла бы скоропостижная гибель.
Ну вот, номер практически готов. Жаль, отрепетировать нет времени.
Уже подошла их очередь.
Подхватив Женезию под руку, Эльвира помогла ей подняться на ноги и прошипела в самое ухо:
– Не сопротивляйся, плыви по течению. Я потом все объясню!
Рассказывать весь план было некогда – до открытой площадки, на которой выступали девушки, было всего несколько шагов. Отпустив локоть соседки, Эльвира отступила от нее на расстояние вытянутой руки, стараясь не упустить то чувство натянутой до предела связи, которая соединяла их в одно существо.
Попаданка подняла руки и выставила вперед бедро, отчаянно сожалея, что нет пояса с монетками. Все же без характерного перезвона не то…
Взгляд девушки зацепился за многослойное монисто на обширной груди одной из гаремных пташек.
– Прошу прощения, ваше величество. Я на минуточку. Реквизит! – пробормотала она с поклоном. Для этого пришлось отпустить контроль над Женезией.
Эльвира отчаянно надеялась, что фокус удастся повторить. А пока пользуясь молчаливым разрешением императора и не обращая внимания на возмущённые вопли – шипящим шепотом, дабы не потревожить его слух скандалом – обладательницы бюста и ожерелья, стащила его с шеи девицы. Приличная длина позволила застегнуть его на бедре, сразу под попой.
Его величество пронаблюдал за процессом с нескрываемым интересом.
– Что ж, дорогая соискательница. Вы уже сумели меня заинтриговать. – негромко пробормотал он. Уши Эльвиры покраснели, но она взяла себя в руки, и проходя мимо Женезии коснулась ее спины, заново подцепляя брошенную нить. Получилось!
Снова встав на позицию, девушка заново воздела руки, выставила ногу и понадеялась на сообразительность местного оркестра. Народные песни-то он подхватывал на лету, а сообразит ли как оформить их выступление?
Но делать нечего.
Придется как-то выплывать.
Эльвира мелкими, точечными шажками двинулась вперед, подбивая бедром и краем глаза отмечая, что Женезия тянется следом. Пусть далеко не так же плавно и грациозно, но и не мешком. У аристократки соответствующие мышцы были не слишком развиты, но по крайней мере она покорно не сопротивлялась воле управляющей ею менталистки. Понимала, что императора скорее зацепит нечто новое, чем сто раз виденное и приевшееся.
Звон мониста отбивал чувственный ритм, металл холодил кожу, Эльвира увлеклась и не заметила, в какой момент в игру вступил оркестр. Они недаром ели свой хлеб – протяжные ноты скрипки и зазывные стоны флейты органично поддержали ее экзотическое исполнение. Ткань платья скользила по телу, беспрепятственно позволяя изгибаться, сворачиваться и снова распрямляться, словно ведомая ветром тростинка.
Если прикрыть глаза, можно было представить, что она снова в спортивном клубе. Эльвира отходила на курс танцев живота целое лето, пока абонемент не подорожал. Недолго, конечно, но азы уловить успела. А после долго тренировалась дома, глядя в сети на выступления профессионалок. Конечно, самодеятельность чистой воды… но на Перекрёстке подобного точно еще не видели.
Император наблюдал, затаив дыхание, и Эльвира, наконец замерев в финальной позе, слушая оглушительную тишину зала, позволила себе небольшую самодовольную усмешку.
Что, не ожидали от попаданки-нелегалки?
Девушки синхронно присели в реверансе. У Эльвиры получилось далеко не так грациозно, как у Женезии – тут уж дело практики. Кажется, аристократки с молоком матери усваивают правильные манеры, и приседают строго в требуемом диапазоне, сгибая ноги под определенным углом. Хорошо, что она успела отпустить нити ментального контроля и не опозорила бедняжку.
– Подойди. – нарушил тишину голос императора.
Женезия дернулась было вперед, но застыла, потому что палец повелителя по-простецки и недвусмысленно указывал на Эльвиру. Та помедлила, чем вызвала недовольные шепотки гарема, но все же побрела к возвышению.
Император восседал на таких же подушках, что и остальные, только на невысоком помосте, отчего казался выше окружающих на голову и смотрел на всех сверху вниз. Эльвира хотела бы разглядеть властителя поподробнее, но не получалось. Смотреть на него прямо означало бы оскорбить – это она успела усвоить из мельком оброненных фраз гаремных девиц. А исподтишка девушка предпочитала поглядывать под ноги, чтобы не споткнуться о ступеньку или же разбросанные ткани и подушки.
Поднявшись на один уровень, Эльвира собралась было опуститься на колени, как делали другие выступавшие, приветствуя императора, но тот поманил ее ближе. Девушка сделала еще шаг вперед, повинуясь жесту. И еще. Пока не оказалось на расстоянии вытянутой руки от повелителя Перекрестка.
Вблизи его лицо оказалось, как ни странно, еще сложнее разглядеть. Рябящая сеть висячих хрусталиков преломляли свет, заслоняя императора от любопытных взглядов надежнее ширмы или паранджи. Видны были только ярко подведенные жирными стрелками глаза и выделенные брови. Почти как у гейш, только в мужском варианте. Как ни странно, смешно или нелепо оно не выглядело. Скорее, устрашающе. Сердце Эльвиры скакнуло куда-то в пятки, а недавно съеденное запросилось обратно от переживаний. Вот только этого не хватало! Она сглотнула, присмиряя разбушевавшийся организм. Ничего особенного, считай, на прием к президенту попала. Честь, конечно, великая, но перепадает многим.
Даже слишком многим, если вспомнить гарем.
Император разомкнул рукава и протянул руку. На удивление сильная и мозолистая для аристократа высшего звена ладонь скользнула по колену Эльвиры, воровато пробираясь выше, под платье.
Девушка продолжала стоять, не шевелясь, хотя внутри и закипало возмущение. Что он творит? Это очередная проверка? На что, скромность? Может ее сейчас еще и разденут перед всеми? Кроме самого императора, мужчин в зале нет, но тем не менее, оголяться перед сотней-другой посторонних баб ей совершенно не улыбалось.
Но и бить по рукам венценосного нахала тоже как-то неловко. Мало ли, за такую вольность и в тюрьму могут посадить.
А то и казнить на месте.
Эльф-то у них единственный. Ему все позволено, похоже на то.
Шершавые пальцы тем временем достигли бархатистой внутренней части бедра, в опасной близости к микроскопическим трусикам, и замерли, чуть заметно поглаживая кожу. Эльвира прикусила губу, чтобы не выдать себя прерывистым дыханием. К ее удивлению, к возмущению произволом примешивалось отчетливое возбуждение, которое с каждым прикосновением императора становилось сильнее. Если он сдвинет пальцы чуть выше, то наткнется на промокшую от влаги ткань.
Девушка сглотнула и стрельнула глазами по сторонам. Нет ли где менталиста? Может, ей эти чувства кто-то навязывает? Раньше ее так пробирали только прикосновения Рейна. Отчего же она так бурно реагирует на совершенно постороннего мужчину?
Глава 28
После томительной паузы пальцы императора подцепили застежку ожерелья, все еще обернутого вокруг бедра Эльвиры, и ловко расстегнули ее.
– Интересное решение. – промурлыкал он вполголоса. По полуобнаженной коже девушки пробежала дрожь. Что-то знакомое почудилось в интонациях совершенно незнакомого голоса, некая догадка смутно метнулась на краю подсознания и пропала снова.
Ожерелье перетекло в его руку и исчезло. В зале охнул женский голос – кажется, украшение вернулось к обладательнице.
– Пожалуй, ты заслужила небольшую награду. Ты и твоя… напарница. – небрежно кивнул император в сторону Женезии, не прекращая поглаживать ногу Эльвиры. Кажется, он вовсе не замечал своих мелких, едва ощутимых движений, действуя машинально. Девушка же изо всех сил впивалась ногтями в собственные ладони, чтобы стоять неподвижно. Хотелось одновременно отпрыгнуть подальше, чтобы к ней не прикасались посторонние, и раздвинуть ноги пошире, предоставляя доступ к более интересным частям тела. В трусиках было уже совершенно мокро, и стоит Эльвире пошевелиться, как оттуда просто потечет. А если император вдруг заденет ее нижние губы… Девушка покраснела от одной мысли и чуть не сжала ноги.
– Держи. – словно опомнившись, повелитель быстро убрал руку и выудил откуда-то из складок одеяния два идентичных браслета. Один тут же застегнул на запястье Эльвиры, а второй отдал в раскрытом виде. – Передай ей тоже. Вы сегодня сумели меня развлечь. Благодарю.
Взмах ладони, и девушка отступила, стараясь не споткнуться об очередную складку или подушку. Ее явно отсылали прочь, отдарившись погремушкой.
На глаза Эльвиры навернулись слезы. Она бы и сама не ответила точно, отчего – то ли от унижения, то ли от жалости к гаремным пташкам, для которых подобное обращение с ними – норма, то ли от разочарования, хотя в последнем она не хотела признаваться даже самой себе. Да, где-то глубоко внутри ей хотелось, чтобы император пошел дальше и принялся ласкать ее при всех – и девушку это шокировало донельзя. Она никогда не считала себя из тех извращенок, которых заводит внимание посторонних к их сексуальным играм, и которые готовы позволить кому-то наблюдать… да и сейчас ее возбуждало вовсе не присутствие аудитории. Скорее, ей было все равно. Где, как, когда, неважно. Ей хотелось просто отдаться этому мужчине, позволить ему делать с ее телом все, что ему вздумается.
И это первобытное, плотское желание напугало Эльвиру до безумия.
Либо здесь замешан ментальный контроль – а император тоже менталист, причем посильнее сена Хумбера, раз сумел пробиться сквозь ее защиту и этого даже не заметить – либо ее влечет по-настоящему к повелителю Перекрестка.
И его стражу.
Одновременно.
Старательно удерживая нейтральное выражение лица, Эльвира добралась до Женезии и они вместе вернулись на прежнее место.
– Это тебе. – пробормотала попаданка, все еще поглядывая на невозмутимо наблюдающего за следующим выступлением императора.
Женезия благоговейно приняла браслет и тут же нацепила его на запястье.
– Везет тебе. – вздохнула она, любуясь украшением. – Сам его величество лично застегнул!
– А что такого? Я просто рядом стояла, а ты дальше. – буркнула Эльвира. Очередная конкурсантка пела, выразительно жестикулируя внушительным бюстом, который чуть не вываливался из декольте. И девушку это не на шутку раздражало. Почему-то. – Была бы ты поблизости, он бы и тебе застегнул. И не только тебе.
Женезия фыркнула и огладила подаренный браслет.
– Ничего ты не понимаешь. Это же честь! – выразительно округлив глаза, прошипела аристократка. Эльвира закатила глаза. Все эти «шуба с барского плеча» ей казались надуманными и странными. Подумаешь, лично застегнул. Сомнительная честь. Он так «застегивает» каждой второй пташке в гареме. Подумаешь!
Подтверждая версию девушки, император одарил аналогичными браслетами еще трех конкурсанток. Впрочем, ни одной из них он больше лично замочек не защелкивал, и Эльвира похолодела от неожиданной мысли. Кажется, она слишком увлеклась в своем желании впечатлить его величество! Как бы он не увлёкся ею по-настоящему! Она-то хочет домой, или же легализоваться на Перекрёстке – желательно с Рейном. Причём второго, сказать по правде, ей хотелось уже куда больше, чем первого. Кто ее там ждет, в родном мире? Разве что налоговый инспектор. А здесь… по телу пробежала томная волна, стоило вспомнить, как ее ласкал суровый страж.
Впрочем, возбуждение тут же схлынуло. Эльвира со все возрастающей паникой поняла, что браслетами пометили тех, у кого больше всего шансов пройти дальше. До конца. Попасть в императорский гарем! Только ей-то этого совершенно не хотелось! Понаблюдав за пташками, девушка четко и ясно поняла, что в подобном гадючнике точно свихнулась бы. Либо наелась какого-нибудь яду, с них станется травануть удачливую конкурентку. Вроде бы слухов про летальные случаи во дворце не бродили, но кто знает, вдруг такие сведения засекречены? Чтобы новых дурочек не отпугивать.
До конца трапезы Эльвира сидела, как на иголках. Еле дождалась, чтобы величество покинул зал, и бросилась на выход одной из первых. Старожилы невозмутимо продолжили есть – наконец-то можно было просто спокойно насытиться, не стараясь выглядеть как можно привлекательнее. Новенькие пытались завести знакомства, гаремные пташки снисходительно отвечали на вопросы. На месте соискательниц Эльвира делила бы полученные сведения на три, а то и вовсе поступала бы наоборот. Ее терзали смутные сомнения, что конкуренток тут не слишком жалуют. Так что вызванивать и выспрашивать она ничего не собиралась, вместо этого воровато выскользнула из зала в числе немногих насытившихся.
Коридор, ведущий к выходу, был практически пуст.
Девушка сбавила шаг, рассматривая декоративные ниши с картинами и гобеленами. По дороге сюда у нее не было времени полюбоваться красотами архитектуры – сопровождающая служанка гнала, как на пожар. Сейчас же ее никто не торопил, и можно было двигаться не спеша, впитывая изысканные росписи и витражи. Засмотревшись на очередное произведение искусства, Эльвира шагнула внутрь одной из ниш и внезапно ощутила за спиной чьё-то присутствие.
Девушка даже не успела испугаться, как стена, казавшаяся монолитной, вдруг провернулась вокруг своей оси, забрасывая ее в темный, пустой каменный мешок. Ни окон, ни хода дальше – спиной Эльвира тут же уперлась в стену, больно ударившись лопатками. Потайной ход закрылся с тихим щелчком, и наступила полная тишина, если не считать ее тяжёлого дыхания – и чьего-то едва слышного.
– Кто здесь? – немного истерично вскрикнула девушка, и тут же ее рот зажала крепкая мозолистая ладонь.
В нос ударил знакомый запах яблок. Его бы она узнала из тысячи.
– Рейн, что за шутки? – прошипела Эльвира, вывернувшись из-под его руки. Ее тут же вжали в стену всем мускулистым телом, так что ноги чуть не оторвались от земли, а грудь податливо распласталась по твёрдому мужскому торсу.
– Это я тебя должен спросить. – пророкотал страж мрачно. – Я все видел там, в зале. Император тебя трогал. И тебе это понравилось!
Эльвира прикусила губу, не собираясь признаваться в очевидном, чтобы не обидеть мужчину. Но и лгать она ему не хотела!
Девушка скользнула руками по прохладной ткани плаща, зарылась в собранные волосы, с трудом удержавшись от соблазна дернуть за заколку и распустить их, ощутить вес шелковистых прядей на пальцах. Ему еще долг исполнять, работать весь вечер, а она ему внешний суровый вид испортит.
– Император мне совершенно не интересен, как и я ему. – выдала наконец Эльвира чистую правду, как ее видела. – Подумай сам, где он, а где я? Ну, возможно, ему понравился мой танец. Поверь мне, уже через пару дней я ему надоем, а мне этот ваш гарем так и вовсе верная смерть. Я там зачахну, понимаешь?
– Значит, император тебе все же нравится. – сделал странный вывод Рейн, по-прежнему вжимая ее в стену всем телом. Где-то там, по ту сторону каменной кладки, по направлению к обеденному залу пробежал слуга, позвякивая бокалами на подносе. Темнота была абсолютной, Эльвира не могла различить даже силуэта обнимающего ее мужчины, и от этого отчего-то резкой, острой волной нахлынуло возбуждение.
– Ты прекрасно знаешь, что мне нравишься ты. – мягко, увещевающе прошептала она. Отчего-то показалось, что Рейн в ярости, хотя с чего бы? Они ничего друг другу не обещали, да, их тянет друг к другу, но страж сам говорил – ему нельзя привязываться. Да, Эльвира надеялась все изменить, попросив императора о милости, но теперь уже не была так уверена в этом решении. В том, что ей позволят реализовать это желание, а не запрут вместо этого в гареме.
– Я тебе нравлюсь? – как-то растерянно выдохнул он, отстраняясь. Неужели он что-то видит в этой темнотище?
– А ты думаешь я позволяю себя целовать каждому второму проходимцу? – фыркнула Эльвира.
Похоже, зрение стража все же было посильнее, чем у обычного человека, потому что губы ее он нашёл безошибочно.
Шелковые юбки зашуршали, по бедру Эльвиры скользнула крепкая, мозолистая рука, отодвинула кружево трусиков и уверенно нырнула туда, между нежными лепестками, которые уже сочились нетерпеливой влагой. Девушка рвано выдохнула и вцепилась в плечи Рейна, безжалостно комкая неизменный плащ.
– Что ты делаешь? – всхлипнула она, когда пальцы крепко, размашисто и ритмично принялись потирать клитор. Ее бедра подергивались в такт с его движениями, из горла сами собой вырывались беззвучные вскрики, которые Эльвира старательно глушила, понимая, что если их вот так застукают, проблем не оберёшься. Для них обоих. Но тем не менее выворачиваться она и не думала… да Рейн и не удерживал. Он упёрся одной рукой в стену у ее головы, другой уверенно исследовал ее мокрые складочки, и прерывисто дышал.
– Наказываю тебя. – мурлыкнул он ей в в ухо, и чуть-чуть, едва ощутимо, прикусил за мочку. – И кажется себя тоже.
С этими словами он рухнул на колени, приподнимая Эльвире подол, и целиком скрываясь под шелком, и властно раздвинул ее бедра. Ноги не держали девушку, норовили подогнуться и подрагивали, но Рейн быстро нашёл выход, закинув их себе на плечи. Горячее дыхание опалило самую чувствительную точку, и сразу же следом клитора коснулся острый кончик языка.
Трусики окончательно сбились на сторону. Пальцы снова пробрались в раскрытые складочки, покружили у входа во влагалище и скользнули дальше, к анусу. Эльвира протестующе дернулась, всхлипнула, когда внутрь нее погрузилась одна мозолистая фаланга, но ее телу хотелось получить разрядку так сильно, что все равно было, по большому счету, в какое место его поимеют. Краем сознания девушка отметила, что Рейн не трогает ее девственность, словно все еще считает ее предназначенной другому человеку… но тут в нее проник еще один палец, и оба они задвигались в том же ритме, что и язык, обхаживавший ее клитор, и Эльвире стало не до размышлений. Все ее сознательные силы уходили на то, чтобы кусать саму себя за запястье и не выдать их убежище истошными криками.