Loe raamatut: «Стихи о войне»

© А. А. Ахматова (наследники), 2024

© Н. С. Гумилёв (наследники), 2024

© Б. Л. Пастернак (наследники), 2024

© ООО «Агентство ФТМ, Лтд.», 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Константин Бальмонт

Крик часового

Сонет

Пройдя луга, леса, болота, горы,

Завоевав чужие города,

Солдаты спят. Потухнувшие взоры —

В пределах дум. Снуёт их череда.

Сады, пещеры, замки изо льда,

Забытых слов созвучные узоры,

Невинность чувств, погибших навсегда, —

Солдаты спят, как нищие, как воры.

Назавтра бой. Поспешен бег минут.

Все спят. Всё спит. И пусть.

Я – верный – тут.

До завтра сном беспечно усладитесь.

Но чу! Во тьме – чуть слышные шаги.

Их тысячи. Всё ближе. А! Враги!

Товарищи! Товарищи! Проснитесь!

Соединённые

Сожжённый край томительной равнины.

На ней забытый раненый солдат.

Вдали синеют горы-исполины.

– «Ты не придёшь, ты не придёшь назад!»

Там, где-то, край обиженный и бедный.

В глухой избе, за пряжей, у окна,

Какая-то одна, с улыбкой бледной,

Вдали от мужа – мужняя жена.

Меняет солнце область созерцанья,

Роняет тень одним, и жжёт других.

Всё ближе ночь. Всё тише восклицанья.

В такую ночь пришёл он как жених.

Равнины спят. Пред счастьем пробужденья

Меняет солнце пышный свой наряд.

К одной стране восходят все виденья.

– Да, он придёт, придёт к тебе назад!

Война

1

История людей —

История войны,

Разнузданность страстей

В театре Сатаны.

Страна теснит страну,

И взгляд встречает взгляд.

За краткую весну

Несчётный ряд расплат.

У бешенства мечты

И бешеный язык,

Личина доброты

Спадает в быстрый миг.

Что правдою зовут,

Мучительная ложь.

Смеются ль, – тут как тут

За пазухою нож.

И снова льётся кровь

Из тёмной глубины.

И вот мы вновь, мы вновь —

Актёры Сатаны.

2

Боже мой, о, Боже мой,

 за что мои страданья?

Нежен я, и кроток я, а страшный мир

жесток.

Явственно я чувствую весь ужас трепетанья

Тысяч рук оторванных, разбитых рук и ног.

Рвущиеся в воздухе безумные гранаты,

Бывший человеческим

и ставший зверским взгляд,

Звуков сумасшествия тяжёлые раскаты,

Гимн свинца и пороха, напевы пуль звенят.

Сонмы пчёл убийственных,

что жалят в самом деле,

И готовят Дьяволу не жёлтый, красный мёд,

Соты динамитные, летучие шрапнели,

Помыслы лиддитные, свирепый пулемёт.

А далеко, в городе, где вор готовит сметы,

Люди крепковыйные смеются, пьют, едят.

Слышится: «Что нового?»

Слегка шуршат газеты.

«Вы сегодня в Опере?» —

«В партере, пятый ряд».

Широко замыслены безмерные мученья,

Водопад обрушился, и Хаос властелин,

Всё моё потоплено, кипит, гудит теченье, —

Я, цветы сбирающий, что ж сделаю один!

3

«Кто визжит, скулит, и плачет?»

Просвистел тесак.

«Ты как мяч, и ум твой скачет,

Ты щенок, дурак!»

«Кто мешает битве честной?»

Крикнуло ружьё.

«Мёртвый книжник, трус известный,

Баба, – прочь её!»

«Кто поёт про руки, ноги?»

Грянул барабан.

«Раб проклятый, прочь с дороги,

Ты должно быть пьян!»

Гневной дробью разразился

Грозный барабан.

«Если штык о штык забился,

Штык затем и дан!»

Пушки глухо зарычали,

Вспыхнул красный свет,

Жерла жерлам отвечали,

Ясен был ответ.

Точно чей-то зов с амвона

Прозвучал в мечте,

И несчётные знамёна

Бились в высоте.

Сильный, бодрый, гордый, смелый,

Был и я солдат,

Шёл в безвестные пределы,

Напрягая взгляд.

Шло нас много, пели звоны.

С Неба лили свет

Миллионы, миллионы

Царственных планет.

Война, не вражда

1

Мне странно подумать, что трезвые люди

Способны затеять войну.

Я весь – в созерцательном радостном чуде,

У ласковой мысли в плену.

Мне странно подумать, что люди враждуют,

Я каждому рад уступить.

Мечты мне смеются, любовно колдуют,

И ткут золотистую нить.

Настолько исполнен я их ароматом,

Настолько чужда мне вражда,

Что, если б в сражении был я солдатом,

Спокойно б стрелял я тогда.

Стрелял бы я метко, из честности бранной,

Но верил бы в жизнь глубоко.

Без гнева, без страха, без злобы обманной,

Убил бы и умер легко.

И знал бы, убивши, легко умирая,

Что всё же мы братья сейчас,

Что это ошибка, ошибка чужая

На миг затуманила нас.

2

Да, я наверно жил не годы, а столетья,

Затем что в смене лет встречая – и врагов,

На них, как на друзей,

не в силах не глядеть я,

На вражеских руках я не хочу оков.

Нет, нет, мне кажется порою, что с друзьями

Мне легче жёстким быть,

безжалостным подчас: —

Я знаю, что для нас за тягостными днями

Настанет добрый день,

с улыбкой нежных глаз.

За миг небрежности мой друг врагом

не станет,

Сам зная слабости, меня простит легко.

А тёмного врага вражда, как тьма, обманет,

И упадёт он вниз, в овраги, глубоко.

Он не узнает сам, как слаб он

в гневе сильном,

О, величаются упавшие, всегда: —

Бродячие огни над сумраком могильным

Считает звёздами проклятия Вражда.

Я знаю, Ненависть имеет взор блестящий,

И искры сыплются в свидании клинков.

Но мысль в сто крат светлей

в минутности летящей,

Я помню много битв, и множество веков.

Великий Архимед, с своими чертежами,

Прекрасней, чем солдат, зарезавший его.

Но жальче – тот солдат,

с безумными глазами,

И с беспощадной тьмой влеченья своего.

Мне жаль, что атом я, что я не мир —

два мира! —

Безумцам отдал бы я все свои тела, —

Чтоб, утомясь игрой убийственного пира,

Слепая их душа свой тайный свет зажгла.

И, изумлённые минутой заблужденья,

Они бы вдруг в себе открыли новый лик, —

И, души с душами,

сплелись бы мы как звенья,

И стали б звёздами, блистая каждый миг!

Наговор на недруга

Ворожба

Я ложусь, благословясь,

Встану я, перекрестясь,

Из избы пойду дверями,

Из сеней я воротами

Против недруга иду.

Позабывши о неволе,

Там, далече, в чистом поле,

Раноутренней росою

Освежусь, утрусь зарёю,

И зову на бой беду!

Белым светом обнадёжен,

Красным светом опригожен,

Я подтычуся звезда́ми,

Солнце красное над нами,

И в сияющей красе,

Как у Господа у Бога,

Из небесного чертога,

Алый день встаёт, ликуя,

Ненавистника сражу я,

Да возрадуются все!