Loe raamatut: «Связка и дракон»

Глава 1

Шум ветра пробирался сквозь неровный строй трёх голосов и одну песню, прибавленную лёгкой папиной рукой на плоском бездушном экране. Он всегда так смешно строил брови, когда насмехаясь сам над собой, уверял кого бы то ни было в том, что петь песни для него было за гранью добра. Младший сенатор Фиджез никак не мог позволить себе состроить на своем лице что-то менее серьезное, чем… да кому я собралась лгать?

– …дядь Адам, – в который раз поджала губы Фрея, как только песня закончилась, – вы же сами терпеть не можете этого придурка! Так может её хм… связать? Или… нет! Предлагаю поступить гуманнее и лишить этот ужасный мир такого замечательного человека, прикопав его в вашем саду за теплицей!

Я закатила глаза.

– Я запутался в повествовании, – признался папа, обогнав очередную двухместку, плетущуюся в разрешённом ей диапазоне скорости.

– Она советует прибить Рэджа, чтобы он больше не трепал никому в «этом злом мире» мозги своим добрейшим присутствием, – закинула телефон в рюкзак я, – а я повторюсь в который раз, – хмыкнула, – прощать его я больше не стану, – поймав взгляд папы в зеркале заднего вида, – да-да, потому что «страдают от его выходок все вокруг».

Фрея смотрела на меня с сомнением.

– Какая же ты вруша, Мако, – скрестила руки на груди она, – и я бы приплела что-нибудь посерьёзнее этого слова, но только если дядь Адам прибавит звук на максимум, а ты при этом, – на меня, – начнешь слушать кого-нибудь.

– По фактам, – хмыкнул старший Фиджез с переднего сидения, – но ничего подобного мы делать не будем. Потому что мы законопослушные граждане, – он проехал с улыбкой мимо считывающей данные стойкой, – Фратрия почти на носу – система понаставила в два раза больше маячков и камер на пути в столицу. Так что, вы двое, пока будете там, чудите слегка поменьше. Вы уже не в Берлинге. Особенно это относится к тебе, Фрея.

Подруга деланно возмущённо надула губы.

– Такое ощущение, что все проблемы образуются только из-за меня! А Мако? – она сдержанно назвала меня.

Обычно в таких ситуациях я становилась никем иным, как «Ко-ко-ко», «Кома» или, что более вероятно «Макака». Я её обожала.

– Да, – хором объявили мы с папой.

Была бы здесь мама, то всё семейство Фиджесов было бы солидарно.

– А Мако стоит сзади и пытается смеяться не громко, – добавил папа, – если вы забыли что-то помимо кучи всего озвученного, когда мы тронулись, то напишите список. Следующим утром я снова поеду в столицу. Дочь, я же смогу разбудить тебя завтра в восемь?

– После безудержного кутежа с парнями из школы-пансиона? – вставила своё Фрея, – мы же вам объясняли, что у нас новый план найти для Макаки… ой, ну вы поняли, Макушке нужен адекватный парень. В этот раз с мозгами, золотыми слитками под подушкой и… там дальше по списку.

– Хитрый план, помнишь? – озвученное мной кодовое название вызвало на папином лице смешок.

– Чтобы в одиннадцать обе были в общежитии, – совсем не строго ответил он, – алкоголь – это зло, – сам себе не верил, – особенно в ваши семнадцать. Я проверю, – совсем неубедительный тон.

Я скинула лодочки и закинула ноги на сидение, скатившись головой на колени Фреи.

– Пап, Сенат в соседнем здании, а ты будешь ездить туда каждый день из-за этих игр, – телефон в сумке издал несколько бульков, – я успею соскучиться по маме, но никак не по тебе.

– А вот это было обидно, – проехал очередную стойку для измерений папа.

– Но правдиво, – под его взглядом сложно было не сдаться, – прости. Я уже соскучилась.

– Теперь перебор, – насмехался надо мной он, – Фрея права – не связывайся с Рэджем.

Я хихикнула.

– Тебе не понравилось размазывать его по двери гаража в позапрошлом месяце? Ты сам говорил, что наша деревенская жизнь в выходные скучная и однообразная! – пальцы пробежали по клацающей клавиатуре телефона.

– Ая, – почти предупреждающий тон от подруги.

Не подбесить их стоило бы мне огромных усилий:

– Он трижды просил прощения за эту неделю…

– Аямако! – цокнули они, правда продолжила только Фрея, – столица. И куча психически здоровых людей, Кака. Я тебе точно говорю, что все у нас выгорит. Я тебе вчера его показывала, помнишь?

– Как это забыть, – буркнула я, вспоминая, как она сделала скриншот его фотографии, опасаясь того, что у него может быть надстройка системы с опознаванием тех, кто скачивает фотки с его страницы, затем поставила на фон телефона, нарыла про него информацию из всевозможных источников, после чего вылила её на меня и объявила нас мужем и женой, – даже если учесть, что в этот раз мы оба Связка, его отец тоже сенатор, а ещё мы оба состоим в группе нашей страны по Фратрии, то… ну такое.

Фрее мой ответ не понравился:

– «Такое»?! Да он признанный красавчик всей школы! Да у него отец не просто сенатор, а высший сенатор! Ты видела его лицо? А пресс, в конце концов? Да сравни ты его, – она указала мне на обои своего телефона, – нет, ну чисто бог! И твоего бывшего, которого в детстве роняли, а системе почему-то никто не доложил! Смотри – бог, – телефон, – транснептуновый объект! Подвид – харибда обыкновенная!

– Твоя подруга пугает меня больше того, о ком она выражается, – хмыкнул папа.

Я кивнула.

– А ещё она сватает меня за какого-то неизвестного природе «чувака», которого выбрала идолом вчера, и теперь ему поклоняется, – поддакнула.

Фрея поджала губы и снисходительно нас оглядела.

– Этот «чувак» станет твоим мужем через три дня! – гордо заявила она, – я тебя уверяю, что если он не влюбится с первого взгляда и не положит к твоим ногам весь мир, то я его под пытками заставлю подать заявление в систему и моргнуть трижды, чтобы всё свершилось!

– Я тут бессилен, – явно посмеивался над нами старший Фиджез, – придётся тебе бежать в Ингликтар, чтобы ни она, ни система тебя не нашли.

Нет, ну если подумать логически, то да. Только эта страна могла меня спасти. И только потому, что они настолько просветились там со свободой и нравами, что «слегка» переборщили. Закон там – крайне странная вещь. Они вроде есть, но используются опосредованно.

– Разворачиваемся, хватаем маму и убегаем туда, – хмыкнула я, – прибавишь кондиционер?

Я положила вечно ледяную руку Фреи на свой лоб.

– Меня забыли выкинуть, – сменила одну ладонь на другую подруга, – такая ты тёпленькая, – со смешком.

Улыбка попросилась на лицо сама. Тем более у Фреи сегодня были те самые смешные очки, которые она считала модными с прошлого года. Но разве с ней можно было спорить?

Характер Фреи всегда был таким. С самого начала, когда пятилетних нас тестировала система – каждый показал небольшой уровень магии. Только я была той, кто имеет источник – связка, а она – дракон, который может вбирать в себя эту магию и приносить в мир. Так мы стали теми, кто на каждом занятии касался системной стойки и соединялся в пару для обучения.

Так было со всеми, живи ты в столице или в таком городке, как наш. Почти деревня, хоть система и не давала ему такого статуса.

Так или иначе, но девочки и мальчики со всего мира становились не разлей вода, потому как взаимодействие выстраивалось не только по уровню магического дара, но и по характеру, здоровью, интересам, социальному статусу, уровню дохода семьи и многому-многому другому, что учитывалось каждый раз при прикосновении к стойке, или же как сегодня – при проезде мимо маячка на дороге. Это вносило в жизнь невероятные удобства – система берегла нас ежесекундно.

Вот только всё это как правило быстро заканчивалось. Система была настроена лишь на обучение, а потому выпустившиеся каждый в свой год школьник, который должен сдать экзамены в любом случае, пусть даже перепроходя несколько раз одно полугодие, всё равно мог выбрать из целого списка профессий. Последние тоже рекомендовала система, и выбор значительно упрощался – ведь всё учитывается.

Что же касается Тандема из связки и дракона, то в большинстве случаев они распадались, причем быстро. Работа, не предполагающая взаимодействия, личная жизнь или, что бывало редко, новая связь. И если во время обучения она возобновляется и прерывается, то во «взрослой» это невозможно.

Нас нередко пугали тем, что нежелательная связь между двумя полами в Тандеме вредит обществу, однако запретов система не выносит. Что в какой-то мере было отлично – можно представить как возможные претенденты на «долго и счастливо» уменьшаются вдвое только потому, что государство твердит о «несхожести характеров» и «неуживаемости в браке». Я, если быть честной, на своей шкуре успела понять, насколько мы и драконы разные. Реджи, мой бывший, был драконом. Давать в ответ что-либо агрессивные люди с их способностями не умели и, вероятно, не научатся. А вот забирать – да. Логика. Голые факты.

– Если тебе противен милый мускулистый Грегори, то можешь выбрать себе кого угодно, – хмыкнула Фрея, – только давай без возвращений в заплаканную апатию.

– Благодарю за разрешение, – закрыла глаза я.

У меня, в отличие от неё, солнцезащитных очков на глазах не было. А солнце слепило как в самый жаркий месяц лета. Что толку, что весна?

– Да мне не сложно, – хитро пожала плечами девушка, – вот что сложно будет, так это ужиться в компании столичных, которые… ты, кстати, поняла, что они все подчистую сенаторские детки? Тот самый Грегори, хм… вернее его папуля – высший сенатор Костны. Остальные – такие же милые мальчики и девочки двадцати-двадцатиоднолетнего возраста. Только мы одни попали в самый низкий возрастной порог отбора.

Фратрия. Что-то вроде межнациональных игр среди учеников последних классов школы. Выбираются они, а точнее мы, со всей страны системой, дабы представлять Костну в соревнованиях с близлежащей к нам Соголдой. Попасть на Фратрию нереально хотя бы потому, что отбор ведётся среди сильнейших учеников, имеется градация лишь по возрасту, навыкам и силе, а так как все лучшие из лучших отбирались в столичный пансионат с самых первых проверок в пять лет, то логично было бы рассудить, что только оттуда будут браться те, кому предстоит представлять целое государство. Однако, даже в идеальной системе случаются сбои, а потому наш Тандем – две относительно городские девушки семнадцати лет ехали сейчас в столицу, чтобы нас проэкзаменовали и заменили кем-нибудь другим, потому что сравниться двум ученицам уровня ниже среднего со столичными отличниками было нереально.

– Пап, – протянула я, – ты же ездил спрашивать, что не так с отбором в этот раз. Можешь рассказать, что именно они тебе сказали?

Младший сенатор Фиджез свернул на другую полосу, перестроился в густой поток и нахмурил брови:

– Ничего того, о чём я бы не подумал, мне не сказали – система не может выдать такую крупную ошибку. Да, у вас двоих низкий уровень. Да, вы обе только перешагнули порог возраста. И да, что-то здесь не совпадает, но менять что-либо будет только королева. Она уже назначила день, когда произойдет просмотр, а значит, когда на её глаза попадётесь вы, мы поедем домой, – он казался недовольным, – по крайней мере я на это надеюсь. Но если мы не явимся завтра на первую тренировку, то высший сенат расценит это как оскорбление, а это чревато проблемами с системой в будущем. Так что лучше вы посидите на обеспечении короны эти дни, погуляете по столице, – смешок, – почахните на местных занятиях и познакомитесь со своими будущими «хитрыми планами». Мы сегодня въедем в этот город? – он оглядел линию четырёхместок до нас и после – остальные имели свои более плотные полосы движения, – замечательно.

Я задумалась.

– И почему в высших кругах всё так сложно? – села, обулась и перелезла на переднее сидение ближе к нему, чтобы тоже разглядывать всех вокруг.

– Точно! – была согласна Фрея, – могли бы и без нас понять, что вышла ошибка. Так нет же – стойте в пробке, тащитесь за десятки километров, ешьте то, что дают, а ещё и с кем попало знакомьтесь!

Мы с папой переглянулись.

– Грегори не «кто попало»? – хихикнула я.

Подруга сделала коварный вид, взглянув на меня из-под бровей.

– Для тебя сойдёт, – пророкотала она.

Мне стало веселее.

– Боюсь представить, какого принца ты выбрала для себя в этой группе «кого попало»! – запрокинула на подголовник затылок я.

– Ты вообще ничего не понимаешь, Мока, – махнула на меня рукой она, отчего по лицу скользнула тень, – у королевы нет детей! Это, конечно, проблема века, но я нашла способ выхода из этой западни! Готова?

Повернула к ней голову, чтобы не только слышать, но и видеть.

– Группа противника! – объявила она, – есть, конечно, камень преткновения, например то, что меня очень вряд ли выпустит из страны система, или же то, что все в Соголде крайне сильно любят всё возводить в абсолют и работать больше, чем жить. Но мы то обе знаем, что если я туда попаду, то им всем…

– Кранты! – хором мы с папой.

Он добавил:

– Развал целого государства.

Я поджала ноги под себя, открыла окно, поняла, что раскаленный воздух и кондиционер в четырехместке – вещи несовместимые, выбрала второе и вернула всё на место.

– Это вы так думаете, а он будет видеть во мне и созидание тоже! Никакого разрушения! Ясно? – вещала Фрея.

– Значит тебе нужен принц с хорошей фантазией? – уточнила я.

Она моего порыва не оценила и цокнула.

– Хороший вариант, – удивил нас папа, а после вернул нас в реальность, – был бы, если бы система не отследила в твоей поездке релокацию и не закрыла бы доступ. И, конечно же, если бы все доступные «принцы» Соголды не практиковали бы магию разрушений.

При последнем слове никто шутить не стал. Слишком на слуху были происшествия с той самой «ночной» магией, как называли её в официальных документах. Система запрещала её использование, потому что взрывоопасность и неконтролируемость порой доходила до абсурда. И до разрушений огромного масштаба с человеческими жертвами. Люди же в Соголде практиковали её на каждом углу – она была основным видом в источниках их граждан. Поэтому и основной политический образ жизни их жителей звучал не иначе как: «Доведение до абсолюта себя и всего вокруг». Они и в самом деле не смогли бы справляться с магией разрушений, будь они не такими требовательными к себе. Страна взлетела бы на воздух.

Наше же государство не желало нагнетать население невероятными законами, просьбами и призывами, потому и отслеживала всплески той магии, чтобы все могли жить спокойно. И без ужасающих последствий.

– Наконец-то, – пробурчал папа, когда поток машин двинулся быстрее, – м-мм… ясно. Они устанавливали пропускную стойку на въезде. Готовьте чипы.

Я закатала рукав, оглядев привычную чёрную точку со скобкой-улыбочкой. Последнюю дорисовала я сама в десять лет, когда один из знакомых Фреи принес в нашу компанию машинку для татуировок. И если у меня второй «глазик» куда-то пропал по прошествию лет, то смайлик подруги был не раз с улыбкой осмотрен городовым и даже один раз полицейскими.

Можно было представить папино лицо, когда я ему похвасталась своим художеством в тот же вечер. А вот мама оценила по достоинству – у неё там до сих пор виднелся шрам от установки чипа. Почему-то с самого рождения плохо зажил – а устанавливали его именно в первый месяц начала жизни.

Через стойку мы проехали без проблем. Чипы значились в системе, как допущенные с преимуществом – игры Фратрии подразумевали огромное скопление фанатов, но всего десять участников. Пять Тандемов. И мы, как самый несчастный.

Столица была привычно ослепительно архитектурной под старину. Костна сама по себе – более консервативно-настроенная страна. Это отслеживалось во всём – мало кто любил новшества, вовсю процветающие в других государствах. «Королевством», тем не менее, мы были не с точки зрения политической системы, а лишь по названию. На самом деле во главе была не королева, а высший Сенат, принимающий решения совместно с ней. А ещё, конечно же, система, которая помимо того, что подсчитывала голоса, так ещё и вносила свой, основанный на холодном расчете, логических вычислениях и грядущих тенденциях.

Из-за всё той же консервативности власти, которая как раз и жила в столице, здания здесь были по большей части или воссозданы по подобиям тех, что строились в восемнадцатом веке, или были спроектированы системы как подходящие по стилю. Поэтому вся столица имела удивительно аутентичный вид, цвет и форму. Выглядело это потрясающе и невероятно гармонично, поэтому сам город Дорринт – столица, был признанным зодческим венцом творения. Мама обожала это место.

Я же настолько привыкла ездить сюда с папой на какой-то очередной срочный вызов его как сенатора, что… особенно на выходных… терпеть это не могла. И успела привыкнуть, что младшие сенаторы работают намного больше, чем старшие и тем более высшие. Поэтому на подсунутый мне системой список «благожелательных» профессий после выпуска из школы я всегда смотрела с негодованием. Первой и самой важной строчкой там всегда была «Сенатор среднего звена». И я согласна была на кого угодно, будь то садовник королевского леса, или прачка в общежитии школы-пансиона, но только не вызовы на места голосований и разъезды в другие страны для подписания бумаг учёта.

– Раз в пять больше, чем наша, – указала на корпуса пансиона Фрея, – с джипиэс ходить придётся.

Я улыбнулась, разглядывая колоннаду главного входа, выглядящую будто решетчатые ворота, к которым папа завернул нашу четырехместку. Если не считать того факта, что мы попали в поток мелких двухместок учеников старше допустимых для вождения шестнадцати, то всё было бы сносно. Ну, кроме нашего с Фреей напряжения из-за того, что каждая из машин была не дешевле того «корабля», на котором передвигались мы.

– Это Коинтиб? – назвала марку подруга, – вот это аппарат! Как его система только на дороги допустила? Он же шире стандарта раз в… м-мм, нет, вы видели кто за рулем? Ему на вид лет четырнадцать! Где были мои четырнадцать, когда всем раздавали такие двухместки?

– Твои четырнадцать в этот момент мечтали о розовом надувном бассейне на колесах, – вспомнила я, – который ещё и на радиоуправлении был, помнишь?

Папа даже отвлекся от парковки, чтобы усмехнуться, глядя на меня. Я решила оправдаться:

– Это было модно!

– И прикольно, – хихикнула Фрея с заднего сидения, – представьте только, как сидите в жару в прохладной водичке, едете по своему саду и пытаетесь задавить Маку и Джоша, – последний был её братом, – красота… я так два лета кайфовала!

– Какой ужас, – папа был с ней несогласен, – почему такой «хорошей вещи» не было у нас? – отстегнулся он, – ты не говорила даже мельком.

Он спрашивал у успевшей открыть дверь и довольно почувствовать кондиционированную прохладу в лицо меня. Так и подумала – над школьным садом был прозрачный остеклённый купол, а не обычное небо. Как и у нас в городке, система регулировала температуру в пределах нормы, отапливая сад зимой и охлаждая летом. Здесь, правда, особо ветра не ощущалось – потоки были умно расположены высоко над головой. А еще сам купол был различим, только если приглядеться. В нашей школе была старая версия.

– Потому что розовые быстро раскупали, – ответила папе про тот злополучный бассейн, – их в наличии почти никогда не было. Не знаю, как Фрея успела урвать, – каблуки цокнули по мрамору, пока я оправляла юбку и вглядывалась в небо, – оставались только голубые, – я хихикнула и посмотрела на папу, – а я похожа на ту, кто купил бы себе что-то «мальчишьего» цвета?

Мужчина шутку оценил. И продолжал посмеиваться, пока чемоданы не были переданы хозяйкам, а сумки не утяжелили его руки.

– Налево, – скомандовал папа, – Фрея! По газону здесь лучше не ходить. Система полива примет тебя за слишком сухую. Во-от, да. Как сейчас.

Девушка взвизгнула, подпрыгнула на месте и вернулась к чемодану на дорожке.

– Я всего-то хотела мандарин, – буркнула она, – хм… здесь полив по датчику? А если… перемещение прыжками! Ну смотри, я до тебя ещё доберусь! – она хихикнула, – сегодня нет, но потом…

Вокруг были десятки фруктовых деревьев. И все опасно прикрывались брызгами из десятисантиметровых флажков-трубок.

– Чересчур костистые – не стоят риска, – первым поднялся по широким ступеням папа.

– Откуда ты знаешь? – открыла ему дверь я, – ты, кстати, я помню, учился как раз здесь, – я кивнула, – а я подозревала, что ты хулиган, пап.

Мужчина ухмыльнулся.

– Деревья высадили два года назад, – он хитро шагал в сторону лестницы на второй этаж, – а наша мама воды не боится.

Я не сдержала улыбки. Она, наверное, в тот день была в нелюбимых туфлях, потому как те пары, что были выставлены ею в прихожей, являлись самым дорогим и лелеемым ею объектом во всём доме. После меня с папой, конечно же. Она их, словно музейный экспонат, под стекло сунула. Я, к слову, была в одних из них, добродушно заверенная, что если я сотру ей набойку на правом каблуке, как было в прошлый раз, то утону в слезах её скорби. Она на эти туфли полгода копила, хотя они у неё были самыми дешевыми.

– Ваша мама вообще ничего не боится, – прокомментировала Фрея, – оу, здесь такая лестница… Мак, хочешь себе такую домой? Только представь – ты в своей любимой линялой футболке и в дырявых трусах спускаешься босиком по мрамору, важно киваешь и идёшь полоть морковку в сад!

Снисходительно её оглядела и повезла чемодан по пандусу.

– У нас дом поменьше, – заверила подругу, – и морковку я садила, только когда мне было десять, и я насмотрелась с мамой той программы, где рассказывают, что всё, продающееся в магазинах, приводит к смерти от токсинов.

На маму тоже повлияло – правда она не была настолько деятельна, как я в том возрасте, а потому могла только подбадривать мои начинания. Которые быстро затухли под разоблачающие рассказы папы. Он, к слову, эту морковку весь сезон и полол потом.

– Никаких морковок в саду! – подтвердил родитель, – Ая, комната семь, ключ в правом кармане.

– Семь? – переспросила Фрея, – интересно, это потому, что только первые шесть заняты, или потому что она по необъяснимым причинам освободилась в середине года?

Я бросила у стены свои вещи и пошарила по отцовскому карману, пока тот объяснял:

– Большая часть учеников пансиона живет на соседней плюс-минус улице. Они ходят до… Значит другой карман, – хмыкнул он, – никто не хочет оставаться в пансионе. Вернее, никто из тех, кому больше шестнадцати – маленьких никто не отпускает. По понятным причинам. У вас же будут допуски на выход из главных ворот, – он дождался, пока я отойду от открытого проёма, пропуская его, – но злоупотреблять этим я не советую. Столица не такое тихое место, как… здесь мило.

Он опустил сумки на одну из кроватей.

– Чур мне две кровати! – указала на стену напротив Фрея, – я их совмещу и будет у меня двуспальная! Мако, не кривись. Ты худее в два раза – тебе много места не надо. А вот я…

Её голова плюхнулась на подушку, уже заправленную в чистую наволочку.

– Таскать их будешь сама, – я отправила в полёт до пустого места сумки подруги, – если, конечно, нам не подселят ещё кого приезжего.

– Не подселят, – стоял с проверкой у шкафа папа, – привезу, помимо минихолодильника тебе, ещё тумбу, – ворчливо, – вы двое – единственные из всей группы, кто не живет в столице, – начал объяснять, – и это удручает, – хмык, – но не сильно. Потому как из вас двоих я переживаю только за эту школу и социальный рейтинг, который вы попртите, пока будете исполнять свои «хитрые планы».

Мы с Фреей переглянулись.

– Дядь Адам, а не хотите помочь мне поперетаскивать кровать? – через несколько секунд обрадовала папу девушка.

Шкаф был им позабыт.

– Какое счастье, что я опаздываю на работу! – заставил меня подняться он, – зайду вечером за отчётом о разборе вещей и первой тренировке, – улыбался он, пока я висела на нём в объятьях.

– Не переживай, – чмокнула его в щеку, – мы ничего не успеем, потому что поленимся. А значит, оставим большую часть тебе.

Идея его не впечатлила, потому на моей макушке пригладили волосы, а после словесных прощаний, закрыли дверь нашей новой комнаты на ближайшие несколько недель. Что-то и мне подсказывало, что мы здесь задержимся.

– Как будем драться за полки? – тянула сумку к тому, о чём говорила, Фрея, – я предлагаю кулачный бой.

Я отвлеклась от телефона, зевнула и закинула ноги на изножье.

– Камень, ножницы, бумага? – параллельно стуча пальцами по клавиатуре, – за среднюю полку я готова пойти на крупную сделку.

Девушка прищурилась, выглянув из-за дверки.

– Бросишь Реджа? – ухмыльнулась она.

Я дёрнула бровью.

– Мы не встречаемся, – откинула телефон и скрестила руки на груди.

– А если я проверю переписку? Ты же ему отвечаешь постоянно? – она начала опасно вставать.

Я спрятала компромат под подушку.

– Что и требовалось доказать, – буркнула она, оставшись на месте, – заблокируй его – и полка твоя навсегда.

У неё был хитрый взгляд той, кто понимал, что в ответ получит отказ, а значит все поставленное на кон достанется ей не совсем честным методом. Однако, я пожала плечами и ответила:

– Я это сделала ещё утром, – встала и взяла из-под головы одну из увесистых сумок, – так что брысь отсюда! Так уж и быть, я заберу себе верхние две, помимо этой, а ты сгибайся под тяжестью мироздания и дальше.

Я была счастлива. Фрея, которая по всем канонам обязана быть сильнее, шире и выше меня, потому как драконы должны в какой-то момент уметь «защитить» связку, проигрывала лишь по последнему пункту, о чём особо отъявленно комплексовала половину жизни в тандеме со мной.

– Скажи мне, что я дылда при среднем росте, и мы разойдёмся с миром, – взглянула на часы я, – куда-нибудь в сторону главного корпуса, потому что уже одиннадцать, а нам к половине нужно успеть на первую тренировку.

Подруга впилась ступнями в дно шкафа и тем самым отодвинулась от него, сидя на полу.

– Слушай, – мстительно хихикнула она, – ты же длинноногая великанша, так что… может достанешь мне мандарин, м? Переступи через газон и всё. Там датчик работает всего на три метра!

Я закатила глаза.

– Вот почему ты всегда, если переживаешь, то становишься такая ироничная? – оглядела её деланно-высокомерный взгляд, – боишься, что твоего Грегори уже заняли?

Девушка плюхнулась рядом со мной, достала телефон и открыла приложение школы, чтобы нырнуть в один из чатов.

– Я хотела тебе ещё вчера показать, но ты меня так выбесила, Макакушка, что я могла только обдумывать, как подговорить Реджа, чтобы он пролез к тебе в окно и придушил, дабы ты больше никому не досталась, – её палец листал сообщения с неимоверной скоростью.

– Как же ты сдержалась? – положила голову на её плечо я.

– Ой, все с тобой понятно, смотри! – она ткнула ногтём в сообщение.

Я прочитала: «Её зовут Аямако. Она связка. Ей семнадцать. Я нашла только пару фоток, но вы их видели?»

– Что не так с моими фото? – взглянула на Фрею я.

– Читай дальше, – дьявольски улыбалась она.

«У неё явно Соголдские предки, раз глаза слегка узкие! Ха! Это студийная сьемка? Серьёзно?»

«Онника, вы бы подружились заранее. Я тебя предупреждаю, у нас в позапрошлом году тоже две были из какой-то закрытой школы на востоке. Так там такое было…»

«У этой вид кошмарно высокомерный, конечно. Но давайте признаем, в этом году Оз-зи никому из выскочек блистать не даст! Он уже составил план действий на всех, кроме новеньких. Вот протестирует их завтра, скажет что-то типа «Я ожидал лучшего» на их запредельные показатели, мы покиваем и будем страдать под его попытки дотянуть нас до уровня высокомерной Аямако».

– Она по фотографиям придумала мне характер? – спросила у подруги.

– Если бы я тоже тебя в первый раз увидела, то от страха наложила бы… – она резко выдохнула, когда я толкнула её, заставив упасть на кровать.

«Тебя только и делать, что гонять, Онни» – в конце был насмешливый смайлик.

«Мне снова удалить тебя, Грегори?» – прочитала знакомое имя я.

«Как вы тогда будете узнавать решения командира? Онь, не строй из себя ту, кто много знает. Озерфира здесь нет».

– Надоело, – отдала телефон ей, – страсти их школы меня как-то не впечатляют, по сравнению с нашими.

– Да-а… – протянула Фрея, – это, кстати, не официальный чат. Я по нему Грегори и нашла. Он связка капитана. Этого самого Озерфира. Вот его фоток я не увидела, и, как стало понятно, он их просто не выставляет. В чатах не сидит, страницы в системе скрывает, как и номер, – она хмыкнула, – странный тип. У него, интересно, телефон вообще есть?

От ответа меня спас стук в дверь. Мы успели только переглянуться, прежде чем дверь плавно и нагло начала отворяться.