Loe raamatut: «Философское время нуара – Ego»

© Анна Атталь-Бушуева, 2024

ISBN 978-5-0064-6205-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сборник поэзии: «Философское время нуара – Ego»

Пролог

«За твоей тональной пробой лиц – стиль дозорной тишины ложится в небо. На котором ты – лишь оглянувшись – всё лежишь, смотришь на безоблачное тело иносфер..»

Герой заплатанного перстня формы дней – стремится появлением проникнуть от ума, в ту дверь и в бытие исчезнуть как расчёт акмеологии на смыслах подле славы. Твоим всё говорит обратный правый, культуры многочисленный конец, избытка диалекта, что венец проходит за пропавшей нормой права. Для частного исхода о любовь и пропозиции под тенью личной жизни, учесть в ней позы многочисленных частей, что отражают воздух сопровождения лишь численным от яви. Желания понять свой фатум и конец, прослыть отныне – бытием и просьбой слушать честь героев за званием и областью превознесения умов, что чтут параграф воли постоянства слова – здесь. Ты дышишь на благие иносферы в космологии устоев, пропущенного бытностью и счастьем от восторга – дождавшегося быта у обычной сферы лиц, за смертью чёрной пустоты и сласти упоения изгоев. Ты выжил как герой и утолением понятной скорби – воюешь над развитием изображения любви, своей манеры ставить оппозиции, как часть устоев скорби, под тенью благородной красоты. Раз воле ты воспрял и историческое темя службы – помнит, твои закономерные восторга чести лиц – условия произойти и метафизикой оформить – круговорот иносказания, как мифологии вокруг зарниц. За атональной пробой приключений, центральной маски ускорителя любви в искусственном раю и бытности апологета – жить на боли, чтобы боязнь забыть ту власть слагала данный диалог внутри. Моей истории у расточительного эго, автократической иллюзии пожить, и благом закрывая окна за собой – собрать те аллегории покоя возле скорби, что понимают дух культуры в противоречии от исключительного гения судьбы.

Там иносферы помнят строгий возглас, к чему тебе всё историческое зло за облаками мести привело – сюда, и пожелав всю грань маразма вычесть от обычного – слагало новый приговор и расточительное темя суеты небесного покрова расплаты воли под вопрос. К чему сама та жизнь от смыслового рода действий – так тянет быстро за нуар с протянутой рукой и философской ролью без обличья – причислит, свой похотливый взор и ясность породить дозор родной. За идеалом мании величия и спеси сильноруких тленных берегов, туда те грани облаков вбирают сущность эманации восторга памяти и остаются за границами причисленного дней, о смыслах иносферы разума величия. Большого возраста Вселенной в заплатанном раю – тебе немного бед осталось пережить и слово исторического времени – дрожит и тлеет весь набор косноязычия вокруг, о жизненные перемычки возраста противоречия, как счастье забывания любви от вечного. Граница жизни может не достать до смысла утоления дозорной тени вероятности идей, там в иносферах ритма поколения блуждают мысли об ином и поклонении велеречивой песне возраста. Пока что польза обратила взгляд на путь величины прозрений – тебе о философском комплексе идей постыдно думать, не на ней, желать не комплекса созвездий в фортунах мыслимого жажды бытия. За власть героя проходя всё время интеллектуальных дней – в царице часа – вотум ждёт свой сон и порождения благого в унисон – несут потворство проявления. Куда – то вдаль лихих и необузданных миров за гранью привилегии создания сказать, что мифом героизма сыт твой холст и Землю обещания, что породили жизни – ты отдаёшь на власть успокоения ролей моральной пустоты нуара где – то.

Космологично в пробах обязательства ползёт, к тебе твоя – история по участи происхождения родов, внутри которых совладанием ума, твой путь и дух развития расположил моральный свет обычного апологета разума. За свой конец быть образованным на смыслах бытия утопии и жизни подлинного заголовка данной роли. Как человеческий венец утопии формальностью рассмотрен наконец, в свой дальний ход на световом лице, по райской куще привилегии на дне – зарисовать скульптуры иносфер и поколений человеческих сердец. Когда – то живших до утопии формальной области картины мира долгих снов и привилегии лежать в заоблачном краю вопроса лилий об ином, не высмеянном слове бытия к своим рассказам чести проявления любви. Так ты не обособлен в юности прожить культуру сна, её моральные исходы – внутри тональности под лирикой руин. Огни горят, как истощение пародии напротив воли льдин, и ждут куда – то запоздалый форме айсберг. Он холит часть чутья, он небогат и слов прямое эго держит в ряд – иллюзий схожей былины, там были только формы глаз. Им верили над образом войны – задетые фантомы близких стилей, и суть по очерёдности роилась внутри конформной образу звезды. Где иносферы жили на любви, где шёл просторный дождь за взятой просьбой измерять шаги, что чертят эгоизма суть веков и только на претензии уходят в эту роль.

Как тогда – на ночном берегу

– Как тогда на порочности – лгу

– И заносчиво хнычет печаль,

– Отвечая – на том берегу,

– По которому сосны молчат,

– А потом понимающим тоном

– Над конечностью мысли – во мгле

– Ты внутри прикасаешься – мне

– Одиночеством смерти от смысла.

– Ты внутри – одинокий росток

– Между прошлым о сон недалёкий,

– Ты ему рассказал – этот срок,

– Как тогда – на одном берегу

– И зашёл лишь от мысли – на вид,

– По которой не светит – обидой

– Твой изменчивый возраст на мир,

– Только падает в смерти – своей.

– Как на том берегу от потерь

– Ты не знаешь, что делать – по солнцу,

– Ты лежишь, опираясь на смерть

– Над конечностью малой строки,

– А потом её будешь – иметь

– И читать в усложнении личном,

– Как тогда – на одном берегу

– Укрощения сложности – в жизнь.

– На ночном, на конечном бегу,

– Из под вольности странной обиды

– Я тебя от того – сберегу

– И над прошлым омою – на вид,

– Что не зная ты стал мне – опять

– Покорённой от смерти – обидой

– И стоишь лишь на том – берегу,

– Где не ждали мы вовремя – смерть.

Утоляющий ветер сожаления

– Не знают только – части бытия,

– Где был один ответ, где на тебя

– Направлен свет иллюзии – такой,

– Что серым стал – устойчивый покой,

– Что ночью – в несказанной синеве

– Тот воет ветер прямо – на глазах

– И выжжен страх, которому узнать

– Ты сам не смог – иллюзии покой.

– Но ветер – утоляющий изгой

– И форма страха – прямо на глазах,

– Но ветер не ответит, он такой,

– Строптивой формы, млечный, долгий рай

– От нежности в нервозной суете,

– От дней плохих, когда наедине

– Ты сам стоишь и форма – по тебе

– Раскладывает о нуары – осень.

– Весь этот день на сожалении – пуст,

– Осенний лист редеет с ним – на грусть

– И тает форма с малого плеча,

– Когда уже сказать – никак нельзя

– От лет идейной малости – тебе,

– От власти современного покоя,

– В отдавшей форму личности – звезде

– На две руки – оставленные в горе,

– На две печали в странной суете,

– Когда торчат немые позы – жизни

– И им никак нельзя одним – уметь

– Пройти внутри – обыденное в мысли,

– Отдать предел искусства – в суете

– И снова с сожалением – оформить

– Свой долгий ад, в котором не успел

– Сказать ещё и волю – на покой.

– Оставив точке вымысла – прибой

– И чуткий рай у ветра – на глазах,

– Забрав свой страх и верности – одну

– Примету жизни – говорить слова.

Быть ли мужской сфере – целого?

– Навзничь в глаза посмотри

– В тонком искусстве – своём,

– Время о том, чтобы жить

– В руку от личности смысла

– Там проложи, что и путь

– В сфере конечной души,

– В том, что обратно успеть

– Ты – на придирке не смог.

– Точно ли тают от строк

– Вечные формы от жизни,

– Точно ли верят – в душе

– Маленькой истины – формы,

– В фобии там – заглотив

– Странный намёк нам – под жизнь,

– В личности сном – укротив

– Верность в несчастье для нас.

– Быть ли фатальности к нам,

– Встреченной формы у жизни,

– Быть ли под этой зарёй

– Навыком к смерти – вдвойне,

– Ты не узнаешь, но сам

– В сфере от целого – жить там

– Сможешь, как части в вине

– Сломленной формы над – ней.

– Навзничь в глаза – посмотри

– И как и целое – в жизнь им

– Только напрасный намёк

– Встретишь от точной – судьбы,

– Вжившись из степени в рок,

– Сплавив ту форму на мысли,

– Снова прочтённой над сном

– Верности к счастью – в себе.

– Этим глаза заглотив —

– Ты не уносишь там – вечность,

– Эту – под формой из лет

– Вжитой лишь странной тоске,

– Над непокорностью жить,

– Только ли странной приметой,

– Спаянной в ловкой руке

– В сфере мужской чистоты.

– Ты в ней, как ангел во сне,

– Как непокорности – вжитый

– Формы оценщик под смерть

– В страхе над этой – порой

– Встретишь свой формы – изгой,

– В личности качества – вжившись

– Только от смерти – вдвойне

– В памяти строчки той – жить.

Образ личного предания

– На дне внутри оскомины – пробил

– Твой звук – источник малой пустоты,

– Твой свет – твои иллюзии успеть

– Пройти фатальность мира – «на коне»,

– На стойкости, в которой не понять

– Одну мораль предания – ей ждать

– Оценку слова – к преданности лет,

– Где вечности одной к фортуне – нет.

– Нет права и иллюзий – быть другим,

– И падая иметь – свою лишь смерть,

– Внутри глазами думая – хранить

– Любви тоску, в печали – принимая,

– Как сложности таблетку – о мораль,

– О дух внутри исчезнувшего – я,

– Когда тебя печалит – не твоя

– Затёртая формальности деталь.

– Её одну внутри – осовременил ты,

– Ты ждал почёт у времени, прочтя

– Свои модели мира, открывая стиль,

– Но только в шаг иллюзиям – пройдя.

– Ты жил на серой пошлости – её игры

– И днём уму – разыгрывая жизнь

– Всё ночью почитал твои основы – лишь,

– Как старости примету – к слову мы.

– Осталось лишь предание и – ночь тоски,

– Куда – то делась в юморе – твоём,

– Отставила модель под укоризной – лет,

– Когда в неё ты трепетно – влюблён.

– Но эта нега укоризны – вдаль

– Ведёт источник странного – меча

– И хнычет по преданиям – ужимкой там,

– Как маленькая к личности – свеча.

– В руке её сожми, и благородству – путь

– Исчез – над остановками молча,

– Что ходит диалекту он в немую – грусть

– И новому под резкостью – меча

– Не отвечает прошлым трезво, ну и пусть,

– Не вылечит твой пафос – о намёк,

– Но только будет время убеждать – уму,

– Что высмеял иллюзий – новый срок.

На душу проложила ладонь

– Эгоизма прямая ладонь

– Удивляет от пропасти день,

– Утомляет бежать – за собой

– И не учит тем временем – жизнь.

– Эгоизма тупая, как ложь

– Остановка – не смотрит в тебя,

– Но глазами от дерзости в срок

– Ты учтиво ей смотришь со строк

– И белеешь от формы – за зря.

– Этой ночью внутри от меня,

– Словно душу в прямую – ладонь

– Ты откроешь в любви – уголок

– И удержишь там верности – явь,

– Над тобой, что не против стоять

– Между прошлым – на старой строке

– И у сложности мысли – держать

– Эгоизма тот опыт – в тоске.

– Эта личности смелая – твердь

– Не построила снова капкан,

– Не спустила над ревностью – плот

– В обоюдной расщелине нам,

– Но у чёрной строки – видит смерть

– Только странный мотив – от тоски

– Эгоизма – от дерзости жизни

– Над преемственной формой – строки.

– Где на душу – прямая ладонь

– Видит опыт сухого – истца,

– Видит прошлый мотив – до конца

– В неизвестности слога – внутри,

– Эта логика, будто бы смерть

– В непроявленной форме – руин

– Открывает отрывок из длин

– В постоянстве той жизни – смотреть

– На прошедший мотив – по глазам,

– На конечности слово – о день,

– Что так хочет внутри – рассказать

– Эту прошлую в небе – ладонь,

– Это общество, будто во мне

– Расстоянием стелется жизнь

– И струится тот свет – в глубине,

– От которого странно – в огне

– Будоражит в истерике – жизнь.

Не иметь свою судьбу

– Чья – то фантазия взмыла – наверх

– В прошлое разницы, словно во мне

– Смотрит актёр привидением – их

– Позднее слово – внутри по судьбе.

– Смотрит и тают в растерянном – сне

– Громкие танцы под эго – внутри,

– Смотрят и формой забыла – ответ

– Личности маска о жизнь – в глубине.

– Ты не имеешь судьбу – по глазам,

– Ты, как и роскошь внутри – поиграешь

– Робостью слов, от которых нельзя

– Стать современным актёром – в глазах,

– Только растает уверенный – страх

– В личности там – не хватает оценки,

– Только ли лечат они – по глазам

– Эту внутри утомлённую – смерть?

– В чёрной расщелине – будешь искать

– Эту сплочённую форму – внутри,

– В странной картине ей думать – опять,

– Точно судьбой не заметил – себя,

– Но, как и образу – видишь умы

– В точной расщелине, будто бы смерть

– Стала твоей современностью – тьмы

– Слово держать и поэтому – жить.

– Странно поэтом, но в этой – тоске

– В личности стройно уму – привыкать

– Нервно держать – окончание жил

– В разности пользы, откуда отжил

– Эти развалины нервного – сна,

– Внутрь уповая моделью – заранее

– В этой свободе потери – внутри,

– Будто ты сам – открываешь ей жилы:

– В смерти, в фривольности малого – сна

– Над окончанием верности – жизни,

– Но из судьбы не осталась – вина

– Будущим – в том опрометчивом сне.

– Только стоит – окончанием жил:

– Страх и коварность, умея – рассчитывать

– В стойкости права – считать имена

– Разной судьбы – по горящим глазам.

Чтобы завтра ты – замер

– Чтобы день удушал, как клеймо

– Окончание формы под смерть,

– Чтобы ужасу слышать – давно

– Приходящий мотив от других,

– Ты читаешь на письмах – уму,

– Словно замерзший очерк и мысли,

– Ты им пробуешь свет – перенять

– От наивности счастья в себе.

– Чтобы завтра идти на войну

– И по крайности жизни – не видеть

– Эту форму внутри – в пустоту

– Окончания к странной – догадке,

– Необычное общество лиц,

– Непривычное к слову – для жаркого

– Обещания смысла под смерть

– Всё стоять, словно поза во тьме.

– Ты считаешь тот день – от догадки

– И пророчишь для смысла – картину,

– Словно замерзший опыт – ответа

– В неприметной основе – к судьбе,

– Ты ей сам, как и вжитый – от мысли

– Остановленный свет – от избытка

– Видишь только лишь части – судьбы

– И крадущийся током – портрет.

– Для поэтики он, что война,

– Что размытое общество в мысли

– Нам на двое отчасти – в вине

– По конечности стойкой – игры,

– Потому ты не знаешь – на мне,

– Как искать эту форму – харизмы,

– Как достигнуть тот опыт, имея

– Откровения странный предел.

– Им ты замер и только – война

– Не открыто темнеет – зазрением,

– Лишь почуяв свой страх и намёк

– В бесконечности мысли – истца

– Всё идти, как по кругу – внутри

– До предела, до мысли конечной

– И, намедни, застыв о вопрос —

– Пережить – свой застенчивый возраст.

Утро, от которого спит

– Утро – на долгой подсказке ума

– Спит и рисует приятные сны,

– Только не тают у образов – их,

– Словно луны – полноводные блики.

– Шепчут, заверив – обычный пролог

– В небе тоской – удивления лики,

– Шепчут и знают, что снова вина

– Стала для нас – удивлением сна.

– Утро, в котором неслышно поют

– Птицы – за формой внутри янтаря

– Снова обычному ветру – завьют

– Прозу – и будут любить не меня.

– Тонкой над этой умильной – тропой,

– Только из памяти мёртвой – такой,

– Словно ты сам отучаешь – вину

– Думать за тщетность – уму.

– Утро, в котором не спит – идеал

– Верит от памяти в смертной – тоске,

– Утро – в привычке не будит умам

– Длинные козни – на языке,

– Формой обратной приметы – горит

– Этот спонтанный на вид – идеал,

– Он, что конечное облако – нам

– Временем в прозе – уютно парит.

– Слышит ли тот человек – по себе,

– Знает ли чести от умысла – сон,

– Утром не верит по счастью – внутри

– Только ли права источник – поклон?

– Нам не заслонит печальный – рассвет,

– Там не угонит понурое – время,

– Но от привычек не ставит – сюжет

– В пасти, как личности – тьмы.

– Тонет и краем от тела – завит

– Только не этим – твой сон, он парит

– Утром – от новой приметы горой,

– Лично ответив на это – порой.

Приглашённые для воли слова

– Не оставив субъективно – за тобой

– Уверяет современные поверья,

– Что уводит по причалу – с головой —

– Холод ласки от критичности – вокруг.

– Он опять запутал смерти – силуэт,

– Он внутри тебе – нечаянно раскинул

– Время в пользе опрометчивой – беды,

– По которой ходят мало – в воле слов.

– Вдоль по берегу ты накрываешь – им

– Опустевшее от чести – умиление,

– Вдоль причины удивляешься – к тому

– Опрометчивому обществу – за стиль,

– Ты им ходишь и рискуешь – утолить

– Необычное для воли – откровение,

– Чтобы снова приглашали в этот – рай

– Утомлённые от нежности – глаза.

– За тобой белеют формой, как и снег

– Удивлённые для чести – красноречия,

– За тобой бежит отмеченная – страсть,

– Удивляя опрометчивый рассвет

– Между прошлым, по которому упасть

– Ты не смог и всё поэтому – расстелешь

– Одиночество – для малой полосы,

– Будто в жизни утончённый берег – лет.

– Приглашённые на воле – от двоих,

– Утомлённые за злое откровение

– Мы не видим одинокий берег – блик,

– Только падаем на белый стон ума

– И обратный ход – внутри ему проник,

– Он оставил привередливые – тернии,

– От которых грустно помнит и – томит,

– Словно осень на поминках – человек.

– Он не знает, от чего ушло – доверие

– И зачем им приглашать – один намёк

– Для тебя, как это слово – откровения

– Для судьбы – от утончённости на век.

– Ты теперь им больше чуда – умиления,

– Ты стоишь и отзываешься – уму,

– Как тоска для одиночества – у гения

– Близ причины этим жить – на берегу.

Нуар заставляет видеть сны

– Тёмным пророчеством – видно уму

– Тонкую линию в прозе – любви,

– Вдаль опротивело стать – одному

– Жалкой приметой и этим – страдать,

– Но в необычности смерти – найду

– Общество лживое в том – обратив

– Новый прогресс – для такого уму,

– Только в нуар этим жизнь – превратив.

– Жалость не льёт обещание – в ней,

– Новой гордыней и старым – теплом,

– Гордость не выпалит пламя – одним

– Страхом сказать на пределе – причуд.

– Став, как игрушка по воле – ума

– Тёмной картиной в извечной – борьбе,

– Сам ты летишь, заодно открывая

– Сон – от страдания времени мне.

– Ты не обидишь, не форма истца

– Ровной окалиной смерти – манит,

– Ты не предвидишь, а только конца

– Ждёшь в обещании, словно парит

– Обществу – эта слепая мораль

– Ждать, что сегодня увидеть – реальное

– Время – для слов обретения вдаль

– Новой тоски, что прямая канва.

– Этот нуар незаметен и пуст,

– Словно прямое рождение – духа,

– Этим бежит в обязательстве, грустно

– Самая страшная жизни – черта,

– Вот она только и это – не та

– Смерти картина – по долгому аду,

– Вот её лица и лживости – надо

– Только отнять усмирение – сна.

– Вдоль по нуару не светит – весна,

– Страхом на чёрной развалине мира,

– В том по нуару не ездит – до дна

– Гордая в склепе морали – харизма.

– Ты лишь открыл безыдейный – намёк

– В обществе слов для прямой – суеты,

– Ты не оценишь, как будто со строк

– Падают смелости – новые лица.

– Автор нуарной строки – невдомёк

– Ролью не знает, о чём привидение

– Строит сегодня свой дивный – урок,

– Он по нуару здесь верит – в любовь.

Тишина собственной философии

– Завидуя – по личной суете

– Идут внутри манеры – эти дни,

– Идут и по обрывкам – не спеша

– Ведут свою историю души,

– Как будто опротивело – смотреть

– На общество – внутри самих людей

– И жизни, как черты – повременить

– Не сносят одинокий формы – стиль.

– В той позе тишины раздалось – им

– Обратное в манере – на словах,

– В той истине вертело слово – мир,

– И путалось в обычной форме лиры,

– Но тает по обрывкам – бытия

– Твой звук мечты и опытом – его,

– Завидуя – по личности внутри

– Ты тени ищешь в глубине – ума.

– За тишиной у знака красоты

– Вернее будет жизни – опротиветь,

– За вечностью, в которой обмануть

– Не смог ты сам – остаток у любви,

– Но вышел философией – умерить

– Искусство жизни – в тёплой суете,

– Пока – за тишиной закрыты двери

– И польза злой тоски – наедине.

– Одна и та же роскошь – не умерит

– Прелюдию – для смелости в тебе,

– Любовь её не губит, не созреет

– Умеючи искать – природу мне

– По форме тишины, направив день

– И гордый ужас – после бытия,

– Ты сам идёшь на прошлое – смотреть

– Свой философский опыт, как и грош.

– Скатился он внутри твоей – игры,

– Занял морали твёрдый силуэт

– И помнит форму мудрости – увы,

– Как дикий зверь, откуда хода нет,

– Как нет тоски – в умильной синеве,

– А прошлое застыло небом – в смерти,

– Играя тишиной сегодня – мне

– И чувствуя – застигнутый апломб.

Поле ледяной гордости

– За полем внутри – не сбегает одна

– Фантомная рана от сердца,

– За жизнью внутри нам она – не видна

– И робко всё ищет – поэта

– Для мимики жил, что итогом горят

– Под крайней тоской – у портрета

– Лишь в точности серой облатки – игры

– Под крайний мотиву – сюжет.

– На поле идёшь и вокруг – никого,

– Но здравое в поле – прибито

– Отчаяние стен, подвывая в нутро,

– Что обществу сердца не видно,

– Не видно и глаз, по которым искать

– Всю сущность родившейся – тьмы,

– Внутри открывая возможности – стать

– Реальностью – новой гордыни.

– Скатилась слеза по обрыву и – ждёт,

– Что формой для стати – не вышла,

– Скатилась ещё и теперь – не идёт

– В формальной расцветке – у жизни,

– Ей спаян вокруг монолит – от меча

– И формы внутри не играют, молча,

– А только свою неприкаянной – силы

– В томлении жуть – запирают внутри.

– Так поле идёт – на приказе уму,

– Забыв – ледяные от хода могилы,

– Задумав участию верить – к тому

– В тон счастья от разницы – крыльев

– И стала, как жар непригодна – одна

– Системная мысль, что упала – внутри,

– Ей стала пожаром искать – имена

– В потуге развалин, что так же больна

– Ей только умильная смерти – картина

– Над обществом жил и – укора вины,

– Но жаждет играть – обращённые сны

– По воле источника – только глазами

– В томлении – нить, щекоча за собой

– То поле внутри – ледяной и отсыльной

– Формальности – верить гордыне такой.