Loe raamatut: «Ядовитый воздух свободы», lehekülg 6

Глава тринадцатая
Аксель Грин

Спутник-7, Управление полиции

Звук поступившего сообщения разорвал напряженную тишину. Аксель встрепенулся и посмотрел на телефон.

«Сегодня. 19:30. КПП», – писал Берне.

Грин подъехал к управлению несколько минут назад, но настолько погрузился в себя, что до сих пор не вышел из автомобиля. Ощущение липкой паутины затягивало детектива все глубже и глубже. Его вчерашняя активность сошла на нет. Хотелось выпить, курнуть и уснуть на несколько дней, лишь бы отрешиться от мира. Пока что он не мог пробиться сквозь бюрократию городка. Не понимал, как можно жить и работать в таких условиях. И бесился, потому что результат утекал сквозь пальцы. Аксель только начал, а уже устал. Все держались странно и подозрительно. Его не хотели впускать во внутренние дела, всячески саботируя или мешая. Он до сих пор даже не знал, чем именно занималась Констанция Берне и за что вообще ее могли убить.

Ясно одно – это не демонстрация силы. Семья думала, что Констанция улетела на конференцию в другую страну. Если верить адвокату, они посадили ее на поезд до Праги, где располагался ближайший к Тревербергу аэропорт. Кому-то нужно было, чтобы женщина просто бесследно пропала. Подобралась к чьей-то тайне? Испортила кому-то послужной список? Сорвала эксперимент? Узнала правду об эксперименте? Лет тринадцать назад на одном из заданий группе, в которую входил Грин, нужно было обнаружить лабораторию, проникнуть в нее и уничтожить. Финансируемая элитой лаборатория разрабатывала патогены, которые потенциально можно было превратить в оружие массового поражения. Они долго выходили на нужных людей, внедрялись в процесс, вскрыли пятиуровневую систему защиты. Пять, мать его, лабораторий в одной. Верхушка – исследование болезни Альцгеймера и поиск лекарства для нее. Ядро – разработка патогена, который уничтожал мозг меньше чем за неделю. Такой Альцгеймер-монстр, который передавался воздушно-капельным путем, но, к счастью, не выдерживал температуры выше двадцати градусов по Цельсию и ниже нуля, поэтому погибал даже в случае мытья горячей водой. Из их группы по счастливому стечению обстоятельств никто не пострадал, но Аксель потом долго приходил в себя, перестраивая картину мира и осознавая, что ничего не знает о тайных механизмах, существующих в человеческом обществе.

Сейчас он чувствовал то же самое.

Он ничего не знает о мире. Ни в глобальном смысле, ни в локальном.

Что, мать его, происходит в этом городе? Шесть семей, шесть секторов. Под подозрением все. Естественно, тайные правители в первую очередь. Но пока он даже не знал, кому принадлежала лаборатория, где работала Констанция. Как это мило, что до сих пор не нашлось никаких документов. Даже тех, которые используются для прикрытия. И ни капли не подозрительно, нет. Совсем.

Заметив боковым зрением тень, Аксель посмотрел на Магдалену за долю секунды до того, как ее кулачок прикоснулся к стеклу – она хотела постучать. Он взял телефон и открыл дверь.

– Ваши впечатления, комиссар?

– Мы уткнулись в стену, – спокойно сказала она. Аксель отметил, что Тейн перестала ждать от него подвоха, постепенно начала раскрываться и включаться в расследование.

В ее глазах он прочитал сосредоточенность на деле, а не личные переживания, которые надо оставлять за порогом управления.

– Верно. И что это значит?

– Стену надо сломать?

Он не удержался от улыбки.

– Если не получится сделать подкоп или найти запасную дверь, то придется и сломать.

– Значит, сломаем. – Магдалена шагнула в сторону, чтобы освободить для него пространство.

Аксель запер автомобиль и посмотрел на напарницу, немного жалея, что так резко оспорил ее лидерство накануне. Вчера он думал, что другого выхода нет. А сейчас понимал, что алкоголь продырявил ему мозг и превратил его в призрачную копию самого себя до дела Рафаэля. Надо было дать всем время. В этом расследовании торопиться некуда. В кои-то веки они не бегут наперегонки со смертью.

Или все-таки бегут?

Грин толкнул дверь в управление, пропустил женщину вперед и нырнул под спасительную тень. Им предстоял обычный бюрократический день: зафиксировать результаты допросов и подготовиться к появлению толпы строителей, на чью реакцию хотел посмотреть детектив. За сутки в небольшом конференц-зале успели поставить пару скрытых камер и привести в порядок комнату для допросов.

В кабинете их ждал Ник Туттон. Криминалист приставил дополнительный стул к столу Магдалены и изучал какие-то документы, уткнувшись в монитор ее старенького медлительного компьютера. Аксель отметил, что мужчина собран, кажется, почти трезв и вроде как заинтересован. Но, скорее всего, он просто ищет пути наименьшего сопротивления.

– А, привет, – кивнул Туттон, старательно избегая мгновенно вспыхнувшего взгляда комиссара. – Я решил, что раз уж мы с вами вместе работаем, почему бы не перебраться пока в вашу каморку. К тому же вас вообще не было. Детектив, вот доска и маркеры, а также магниты и всякие липучки для вас. Решите сами, с чем будете иметь дело.

Аксель окинул взглядом потертую, но достаточно большую белую доску, которую сняли с ножек и прибили к стене за его столом.

– Благодарю, – отозвался он и бросил рюкзак на кресло. – Что-то еще?

– Тест на ДНК уже делают, – проговорил Туттон. Магдалена медленно прошла в кабинет, обогнула по длинной дуге Ника и села на свободный стул подальше от него. – Это прорыв. Обычно мы ждем такого неделями. Впрочем, это нужно нечасто. А что тест нам даст?

– Мы должны убедиться, что скелет принадлежит именно Констанции Берне. А не тому, кому в карман положили ее пропуск.

– Логично, – пробормотала Магдалена. – И что мы будем делать, если это не ее кости?

Аксель посмотрел на нее.

– Искать.

– Камеры вроде нормально работают, – продолжил Ник, будто не услышав, о чем они говорили, – но я бы не ручался, у нас тут таких задач никогда не стояло.

Грин сел на свое место, сдвинул в сторону маркеры и липучки для доски и поднял на криминалиста тяжелый взгляд.

– Я знаю, что вы скажете, – прохладно улыбнулся Ник. В мужчине явно что-то изменилось. Или проснулось. Но что именно – Грин пока определить не мог. В карих глазах криминалиста застыло то неопределенное выражение, которое свойственно людям, переживающим личный кризис, глубокий и болезненный.

Дела сердечные?

Грин посмотрел на Тейн, которая ютилась в кресле, стараясь увеличить расстояние между собой и Туттоном. Поссорились?

– Да, – проговорил Аксель, отвечая скорее своим мыслям, чем временному коллеге.

– Нам не нужны ваши ухищрения, детектив. Давайте начистоту. Что вы здесь забыли? В Треверберге каждый год по серии, а то и по две. А вы занимаетесь прогнившим… простите, истлевшим трупом, который старше вас. И который уже совершенно ничего не значит.

Темные брови Акселя взметнулись вверх. Он откинулся на спинку кресла.

– У убийства нет срока давности.

– Я не это имел в виду, – всплеснул руками Ник.

– Расскажите, Николас, кому принадлежала лаборатория в секторе четыре тридцать пять лет назад?

Ник подскочил на месте.

– Откуда мне знать?

– Возможно, ваш отец знает?

– Ну, это уже слишком! Вы не имеете права…

– Сядьте, – чуть слышно сказал Грин, не шевелясь.

Магдалена потянула коллегу за рукав, тот вздрогнул, но упал в кресло и опустил глаза.

– Имеет значение все, – все так же тихо и вкрадчиво продолжил детектив. – Если вы думаете, что я уеду только потому, что вы, офицер Туттон, всеми силами пытаетесь меня устранить, вы ошибаетесь. Самая важная задача – установить, где работала Констанция Берне. Как только мы выясним, чем она занималась, появятся зацепки.

– Нам нужны те, кто был дееспособен в то время и сейчас находится в здравом уме, – подхватила Магдалена, чтобы Ник не успел ничего сказать.

Криминалист бросил на нее яростный взгляд, но промолчал.

– То есть это категория людей пятьдесят пять плюс, – продолжил Грин. – Ну, может быть, пятьдесят плюс, но на показания подростков я бы не опирался. Оставим их на тот случай, если первая категория ничего не даст. Нам нужны те, кто работал в этом городе тридцать пять лет назад. Трудился в лаборатории, которую раскопали люди Жанака. Или просто находился здесь и следил за общественной и тайной жизнью.

– Раз уж пошла речь о родителях, – встрял Ник, – допросите мать Магдалены. Госпожа Мария Тейн живет в Спутнике-7 и пишет женские романы.

– Она никогда не работала в лабораториях! – вскричала Магдалена.

– Да? А ты веришь? Помнится, раньше ты ей не верила. Мой вам совет: прежде чем соваться к Эрику Туттону, допросите всех, включая дьявола. И только если это не принесет результата, приходите к моему отцу.

Аксель смерил криминалиста тяжелым взглядом.

– Вы защищаете семью или боитесь своего отца, офицер?

Ник фыркнул.

– Спросите у Маги, если не верите мне.

Грин перевел взгляд на нее. Магдалена сидела, вжавшись в кресло, белая как мел. В глаза детективу она не смотрела.

– Я не хочу звонить Марии, – прошептала она. – Давайте попробуем кого-нибудь еще.

– А это уже интересно. Продиктуйте телефон, я сам позвоню, – предложил Грин.

– Нет.

Магдалена обхватила себя руками.

– Ненавижу тебя, – прошептала она Нику одними губами. – Я позвоню. Она действительно могла что-то знать. Ник прав. Вы мне должны. Оба!

Как же он устал от их семейных дрязг.

Несколько часов спустя

Строители пришли вовремя, что несколько удивило всех членов следственной группы. Пунктуальность не та черта, которой можно ожидать от простых работяг. Но, видимо, разговор с Жанаком возымел действие, и его подчиненные решили, что им проще сделать как говорят и отвести от себя подозрение. Аксель думал, как бы ему раздвоиться. С одной стороны, он должен был наблюдать за допросом снаружи. С другой – к сожалению, доверять Магдалене настолько, чтобы отправить ее одну, он тоже не мог. Про Туттона не шло и речи. И дураку понятно, что у настолько влиятельной семьи в шкафу целая толпа скелетов, которые ни в коем случае нельзя показать общественности, и младший сынок будет делать все, чтобы семейные демоны остались под надежным замком.

Детектив сидел перед компьютером. Туттон и Тейн расположились слева и справа. Все смотрели на экран. Камеры смонтировали кое-как, но в целом картинка была удобоваримой, хотя и дрожала. Аксель ничего особенного от этого эксперимента не ждал. Его задача была не сформировать гипотезу, а просто наблюдать, примечать детали, искать несоответствия. Он скользил взглядом по мужчинам. От совсем молодых парней с обветренными лицами до суровых мужиков лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Двое спокойно сидели в кресле, воспользовавшись паузой, чтобы отдохнуть. Остальные бродили по небольшому помещению, стараясь не встречаться друг с другом взглядами. Они выглядели озадаченными, несколько напуганными. Но предстоящая встреча с полицейским, когда тебя вызвали в управление, напугает кого угодно, особенно неподготовленного. Сомневающиеся в себе лихорадочно ищут причину, по которой их могли позвать и оставить ждать допроса. Излишне уверенные могут демонстрировать нервозность, которая говорит лишь о том, что они хотят высказать все, что думают о трате их времени. Ребята Жанака нервозности не демонстрировали. Только тревогу.

Картинка снова задрожала.

Аксель смотрел на мужчину со спокойным некрасивым лицом. Он сидел совершенно неподвижно, но Грин заметил, что человек напряжен.

– Кто это? – отрывисто спросил детектив, указав на мужчину.

Магдалена проследила за жестом.

– Метье Жанак. Это брат бригадира.

– Что о нем известно?

– Н… ничего, сэр, – пробормотала она. – Работает с Жанаком, документы в порядке.

– Мне нужно его досье.

– Оно засекречено, детектив, – вмешался Ник. – Все строители, задействованные в проектах Спутника-7, проходят строгую проверку. Могу точно сказать, у него нет непогашенных судимостей, он не в разводе, а если в разводе, то алименты платит, никто из его близких родственников не отбывал наказание за нарушение уголовного кодекса.

– Вы сказали: нет непогашенных, – проговорил Грин. – Значит, возможно, есть погашенные?

– Если только какая-то мелочь, какое это имеет…

– Посмотрите на его позу, – оборвал Грин и указал на экран. – Этот человек явно знает, где он, что его может ждать. И не хочет это снова пережить.

Картинка задрожала. Потом замигала. И погасла. Аксель медленно выдохнул и посмотрел на Туттона в упор. Тот взгляда не выдержал и даже откатился на кресле в сторону.

– Твою мать, Ник, камеры устанавливал этот идиот Джеймс? – заорала на него Магдалена, судя по всему, обрадованная тем, что может выпустить пар. – Мы же договаривались, что ты найдешь кого-то нормального!

– Иди ты знаешь куда? У управления контракт с «Дженкинс Девелопер», а эта контора закрепляет за каждым объектом…

– Идиоты, – пробормотал Грин и встал. – Мы допрашиваем одних сотрудников Дженкинса, поручая другим сотрудникам Дженкинса установить камеры. Ну что за идиоты. Тейн, допросите всех. Я буду в комнате для наблюдения. И не забудьте включить диктофон.

– Но… но что я должна спрашивать, я…

Аксель резко развернулся к ней.

– Кто тут комиссар? Идите и делайте свою работу. Туттон, завтра утром объяснительную мне на стол. И полный список всех, кто знал о задаче установить камеры. У нас и в «Дженкинс Девелопер».

– Вы с ума сошли? Где я возьму эту…

– Идите и делайте свою работу. Прямо сейчас. Чтобы до завтра я вас не видел. Комиссар, мы на допрос.

Глава четырнадцатая
Луи Берне

Спутник-7, Главное КПП

Криминальный адвокат Луи Берне стоял у окна в просторном светлом помещении с отличным ремонтом и качественной мебелью, в котором в прошлый раз встречался с комиссаром Тейн. Он заложил руки за спину, элегантно выпрямившись и отбросив отросшую челку назад. Адвокат ждал Грина, который несколько минут назад прислал сообщение, что скоро будет, и думал о своем. Он послушно сдал все необходимые анализы, чтобы тревербергские эксперты могли провести тест на совпадение ДНК, и теперь переживал. А что, если он ошибся? Что, если была еще какая-то женщина, точно так же ломавшая руку и взявшая пропуск матери? Он жил с мыслями, что Констанция Берне просто сбежала. И что когда-нибудь он сможет ее разыскать, заглянуть ей в глаза и сказать, что прощает. Впрочем, почти двадцать лет поисков ничего не дали. Сегодня он должен был еще раз рассказать Грину все, что смог восстановить в памяти и о чем ему рассказали родственники. Последние дни Констанции. К сожалению, про работу выяснить ничего не удалось. Она действительно служила в лаборатории, но никто в семье не знал, чем именно она занималась. Вроде как была врачом. А может, и нет. Отец рассказывал, что Констанция часто ездила на конференции и выставки. Сложно было окунуться в научный мир пятидесятых и шестидесятых, чтобы предположить, какой могла быть сфера ее научных интересов. Медицина – отрасль без четких границ.

Проблема была еще в том, что как ни пытался, Луи не мог вспомнить мать. Образ Констанции остался запечатанным в глубоком детстве. В той части личности, к которой доступ закрыт. Как многие мальчики, рано лишившиеся матерей, он думал, что его мама – ангел. Самая красивая и самая добрая женщина на свете. И много лет не возвращался к этой мысли. Но сейчас… он повидал столько всякого дерьма, что понимал: расследование Грина раскроет тайны, о которых лучше не знать. В научном мире, где крутится много денег и где соприкасается элита, никого не убивают просто так. Кому перешла дорогу Констанция Берне?

Дверь открылась. Детектив Грин прошел в помещение, коротко поблагодарив сотрудника КПП, бросил на кресло рюкзак и подошел к адвокату. Аксель выглядел уставшим и раздосадованным.

– Привет, – сказал Берне, давая ему время настроиться на предстоящий разговор.

– Привет.

Аксель повторил позу адвоката и посмотрел в окно.

– Результаты анализов будут только к концу недели или на следующей. Эксперты говорят, это долгий, трудоемкий процесс, который автоматизировать они пока не могут. Поэтому надо ждать.

– Да уж, всегда, когда от анализа на совпадение ДНК что-то зависит, ты чувствуешь себя пойманным в клетку зверьком, – улыбнулся Берне. – Как бы ты ни был успешен и профессионален, вся твоя сила рассыпается в труху, когда приходится взаимодействовать с медиками и учеными.

Аксель поднял на него темно-синие глаза. Он не улыбнулся, но на мгновение Берне показалось, что взгляд детектива прояснился.

– Я все время забываю, что ты находишься в том же котле, только с другой ложкой в зубах.

Луи рассмеялся.

– Мы не противники.

– Я – независимая сторона. Не дружу ни с прокурорами, ни с адвокатами. Моя задача – установить истину и собрать доказательства. Что будет дальше – не мое дело.

Берне сел в мягкое кресло и закинул ногу на ногу, приняв позу, которая скорее подходила бы светской беседе в гольф-клубе, чем встрече на КПП.

– И тебя всегда это устраивает? Ты ловишь преступников, а их либо казнят, либо сажают, либо отпускают.

– В последнее время они умирают, – чуть слышно ответил Грин и тоже сел. – Что удалось выяснить?

– Лучше расскажи, как у тебя здесь дела.

Аксель откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. Берне ожидал, когда детектив начнет говорить, но тот не торопился, погрузившись в явно невеселые мысли. Он провел здесь всего сутки, но будто бы постарел на десять лет. Под глазами залегли тени, волосы собраны, лицо напряженное. Он выглядел как зверь, который предчувствует смертельную схватку. Может, так оно и было.

Да, скорее всего, так оно и было.

– Меня удивляет, что в таком городе все настолько плохо с точки зрения качества кадров, оборудования и отладки бизнес-процессов. Как будто кто-то нарочно всеми способами мешал укреплению влияния полиции. У них есть патрульные, участковые и отдел, который занимается дорогами. Два криминалиста на весь город. Один в отпуске, а второй алкоголик и аффилирован с одной из правящих семей. Одна комиссар, которая подготовлена хуже выпускника академии. Криминалистическая лаборатория такая, какая была у нас лет пятнадцать назад. Напоминает младшего брата, донашивающего за старшим вещи. Они не знают методик расследования, не понимают, что делать. И если честно, они не хотят что-то делать. Говорят об этом напрямую, наглецы. Мол, дело старое, кому это надо, езжай ты, детектив, к себе в Треверберг и лови там серийных убийц, а наши тайны не трогай. Я вот что думаю… – Аксель наклонился к нему. – Мне нужно оружие.

– У тебя есть табельное.

Грин покачал головой.

– Номинально есть. Фактически – шесть патронов под учет.

– Я тебя не понимаю.

– Понимаешь, – шепнул Грин и выпрямился.

Берне улыбнулся. Да. Он понимал. Если Грин заговорил об оружии, значит, чует подвох. Власти и влияния Берне хватило, чтобы добраться до той части строго засекреченного досье Грина, которая охранялась не так скрупулезно. Адвокат знал о его военном прошлом, знал, что Грин руководил множеством масштабных операций. Знал, что Грин был на хорошем счету, что его комиссовали после серьезного ранения. Детали не предавались огласке, но и известных фактов хватало, чтобы без возражений доверять интуиции детектива. Особенно в тех вопросах, которые касаются безопасности.

– Скажи, – продолжил Грин, – в каких ты отношениях с Самвелом?

– Он мой заказчик, – ответил Берне, сообразив, что Грин не хочет произносить фамилию Дженкинс без лишней нужды.

– Оплачивал процесс? – Не требовалось оглашать название дела, чтобы Берне понял, о чем речь.

– Да.

– Мне нужна информация о его фирмах. На днях схожу в местный филиал одной из них, но вряд ли здесь есть хоть одна живая душа, которая знает больше отмеренной ей толики. Вопрос в том, что он может быть либо замешан, либо нанят замешанной стороной и не знать об этом. Мне нужно неофициальное досье. Уверен, ты сможешь такое достать.

Берне медленно кивнул. Мысль о том, что Дженкинс-старший засветится в криминальной хронике, адвокату не нравилась. Самвел показался ему жестким, но справедливым мужиком, который бережет семью и пашет как проклятый, чтобы обеспечить ей безбедное существование.

– Мне нужно время.

Аксель пожал плечами.

– По логике вещей мы встретимся, когда придут анализы. Нам будет что обсудить.

– По поводу Констанции, – сменил тему Берне. – Мне немногое удалось уточнить. Дядя рассказал, что она приезжала домой на выходные. И так мы жили года два до ее исчезновения. По поводу дня исчезновения то, что я тебе говорил, подтвердилось, но нового я не скажу. Мы с отцом посадили ее на какой-то поезд. И она туда села, я помню, что мы махали друг другу, когда состав отправлялся.

– Нам нужен психолог, – неожиданно заявил Грин.

– Не понял.

– Тебе было четыре? Воспоминания, возможно, ложные.

С этими словами Аксель достал телефон и замолчал на несколько секунд, перебирая контакты и, видимо, думая, кому доверяет настолько, чтобы позвонить со столь деликатным делом. Наконец он определился и, нажав кнопку вызова, приложил аппарат к уху.

– Доктор Баррон, это Аксель Грин. Да, тоже рад вас слышать. Да, мне нужна ваша помощь. Ох, к сожалению, приехать я не смогу. Точно не сегодня. Да. Спасибо. Нужно выяснить, реальны воспоминания или ложны. Четыре. Да, понимаю. Думаю, что он будет готов на все ради установления истины. К сожалению, других способов я не знаю, а все свидетели мертвы. Больше тридцати лет прошло. Конечно.

Берне оторопело следил за тем, как Аксель заканчивает разговор и с улыбкой поворачивается к нему. Мысль о том, что надо будет предстать перед Аурелией Баррон не в качестве адвоката, который пытается определить своего подопечного в ее клинику вместо тюрьмы строгого режима, а в качестве пациента, который должен будет перед ней раскрыться, ему не нравилась. Он не привык доверять. Особенно красивым женщинам.

– Мне кажется, это лишнее, – наконец произнес он, в мельчайших деталях представив тонко вылепленное лицо и светлые волосы руководителя клиники. – Невозможно установить такие вещи в короткий срок.

– Мы попробуем. Гипноз, – коротко сказал Грин. – Представь, если картинка про то, как вы машете друг другу руками, относится к другому дню? Что, если все, что ты знаешь о дне ее исчезновения, – фикция? Что, если это проекции твоего отца?

– С каких пор ты стал психологом?

– Поработай пять лет с Карлином на ежедневной основе, я на тебя посмотрю, – беззлобно отмахнулся Грин. – И еще одно. Мне нужно узнать, где работала жертва и кто владел лабораторией, где ее нашли.

– Это два разных вопроса?

– Естественно, – улыбнулся Грин. – Кстати. У тебя же нет планов на вечер?

– Что? Нет.

– Доктор Аурелия тебя ждет. Будь добр, поговори с ней, передай мои слова, объясни, что за секретность и что от нее требуется.

Берне передернул плечами.

– Ты крутишь мной как хочешь. Уверен, что правильно выбрал профессию? Ты прекрасно справился бы с работой адвоката.

Аксель улыбнулся.

– Я бы с удовольствием с тобой об этом поговорил, но не здесь и не сейчас. Луи, мы определили, что делать дальше. Я займусь тем, на что еще могу повлиять. Кажется, есть свидетель, который хотя бы помнит то время. И есть филиал «Дженкинс Обслуживание» и прочих контор, с которыми еще предстоит разобраться.

– Тебе пришлют список компаний с адресами и именами руководителей, – проговорил Берне. – Если это поможет.

– Нам нужен кто-то из Треверберга. В Спутнике-7 нет специалистов, способных отследить финансовые потоки и вычислить истинных заказчиков тех или иных работ.

– Ты думаешь, что тот, кто заказал реставрацию, причастен?

– Причастен скорее тот, кто мешал ее заказать. Нужна вся история сделки.

– В этом городе ничего не оцифровано.

– Надо искать варианты.

Берне устало прикоснулся к переносице.

– Мы попали в машину времени и оказались в середине двадцатого века.

Аксель медленно кивнул:

– К сожалению.

– Прошли всего сутки. Не надо себя терзать.

Грин выпрямился.

– Если я не буду себя терзать, как ты выразился, то расследование с места не сдвинется.

– Дашь мне номер доктора Баррон? Поеду к ней завтра. Или послезавтра.

Грин неожиданно рассмеялся.

– Хорошо.