Loe raamatut: «Хижина»

Глава 1. Под крестом.

Луна возвышалась над заостренными, объятыми тенью кронами собора, незаметно для всех подменив собой рано исчезнувшее солнце. Деревья парка так густо затянулись вечерней темнотой, что казалось, храм стоит в глухом лесу, а объятый луной крест отбрасывал большую, жесткую тень на совсем маленькую, освещенную лишь луной площадь.

Покинув шумную улицу соседнего квартала, невысокая, облаченная в задубевшую от холода кожаную куртку девушка, прильнула к одному из дубов в парке около собора. Ее руки дрожали на холоде. Телефон настырно вибрировал, зажатый ледяными пальцами, но девушка не отвечала. На экране вместо имени горели лишь инициалы: Р.Х.

– Вот урод, – буркнула она, пряча телефон. Но не успела девушка сунуть его в карман, как ее отвлек короткий сигнал.

С раздражением глянув на телефон, она вдруг вздрогнула. В уведомлении виднелось сообщение без слов. Только фотография. Нервно сглотнув, девушка открыла сообщение. В темноте на кадре едва различимо виднелось высокое дерево. Лунные лучи бегло освещали его крону. Вдруг, заметив под деревом мелкий силуэт, она пошатнулась. Резко обернувшись и оглядев припаркованные в начале парка машины, частично скрытые тенями других деревьев, она нервно перевозила на номер с инициалами Р.Х и тремя пропущенными звонками.

– Чего тебе?

– О! Теперь значит ты ответила, – довольно поприветствовал ее мужской голос, – Буду знать, что ты гораздо послушнее, когда к твоим аппетитным формам подносишь раскаленное тавро.

– Зачем ты названиваешь мне?

– Хотел напомнить, что сегодня последний день.

– Завтра и звони. А сейчас не мешай!

– Как я вижу, с пастором твой трюк провернуть не удалось? Я волнуюсь о своих деньгах!

– Сегодня я доведу все до конца.

– Мужчина раскатисто засмеялся.

– Я и сам удивлен, милая, как этот колосок еще не согнулся под тобой, но лучше бы тебе уже сдаться.

– Я обрабатывала его целый месяц! У меня уже нет времени искать кого-то еще.

– Не волнуйся, если все же ничего не получится, я придумаю, как тебе отработать мои деньги.

– У меня вчера почти получилось.

– Затащить в постель – не равно получить доступ к деньгам. Не мучай парня. Его выдержка тебе не по зубам.

– Ой заткнись! – огрызнулась она.

– Ох, и как я забыл, – съязвил мужчина, – Ты же говорила, это будет легкий куш.

– Еще не вечер, – отбрыкнулась девушка.

– Еще какой, – ухмыльнулся он.

– Будь добр, сиди в своей конуре молча.

– Напомни, сколько там срок за мошенничество в особо крупных размерах?

– Не волнуйся, если я туда вернусь, ты вернешься со мной.

– Ух… Кошечка показала свои коготки… – встрепенулся он.

– Завтра я отдам твои деньги и свалишь к чертям из моей жизни! – процедила она сквозь зубы и скинула звонок.

Прихожане, отсидевшие вечернюю службу, наконец вяло начали вытекать на холодную улицу, и над их головами загремели колокола. Вместе с ними и девушка покинула свое укромное место в тени под деревом, и направилась к распахнутым резным дверям церкви.

Нырнула в толпу и проскальзывая вглубь против движения остальных, она добралась до высоких деревянных дверей к моменту, как из церкви вышли самые медлительные прихожане.

– Сразу видно, осень, – Обозначила седая женщина, как только пересекла порог церкви, – Летом я выходила с вечерней проповеди, было еще светло.

Она обратила свои слова не то к идущим рядом с ней старушкам, не то к небу, затянутому серыми ночными облаками. Еще недавно битком набитый собор – опустел. Беловолосый, бледный пастор, коротко кланяясь, прощался с последними прихожанами. Дверь с шумом закрылась за спиной девушки. Тут же ощутив ее присутствие, пастор бросил взгляд на вход и едва заметно вздохнул. Не отрывая от нее глаз, страшась и волнуясь, он быстро откланялся последней семье, и устремился в комнатушку, справа от алтаря.

Обогнув последних покидающих церковь прихожан, женщина торопливо пересекла зал, виляя меж скамеек. В своей спешке она не заметила как обронила одну из молитвенных книг на спинкой скамьи, почти беззвучно упавшей мягкой кожанной обложкой на мраморный пол. Вывернув из за скамьи, не отрывая глаз от исчезнувшей за дверью спиной пастора, девушка ускорилась.

Остановившись лишь у самой двери, девушка помедлила, оглядевшись и убедившись, что в церкви никого нет, и неуверенно постучала три раза. Но дверь была заперта. Буквально через мгновение по ту сторону раздался шорох.

– Ана, уходи, прошу тебя. Тебе не стоило приходить

Девушка опять постучала три раза.

– Я не могу, – Простонал пастор, и в этот раз его голос прозвучал отчетливее: он стоял прямо у двери.

– Филипп? – голос девушки ласково пропитал дверь, и мужчина, едва сдерживаясь, прислонился к ней, подойдя еще ближе, – Филипп, открой мне. Ты не можешь убежать от случившегося.

– Не могу. И моя судьба теперь – воля господа. Но это не должно повториться. Вчера я совершил ошибку. И буду нести наказание за нее всю оставшуюся жизнь.

– А как же я? – молила девушка, настороженно озираясь.

– Ана, – Не сдавался пастор, – Прошу… уходи. Иначе.. я… навсегда буду проклят.

– Но… Филипп, – женщина вновь постучала трижды, – Открой, прошу тебя.

Вдруг телефон Аны завибрировал. Она нервно достала его из кармана кожаной куртки, размягчившейся в тепле собора, и раздраженно сбросила вызов. Пастор притих.

– Филипп?

Никто не отвечал. Решив более не стучать, она дернула дверь, но та не поддалась. Ее телефон снова задрожал от вибрации, но в этот раз быстро замолк. Ана нервно дернула рукой, отключила телефон и со злостью сунула его обратно в карман куртки. В пустой церкви тишина ощущалась густой и непоколебимой. Казалось, ни шороха не проникнет в обитель с соседних улиц. Голые аскетичные стены храма совсем не перекликались с ее неописуемо красивым каменным фасадом и резной крышей.

– Филипп? Прости… я… хочу покаяться. Прими меня.

За дверью притаилась непроходимая тишина.

– Я, – жалобно продолжила Ана, – Буду в исповедальне. Прошу… освободи меня от моих грехов и отпусти…

Но судя по гробовой тишине, Филипп не шелохнулся. Если бы она не знала, что из той комнаты нет иного выхода, то решила бы, что его там давно нет. Она неуверенно потопталась своими черными ботильонами у двери, а затем медленно поплелась к узенькой, деревянной будочке рядом со входом. Деревянный табурет в исповедальне скрипнул, как и ее душа, и девушка принялась ждать.

Тишина неминуемо давила ей на сердце. Девушка сглотнула сбивший дыхание ком нервов, едва проснувшийся в горло, и тут же вздрогнула: дверь в соседнюю часть исповедальни открылась. Прильнув к решетчатому окну она жадно всмотрелась в появившийся силуэт. От вида одного лишь белого воротничка, она дрогнула всем телом.

– Филипп, прости меня прошу…

– Твоей вины в этом столько же, сколько и моей.

– Ты, – Ана продолжала мельтешить, – Не уходи. Послушай меня.

– Можешь говорить. Я приму твою исповедь.

Ана успокоилась. Ее плечи опустились, спина разогнулась, взгляд хаотично забегал по скрещенным рейкам окна на двери исповедальни.

– Я влюбилась, святой отец, – выдохнула вдруг она, – Без памяти. Он мне снится. Он всегда в моей голове. В сердце рдеет тепло, стоит мне его увидеть.

– Ана, – Вдруг перебил ее пастор, – Ты… вчера ты…

– Мы! – встряла она, прильнув вновь к окну, – Мы оба это чувствуем!

– Но я отдал себя богу. Я не могу..

– Филлип, – Ана просунула пальцы в щели между реек, – Мы ничего плохо не совершили. Мы просто любим друг друга..

– Мы… почти.. совершили, Ана. Мы..

– Не отрицай что не чувствуешь того же.

В ответ прозвучал лишь тяжелый вздох.

– Филипп?

– Опять… когда ты рядом.. мои мысли путаются. Ты не должна больше приходить.

Стул за решеткой скрипнул, и высокая тень перекрыла свет от щели в двери. Не мешкая, Ана соскочила и выбежала в зал, поймав вторую дверь почти открытой. На пороге стоял растерянный молодой пастор. Его бледно-белые брови и ресницы дрогнули. Девушка тут же подалась вперед, и своим телом протолкнула его внутрь, захлопнув за спиной дверь. Рухнув на скрипучий стул, мужчина вскрикнул, но Ана мигом впилась пышными губами в его. Тонкие пальцы скользнули по шее, она объяла ногами его бедра, и второй рукой скользнула ниже.

Мужчина затрясся, стоном отбиваясь от ее губ. Но его руки, раскинутые в стороны, впившись в дерево, схватились за стены, вместо того, чтобы оторвать необузданную девушку от себя. Мгновение растерянности и жар вспыхнул так же быстро, как погас свет. Из оконца в двери больше просачивался свет. Полная темнота заставила Ану остановиться.

Стены под ладонями пастора пропали и его руки резко рухнули вниз. Еще более зловещая, густая и неприглядная тишина заволокла воздух. В груди дрогнуло сердце и все нутро сжалось. Поднявшись, Ана ощупала темноту вокруг. Стены пропали.

– Что за чертовщина? – сменив любезность вдруг буркнула Ана, – Что за…

Ее рука вдруг врезалась в шершавую деревянную стену, совершенно не похожую на гладкое резное дерево исповедальни.

– Это все искушение, господь отведи меня.., – забубнил под нос Филипп.

– Что происходит? – рявкнула женщина, ощупывая соседние стены в полной темноте, – Куда? Делась будка? Где, дверь!?

Пастор, не вставая со скрипучего стула, начал молится, неразборчиво бубня что-то под нос.

– Это какой то прикол? – Ана ударила кулаком по одной из стен, – Ричард? У меня есть время до завтра! Слышишь?

Но в ответ никто не дал ни звука, лишь напуганный Филлип мямлил молитвы в темноте.

– Проклятье! Хватит, молиться! Лучше помоги открыть этот… ящик! – прикрикнула Ана, – Ты слышишь? Филипп!

Но пастор неуемно продолжал шептать молитвы. Рассвирепев, Ана с рыком пронеслась по окружающему ее деревянному кубу, а затем в поисках хоть какой то щели, разбивая руки о стены, пол и потолок, едва выше ее собственного роста, рухнула на пол.

– Дверей… нет, – панически задышала Ана, – Как это возможно? Где мы?

И в глухом деревянном боксе, в полной темноте остались два поникших, бормочущих человека. Один шептал молитвы, вторая – проклятья.

Глава 2. Лицо с рогами.

Влетев в вестибюль захудалого мотеля мокрой от пота, девушка бегло стукнула по звонку на стойке и облокотилась на нее всем весом, прогнувшись в спине.

– Что за черт… – прошептала она, пытаясь отдышатся.

В ужасе ударив себя несколько раз по груди, она ненасытно втянула воздух и вскинула голову кверху. Из неприметной двери вышел заспанный, вялый мужчина в серой-белой кепке с красным козырьком и следом от испачканных в соусе пальцев.

– Да, – уныло протянул он, сгоняя с глаз сон, – Иду.

– Мне нужен номер. Подешевле. На одну ночь.

– Добро пожаловать в отель Руки Роуд, – монотонно залепетал полный мужчина, заполнив запахом своего пота весь ресепшен, – Меня зовут…

– Просто сдайте мне комнату, – раздраженно фыркнула девушка, – Прошу, быстрее..

– Вы, – очнулся работник мотеля, – Плохо себя чувствуете? Хотите вызову скор..

– Нет! – воскликнула она, – Просто… комнату…

– Хорошо, – неспешно протянул он, с подозрением всматриваясь в лицо гости, – Просто вы… вы что бежали сюда? Пешком?

– Нет! Конечно! Нет! Я… на машине, – девушка обернулась указав пальцем на темную парковку, где в одеяле черноты стоял большой силуэт машины, – Это… не важно.. дайте просто ключи.

– Ваше имя?

– Проклятье! Виктория… пишите просто Вик.

– Вы вспотели… – не успокаивался работник, – Вам точно не нужна…

– Тридцать шесть лет! Виктория Алсон, на 1 ночь. Лучше на пол ночи, ведь уже… почти рассвет.. Просто… дайте ключи, – Виктория схватилась за сердце, – Умоляю.

– Эм, – мужчину никак не убеждала ее спешка, – На пол ночи не выйдет, но самые дешевые у нас на первом этаже…

– Сойдет, – Буркнула она, – Главное… побыстрее.

Она стянула с себя белый джемпер, и серо-голубая футболка под ним оказалась насквозь мокрой на спине. Но компьютер зависал и не желал работать в ночи. Мужчина начал вбивать ее данные в старый, еле живой компьютер, настороженно поглядывая на гостью. Виктория не могла унять пульс. Ее лоб залило потом.

– Так, – сдался мужчина, обтерев руки о пузо, – Что ж, я запишу вас пока на бумажку… Знаете… это ископаемое не хочет просыпаться…

– Ага, – поспешно кивнула гостья.

– Ваша комната, будет… – мужчина стянул ближайший к нему ключ, – Номер тринадцать.

– Тринадцать? – переспросила Вик, – Серьезно? Я думала… тринадцатых комнат, как и тринадцатых этажей, давно… а впрочем, неважно.

– Вас проводить? – вяло предложил мужчина, – Или вы сами?

Виктория уже стояла в дверях, как вдруг остановилась. Она не ответила на предложение, хотя казалось задумалась о нем. Резко обернувшись, она подскочила к стойке и вдруг нервно выдала:

– Знаете, я вообще-то видела животное…

– Ага, – непонимающе протянул мужчина.

– На дороге, – кивнула Вик, – Ну знаете.. дикое.. Кажется..

– Вы что его… сбили?

– Я? – испугалась Вик и тут же сглотнула, – Что? Нет! Просто я его видела…

Мужчина нахмурился. От былого сна не осталось и следа.

– Если вы его сбили, мисс… стоит сообщить..

– Нет, – чуть ли не крича встряла Вик. Ее слова суматошно вылетали друг за другом, – Я же… сказала! Это… я… просто видела зверя.. С рогами…

Вдруг перед глазами Виктории всплыла картинка. Бледное от направленных на него фар лицо мужчины. Темные волосы до плеч. Страх. И зеленая кофта красивого травяного оттенка. Мужчина. Прямо на обочине. В лесу. И несущаяся прямо на него машина Вик.

– Да.. Просто, – пульс девушки не унимался, – Случайно заметила его на обочине. В последний момент… Но не сбила… не сбила, нет..

Снова та же картинка и жуткий звук удара о бампер вперемешку с бьющимся от столкновения боковым зеркалом.

– Животное значит?

– Да… да.. с рогами.. лось наверное.

– Что ж… если вы его не сбили… то… нет никаких проблем, мисс.. к чему вы вообще об этом решили сказать?

Действительно. К чему? Вик растерялась. Ее ресницы запрыгали, отмаргиваясь от слез.

– Это было… страшно! Я вся вспотела. От страха. Это же трасса в лесу! Понимаете! Дикий лось!

– А! – вдруг файлы в голове работника мотеля сошлись, – Вы… просто напуганы? Что ж… тогда… могу предложить вам пива из автомата?

– Нет… спасибо, – Вик пришла в себя, – Я пойду спать! Просто… хотела узнать. Не опасно ли на первом этаже. Вы же дали мне ключи от тринадцатого, – она нервно глянула на брелок, – Он на первом же? Вдруг у вас тоже бродят дикие животные?

В ответ мужчина громко гаркнул смехом.

– Что вы! Мы хоть и в лесу, но животных к себе не приглашаем! – он говорил шутливо и расслабленно. Он ей поверил, – Тут… знаете все эти огни, они ж.. ну, бояться этого. Шум, и такое..

– Да, – Вик кивнула, попятившись к выходу, – Конечно. Я и сама это знаю… просто…

– Спокойно ночи, мисс, – хихикнул он, – вслед закрывающимся стеклянным дверям ресепшена.

За спиной брякнул дверной колокольчик и прохладный влажный ветерок коснулся кожи Вик. Тело тут же задрожало. Но не от мороза. Октябрь был еще сносно теплым. Ее нутро задрожало от того, что внутри клубился кошмарный ком. Страх. Боль. Отчаяние.

– Я видела животное… – шепотом спародировала себя Вик, схватившись ладонями за лицо, – Боже! Какая дура!

Ключ в потной ладони ярко и сильно пах железом. Когда Вик нашла под блеклым над дверным фонарем номер тринадцать, помотав головой от разочарования, она все же сунула ключ в замочную скважину и повернула его дважды, прежде чем раздался характерный щелчок.

Из комнаты тут же повалило затхлостью. Острый нос Вик сжался гармошкой и она с отвращением выдохнула сквозь зубы.

– Что за мерзость..

Но сколько бы она не махала рукой перед лицом, это не помогало отогнать вцепившийся в легкие запах протухшего воздуха и пыли.

– Фу, – прокашлялась Вик, заходя глубже, – Кошмар…

Она щелкнула пальцами по выключателю, но свет не включился. Вик дернула выключатель снова. Вверх. Вниз. Свет не работал.

– Да вы издеваетесь! – она обернулась, воскликнув, и быстро захлопнула входную дверь. Затем достала смартфон из обтягивающих серых джинс, и включила фонарик.

Под белым холодным лучем от телефона отчетливо проглядывалась витающая в воздухе пыль. Зависшие во времени и невесомости частички былой жизни и кожи заполонили все пространство номера тринадцать. Пробравшись к окну по ту сторону кровати, Виктория распахнула шторы и луна неуверенно осветила часть комнаты. Потревоженные пылинки завальсировали под белыми лучами ночного солнца и Вик решительно открыла обе створки окна.

Ветер с напором ворвался в номер, сгоняя пыль прочь. Вик высунула нос, но хоть прохладный уличный воздух и коснулся ее щек, отвратительный затхлый пыльный запах застрял в ее маленьких ноздрях.

– Можно было просто спать в машине, – буркнула она, откинув с кровати покрывало, – Ладно, Вик… ничего не было. Все это… стремный глюк.

Она села на край, и подставила лицо к ветру. Запах не пропадал ни на мгновение.

– Это мог быть сук. Или вообще рекламный стенд.

Темнота. Вспышка от фар и подсвеченное лицо в испуге. Приятно зеленого цвета джемпер. И вновь жуткий треск и удар о бампер.

Вик вздрогнула. Холодный пот просочился сквозь всю одежду и под ветром из окна стало прохладно. Она натянула на себя одеяло и попыталась унять бешеное дыхание. Пыль царапала гортань и она никак не могла сглотнуть слюну, словно что то застряло в горле. Рухнув на подушку, Виктория уставилась на потолок и постаралась промаргаться, сгоняя то и дело вспыхивающую перед глазами картинку с засвеченным фарами лицом.

– Ничего не было. Завтра я уеду отсюда подальше… никто… не узнает. Ник… то.. не… уз.. нает..

Внезапно, не смотря на дикий пульс, хаотичные мысли и мерзкий зловонный запах, Вик вдруг уснула. Влажное белье на постели объяло ее кожу и она провалилась в кромешную темноту. Она уснула так крепко, что не проснулась и тогда, когда между телом и руками пропало одеяло. Не проснулась и от того, что под головой давно была не мягкая синтетическая подушка, а твердый деревянный пол. Она не проснулась. Ведь это было последнее мгновение спокойствия, которым ее тело и ум так жаждало насытиться вдоволь перед неминуемой и нескончаемой жаждой умиротворения.

Глава 3. Бархатно красный.

За покрытым тенью садом загородной асиенды доносился ритмичный приглушенный грохот. Из трехэтажного дома, заглушая ночных сверчков, сквозь стены пробивалась громкая музыка. В окнах виднелись скачущие и кайфующие от вечеринки подростки. Весь первый этаж кишел людьми. И даже тень, падающая на ровный газон, закрывала почти весь свет из окна.

Вдруг, на третьем этаже, где не горел свет ни в одном из десятка окон, помпезная люстра подсветила задернутые красные шторы. В комнате показались несколько силуэтов. Быстрые и хаотичные движения, смешали фигуры нескольких человек в одну. С улицы, не смотря на проникающую во двор громкую музыку, был слышен едва заметный крик. Это были не возгласы радости. И не громкое пение. Через закрытые створки окна во двор, вместе с музыкой, просачивался до ужаса напуганный голос девушки.

– Ну, давай, держи ее крепче! – подначивал других парней самый старший среди них, – Так даже интереснее.

Трое других парней затаскивали брыкающуюся девушку на кровать. Бархатное, аккуратно постеленное красное покрывало тут же сбилось под ее извивающимся телом. Девушка кричала, заглушая криком неуклюжие разговоры остальных, .

– Вставьте ей кляп!

– Что? – обернулся к старшему один из парней, и тут же, отвлекшись, получил ногой в кадык, – Аргх…

Разом отпустив ноги девушки, он рухнул коленями на пол, схватившись за горло.

– Габриэль! Твою мать! – воскликнул юноша с пышной кудрявой шевелюрой, увернувшись от удара ногой, но не отпустивший ее руку, – Хуан! Держи ее!

– Свали, – Толкнув в затылок упавшего на колени парня, старший из них подскочил к кровати, и одним ловким движением поймал летающие вокруг его головы смуглые ноги девушки, – Эх,.. Даниэлла… это была хорошая попытка.

– Ты сдохнешь, урод! – плюнула девушка, прекратив визжать.

– Все мы когда-нибудь сдохнем, пупсик.

– Ты омерзительный вонючий кусок ходячей гнили, Хуан! Я заставлю твоего пса заживо сожрать то, что ты гордо носишь в трусах!

Хуан, с силой зажав ее ноги своими, снял носки и быстро свернул их в комок.

– Засунь ей в рот, – предложил старший вспотевшему парню справа, – Хотя, я пожалуй сам…

Протолкнув носок через плотно сжатые зубы, Хуан забил его так глубоко, что девушка на мгновение перестала дышать. Но юношу это не напугало. он тут же вынул из кармана заранее приготовленный бумажный скотч и обмотал его вокруг головы, прямо по волосам, плотно запечатав рот. Девушка стала смирней, но через пару мгновений, восстановив дыхание, жадно втянула воздух носом.

– Эй, Габриэль? – Хуан окликнул парня у подножья кровати, – Поднимайся! Помоги Давиду с правой ногой! Ее надо привязать.

Хуан мгновенно стянул ногу девушки веревкой и прикрепил к изголовью кровати. Остальные неуклюже повторили за ним.

– Завязывай крепче – Хуан гневно глянул на коротко бритого парня напротив.

Привязанная к кровати Даниэлла вдруг затихла. Она перестала не только сопротивляться, но и как либо двигаться.

– Тео,… Залезай, – подмигнув, приказал Хуан парню с пышной кудрявой копной, – Твой подарок упакован.

Он слез с кровати и уступил юноше место. Нервно поджимая губы, Матео обошел девушку, а затем замер, наблюдая как выбившаяся из сил Даниэлла лежит на животе, распластанная на родительской постели.

Белая волнистая юбка задранная кверху, смялась, а на шве розовой майки появилась дыра. Ссадины от впившихся ногтей и синяки начали поступать на чувствительной, идеально гладкой коже девушки, и юноша струхнул.

– Нам не поверят, – вдруг сорвалось с пухлых губ Тео.

– Матео, дорогой, – Залепетал Хуан, – Уже поздно отступать. Да и в самом деле. Это твое совершеннолетие! Ты должен стать мужиком!

– Да, но эти синяки…

– Ты что боишься?

Парни за спиной Хуана прыснули со смеха.

– Нет, – гневно откинул подозрения Матео, – Но ты сказал никто не узнает.

– Она сама с тобой флиртовала, брат, – убедительно заговорил Хуан, – Все внизу это видели. Так что, если будет лепетать что-то, только опозорится! Она никому не скажет.

– Почему ты уверен в этом?

– Послушай, ты сам сказал, она тебе понравилась? – давил Хуан, – Так что ты имел право на свой подарок! В твое совершеннолетие! Ты ее позвал наверх – она согласилась. И некрасиво было потом отказывать имениннику. А ты теперь мужчина, – полушепотом добавил Хуан, – И берёшь свое.

Тео закивал. Забравшись коленями на кровать, и пошатываясь от тонны влитого в себя алкоголя, Матео подлез выше. Белая задранная юбка оголила пышные бедра Даниэллы. Увидев с этого ракурса бледно-розовые кружевные трусики, кровь хлынула вниз. Навязчивое напряжение нарастало, и совесть, затопленная алкоголем, плавно исчезала в темной бездне забытья.

– Чего застыл? – раздраженно окликнул юношу Хуан, – Давай, стягивай трусы, вставляй, и будь мужиком наконец!

– Голос Хуана, зазвучал в голове, словно изнутри.

«Будь мужиком»

Тут же, вторым отголоском, такая же фраза промелькнула в голове но уже совершенно другим голосом. До боли знакомая фраза, от до боли знакомого голоса отца. Даниэлла что-то пыталась мычать через плотно замотанный прямо по волосам скотч. Но тщетно. Ее приглушенный голос, не доходил до ушей Тео, в его крови бурлили со всей громкостью два вулкана: алкоголь и тестостерон.

Все трое парней гаркали, подгоняя юношу, и разгорячая его и без того кипящую кровь. Тео продел два пальца, цепляя розовое кружево, и оттянул трусы Даниэллы в сторону. Разум заплыл влечением. Азарт, от криков и стянувшаяся в эпицентр кровь, вовсе заглушили в его голове лютые голоса. Хуан подошел к кровати ближе, обойдя со стороны, и пока Тео расстегнул ширинку, прилег головой прямо перед заплаканным лицом Даниэллы и улыбнулся. Черные разводы потекшей туши сделали ее взгляд только сексуальнее.

– Тебе ведь нравится, – Прошептал Хуан так, что слышала его только она, – Или может тебе хотелось бы, чтобы там сзади был кто-то другой?

Его хитрая улыбка не поймала в ответ никаких эмоций. Даниэлла просто смотрела в его гнусные маленькие глаза и почти не шевелились. Вдруг ее брови резко стянулись к переносице, глаза сжались, и по щеке скользнули еще несколько слезинок.

– Уф, – закатив глаза, выдал Тео.

Шлепок, затем еще один. Даниэлла медленно открыла глаза и с ненавистью уставилась на Хуана. Но тот, наслаждался. Тео, вкусив сладкое давящее тепло, словно машина, затарахтел, издавая нетранскрибируемые звуки. Он разгонял скорость, шлепок за шлепком, то и дело сжимая руками ягодицы Даниэллы. Он вкушал это мгновение и ему нравилось что он делает. В какой то момент, в голове забегали искорки, и он оглядел вжатое в кровать тело, и власть хлынула по венам с новой волной. Тут же, вместе со вспышками в голове, его недавняя сила фейерверком выплеснулась из каждой клеточки кожи. Его рот распахнулся и он застонал. Даниэлла молчала. Ее уши вкушали грязный рокот остальных ребят. Но Хуан, всасывал сдерживаемые ею эмоции гнева, медленно двигаясь лицом все ближе. Запах, исходивший от ее вспотевшего, покрытого духами и гормонами тела кружил ему голову.

В одно мгновение, напряженное, налитое кровью тело Матео обмякло. Глубоко дыша, и с силой выдыхая воздух он медленно слез с девушки, и переваливаясь с боку на бок, сполз к краю кровати. Хоть ему и казалось, что он опустошен, в висках барабанила кровь.

– С совершеннолетием, Амиго!

– Уууу-хуууу, – поддержали поздравление Хуана парни.

Матео обернулся. На кровати его родителей, на сбитом красном бархатном покрывале лежала обессиленная девушка. Смешавшись с алкоголем, одобрением новых друзей и удовольствием, его собственная важность растеклась по всему телу.

– Даниэлла, дорогая, – наклонился Хуан прямо к лицу девушки, – Помнишь ту нелепую историю с Марией? Позор. И грязь вокруг нее.

Даниэлла с гневом смотрела в глаза Хуана и не шевелилась.

– Я думаю, ты не хочешь такой истории вокруг себя. Пусть это будет подарок для Матео… от нас с тобой.

Девушка не отвечала.

– И все там внизу видели как вы миловались и потом поднялись наверх, – Хуан оскалил зубы, – Так что ты сама виновата, что попала в такое положение. Нечего было обламывать парню совершеннолетие.

Даниэлла почти не моргая, продолжала смотреть ровно в глаза Хуану. Эта непоколебимость не на шутку встревожила парня, и он выкрутил убеждени на максимум.

– Ты ведь сама попросила тебя представить..

Матео вздрогнул и быстро глянул на самодовольного Хуана.

– Ты ведь сама сказала, – продолжал он, – Что он тебе понравился…

– Что? – сердце юноши сжалось, и он не удержал спрыгнувшую с губ боль, – Ты не сказал…

– А ты сам и не понял? – рявкнул Хуан, – Да она улыбалась тебе, чуть ли не раздвигая сразу ноги. Богатенький. Смазливенький…

Ясность начала пробиваться сквозь затуманенную алкоголем голову, и Тео медленно попятился назад. Происходящее уже не вызывало у него гордость и восторг. Губа задрожала. Во рту резко стало сухо. Тео сглотнул пустоту.

– Сейчас я сниму твой кляп, развяжу веревки… – Хуан проверял реакцию девушки, но она будто его не слышала, – И мы уйдем. Ты… можешь принять душ или делать вообще что хочешь. Ровно, как если бы ты не попыталась соскочить. Вот и все. Подарок для Матео. Или Грязная история Марии… понимаешь? Все это либо закончится сейчас, либо будет еще долго продолжаться. Тебе решать.

Девушка не шевелилась. И только хлопающие ресницы доказывали Хуану, что она жива. Парни стояли рядом, выжидая. Спустя пару секунд, Хуан наконец решился и начал снимать кляп. Даниэлла застонала, когда он потянул скотч с волос. С раздражением вырывая прилипшие волосы, Хуан замлельшител руками. Клейкий скотч зацепился за его полосатую рубашку, и он нервно, с силой выдернул остатки, вместе с ее волосами. Девушка взвизгнула, но носок во рту приглушил ее голос. Сплюнув кляп, Даниэлла медленно пошевелила скулами, и по страданию на ее лице Тео увидел, как ей больно.

– Могу дальше развязывать? – шелково прошептал Хуан, будто заигрывал с ней.

Но Даниэлла продолжала молчать. Ее скулы затекли, щеки от содранного скойтча горели, и растрепанные волосы упали на лицо.

– Эй, я с кем говорю? – не выдержал гнет раздражения Хуан и с вызовом вновь в притык наклонился к ней.

Вдруг девушка дернулась и со всей силы вцепилась зубами Хуану в нос. Юноша взвизгнул тонким высоким голосом. Но Даниэлла его не отпускала, пока не брызнула кровь.

– Аааа, – взвыл Хуан, попятившись назад – Мой нос! Аааа! Ты! Мелкая мразь!

С отвращением сплюнув кровь и кусок плоти, Даниэлла, засмеялась. В ее черных озорных глазах засияло злорадное восхищение. Хуан кричал, и крутился вокруг, врезаясь спиной в мебель вокруг. С прикроватной тумбы рухнул и разбился светильник, от толчка распахнулась дверь шкафа с женскими нарядами, и паника перепрыгнула на остальных.

– Где, – воскликнул Хуан, нырнув на пол, – Куда ты его плюнула, сука?

Но резкий, глухой удар, внезапно ворвавшийся в хаос, мгновенно прекратил суету и отрезвил всех остальных. Тео замер. В комнате повисла тишина. Даниэлла больше не смеялась. Она рухнула на бархатное красное покрывало и перестала двигаться. Ледяной ужас окатил каждую клеточку в теле Матео. Даже не заметив как все случилось, он мгновенно все понял. Сердце затарахтело барабанной дробью в груди.

В руке Хуана зависла мраморная ножка от упавшего на пол бра. Такого же, как тот что стоял на тумбе отца с противоположного края. Удар пришелся Даниэлле по голове, и ее волосы, как густая темная лужа расплескались от головы во все стороны. От ужаса двое других парней грубо ругнулись и замерли, глядя на такого же напуганного Хуана.

– Что ты наделал? – с придыханием выпалил Тео, – Твою мать! Хуан! Что ты наделал!

– Она! Что ОНА наделала, – краснея и от льющейся крови, и от гнева, выкрикнул юноша, – Откусила! Мой нос! Сука!

– Твою мать, Хуан! Твою мать!

Тео схватился за волосы, оторопев от разворота событий.

– Она вообще жива? – надрывая голос, через хрип, воскликнул Тео.

Отбросив ножку, и забыв о кровоточащем носу, Хаун подскочил к девушке.

– Она дышит, – Хуан приставил к ее ноздрям палец, – Развязывайте!

Давид и Габриэль продолжали в ужасе наблюдать за девушкой.

– Что встали? – взревел Хуан, будто новым голосом, принявшись освобождать запястья Даниэллы, – Развязывайте!

– И что… мы скажем… она просто уснула? – паника начала накрывать Матео.

– Нужно только поправить покрывало, прибрать тут немного… – Речь Хуана дрожала. И Тео впервые за два месяца их знакомства видел его таким.

Он послушно схватил края бархатной красной накидки и натянул по краям. Затем пока остальные убирали веревки, подошел к Даниэлле и нежно убрал с лица темные локоны. Девушка действительно будто спала. Но снизу, едва заметно, на краю лба показалось алое пятно.