Ден уводит Светку с час назад в другой кабинет, а её оставляет на молодого парня в белом халате. Георгий оказывается неразговорчивым и в большей степени молчит. Впрочем, её это устраивает.

Лаборант крутится вокруг, измеряя то давление, то температуру, то ещё что. Ника шипит сквозь зубы, когда из вены достают иглу. Её кровь теперь аж в пяти пробирках. Она не уточняет, зачем так много, потому что всё равно в медицинских терминах не разбирается.

– Мы закончили, – сухо сообщает он, убирая образцы в холодильник.

Она кивает и выдыхает с облегчением. Ника никогда не любила больницы.

До лаборатории они добирались с часа два с лишним, затем спускались на лифте куда-то вниз, Ден трижды прикладывал к сканеру карту. Ключ считывался и панель загоралась зелёным огоньком, после чего двери открывались. Из всего увиденного она сделала вывод, что посторонним вход сюда воспрещён.

– Я могу пойти к дочери? – спрашивает она, парень кивает.

– Денис Дмитриевич не запрещал, значит, можете.

Ника прощается и выходит в коридор: длинный с множеством автоматических дверей, порой встречаются стёкла в стенах шириной метра три, через которые можно узреть врачей. Она отскакивает в сторону, когда в одном из таких видит вампиршу. Заражённая бросается прямо на перегородку, силясь до неё дотянуться. Не может. Но это Ника понимает не сразу. Сердце замирает в миг, когда лоб женщины соприкасается со стеклянной поверхностью. Глаза её мало похожи на человеческие: краснота заполнила белок и радужку, а вены на висках проступили так сильно, что их можно пересчитать. Она наносит себе удары один за другим, пока на лбу не проступает кровь. Мимо пробегает мужчина, явно спеша.

– Дура! – бормочет он себе под нос, но точно адресует ругательство ей. Затем останавливается и говорит уже в трубку: – У нас приступ, пришлите Аллу к номеру пятьдесят шесть. Нет. Мне неважно, ясно? Её опыт можно повторить, но, если она не явится сейчас, подопытная себе размажет черепушку! – видимо, ему отвечают согласием, потому что он расслабляется и сбрасывает вызов.

Ника ёжится под взглядом взбешённого вампира и вжимается в стену напротив. Незнакомец цокает языком.

– Боже, новенькая что ли? Тебя вообще не инструктировали? Нельзя провоцировать голодных подопытных. Нового сама ловить будешь, если эта убьётся? – она мотает головой и, наконец, может отвести глаза от вампира, который, кажется, действительно намерен себя искалечить.

– Нет, я не… – она прокашливается, потому как слышит, как хрипит голос, мысли путаются и ускользают. – Я не работаю здесь. Невеста Де… Дениса Дмитриевича, – исправляется Ника, рассудив, что здесь к Дену точно обращаются в вежливой форме.

Лицо мужчины тут же смягчается. Он понятливо кивает.

– О! Так вы – Вероника, следует полагать.

Она неловко улыбается и вновь вздрагивает от очередного удара головы о стекло. Доктор смеётся – не то чтобы весело.

– Приятно познакомиться, я – главный исследователь. И не пугайтесь так, здесь везде пуленепробиваемое стекло, – её это, правда, успокаивает. Стать ужином спятившего заражённого – хреновая перспектива.

– А вы…

– Юрий Александрович, очень приятно, – представляется мужчина, протянув ей руку. Нике не нужно отвечать, она жмёт широкую ладонь из воспитания, проигнорировать жест было бы неловко.

– Мне тоже приятно. Не подскажете, где найти Дениса и Свету? – спрашивает она, когда в комнату за стеклом входит женщина в сопровождении нескольких амбалов. Буйную быстро скручивают и вкалывают препарат из шприца, после чего она отключается, опадая безвольной куклой в их руках.

– О! Конечно. Я провожу, – легко соглашается Юрий, зачёсывая пальцами каштановые волосы назад. – Ваша дочь – наша надежда на лекарство. Как долго мы ждали! Уже почти отчаялись, что Денис сможет кого-нибудь найти. Метеоритная пыль в крови – это же надо. Мы не думали, что она ещё хоть где-то осталась, – воодушевлённо говорит он, активно жестикулируя.

Ника закрывает рукой рот и сглатывает густую слюну, потому что хоть что-то начинает проясняться, но едва ли ей проще от мысли, что Светка станет подопытным кроликом.

– Стойте. Тот самый метеорит?

Около трёх лет назад в Сибири приземлился космический объект. Не слишком крупный, но достаточный для того, чтобы оставить в лесах здоровенный кратер почти с два километра в диаметре. В интернете ходили ролики о том, что территорию оцепили и охраняют двадцать четыре часа в сутки. Туда ездили учёные, говорили даже, что нашли в составе какое-то вещество, которое может перевернуть существующую медицину. А примерно спустя полгода появились первые вампиры. Ника никогда не думала, что это связано.

Мужчина округляет глаза, запал его исчезает, как не было.

– Я думал, что Денис Дмитриевич вам рассказал. Видимо, нет. Спросите лучше у него.

Вот и всё, пропал её информатор. Стоило промолчать в надежде на то, что он выдаст больше. Увы, слишком поздно сожалеть.

– Понимаю, – её не удивит, если Ден уволит сотрудника за излишнюю болтливость. Но одновременно с тем такой шанс может больше не подвернуться, оттого она решает проявить настойчивость и останавливается. Юрий замедляет шаг. – Простите, я, правда, понимаю, но мне нужно знать. Это моя дочь. Пожалуйста, – просит Ника, стараясь выглядеть как можно более жалостливо. – Денис ничего не говорит, ничего не объясняет, вдруг её ждёт то же, что и ту женщину. Или меня. Или нас обеих, – от представленного ей становится дурно.

Юрий громко вздыхает и, подойдя ближе, укладывает ладонь на её плечо. Хлопает легонько несколько раз.

– Это не в моей компетенции. Мы будем брать анализы, но ничего опасного. Не переживайте, – не похоже, что он врёт. Кажется, мужчина искренне сочувствует ей, но не намерен рассказывать что-то ещё.

– Спасибо, – шепчет Ника.

Он разворачивается и шагает по коридору, рассчитывая, что она последует за ним. Она стоит несколько секунд прежде, чем двинуться с места.

Что же, по крайней мере, их обеих не бросят в клетку со стеклом в половину стены. Могло быть куда хуже.

***

Ден

Он считал, что придётся настойчиво уговаривать Свету сдать анализы, но девочка послушно села на стул и протянула доктору руку с первого раза, когда её попросили. Даже не пикнула. Ему подумалось, что стоит после купить ей что-то кроме одежды за такую покладистость. На его памяти дети обыкновенно более капризны.

– Что там? – спрашивает он у Андрея. Мужчина оборачивается и закусывает губу.

– Пока сложно сказать. Мне необходимо три – четыре дня на исследования, затем позвоню. Образцы крови Вероники отдадут сразу, так что сообщу оба результата в понедельник.

Он знает, что у сотрудника предстоит выходной, тот и так, как и большинство здешних работников, вкалывает сверхурочно. Не говоря уже о дополнительном риске. Если отец узнает их с Максом планы, пиши пропало. Разговоров точно не предвидится. От них попросту избавятся. А заодно и от всех людей, имеющих с ними общее дело.

– Хорошо, набери с одноразового, – не дожидается ответа, потому как знает: Андрей не нарушит протокол. Это в его интересах. Никто не хочет сгнить заживо. К тому же, в исследовательский центр Макс набрал только тех, кто заслуживает доверия.

– А где мама? – спрашивает Света, подняв на него глаза.

Ден треплет её по волосам и заставляет себя улыбнуться. С каждым часом ему всё труднее проявлять чувства, их становится меньше и меньше, они угасают, словно пламя костра, в который вовремя не подкинули дров.

– Скоро придёт, – помяни чёрта, как говорится. Буквально спустя пару минут раздаётся звук подтверждённого доступа, внутрь заходят Юрий с Никой. Как она с ним пересеклась – вопрос вторичный, в конце концов, лаборатория не такая уж и крупная.

– Мама! – кричит девочка, бросаясь к ней.

Он решает обсудить с Юрием дисциплинарные темы позже. Мог не знать, ведь для всех присутствующих в здании Ника – его будущая жена.

Было бы куда проще, если бы не пришлось разыгрывать этот фарс, но тогда отец не спустил бы с рук нападение на одного из заражённых, к тому же, на приёмного сына. Брак – залог минимального вмешательства в жизнь и личное пространство. Вероятно, папаша не смирится так просто, есть шанс, что даже проведёт дополнительную генетическую экспертизу, но тогда это уже не будет важно. Вряд ли он решится сразу же. В конце концов, Ден никогда ранее его не подводил, в отличие от Макса. Он верит ему и в него. И зря. Но об этом узнает куда позже. Желательно, никогда, но на подобный исход надежда мизерная.

– И не больно ничего, правда? – бормочет Ника, оглядывая дочь так, будто её здесь истязали, а не пару – тройку анализов взяли.

– Немножко, – честно отвечает Света, бросая короткий взгляд на пластырь поверх проколотой вены. – Но я терпела! Я – молодец, правда? – расплывается она в улыбке, глядя на мать. Ника спешно кивает.

– Ты – умница, Светка. Такая у меня умница, – она смеётся, ему чудится, что он попал куда-то в параллельную вселенную, где такие картины действительно существуют. Что есть в мире что-то кроме хладных трупов, угроз, убийств, жажды денег и лицемерия.

Но, вероятно, ему лишь кажется.

– Мам, а дядя Андрей дал мне конфетку, – хвастается ребёнок, демонстрируя развёрнутый фантик.

– Ты сказала «спасибо»? – наигранно серьёзно говорит Ника, а он щурится, разглядывая её длинные пальцы, сжатые на бумажке. На безымянном поблёскивает обручальное кольцо с одним камнем посередине. Он выбрал то, что, как ему казалось, ей подойдёт. Золото с миниатюрным серым алмазом. Возьми что дешевле, его бы заклевали на любой из предстоящих встреч. Не в прямом смысле, конечно, но лишние слухи не нужны. А Ника вряд ли понимает, какую сумму он выложил в ювелирном всего сутки назад.

Девушка откидывает волосы с лица и облизывает нижнюю губу. Ден отводит взгляд. Она всё ещё видится ему привлекательной. Сложно отрицать, что Ника – его типаж. Однако чувства Татьяны почти сошли на нет, вскоре он вновь проголодается. И лучше ему в тот момент находиться как можно дальше от дома.

– Сказала, – смущённо отвечает Света, поглядывая то на него, то себе под ноги. Он чётко помнит, что Андрея она не поблагодарила.

Ден хмыкает себе под нос, осознавая, что даже у детей есть дурные черты. Нет ни одного человека, который никогда не врёт. Тем не менее, ребёнка не выдаёт. Он ещё помнит, как Женька обижался, стоило что-то разболтать, потом брат с ним днями не разговаривал.

Ника щурится, но не комментирует их игру в гляделки. Кажется, вполне понимает, что Света обманывает. Не спешит раскрывать их совместную ложь.

Раздаётся знакомый звук открывающейся двери, Ден удивлённо вскидывает брови. Макс сегодня не планировал появляться здесь.

– Как-то тухло у вас, – тянет брат, рассматривая кабинет. Останавливается на Нике, не стесняясь задержаться на бёдрах и груди куда дольше, чем может позволить себе друг жениха. И цокает языком. – Ничего плохого не имею ввиду, но ты не думал приодеть невесту?

Ника жмёт губы и фыркает. Ден равнодушно ведёт плечами.

– Это не вечеринка, Макс. Ты адресом ошибся?

Зелень в его радужке слишком яркая для того, кто должен контролировать аппетит. Он ел куда чаще, чем следовало. Макс никогда не заботился о том, чтобы следовать установленному правилу компании. Не изменял себе и сейчас. По блестящим глазам Ден легко делает вывод о том, что товарищ подкрепился час или два назад, и сейчас эмоции хлещут из него, как из фонтана.

– Не будь занудой, – смеётся он и подходит к ним ближе. – Так что там с результатами? Долго ждать?

– В понедельник будут, – коротко передаёт информацию Ден, утирая рот тыльной стороной ладони.

– Тогда нам есть, что отпраздновать! – воодушевляется Макс, а ему тошно от его радостной рожи. Нашёл, что праздновать. Ещё даже непонятно, есть ли пыль в крови Светы в настоящий момент. Может, давно вышла из организма, как и у остальных, кто тогда сделал злополучную прививку.

С прививки всё и началось. Вместе с малой дозой вируса вводилась и пыль, являющаяся чем-то вроде мощного стимулятора организма, что должно было продлить время памяти о патогене. Сначала её укололи богатым слоям населения, кто готов платить за шанс оставаться здоровым, а затем вакцина пошла в массы. Как итог: одни всё равно заболевали, становясь вампирами спустя несколько месяцев после исцеления, вторые же избежали вируса, оставшись людьми, а пыль, являющаяся частью вакцины, вывелась из организма. Света – редкое исключение, и, как думают их учёные, ключ к лекарству уходит корнями к тому самому космическому веществу. Проблема в том, что на конечном этапе эксперимента оно закончилось, а новые образцы взять было неоткуда.

– Раз уж пришёл, отвези девочек домой, – бросает он ему, – у меня важная встреча.

– Зануда, – поддевает его брат. – А ты считаешь, я смогу?

Он выдыхает, вновь оценивая его состояние. Сможет. Макс ответственный, хоть и любит валять дурака. Или притворяться дебилом. Кому, как угодно. От наследства открестился с таким счастливым видом, словно ему золотое яблоко на блюде поднесли. И именно он с полгода назад решил выступить против отца, преподнеся Дену какой – никакой план. Поди разбери, что в башке у сумасбродного творится.

– Ты же не пил, за руль сядешь, – констатирует факт. Он знает, как выглядит брат пьяным. И сейчас уверен, что тот даже не пригубил.

Макс театрально вздыхает, будто для него это крайне обременительно, прежде, чем согласиться.

– Что ж, дамы, прошу за мной. Не кабриолет, но доедем с комфортом.

***

Ника

Чуть позже Максим галантно открывает дверцу белой «audi» сначала перед Светкой, затем перед ней. А она вежливо поощряет благодарностью. Отчества не знает, оттого обращается просто по имени. Он веселится, отмачивая очередную шутку под её неловкую улыбку.

Салон ощущается чересчур тесным: потому что дочь сразу засыпает, положив голову на её колени, а друг Дена оказывается слишком настоящим каким-то. Он похож на того, кто чувствует. И оттого выводит её из равновесия.

Для Ники все заражённые – каменные изваяния автоматически, потому что привыкла их такими видеть, что вживую, что на телеэкранах. Пусть Никольский порой и вёл себя неожиданно импульсивно, этому было объяснение.

И в этот раз она предпочитает списать эмоциональное поведение нового знакомого на недавний приём «пищи».

Мужчина убавляет музыку, видит, что Света уснула и, затормозив на светофоре, оборачивается.

– И как тебе жить с таким занудой, как Ден? – насмешливо интересуется он, поигрывая бровями.

Она теряется, раскрыв рот для ответа, не знает, что сказать. Это же его товарищ, в конце концов! Жаловаться на Дена ему – совсем уж странно.

– Да не трусь, господи, не собираюсь я ему потом всё пересказывать, – пытается подбодрить Максим, явно намеренный вывести Нику на разговор. Зачем ему с ней вести задушевные беседы – тоже непонятно. Вряд ли он испытывает недостаток общения.

– Нормально, – ёмко выдаёт она, когда загорается зелёный. Пусть «нормально» – точно неподходящее слово для описания их взаимоотношений.

– Если под «нормально» ты подразумеваешь: «о, как он меня раздражает» или «боже, какой придурок», то я понимаю, – хмыкает себе под нос он. – Не знаю, как ты его терпишь. Ещё не достал со своим: «я прав всегда и во всём»?

Нике некомфортно от того, как он пытается сблизиться. Она не верит в искренность слов. Ей куда больше б пришлось по душе, если бы они ехали в абсолютной тишине. Это как, когда попадается излишне болтливый таксист, что хочется воткнуть кляп прямо ему в рот, чтобы замолк хоть на секунду.

– Это не то… – она сбивается, осознавая, что отрицанием или оправданиями всё равно ничего не добьётся, и переводит тему. – Я хотела сказать: твой друг знает, как ты хаешь его за спиной?

Максим тихонько смеётся и взмахивает свободной от руля рукой.

– Я тебя умоляю, мисс подозрительность, мы с ним знакомы много лет. Тебе порой стоит открывать «Википедию». Он мой младшенький. Папочка решил, что одного ребёнка в семье маловато и приютил ещё. Так уж вышло, что мы на тот момент уже дружили. И я не хаю, я шучу. Вероника, ты знаешь слово «шутка»?

Ей нечего ответить, потому что понимает, что знает о Никольских крайне мало. О заражённых прочитала, а вот о семейке позабыла, хоть, наверное, информация о них имела примерно тот же уровень важности, что и статьи про вампиров.

– Нелегко вам приходится, – бестолково отзывается Ника, не вкладывая во фразу какой-то сторонний смысл. – Так в этом дело: обида?

– Не то чтобы, Шерлок. Изучи вопрос на днях. Я никогда не хотел кресло отца. Слишком много обязанностей, а я предпочитаю более…, – он прерывается на миг и завершает фразу, – свободный образ жизни.

Она округляет глаза, ловя его взгляд во время очередной короткой остановки.

– Даже так… Выходит, Ден занял первое место в очереди наследования. И ничуть не завидуете?

Максим облизывает обветренные губы и широко улыбается.

– Тому, что он пашет, как папа Карло, и получает выговоры за любой косяк? Точно нет. И давай уже на «ты», у нас не такая большая разница в возрасте.

Ника помнит, что Дену двадцать восемь ещё с первого пункта в контракте. А вот о возрасте Максима не имеет ни малейшего понятия. Но он едва ли выглядит многим старше брата.

– Если настаиваешь, – жмёт плечами она, потому что, по большому счёту, ей без разницы. – А как же деньги, недвижимость? – ей непонятно, как можно не обижаться, когда тебя лишили всего, передав сундук с сокровищами постороннему.

– Я не дурак, Вероника. У меня свои счета, свой бизнес, который не требует максимальной отдачи и не занимает всё моё личное время.

– О, – тянет она, – наверное, здорово.

– Да, здорово, – отзывается Максим, и замолкает.

Она думает о своём, перебирая волосы Светки, уткнувшейся носом ей в живот, мужчина тоже притих, обратив внимание на дорогу. Получается, он не всегда такой назойливый, и, может, вправду желает наладить контакт с невестой брата. Пусть и фальшивой. Сегодня стало очевидно: они будут пересекаться, хотят того или нет. Тогда действительно нужно поддержать хотя бы видимость дружелюбия, ведь он – часть семьи. К тому же, ей не помешает общаться с кем-то кроме Дена, присутствие которого никогда не влияет на её ментальное здоровье благотворно. Плохо ли позволить себе хоть чуточку расслабиться? Максим не похож на плохого парня, пусть и является заражённым.

Машина останавливается у ворот дома, внутрь не заезжает. Их встречает Илья, внимательно осматривая приезжих через лобовое, а, когда видит Никольского, расслабляется и скрывается из виду.

– Приехали, – сообщает Максим очевидное, – довёз в целости и сохранности, так Дену и передай.

Ника видит смешинки в его зелёных глазах, когда он открывает ей дверь, и тут же отводит взгляд, потому что в горле пересыхает от проявления излишнего внимания.

– Я могла и сама, – тихо говорит она и смотрит на Светку, которая до сих пор крепко спит.

– Мне нетрудно, – отмахивается он, а затем хмурится. – Не буди, я отнесу. Где её комната?

Она ощущает благодарность и тепло, возможно потому, что давно к ней никто не был добр просто так.

– Третья слева, второй этаж.

Он понятливо кивает и поднимает девочку на руки, осторожно укладывая её голову себе на плечо. Ей отчего-то думается, что вот он непременно будет прекрасным отцом своим детям.

Хоть один из братьев пытается оставаться человеком.

Ворота открываются автоматически. Видимо, Илья увидел по камерам, что они собираются войти. Ника забегает вперёд и поворачивает ключ в замке, чтобы распахнуть дверь до того, как её нагонит Максим со Светкой в качестве ноши.

– Спасибо, – благодарит одними губами он, не издав ни звука, и проходит внутрь первым.

Дочь не просыпается ни тогда, когда они поднимаются наверх, ни тогда, когда её укладывают в постель, ни даже тогда, когда оставляют одну, закрыв комнату с тихим хлопком.

Ника поглядывает на широкую мужскую спину по мере того, как приближается последняя ступенька. Становится как-то неудобно отпускать его вот так просто. Ей чудится, что обыкновенного «спасибо» маловато.

Максим оборачивается, тянет руки вверх, гнётся, разминая спину.

– Братский долг выполнен, пожалуй, мне пора, – говорит он и, заприметив замешательство на её лице, спрашивает: – Всё нормально?

Она выдыхает, отводя взгляд.

– Нормально, но отпускать тебя просто так…, – бормочет Ника, силясь придумать, что она может дать кроме благодарности. – Может, чаю? Или ты предпочитаешь кофе?

Он хохочет совсем негромко, с её губ тоже слетает едва слышный смех. Обстановка разряжается, а неловкость исчезает, рассеиваясь в воздухе. Отчего-то изначально показавшийся ей назойливым, теперь Максим не вызывает ничего, кроме тепла. Бывают такие люди: знакомы вы всего ничего, а к себе располагают. И не хочется искать подвох. Потому что, как правило, в них его и нет.

– Чёрт с ним, давай. Я всё равно никуда не спешу.

Они проходят на кухню, Ника по пути уточняет:

– Так кофе или чай?

– Чай. Три ложки сахара. Ты, наверное, не в курсе, но в машинке Дена сварить кофе – та ещё проблема, – Ника поднимает брови, округляет глаза. Ей недавно так не показалось. Он замечает её удивление и поясняет: – Ломается из разу в раз. Я уже даже не помню, как часто он её чинит.

– Ааа, – тянет, заливая воду в чайник. Пока тот закипает, они усаживаются за стол. – Бутерброд?

Он мотает головой, отказываясь, а она жмёт плечами.

– Без шуток. Как ты? С Деном бывает… сложно, – Ника задумывается, стоит ли высказывать вслух мысли. Максим показался ей открытым и сочувствующим, может, именно он что-то ей объяснит. Нельзя же вечность пребывать в неведении.

Она крутит светлую прядь на палец и закусывает нижнюю губу.

– Как ты и сказал: сложно. Я знаю, что вы хотите что-то найти в крови Светы, судя по тому, что и у меня брали анализы, рассчитываете не на неё одну. И я не в курсе, как долго это продлится, – начинает Ника, замечая на себе его внимательный взгляд. – Кроме того, не понимаю: к чему Дену вся эта возня, – она взмахивает руками, силясь показать масштаб этой самой «возни». – Моя мама, я, Светка. Ну, ты знаешь, чем он занимается. Зачем столько усилий? – наконец, давит из себя, намекая на незаконную деятельность жениха. Он мог похитить её дочь, мог не заключать тот контракт. Да много чего мог. Но почему-то не сделал.

И Максим понимает, что конкретно она имеет ввиду.

– Ты его за неисправимого ублюдка держишь? – хмыкает он, откидываясь на спинку стула. – Он не стал бы. Да и, к тому же, отец после того инцидента довольно… напряжён. Ден не желает привлекать его внимание лишний раз. А после свадьбы и признания отцовства куда проще держать рядом вас обеих. Понимаешь?

– Я уже ничего не понимаю, – признаётся Ника и слышит звук отключения чайника. Пока она опускает заварку в кипяток, Максим не замолкает.

– Вероника, всё не так погано, ну? Твоя мать получает лучшее лечение, она снова будет здорова. Ты живёшь в таком доме. Не сомневайся, зная Дена, он точно решит ваши денежные проблемы. Статус супруги любого из Никольских – это как угодно, но не плохо.

Он, пожалуй, прав, если поразмыслить. Их жизнь была не то чтобы такой, за что стоило цепляться. Вероятно, от контракта она получит больше, чем могла представить. Но если бы всё прошло гладко… если бы.

– Почему ваш отец против лекарства? Это же… это решение всех проблем, – бормочет она, ставя перед ним кружку.

Максим отпивает и высовывает язык, обжигаясь. От такой непосредственности Ника коротко усмехается. Всё же он – полная противоположность своего брата.

– Ты его не знаешь. Этот старикан сделает всё, чтобы удержать влияние и существующее положение вещей. Кормушка приносит деньги, а вампиры платят за питание щедро, – с недовольством отвечает он. – Потому я и решился выступить против него. Так не должно быть. Мир не должен быть таким. Люди всегда убивали людей, но, господи, то, что происходит после заражения – ненормально, – странно слышать такое от одного из вампиров, но ведь не оспоришь.

– И много времени займут исследования? – шепчет Ника, почти не надеясь на малый срок, однако Максим её вновь обнадёживает.

– Я собрал людей до того, как Ден к нам присоединился. Боялся к нему обращаться: он – хороший сын, он не подводит папочку. Но… у меня заканчивались средства, а отец стал творить совсем уж беспредел, – он замечает её приоткрытый рот, но перебивает, – нет, не скажу, не спрашивай. Я и так уже многое выболтал. Не вздумай проговориться Дену, он не поощрит мою общительность, – Ника смыкает губы. Она благодарна уже за то, что он ей выложил куда больше за этот час, чем женищок за всё время. – В общей сложности, если результаты прошлых экспериментов верны, нам потребуется неделя или две на изготовление первых образцов, ещё пара месяцев на испытания и… считай, ты – вольная птаха. Это с учётом, что у Светы найдут пыль.

– Ха, – выдыхает она с облегчением. Если повезёт, они станут свободны через два месяца или около того.

Раздаётся звонок, Максим берёт трубку и какое-то время напряжённо молчит, ероша русые волосы, после чего отключается и поднимается из-за стола, аккуратно задвигая стул.

– Прости, кажется, моё свободное время больше не моё и не свободное.

Она понимающе улыбается.

– Чай всё равно уже остыл, – он усмехается, кивая. И Нике даже как-то грустно так быстро прощаться.