Tsitaadid raamatust «Подвеска Кончиты»

сажиров, остался один Ломашкевич. Расположившись в шестом купе на месте сошедшего в Омске Шепетова, он все еще снимал показания. В воздухе витало нездоровое возбуждение. Дайнека ощутила это сразу, как только вышла в коридор. Оживленные голоса перекрывали настойчивый стук колес. У туалета разговаривали двое из девятого. Жестикулируя, один из них так увлекся, что задел проходившую Верочку. И без того пострадавшая проводница обиженно отшатнулась. – Виноват… – мужчина предпочел вернуться

– Вешкин посмотрел на циферблат, – …часа через два.

– Вообще примириться можно с чем угодно. Даже с собственной смертью. Когда особенно припирает, радует мысль, что у человека есть одна привилегия – когда-нибудь умереть. Иногда это самый логичный и правильный выход.

договорились, но это в последний раз. – Последним был прошлый, – Монгол начинал

– Не понял? – Я не хочу этого дома. Я люблю

задушили, я едва не сошел с ума. Понял, что меня подставили. Я погиб. Я знаю, что я погиб… Иван Данилович поднял глаза. –

Российской империи. И что, ты думаешь, он затеял? – Ирина торжествующе глянула на

машину, – распорядился черноволосый. Монгола стащили с крыши

– Рыцагон этот. – Рыцагон? – Следователь. – Ломашкевич?

корабле «Надежда», которым командовал Крузенштерн. – Иван Федорович?