Loe raamatut: «Святая Блаженная Ксения Петербургская»

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви (ИС 10-15-1468)

Предисловие

Блаженная Ксения занимает совершенно особое место в истории русской святости. С одной стороны, она строгая подвижница, в ничто вменившая все блага суетного мира, как пустую мишуру, отвергшая все, что почитается людьми за признаки порядка и благополучия, даже собственный разум. А с другой – она же, почти романтическая героиня, познавшая вершину земного счастья в разделенной любви и через утрату своего земного счастья приобщившаяся к счастью небесному.

Более сорока лет несла блаженная Ксения, некогда безмятежно счастливая – любящая и любимая, подвиг юродства. Притворяясь безумной, отказавшись от собственного имени, она скиталась без пристанища и в дождь, и в зной, и в стужу. Перенося многие скорби, блаженная пребывала в непрестанной молитве, в которой она познала счастье жизни в Боге и любовь Христову.

Благодаря этой любви блаженная стяжала дар помощи ближним, неоднократно проявлявшийся еще при жизни блаженной. Благодать этого дара не иссякает уже более двух столетий. Недаром могилу блаженной Ксении называют в Петербурге «всенародной приемной».

Но даже в этом можно отметить парадоксальность житийного образа блаженной Ксении. С одной стороны, она почитается, как святая «исполнительница желаний». А с другой, помня о жизни подвижницы, даже в наше не различающее греха и праведности время мало кто решается обратиться к ней с легкомысленной или неподобающей просьбой. Потому что блаженная хоть и исполняет желания, но помогает тем, кто действительно нуждается в помощи. Иногда помогает даже без просьбы – недаром в Петербурге ходят предания о старушке, появляющейся то тут, то там и не оставляющей нуждающихся без помощи и защиты.

Такое предание само по себе говорит о многом – редко о ком из святых ходят подобные легенды, разве что о Пресвятой Богородице или о Николае Чудотворце – главных заступниках, хранителях и помощниках православного люда. Заступницей и молитвенницей почитает народ и блаженную Ксению.

Несмотря на то что о ней известно крайне мало, ее образ привлекает не только чудесами, свидетельства о которых в наше время весьма многочисленны, но и личным обаянием – земной любви и вышеестественного подвига.

В данном сборнике наиболее полно представлены материалы о блаженной Ксении. Он включает в себя рассказ о житии и канонизации блаженной, свидетельства о чудесах, произошедших по молитвам блаженной Ксении. Также в сборнике представлены акафист и молитвы блаженной, рассказ о часовне и храме на Смоленском кладбище Петербурга.

Анна Маркова

Житие

Жизнь блаженной Ксении до юродства

О первом – до юродства – периоде жизни блаженной Ксении известно крайне мало. Дата ее рождения колеблется между 1719 и 1730 годом. У нас нет сведений о ее родителях и о детских годах будущей подвижницы. Есть предположение, что родилась Ксения Григорьевна в Петербурге, в дворянской семье среднего достатка, служившей при дворе.

Первые достоверные сведения о блаженной относятся к ее замужеству. По достижении совершеннолетия Ксения Григорьевна сочеталась браком с Андреем Федоровичем Петровым. Андрей Федорович был военным в чине полковника и пел при дворе в церковном хоре. Они очень любили друг друга и жили душа в душу в небольшом домике на Петербургской стороне, купленном Андреем Федоровичем на приданое своей жены. Дом этот стоял на улице, которая так и называлась – улица Андрея Петрова, по имени домовладельца. Нынешнее название улицы – Лахтинская. Дом же придворного певчего, полковника Петрова, стоял на пересечении улицы Лахтинской и Большого проспекта (сейчас на месте дома – пустырь).

Не долго судил Господь молодой чете идти вместе по жизненному пути – смерть разлучила их. Андрей Федорович скоропостижно скончался. Так внезапно, что не успел исповедаться и причаститься. С мужем Ксения прожила всего три с половиной года, детей у них не было. Это все, что достоверно известно о семейной жизни блаженной Ксении и о смерти ее мужа.

Поскольку подробности кончины полковника Петрова неизвестны, местная петербургская легенда связывает его кончину с еще одним святым – преподобным Феодором (Ушаковым). Согласно этой легенде, придворная молодежь и гвардейские офицеры веселились на шумном балу. Среди приглашенных были супруги Петровы – Андрей Федорович и Ксения Григорьевна и гвардеец Иван Ушаков. В какой-то момент веселье и шутки перешли все границы – внезапно полковник Андрей Федорович Петров упал замертво. Дабы спасти его душу от вечных мук, его супруга приняла на себя подвиг юродства, а друг Иван Ушаков также оставил мир и ушел в монастырь.

Скорее всего, эта легенда далека от истины – как известно, Иван Ушаков оставил мир еще в царствование императрицы Анны Иоанновны, а Андрей Федорович Петров скончался уже в царствование императрицы Елизаветы Петровны. Однако, по мнению исследователей, в легенде содержится определенное рациональное зерно. В царствование императрицы Елизаветы Петровны бывший гвардеец Иван Ушаков уже принял монашество с именем Феодор, священный сан и подвизался в Александро-Невской Лавре. Предполагается, что именно он был духовником супругов Петровых.

Возвращаясь к кончине супруга Ксении Григорьевны, надо заметить, что это трагическое событие изменило жизнь молодой женщины. Она была глубоко потрясена тем, что ее муж скончался без должного христианского приготовления и не успел принести покаяние. Глядя на вдову, казалось, что она помешалась от горя. Это заметили и родственники, и близкая подруга Ксении Григорьевны – Параскева Антонова – унтер-офицерская вдова, снимавшая квартиру в доме Петровых.

Когда Андрея Федоровича повезли на кладбище, блаженная надела на себя его военную одежду: камзол, кафтан, штаны и картуз – и в таком костюме, к удивлению всех родственников и знакомых, пошла провожать гроб супруга. Все, увидев молодую вдову в таком виде, пытались урезонить ее. Но в ответ на их сочувственные речи Ксения Григорьевна отвечала: «Андрей Федорович не умер, но воплотился в меня, Ксению, которая давно умерла».

Начало подвига юродства

Вернувшись с похорон, Ксения Григорьевна продолжила удивлять всех своим поведением. В тот же день Параскева Антонова стала утешать «помрачившуюся умом» вдову и спросила: «Как же ты будешь жить теперь, матушка?» На это готовившаяся к подвигу юродства Ксения ответила: «Да что, ведь я похоронил свою Ксеньюшку, и мне теперь уже ничего не нужно. Дом я подарю тебе, только ты бедных даром жить пускай; вещи сегодня же раздам все, а деньги в церковь снесу, пусть молятся об упокоении души рабы Божией Ксении».

Тогда Параскева Антонова стала упрашивать Ксению не делать этого, ибо ей самой нужно будет на что-то жить и кормиться, но Ксения твердо отвечала: «Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет».

Услышав о таком решении, Параскева из жалости о «повредившейся умом» вдове обратилась к родственникам ее мужа Андрея Петрова с просьбой помочь ей отговорить Ксению от такого неразумного поступка. Родные мужа блаженной подали прошение начальству умершего Андрея Федоровича, прося установить над обезумевшей родственницей опеку и не позволять Ксении в безумии раздавать свое имущество. По их мнению, только в состоянии крайнего умственного расстройства можно было раздавать все свое имущество, не оставляя себе ничего. Начальство умершего Петрова вызвало Ксению к себе, влиятельные люди беседовали с вдовой, нашли ее в совершенном рассудке и решили, что она имеет право распоряжаться своим имуществом, как ей угодно.

Раздав все, что имела, Ксения Григорьевна в одном только мужнином костюме вышла на улицу на свое подвижническое странствие. Так окончилась жизнь полковничьей вдовы Петровой и началось житие юродивой Ксении блаженной.

Юродивый поистине мертв для исполненного соблазнов мира. Кров его – открытое небо, одежда – грязные лохмотья, пища – черствый хлеб. Тщеславие и гордыню, столь опасные для многих подвижников, нечем питать безумцу ради Христа. Строгий постник, носящий тяжкие вериги аскет, суровый молчальник могут вызывать в людях восхищение. Но кто станет восхищаться сумасшедшим бродяжкой, каким представляется юродивый общему мнению? И сколько мужества нужно человеку, обладающему светлым разумом, чтобы, смиряясь, на глазах у всех отречься от плотского ума и растоптать его. В этом залог спасительности подвига юродства. В давние времена на Руси было много юродивых, но к тому времени, когда подвизалась блаженная Ксения, подвиг этот был забыт, почти изгладился из народной памяти. «Все хотят быть со Христом прославленными и превознесенными. Но мало кто хочет нести со Христом крест, поругание, уничижение, посмеяние и терпеть скорбь», – писал современник Ксении святитель Тихон Задонский.

Отныне блаженная Ксения не имела какого-либо определенного места жительства; кутаясь в полковничий мундир, она целыми днями бродила по Петербургской стороне (ныне это Петроградский район Санкт-Петербурга), в основном в районе прихода церкви святого Апостола Матфея, где в то время жили в маленьких деревянных домиках небогатые люди.

Она больше не откликалась на свое имя, а просила называть себя именем мужа: Андрей Федорович, говоря: «Не зовите меня больше Ксенией, но зовите меня Андреем Федоровичем». Если кто-нибудь обращался к ней по имени, она отвечала печально: «Оставьте вы Ксению! Что она вам худого сделала? Ксеньюшка моя скончалась и мирно почивает на кладбище, аз же грешный весь тут».

Странный костюм бедной, едва обутой женщины, не имеющей места, где главу приклонить, ее иносказательные разговоры, полная кротость, незлобие давали нередко злым людям и особенно уличным мальчишкам повод и смелость глумиться, смеяться над блаженной. Но перед блаженной всегда стоял образ Страдальца – Христа, безропотно сносившего и поругания, и оплевания, и заушения, и распятие, и смерть. Вот почему и блаженная так же безропотно сносила всякого рода глумления над собою.

Странствуя целыми днями по грязным, не-мощеным улицам Петербурга, Ксения изредка заходила к своим знакомым, обедала у них, беседовала, а затем снова отправлялась на улицу. Где она проводила ночи, долгое время оставалось неизвестным. Этим заинтересовались не только жители Петербургской стороны, но и местная полиция, для которой неизвестность местопребывания блаженной по ночам казалась даже подозрительной. Решено было во что бы то ни стало разузнать, где проводит ночи эта странная женщина и что она тогда делает.

И жители Петербургской стороны, и местная полиция сумели удовлетворить свое любопытство и успокоиться. Оказалось, что Ксения, несмотря ни на какое время года, несмотря ни на какую погоду, уходит на ночь в поле, коленопреклоненно становится здесь на молитву и не встает уже до самого восхода солнца, попеременно делая земные поклоны на все четыре стороны света. В поле, по ее словам, присутствие Божие было «более явственно». Только в редких случаях оставалась Ксения на ночлег у знавших ее благочестие людей – Параскевы Антоновой, Евдокии Гайдуковой и Пелагеи Черпаковой.

Когда костюм Андрея Федоровича истлел и распался, так что от него остались одни лоскутки, которые блаженная прятала на груди Ксения неизменно одевалась в красную кофту и зеленую юбку либо в зеленую кофту и красную юбку, по цвету формы Преображенского полка. Зимой она носила на босу ногу рваные башмаки, а голову повязывала простым белым платком. Такой ее можно было увидеть и в дождь, и в промозглые петербургские ночи. А то и босиком на снегу. Она не болела. Господь хранил. Изредка «для укрепления здоровья» блаженная Ксения ходила в баню.

Видя едва одетую, измокшую или зазябшую юродивую, многие, жалея блаженную, предлагали ей теплую одежду и обувь. Известен случай, как однажды лавочник с Сытного рынка хотел подарить блаженной Ксении тулупчик. Но в ответ услышал: «Подари его тому, кто без него несчастен, – тому он принесет радость».

Сама же блаженная черпала радость в Боге и ни за что не соглашалась надеть на себя теплую одежду, всю жизнь она проходила в жалких лохмотьях – красной кофточке и зеленой юбке, или, наоборот, – в зеленой кофточке и красной юбке. Казалось, что блаженная Ксения радуется своей нищете.

Когда же ей предлагали деньги, блаженная Ксения брала милостыню не у каждого, но у людей добрых и сердечных. Принимала она только «царя на коне» – медные копейки с изображением святого Георгия, которые тут же раздавала беднякам. Если нищих не было поблизости, копейку получали мальчишки, чтобы купить лакомств. Те самые мальчишки, которые из озорства дразнили ее. Многие из них потом до седых волос стыдились, что так относились к святой угоднице Божией.

Мало-помалу к странностям блаженной привыкли, многие считали, что от помрачившейся умом можно ожидать чего угодно. Однако некоторые наиболее чуткие христиане стали замечать, что Ксения не просто глупая побирушка, но в ней есть что-то особенное. Она не совершала диких, бесцельных поступков, свойственных душевнобольным. Напротив, бывало, скажет вроде бы глупость, а на деле окажется, что это совсем не глупость, а сущая правда.

Все обиды и печали блаженная сносила безропотно, лишь однажды, когда Ксения уже стала почитаться за угодницу Божию, жители Петербургской стороны видели ее в страшном гневе. Уличные мальчишки, завидев юродивую, стали над ней смеяться, дразнить ее. Блаженная, по обычаю, безропотно сносила это. Но злые дети не ограничивались одними издевательствами. Видя безропотность и беззащитность блаженной, они стали бросать в нее грязью и камнями. Тогда, по-видимому, и у блаженной не хватило терпенья. Как вихрь, бросилась она за злыми мальчишками, грозя им своею палкою, которую всегда носила с собой. Жители Петербургской стороны, видя блаженную в страшном гневе, пришли в ужас от поступка детей и тотчас же приняли все меры к тому, чтобы никто не обижал Ксению.