И мечты станут явью

Еще одна его бывшая. Правда бывшая?

Эля пошла вслед за Роберто на кухню.

– Не трать время на готовку, лучше иди закончи свой проект! Я приготовлю тебе dinner.

– Нужно поторопиться: к нам через час приедет моя подруга Даниэла, голодная.

– Что ж ты молчал!

Они стали орудовать сообща: Эля жарила треску и готовила салаты, Роберто заполнил порезанным картофелем противень и отправил в духовку.

– Даниэла – одна из моих верных старых друзей, – меж тем рассказывал Роберто. – Мы познакомились в Риме, когда нам было по 26. Потом я уехал в Англию, мы почти год переписывались, затем она приехала ко мне.

– Она была твоей девушкой? – проницательно уточнила Эля.

– Очень короткое время! – Роберто махнул рукой, словно речь шла о ничего не значащем забавном пустяке. – Когда мы общались в Риме и потом переписывались, все было прекрасно. Но когда стали жить вместе, постоянно ссорились. Потом мы довольно долгое время не общались. А когда встретились вновь, решили остаться друзьями. Семья Даниэлы одна из самых счастливых семей, что я знаю. У нее прекрасные отношения с мужем и чудесная дочка, – он достал из тумбы фото спящей белокурой малышки. Во взгляде Роберто на дочку «просто подруги» сквозила явная грусть. Потому что эта девочка – дочь Даниэлы от другого? Так: они познакомились в пору заката отношений с Мэри. И до начала отношений с Донной. Затем Донна сбежала, бросив Роберто с малышом. И тогда он, чувствуя, что задыхается от проблем, решил вспомнить старых друзей (а главное подруг), возобновить обрубленные прежде отношения. Но только люди не ждали его законсервированными в вакууме…

То, что Даниэла акробатка, было очевидно: ее тело даже под мешковатым джемпером и джинсами казалось упругим, как пружина. Нос слишком вздернут и широк, подбородок выступающе-волевой – не красавица, но обаяние в рыжеволосой гостье было.

– Познакомьтесь, это Даниэла, режиссер Акробатик-театра. А это Элли…

– Здесь с моим английским выступаю в качестве клоуна, – пошутила Эля.

Даниэла понимающе улыбнулась: ее Инглиш, когда она сюда приехала, был даже хуже. Итальянка изучающе уставилась на Элю – и та, с по звериному обострившимся на чужбине чутьем, заменяющим ей язык, поняла: эта гостья не просто подруга, хотя в дружбу между мужчинами и женщинами Эля верила. Только здесь еще не все заросло. Как с той, так и с другой стороны. Это было видно по тому, как Роберто смотрел на Даниэлу, а она на него. И на Элю – как на соперницу. Настороженно и неприязненно – и последнее не могла скрыть даже ее сладкая актерская улыбка.

– Очень вкусно, – Даниэла уплетала с аппетитом. – Кто это готовил?

– Мы вместе, – ответила Эля. Даниэле это вместе явно очень не понравилось.

– На самом деле почти все сделала одна Элли, – заметил Роберто.

– Вы любите готовить? – вроде обычный вопрос, но его тон звучал так, что как бы Эля ни ответила, все равно должна проиграть. Либо она окажется белоручкой (ага, Роберто – я открыла тебе на нее глаза!), либо прирожденной кухаркой – и не больше.

– Не все время, – осторожно ответила Эля. При любых обстоятельствах она старалась не врать.

– Здесь ты готовишь все время! – возразил Роберто и принялся смахивать с Элиной обнаженной руки ползущего по ней муравья. Муравья там уже не было, но Роберто все продолжал нежно гладить руку. Эле было бы приятно, если бы не пристальный взгляд Даниэлы на это, стекленеющий все больше.

– Роберто, посмотри: ты немножко испачкался, – озабоченно заметила Эля, показав на свои губы – у ее любимого в уголке рта осталось пятнышко от соуса.

– О! – извиняясь, воскликнул Роберто и унесся на кухню за бумажными салфетками. Даниэла взирала на этот обмен любезностями как на личное оскорбление.

Роберто меж тем наложил себе один из салатов – тот, что Эля приготовила для гостьи и себя.

– Тебе этого нельзя есть, здесь огурец! – Роберто тут же выплюнул порцию салата, которую он уже начал жевать, посмотрел на овощи так, будто обнаружил в них живую гадюку и поспешно спихнул салат в общую миску грязной вилкой с грязной же тарелки (со своими объедками и остатками соуса, который Эля не любила). Кое-чего из того, что проделывал Роберто, с лихвой хватило бы, чтоб Эля давно сбежала от кого-нибудь другого – но когда это делал он, у нее это вызывало лишь умиление. Например, когда итальянец часто сморкался, причем не в ванной, а прямо при ней. Потому что была пора цветения, а у Роберто широко распространенная сенная лихорадка. Эле это в нем даже нравилось – может, благодаря своей проблеме он лучше поймет ее с аллергией на цитрусовые и грибы. Еще она заметила, что Роберто иногда пукает – вернее, довольно регулярно. Что совсем неудивительно при его любимой диете, с ежедневными горохом и фасолью. Но в принципе, это тоже ведь пустяк! С этим пожеванным салатом и прочими объедками, сброшенными обратно в общую миску, тоже ведь мелочь. Но на сей раз Элю все-таки покоробило: оказывается, когда Роберто расслабится, то совсем не думает о других! Даже о дорогих ему людях. Сам небось не стал бы есть то, что кто-то выплюнул! А ей так хотелось этого салата! Тем более что приходилось покупать любимые огурцы на свои.

– Что такое? – Даниэла тоже была шокирована.

– У Роберто аллергия на огурцы, – пояснила Эля. И удивилась: старый друг, даже больше – бывшая подружка, они жили вместе. И, тем не менее, таких вещей о нем не знает! Эля видела: Даниэле неприятно, что она успела за неделю в чем-то стать Роберто ближе, чем акробатка за 20 лет.

За трапезой Роберто расхваливал Даниэлу и ее театр: какие они прогрессивные, неординарные и талантливые.

– Будет очень интересно посмотреть ваше новое представление! – заметила Эля. Ей в самом деле было любопытно. Кроме того, может, до Даниэлы при дальнейшем общении дойдет, что нельзя людей воспринимать так негативно, совсем их не зная. Надо попытаться с ней подружиться, ради Роберто. А он меж тем блаженно улыбался: новая и старая любовницы понравились друг другу и готовы жить под лозунгом «мир и дружба». Как все-таки мужчины порой наивны – как дети! Но Элю приторная улыбка Даниэлы обмануть не могла. Было ясно: итальянка постарается сделать все, чтобы русской поскорее не стало. Рядом с Роберто.

– Я еще не была в этом твоем новом доме, – меж тем заметила гостья, – что это у тебя там такое на полках, Роберто? Черепа?!

– Да, ягненка и еще какого-то животного, мы с Джошуа нашли их вблизи фермы на юге Франции.

– И вы специально везли их сюда? – Даниэла была явно ошарашена.

– Да! – гордо сообщил Роберто.

– Мужчины иногда очень странные существа, – заметила Эля.

– О, да! – кажется, гостья впервые посмотрела на нее понимающе.

– Вот так однажды кто-то найдет и наши черепа. И будем мы лежать рядышком: череп Роберто, череп Даниэлы… и Элли… – поспешно спохватилась вежливая итальянка. Хотя было очевидно, что ей будет неприятно лежать с Элей рядышком. Даже в качестве черепа.

– Коряги, статуэтки, ракушки, камни – это действительно красиво. Но черепа! – Даниэла смотрела на Элю одобрительно: давай-давай, выкладывай побольше того, за что я смогу зацепиться, чтобы потом уесть тебя в глазах Роберто! Вот это, например, отличный козырь: русская уже начала распоряжаться в твоем доме и твоей жизнью, указывать, что можно, а что нельзя. «Молчи, молчи! Это не та ситуация и не тот человек, с которым можно быть нараспашку».

Эля понесла тарелки со стола на кухню. Услышав, как Даниэла осторожно спрашивает Роберто: – Элли года 22?

– 29, – гордо сообщил итальянец. Вот, мол, как я крут, такую телку отхватил! Сочную, в самом расцвете сил. Причем выглядит эта златовласка моложе своего и так не старого возраста.

– Она – копия Мэри! – пораженно заметила гостья.

– Только ее лицо, поведение нет. – он начал говорить тише, стало невозможно разобрать за шумом воды. И вдруг Эля отчетливо услышала, как Роберто грустно спрашивает: – Fat?

– Fat! – радостно подтвердила Даниэла. «Fat» на английском значит «жирный». Может, это все же было что-то на их родном? Но Роберто с Даниэлой, давно живущие в UK, говорили именно на English. Итак, Эля для Роберто слишком толстая. Ну да, все его прежние подружки были очень худыми. Все еще не постройневшая до своей нормы Эля на этом фоне – просто тяжеловоз. «Хотя, на себя бы посмотрел, лысеющий синьор Пердуно! – вдруг рассердилась она. – Тоже мне, мистер Вселенная. Почему я не вижу твоих недостатков или они мне даже дороги? Потому что я люблю по-настоящему – а вот он меня, видно, нет, раз не может принять несколько лишних кг. Разве стал бы так говорить мой мужчина, my soulmate? Пока ты не поняла до конца, что он за человек, ни в коем случае не влюбляйся сильнее, чем ты уже влипла». Хотя влюбиться сильнее вряд ли было возможно.

Что нас не убивает – делает сильней

Утром все мысли Эли были поглощены предстоящей встречей с нормальными русскими. Наконец-то! Наверняка в церковь приличные люди ходят. Ей так нужны новые друзья, чтобы объективно воспринимать мир! И себя. Чтобы не зависеть целиком от Роберто и колебаний его настроения.

В церкви оказалось многолюдно, хотя служба уже закончилась. Пытаясь найти Веронику, Эля озиралась по сторонам, ища блондинку с сыном. Вот они!

– Вероника? – радостно воскликнула Эля.

– Вероника, – женщина улыбнулась.

– А я Эля по объявлению.

– Я никаких объявлений не давала.

– Извините! Наверно, это просто совпадение…

– Постой! – Вероника внезапно перешла на «ты». – А о чем было объявление?

– «Ищу друзей».

– Нет, я такого объявления дать точно не могла! Но, если хочешь, можешь общаться со мной.

– Ты здесь давно?

– 12 лет. Я по первому образованию врач-психотерапевт, сюда приехала на курсы повышать квалификацию. Оставаться здесь не собиралась, но вышло так, что оказалась замужем за англичанином – по любви. Однако с мужем не сложилось, и я осталась без денег с грудным младенцем. Как ты понимаешь, было нелегко: я работала, училась, растила ребенка. Хорошо хоть, проблем с работой не было, так как у меня были все документы.

– А кем ты работала?

– Переводчиком, на организацию, помогающую жертвам траффикинга. Пришлось столкнуться с таким количеством страшных человеческих трагедий, обмана, издевательств! Я не могу конкретные истории рассказывать, так как обязана сохранять конфиденциальность, но часто в эту ловушку заманивают девушек свои же женщины из стран бывшего СССР. Обманывая, что их ждет работа горничной или официантки и прекрасно зная, что обрекают на проституцию. И редко кто из организаторов оказывается за решеткой, а покалеченные или подсаженные на наркоту девушки расплачиваются потом всю жизнь проблемами со здоровьем и психикой.

Вообще я много кем здесь работала, как и все эмигранты. В последние годы занимаюсь проперти девелопментом, перестраиваю дома – то есть не я сама, конечно, а рабочие. Я нахожу дома, инженеров, получаю разрешения и тд. И свою судьбу я встретила именно здесь. Думала, никогда уже больше замуж не выйду, хватит, обожглась! Но ты предполагаешь, а Бог располагает. Мой второй муж тоже эмигрант из России. А вон там рядом с папой наш младший сын Коленька! – новая знакомая Эли показала на очаровательного малыша.

– Я очень боялась его потерять, – продолжила Вероника. – Когда я была им беременна, меня кинули в бизнесе друзья (хоть и не очень близкие, но все же). За меня и Колю священники и мои настоящие друзья молились. А бывшие приятели деньги так и не вернули. Бог им судья: я верю, что зло не остается безнаказанным. А деньги я надеюсь получить через суд. – Элю восхищали такие люди, как Ника: их невозможно сломить.

– В целом все события сделали меня тем, кто я есть.

Тут Эля призналась, что хочет книгу про эмигрантов из России написать. Та же Вероникина судьба – это потрясающе!

– Ты лучше не говори сразу об этом, а то с тобой никто общаться не захочет, – посоветовала новая знакомая.

– Почему?

– Многие здесь прошли слишком тяжелый путь, чтобы остаться и выжить. Вспоминать об этом не хочется. Немало тех, кто шел по головам других. Говорить об этом стыдно, даже самим себе признаваться. А тем более в книге!

– Скажи, а тебя совсем не тянет назад?

– Понимаешь, что значит назад? Определенная ностальгия, конечно, есть здесь у всех, но когда ты приезжаешь на родину, понимаешь, что скучала по людям и местам, которых уже нет. Осознаешь, что на самом деле тосковала по своей молодости. Но когда ты видишь, что все изменилось, а твои друзья или разъехались, или стали совсем другими людьми, то понимаешь, что в принципе, тебя уже почти ничто не связывает с тем берегом. И твой настоящий дом здесь.

– Слушай, скажи мне как врач, хоть и бывший: если мужчина пьет за ужином один-два стакана вина, его можно считать алкоголиком? – да, выпитое не отражалось на Роберто, в отличие от Ананасова. Но Эля опасалась, что их совместный малыш может родиться неполноценным.

– Многие здесь пьют. Меня поразило, что местные после работы всегда пропускают пинту пива, а по пятницам и субботам так и больше. В России алконавты в конце недели напиваются, а здесь понемногу, но каждый день большинство населения пьет. Многие считают красное вино безобидным. Более того, по британским медицинским стандартам такой любитель выпивки не превышает допустимых норм. Но я тебе от себя скажу, что лучше бы этот твой знакомый, про которого ты спрашиваешь, не пил в день больше одного стакана. Два – уже многовато. Три – прямая дорожка к алкоголизму, – за разговором они вышли из церкви.

У Эли к Веронике была еще тысяча вопросов: как она познакомилась с первым и вторым мужем? Почему с первым не сложилось? Где она жила, когда он ее оставил с младенцем на руках? И на что первое время? Как ей удалось стать крутой бизнесвумэн без первоначального капитала? – но тут Вероника приветственно помахала рукой идущей к ним элегантно одетой женщине лет 35-ти.

– Это Лена, моя подруга. Она атеистка, поэтому мы встречаемся вне церкви, – пояснила Вероника.

– А в России сейчас чуть не все стали верующими!

– Это понятно: чем больше проблем, тем сильнее хочется поддержки, хотя бы свыше. Но у Лены и в РФ все было в порядке: она отличный врач и ученый. Сюда ее пригласили двигать вперед мировую науку.

Вероника представила их друг другу.

– Лена, Вы довольны своей жизнью здесь? – не удержалась Эля. Хотя предчувствовала ответ: – Да: работа очень интересная, важная, нужная людям. Коллеги, как и я, увлечены делом, а не всякой ерундой, оборудование передовое, зарплата – с российскими не сравнить, можно позволить себе то, о чем и не мечтала. Естественно, живу в хорошей квартире. Мне здесь нравится!

– А по дому скучаете?

– Я еще не успела, – Елена рассмеялась, – я всего второй год здесь, и мой сын живет вместе со мной. Так что тосковать особо не по кому.

Веронике с Еленой пора было уезжать. Эля снова пошла в церковь: она видела по дороге доску объявлений и решила ею воспользоваться. Здесь оказалось множество записочек «ищу работу». И ни одной вакансии. Эля все же оставила свой листок: «Ищу работу как официантка, бэбиситтер».

– Официанткой быть – никому не посоветую, – раздался голос рядом. На Элю смотрела худенькая большеглазая шатенка с ногой в ортопедическом аппарате.

– Почему?

– Очень тяжелая работа, и пьяные мужики пристают. Хотя не знаю, может, в кафе не так – я работала в пабе, а там публика пьющая. Зато в кафе платят меньше. А в пабах так накурено, что потом этот запах ничем из волос и одежды не вывести.

– Вам не тяжело стоять? Может сядем? – рядом как раз были свободные два стула.

– Меня Эля зовут.

– А меня Ирина. Ты новенькая, да? Трудно тебе придется: работу сейчас стало очень сложно найти. Вдобавок поляки-прибалты понаехавшие опустили минимальные расценки до 2 фунтов. Хотя даже зарабатывая 5 фунтов в час, в Лондоне прожить трудно. Мужики со стройки больше всех получают, но все равно по 12 человек в комнате живут. Еще можно пойти в приходящие уборщицы. Но здесь тоже на кого нарвешься. Было несколько случаев, когда хозяева высасывали из пальца мою мнимую вину: дескать, я что-то якобы разбила, или еще что-то не так сделала.

– Этот чтобы за работу не платить?

– Ну да! Некоторые хозяйки очень по-хамски себя вели, кричали. Шекспир отдыхает, такие спектакли мне устраивали! Было проще уйти, чем требовать честно заработанные деньги. – Ирина нахмурилась, погружаясь в воспоминания.

– А больше ты никем не пыталась в Англии устроиться?

– До аварии работала помощником преподавателя в школе, где учатся мои дети: здесь на класс положено два учителя. Вообще, имея детей, устроится работать нелегко, потому что чилдренов до 12 лет одних без присмотра оставлять нельзя – возможно, и правильно. Мы в России могли спокойно и в семь лет ехать в школу через полгорода – но здесь столько извращенцев, это ужас! Самое странное, что мальчиков чуть ли не официально зазывают в гомосеки: повсюду можно прочесть объявления, даже на пакетах из библиотек: «Если ты, юноша, чувствуешь себя одиноким и непонятым, клуб молодых геев поддержит тебя». А если брать бэбиситтера, вся зарплата на няню уйдет!

– А что делает помощник преподавателя?

– Все, что скажут! Показывает опыты, проверяет домашние задания. Занимается с отстающими, на которых очень много времени уходит. Здесь нет школ для умственно отсталых детей, их обычно распределяют по одному-два в обычные классы. Объясняют это тем, что иначе ущемляются права ребенка и так ему будет проще адаптироваться к жизни. Работа мне в целом нравилась: с 9 до 12-ти, но платили всего 500 фунтов в месяц. Муж столько в неделю зарабатывает… Но ничего, как я всегда говорила, «я на работе я отдыхаю от быта, и наоборот»! Теперь жду, когда снова смогу нормально передвигаться.

– Что с тобой случилось?

– Наехал какой-то умник с Джамайки, когда я с детьми переходила дорогу. Мальчишки мои, слава богу, не пострадали, у меня их трое. А я вот…

– А что с тем нарушителем?

– А ничего! Он же тут нелегально. Допросили и отпустили. Он потом вообще испарился. Надеюсь получить компенсацию на лечение через суд, но на это лет семь уйдет. Но мне, слава богу, муж помогает, лечение оплачивает и носит на руках – причем в самом прямом смысле!

– А как вы познакомились?

– Это было очень смешно! Я долго не верила, что из наших отношений может получиться что-то путное. Однако пришлось поверить, когда трое детей появилось. Но окончательно я поняла, что Шон меня, похоже, в самом деле по-настоящему любит только после аварии. Другой бы бросил! И я бы поняла, потому что тяжело ухаживать за человеком, который сам почти ничего делать не может. А познакомились мы так: 14 лет назад мы с подружкой приехали по турпутевке в Лондон на неделю. У нас не было цели тут остаться, просто хотелось мир посмотреть. Молодые же были! Аспирантки истфака. В первый же вечер я познакомилась с Шоном в пабе у гостиницы. Неделю вместе провели, он мне город показывал. В предпоследний день спрашивает: «Что бы ты хотела?». А я в шутку, мы же немного выпили, отвечаю: «Женись на мне!».

– Кстати, как вы объяснялись? У тебя был свободный английский?

– Куда там! Еле что-то понимала со словарем. Но назавтра мы поженились – я так понимаю, это был со стороны Шона чистый акт благотворительности. Потому что никаких интимных отношений между нами тогда не было, просто дружеские, вернее, приятельские. Я думала, вот сейчас вернусь домой и все это закончится, как будто ничего и не было, как сон. Но продолжение следовало! Во-первых мне, молодой идиотке, никто не объяснил, что надо сразу по возвращении зарегистрироваться в английском консульстве как жене британского подданного. Из-за этого у нас потом возникли очень большие проблемы: никто не хотел верить, что наш брак не фиктивный. В принципе, правильно, потому что наш брак был фиктивным на сто процентов. Мне сказали: пусть ваш муж сам за вами приезжает, тогда пустим вас опять в Британию. Я была уверена, что Шон в Россию ни за что не потащится. Но представь себе: явился! До сих пор, честно говоря, не могу понять, за что он так ко мне привязался. Ты же видишь: красавицей меня не назовешь. Тогда я, конечно, была моложе, но все равно. – Эле захотелось разуверить Ирину: да, она не классическая красотка, но милая и обаятельная. И даже страдая старается не терять присутствия духа. Это уже немало для того, чтобы быть достойной любви!

– И как здесь было на первых порах?

– По-разному! Муж меня очень поддерживал, но сидеть на его шее и в четырех стенах мне было некомфортно. У меня не было здесь друзей, мне было даже не с кем поговорить и временами хотелось завыть! И это мое состояние на Шона, бедного, выливалось. Однажды я поняла: так нельзя, иначе мой брак развалится. Начала искать себе работу и круг общения. Про мои работы здесь ты уже знаешь. А подруг я в этой церкви нашла.

– А по специальности, историком, ты устроиться не пыталась?

– Мешает «кухонное» знание языка. Для такой работы английский должен быть на очень хорошем уровне.

– Ну, пусть не с работой, зато с мужем повезло!

– Ой, не знаю… Шон одно время пил очень сильно. Но я ему говорила: «Не хочу, чтобы у моих сыновей был такой пример перед глазами!». Он периодически начинает: «Ты все равно вернешься в свою Россию, я знаю». Я его успокаиваю. Но, честно говоря, если бы не дети, вернулась бы: мне там хорошую работу друзья предлагают. Но дети плохо по-русски говорят. Правда, их можно в английскую школу устроить, дети вообще быстро ко всему адаптируются – но расти без отца, да еще мальчишкам… Нет, я считаю, видеться на каникулах не выход. Это уже не семья! Мы с подругой, еще до аварии, ездили в монастырь просить благословения на развод. Подруга говорит: «И зачем едем, известно ведь, что скажут!». Однако ей батюшка, к ее удивлению, сказал: «Разводись, вы давно уже не вместе». А мне, наоборот, строго так: «Терпи!». Вот и терплю! – Ирина рассмеялась.

– Может, ты просто устала? Быт заел, рутина…

– Может быть. Муж, когда включает свой футбол, запрещает мне по телефону разговаривать, и много еще у меня к нему претензий – но, может, это все действительно ерунда? Просто за столько лет раздражение накопилось. Хочу, когда поправлюсь и агрегат с ноги снимут, поехать в Россию, показать мальчишкам Питер и Москву. Заодно сама пойму, чего хочу.

Их окружила стайка галдящих женщин, которые вовлекли Ирину в разговор о каких-то понятных только им делах и проблемах. Незнакомые тетки к тому же косились на Элю не слишком дружелюбно, как на помеху. Поэтому она попрощалась с Ириной. И принялась рассматривать толпу – но у многих одиноких молодых мужчин и женщин был настолько неприкаянный и тоскливый вид, что Эле совсем не хотелось налаживать с ними контакт. Они попытаются ухватиться за нее как за соломинку и станут нагружать своими бесчисленными проблемами, такими же, что у нее – а Эля сама пока не знала, как выплыть! Ей бы кто помог! Хоть кто-нибудь…

А старожилы весело болтали со своими подругами и приятелями. Если она подойдет и перебьет оживленную беседу об их личных делах, им это не понравится. Да и что Эля может сказать? «Привет, можно с вами познакомиться, пообщаться, мне так одиноко»? Подобным образом друзей не заводят! Проще всего дружба возникает между коллегами, или теми, кто учится вместе, живет рядом – словом, людей должно объединять нечто общее. А что ее связывает с этими абсолютно чужими людьми? Общая национальность, вернее, страна рождения? Эля еще после Евгении поняла, что это nothing* (*сноска: ничто).

Передо Элей неожиданно возник неприметного вида мужчина с хитрыми глазами и плутовской улыбкой.

– Это правда, что вы писательница? – спросил он. – Я слышал, как вы Веронике говорили. А напишите обо мне! Меня Владимир зовут.

– Интересная биография?

– Моя биография – биография страны! – расхохотался Владимир. – Прошел все положенные круги ада. До перестройки был военным, в Афгане довелось служить. А потом вдруг оказалось что мы, офицеры, никому не нужны. Ну и я, как многие, занялся вещами не слишком приличными. Короче говоря, бандитом был.

– А сюда каким ветром?

– Однажды нас стали совсем круто гнобить конкуренты. Много наших ребят полегло. Я и махнул сюда.

– А сейчас чем занимаетесь?

– Торгую товарами сэконд-хэнд с Россией. В общем-то, жизнью доволен.

– Вам работники случайно не нужны?

– К нам на склад? – Владимир явно удивился. – Нет. Так вы книгу пишете или работу ищете?

Эля объяснила, что заработок сейчас приоритет и на всякий случай взяла его телефон. Хотя самоуверенность бывшего бандита ей не понравилась: «Моя биография – биография страны»! Да, в девяностых в России от малиновых пиджаков и золотых цепей на бычьих шеях было не продохнуть. Но удивительно не это, а то, сколько мужчин не пошли в бандиты. Они занимались чем угодно, чтобы прокормить свои семьи: разгружали вагоны, чистили крыши, таксовали, но не пошли грабить и убивать. И этих людей на самом деле было гораздо больше. Так что нечего обстоятельствами прикрываться! Жизненные трудности – это еще не значит, что тебе выдана индульгенция на то, что можно стать сволочью.