С текстом можно делать только одно, зато всю жизнь
Как может человек, который пишет "language" и всегда при этом проговаривает "лангуаге", впасть в наркотический транс от производственной драмы из жизни переводчиков-синхронистов? Игнорируя все эти "Посторонним вход воспрещен!" и строгий дресс-код представителей сакральных ремесел? Нет уж! Этот колючий и плотный текст (комок осеннего репейника - цитату не выдернешь без вреда для контекста) я оставляю себе!
Итого: два вопросительных знака и три восклицательных. Несколько избыточно. Но то - у меня. Не то - у Анны Мазуровой. У нее не только слова , но и знаки препинания прицельно точны, ошеломляюще уместны. Они важнее отсутствующего сюжета и периодически всплывающего вопроса: кто все эти люди? Язык богатый, всезнающий, "усталый язык", которому недосуг растекаться мыслью по древу или разжевывать очевидное до диетической удобоваримой консистенции. Схватывание живьем, синхронный перевод действительности с "сигналов, невнятных уму, а то и не слышных уху", отчего она не становится ни проще, ни понятнее. Так и не должна ведь. Невозможность и проклятье - мысль изреченная есть ложь, а переведенная...the rest is silence.
Еще один вопросительный для асимметрии: с какой целью основной персонаж зовется Муравлеев? Невозможная фамилия.
Тихий и очень честный роман о буднях, мыслях и «зеркальности» синхронных переводчиков, которые пропускают через себя все виды речевых и письменных потоков: переговоры, судебные разбирательства, банкеты, экселевские таблички. Некоторые ругают книгу за излишнюю хаотичность и бессюжетность, но как здесь удержаться на одной линии, когда тосты подвыпивших клиентов накладываются на пышные речи докладчиков?
Лучшая русская книга за последние пять-семь лет
Arvustused raamatule «Транскрипт», 3 arvustust