Loe raamatut: «Аромагия. Книга 2»

Font:

© Орлова А., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Глава 1. Чем сердце успокоится?

– Нет, – прошептала я непослушными губами. Мы едва вырвались из той бури, и во второй раз нам не спастись! Петтер тут же задвинул меня себе за спину – смело, хоть и глупо. Дракон сверху, а не впереди, к тому же он настолько велик, что даже не заметит столь мелкое препятствие.

Помахивая крыльями, он завис перед нами, и я готова была поклясться, что обнажившая впечатляющие зубы гримаса была улыбкой. С каждым взмахом он опускался все ниже и ниже, пока не кувыркнулся в воздухе… в перекате приземляясь уже человеком.

– Вы меня боитесь, Мирра? – поинтересовался Исмир с усмешкой, и к щекам моим прилила кровь.

– А у нас нет для этого причин? – холодно уточнил Петтер.

Глаза Исмира полыхнули льдом.

– Причины имеются, – признал он неохотно. – Приношу свои извинения. Я получил неприятные известия из дома, поэтому вспылил.

На языке вертелся вопрос, какое мы с Петтером имели отношение к его новостям. Разумеется, задавать его я не стала. А едва Петтер открыл рот (надо думать, чтобы спросить о том же), как я коснулась рукава его шинели.

– Мы принимаем ваши извинения, – согласилась я негромко. – Однако сейчас есть более важные дела.

Исмир помрачнел.

– Вы об этом? – он мотнул головой в сторону тела. Я молча кивнула. Следующий вопрос Исмира заставил меня… кристаллизироваться и выпасть в осадок, как говаривал мой дедушка. – Это вы его убили?

Я сама не поняла, как оказалась прямо перед ним.

– Как вы смеете?! – прошипела я, занося руку для пощечины. Разумеется, он легко перехватил мое запястье.

– А что еще я должен подумать? – В тихом голосе льдинками звенело напряжение. – Вы непонятно как оказались здесь, при этом ваш клеврет что-то забрал от тела и передал вам…

– Я потеряла здесь сережку, – призналась я. И, видя его вопросительно выгнутую бровь, поторопилась уточнить: – Наверное, во время дуэли! Мы ведь уехали, еще когда здесь была уйма народа! А вернулись… – На мгновение я замялась, потом подняла подбородок. – Впрочем, вы сами знаете, когда мы сюда вернулись! Я не специалист, но насколько могу судить, тело уже остыло, а даже при такой погоде на это потребовалось какое-то время… К тому же какой резон мне его убивать?!

Бледно-голубые глаза Исмира смотрели на меня пристально, будто стараясь не упустить тень вины.

– Возможно, с ним у вас тоже был роман?

Вопрос дракона хлестнул меня наотмашь.

– Да как вы?! – выдохнула я, пытаясь вырвать кисть из тисков его рук. Бессильные злые слезы наворачивались на глаза. За что он так со мной?! Я глубоко вздохнула, успокаиваясь, и проговорила, чеканя слова: – Ни я, ни Петтер господина Фритрика не убивали, в этом я могу вам поклясться! Более того, у меня ни с кем нет романа!

– Вот как? – иронично поинтересовался Исмир, заставляя меня вспомнить…

– Именно так! – подтвердила я сухо. – А теперь будьте добры, отпустите меня.

Исмир опустил взгляд, словно лишь сейчас обнаружив, что по-прежнему сжимает мое запястье… и медленно поднес его к губам. Деликатный аромат сандала обнял меня пуховой шалью, отгоняя невыносимый смрад смерти, и я глубоко вздохнула, вновь наслаждаясь возможностью дышать полной грудью.

– Оставьте госпожу Мирру в покое! – вырвал меня из оцепенения звенящий яростью мальчишеский голос.

Я вздрогнула, обнаружив, что Петтер замер прямо у меня за спиной.

– А иначе что?

Взгляд дракона вдруг показался мне темным и холодным, как вода в полынье.

– Прекратите! – попросила я громко. – Господин Исмир, будьте так любезны, слетайте в Ингойю и привезите инспектора Сольбранда. Без полиции здесь не обойтись.

Я опасалась, что Исмир пожелает сам заняться расследованием, но нет.

– Как изволит прекрасная госпожа, – слегка поклонившись, иронично ответил он. И, отойдя в сторону, изобразил пальцем в воздухе какой-то символ. Льдисто-голубая вспышка… и вот уже дракон набирает высоту. От крыльев его веяло холодом, и я поежилась, мечтая поскорее оказаться в «Уртехюсе». А ведь можно было поступить иначе – оставить Исмира сторожить тело, а самим поехать в город! Я отругала себя за несообразительность, однако поздно: дракон уже превратился в белую точку на горизонте.

– Пойдемте в машину, госпожа Мирра. – Голос Петтера звучал как-то странно и напряженно, но у меня уже не осталось сил об этом задумываться.

– Пойдемте, – согласилась я и сосредоточилась на том, чтобы переставлять ноги. Это оказалось неожиданно трудно, словно к моим сапожкам привязали невидимые гири. Петтер придерживал меня за локоть, не давая упасть, а потом помог усесться. – Благодарю!

Он только кивнул.

Время до появления полиции прошло в тягостном молчании. Пару раз я пыталась заговорить, но мальчишка отвечал односложно и явно неохотно, так что в итоге я оставила его в покое и закрыла глаза.

– Просыпайтесь, Мирра! – вывел меня из сонного оцепенения голос Исмира.

Я с трудом разомкнула веки и попыталась сфокусировать взгляд. Перед глазами все плыло, будто в тумане. За этот день столько всего произошло, что у меня решительно не осталось сил.

– Я не сплю, – отозвалась я, и собственный голос показался мне слабым и хриплым.

– Не проговоритесь о серьге, – шепнул Исмир, склонившись ко мне. – Вы поняли?

– Да, – согласилась я, – но…

– Для пояснений мало времени, – оборвал меня он. Пахло от него смолисто-терпким эвкалиптом. – Я ничего не скажу, ваш пес – тоже. И вы молчите. Понятно?

– Разумеется, – согласилась я, от удивления окончательно проснувшись. От Петтера вполне можно было ожидать попытки меня защитить, но Исмир… Пожалуй, это следовало обдумать.

Он стремительно направился к стоящему поодаль инспектору Сольбранду, который внимательно его выслушал, кивнул и, в свою очередь, подошел ко мне.

– Голубушка, вы как? – спросил он участливо. – Можете ответить на несколько вопросов?

– Конечно! – Я украдкой потерла глаза и огляделась. Петтер обнаружился у скалы в компании леденцов, там же уже виднелась светло-пепельная макушка Исмира. Соленый морской ветер и въевшийся в обивку салона аромат крепкого кофе приглушали неприятный запах.

Инспектор помог мне выйти из машины. Я поежилась на холодном ветру и предложила:

– Что же, спрашивайте!

– Расскажите-ка мне, голубушка, все без утайки! – Он хитро улыбнулся, отчего у глаз собрались смешливые морщинки, а меня накрыло ощущение ирреальности происходящего. Там, у скалы, лежит обезображенное тело, а мы все продолжаем жить, дышать, улыбаться. Как-то это… неправильно? Только глупо говорить об этом инспектору – для него это всего лишь работа.

Я вздохнула и начала рассказывать…

– Вот так-так, – задумчиво проговорил он, когда я умолкла. Пристальный взгляд его не по возрасту ярких глаз не отпускал меня ни на секунду. Инспектор по-птичьи склонил голову к плечу, ущипнул себя за мочку уха и сообщил с усмешкой: – Вот ведь, голубушка, как вам не везет! Где какая напасть случается, так сразу и вы там!

– Совпадение, – пожала плечами я, стараясь держаться спокойно.

– Да-да! – подтвердил инспектор и укоризненно покачал головой. – Вы уж поберегите себя, голубушка!

И посмотрел так лукаво, что оставалось лишь согласиться:

– Конечно, инспектор. Я постараюсь.

– Постарайтесь, постарайтесь! – Он веско поднял палец и скомандовал ворчливо: – Хватит вам тут бродить, голубушка! Поезжайте-ка домой, быстренько! Поужинайте, выпейте чего-нибудь и отдыхайте!

– С удовольствием, – заверила я, уже предвкушая тепло камина и горячую пищу. – Только мне нужен Петтер.

– Да забирайте своего Петтера! – отмахнулся инспектор. – Вы усаживайтесь, сейчас я его пришлю.

И, не слушая слов благодарности, он отправился к леденцам. Признаюсь, приближаться к телу мэра не хотелось нисколько, даже из любопытства. Меня и так наверняка будут терзать ночные кошмары!

Надо думать, мальчишка тоже не горел желанием играть в сыщика. По крайней мере, появился он очень быстро. Только был хмур и на меня даже не глянул.

– Куда? – поинтересовался он коротко, не отрывая взгляда от кожаной оплетки руля.

– Домой! – сообщила я, вложив в это слово столько чувства, что он усмехнулся. – И, Петтер, позвольте вас поблагодарить. За помощь, заботу и понимание.

– Не за что, – ответил он сухо, заводя двигатель.

– Есть за что! – запротестовала я и призналась честно: – Без вас я бы не выдержала. К тому же… вы ничего не сказали полиции о сережке. Спасибо, Петтер!

Он мотнул головой. Пахло от него странно – нашатырем с пряно-сладким анисом – трезвой решимостью.

– Пожалуйста. – Петтер смотрел на дорогу перед собой.

Мне оставалось лишь пожать плечами и сделать вид, будто меня чрезвычайно интересует пейзаж за окном…

Дверь открыла Уннер, что вполне меня устраивало.

– Госпожа, вы опаздываете к ужину, – бесцветно сообщила она.

Войдя в дом, я замерла, наслаждаясь теплом и уютными ароматами шоколада, коньяка и апельсина.

– Ингольв уже дома? – поинтересовалась я, с помощью Петтера освобождаясь от верхней одежды. Горничная промолчала, глядя в пол. – Уннер! – повысила голос я.

– Да, госпожа? – заторможенно откликнулась она.

– Ингольв дома? – повторила я, снимая шляпу.

– Нет, госпожа. – Она сделала неловкий книксен. – Господин сообщил, что к ужину не приедет. И приказал Петтеру сразу явиться к нему.

– Вот как? – Не знаю, обрадовало меня это сообщение или огорчило. С одной стороны, не хотелось выслушивать нотации от мужа (а без них наверняка бы не обошлось!), а с другой – столь откровенное пренебрежение меня нервировало. Зато общество свекра, не сдерживаемого присутствием Ингольва, весьма бодрит! Я усмехнулась и отправилась приводить себя в порядок…

Откровенно говоря, у меня отчаянно слипались глаза. О каком аппетите могла идти речь, когда хотелось, не раздеваясь, упасть на постель и забыться сном до утра? Поймав себя на этой мысли, я решительно отправилась в ванную. Поплескала на лицо ледяной водой и, надев на шею аромамедальон (полый камушек на цепочке), накапала в него масла розмарина.

Горьковато-пряный аромат сразу меня освежил, даря восхитительную ясность мыслям. Осталось приколоть к платью свежий кружевной воротничок, протереть лицо льдом из отвара ромашки и липы, и можно спускаться вниз.

В столовой обнаружился свекор, который увлеченно разгадывал кроссворд и не изволил заметить меня.

– Приятного аппетита, господин Бранд! – пожелала я, аккуратно присаживаясь на краешек стула (пришлось отодвигать его самой!).

Свекор в ответ буркнул что-то неразборчивое. Я без труда угадала в этом теплом напутствии: «Чтоб ты подавилась, дорогая невестушка!» – и искренне умилилась. Есть в этом бушующем мире хоть что-то неизменное!

Вторым столпом стабильности была Сольвейг с вечно кислым лицом и не менее кислым запахом. Откровенно говоря, не понимаю, отчего она всегда и всем недовольна? Неужели в нашем доме ей так плохо живется? Впрочем, при желании можно найти уйму досадных мелочей, из которых несложно сотворить целого слона.

Я же сознательно предпочитала замечать вещи приятные и необременительные: вкус тушеного мяса с имбирем и булочек со свежим маслом, кружево теней за окном и морозные узоры на стеклах. Да, в этой жизни немало неприятных вещей, однако ведь и приятных не меньше!

Взять хотя бы аромат, которым сейчас тянуло от свекра: нежнейшее благоухание можжевельника и степных трав. Так пахнет свобода, когда хочется обнять весь мир и взлететь высоко-высоко, туда, где ветер играет облаками…

Вот только в столовой было прохладно (надо думать, опять экономят дрова!) и из углов тянуло сыростью. Глупо. Можно подумать, регулярно менять плесневелые обои дешевле, чем хорошо топить!

Мои хозяйственные размышления прервало появление Сольвейг.

– Господин Бранд, вас спрашивает некий господин Бьюдер, вот его карточка.

Свекор взял протянутый кусочек картона опасливо, словно ядовитую змею. Я невольно передернулась (не стоило вспоминать о рептилиях!) и принюхалась с интересом. Вот теперь от господина Бранда пахло совсем иначе: дешевым вином, яблочным пирогом и еще, пожалуй, дегтем. Где-то на самой грани восприятия тлел табак.

– Зови, – кратко велел он, бросив на меня взгляд исподлобья, и стиснул челюсти.

Хм, любопытно. Кто такой господин Бьюдер и отчего мой свекор столь странно отнесся к его визиту?

Означенный господин оказался бодрым толстяком со здоровым румянцем и поредевшими седыми волосами, тщательно зачесанными на солидную лысину.

– Дружище Бранд! – вскричал он с порога, распахивая объятия. – Сколько лет, сколько зим!

– Здравствуй, Бьюдер, – ответил свекор, как мне показалось, со смесью радости и неохоты. – Каким ветром тебя занесло в Ингойю?

– Да долго рассказывать! – отмахнулся гость. – Ты-то как здесь? Вижу, молоденькую женушку нашел?

И подмигнув мне, осклабился похабно.

– Нет, – кратко ответил господин Бранд, и мне вдруг показалось, что ему неудобно. – Это моя невестка, Мирра. Мирра, познакомься с Бьюдером, моим давним… приятелем.

Почудилось ли мне сомнение? Нет, не почудилось – свекор буквально фонтанировал запахом перца.

– Невестка? – переспросил гость с таким веселым недоумением, что мне стало не по себе. – Надо же, значит, твой дохляк таки вырос и женился?!

– Дохляк? – не выдержала я.

– Ну да! – А веяло от него… пожалуй, злобной радостью и ехидством – уксусом, настоянным на базилике, тархуне и чесноке. – Брандов сын – как там его зовут? – такой слабак был…

– Бьюдер! – В голосе господина Бранда клокотало возмущение.

– Так я что? – почти искренне удивился тот. – Я же правду говорю! Ты сам думал, что он не выживет! Помню, ты каждый вечер за игорным столом только и говорил, что о своем сыночке!

– За игорным столом, – снова повторила я задумчиво.

Вот, значит, отчего господин Бранд не имел собственного состояния, несмотря на благородное происхождение (о котором он любил всем напоминать). Теперь понятны также и его надежды на выгодную женитьбу сына…

Лицо свекра налилось нездоровой краснотой, как будто его вот-вот хватит апоплексический удар, и еще его паническое состояние выдавал запах – как бубен со звенящими подвесками: тимьян и мускус.

– Ну да! – подтвердил господи Бьюдер, растягивая в улыбке блестящие, словно от масла, губы. – Бранд только за столом и успокаивался! Правда, проигрался-то он подчистую.

– Бьюдер! – рявкнул господин Бранд, уже не сдерживаясь.

– Что? – невинно округлив глаза, спросил гость. – А, ты не хочешь, чтоб я болтал лишнее? Ну извини, извини. Я от радости совсем разум растерял. Но ты можешь меня заткнуть – кстати, что там у вас на ужин?

И засмеялся визгливо, отчего я едва сдержалась, чтобы не передернуть плечами.

Любопытные старые приятели у моего свекра, весьма любопытные! Зато теперь некоторые вещи встали на свои места. Значит, меня попрекали слабосильными детьми, рассказывая байки о богатырском здоровье Ингольва в детстве?

Кажется, вечер будет познавательным…

Я проснулась затемно и сразу спустилась вниз, мечтая о чашке крепчайшего кофе – черного-черного, с перцем, чтобы отчаянно заколотилось сердце. Он смоет с тела липкую паутину сна, а с души – усталость. Болела голова, как будто кто-то воткнул нож в одну точку над бровью. И, как часто бывает при мигрени, мне чудилось зловоние – навязчивое, лезущее в нос.

Дом тихо вздыхал и сопел во сне, под ногами скрипели ступени. А я вдруг подумала, что уже не столь молода для таких безрассудных приключений. Последние дни напоминали водоворот, в который меня затягивало все сильнее и сильнее. Непрерывная череда событий изматывала, выпивала все силы.

Кофе, как же я хочу кофе! Глоток заемной бодрости, терпкая горечь…

И только распахнув кухонный шкафчик, я вспомнила, что вчера Сольвейг отправила мой любимый напиток в мусор, а подарок Петтера остался в «Уртехюсе». Разочарование было таким острым, что у меня едва не навернулись слезы на глаза.

Затем в моем усталом мозгу появилась спасительная мысль. Ведь можно обойтись маслом кофе – благо запас его у меня имелся. Найти заветный пузырек было делом нескольких минут. Не мудрствуя лукаво я нанесла масло вместо духов – на точки пульса. Прикрыла глаза, стараясь отрешиться от всего мира и наслаждаясь резким, пронзительно-горьким ароматом. Хм, пожалуй, действительно стоит сделать духи с кофейно-перечной ноткой и абсолютом какао. Ингольву они, разумеется, по вкусу не придутся. Разве что Петтеру… Впрочем, о мальчишке лучше вообще не думать, а уж тем более не прикидывать, какие духи ему понравятся!

У ароматов есть замечательное свойство – вытеснять все лишнее. Весь дом пропах рыбой, табаком или старыми портянками? Достаточно капнуть апельсинового или лимонного масла, чтобы все тяжелые и неприятные запахи смыло сверкающей росой цитрусового благоухания. Жаль, что с мрачными мыслями подобный трюк удается не всегда.

Боль постепенно отступила – неохотно, маленькими шажочками, огрызаясь и скаля желтые зубы. Дождавшись, пока туман в голове развеется, я перебралась к туалетному столику. М-да, внешний вид мой в это утро вполне соответствовал настроению: рыжие локоны уныло обвисли вокруг лица, тусклая кожа так и просила эпитет «мертвенная», а у запавших глаз сгустились чернильные тени. «Бледная немочь!» – как говаривала моя няня. Бабушка просторечные выражения не одобряла, но тоже качала головой и прописывала мне для укрепления сил настойку женьшеня.

Хм, а вот это мне совсем не помешает, желательно курсом. Впрочем, нет, возбуждающие средства не стоит использовать, если нервы не в порядке, а в последнее время назвать себя спокойной и уравновешенной я не могла. Лучше уж сделать упор на валериану и пустырник – хороший сон стирает усталость значительно эффективнее, чем стимуляторы.

Теперь немного масла мяты и базилика, чтобы окончательно изгнать докучливую боль и вернуть румянец бледным щекам, на губы капелька бальзама с маслом корицы (отчего к ним сразу прилила кровь, а нос защекотал пряный аромат), ярко-голубое платье… Пожалуй, я готова.

Завтрак прошел в гнетущей атмосфере. Ингольв угрюмо молчал, Петтер не отрывал взгляда от тарелки, зато мой драгоценный свекор разливался соловьем, рассуждая о бесстыдстве хелисток, понося работающих женщин, а также клеймя аромагию.

Ингольв мрачнел с каждым словом. Надо думать, целиком и полностью признавал правоту отца, хоть и пока не торопился поддакивать.

– Прошу меня извинить! – Не выдержав, я встала. – Я не голодна. Дорогой, я буду в «Уртехюсе».

– И что ты там будешь делать? – хмыкнул свекор, со значением прошуршав страницами газеты. Видимо, намекал на вчерашнюю статью. Подозреваю, что он вырезал ее и поместил в рамочку.

– Мирра, сядь! – будто ударил меня в спину злой голос Ингольва.

Боги, милосердные мои боги, ну сколько можно?! Я и так все время молчу и терплю, терплю и молчу, лишь изредка позволяя прорываться истинным чувствам. Кажется, муж совсем не выспался (любопытно, чем занимался всю ночь?) и теперь собирался сорвать на мне свое дурное настроение.

– Дорогой, но я уже сыта.

– Я сказал, сядь! – повысил голос он.

Будто собаке приказал!

Пришлось усесться на краешек стула, сложив руки на коленях и выпрямив спину.

Что нужно от меня Ингольву, неужели меня сегодня унизили недостаточно?!

Однако он обратился вовсе не ко мне.

– Отец, немедленно извинись перед Миррой! И я больше не хочу слышать о той статье. Ни слова!

Потрясенное молчание было отмщением за многие минуты унижения, которые мне довелось пережить в этом доме.

– Вот еще, с какой стати?! – наконец обретя голос, возмутился свекор, в самое сердце пораженный «предательством» сына.

Однако Ингольв и не подумал отступить. Напротив, он побагровел, сделавшись поразительно похожим на отца, и раздельно проговорил:

– В этом доме хозяин я. И если я сказал извиниться – значит, ты извинишься. Сказал выбросить газету – выбросишь. Ясно?

Резко побелевший господин Бранд пошел пятнами и судорожно кивнул.

Каюсь, теперь наступил мой черед прятать мстительную улыбку. Для меня давно не было тайной, что у свекра за душой ни гроша, именно поэтому он жил в доме сына и за его счет. А сын – мой муж – стал полковником лишь благодаря аромагии. Именно она была источником нашего благосостояния. А потому ругать ее было позволительно лишь самому Ингольву.

На мой взгляд, весьма странная логика, но, надо думать, ему она таковой не казалась…

Господин Бранд, казалось, боролся с приступом удушья. Наконец он, откашлявшись, выдавил:

– Извини, Мирра. – Каждый звук из него будто вытягивали силой.

– Принимаю ваши извинения! – с принужденной гримасой, долженствовавшей изображать улыбку, отозвалась я и снова встала.

– Мирра! – вновь окликнул меня муж.

Пахло от него странно: лавандой и немного цветами хлопка – замешательством.

– Да, дорогой! – на этот раз безо всякой иронии отозвалась я.

– Прости, я… – Он не договорил, комкая в кулаке газету. – Нет, ничего.

Я кивнула, принимая так и не произнесенное извинение, и впервые за долгое время искренне улыбнулась мужу. Мой благоверный не мог пересилить себя и вслух признать, что был неправ… Впрочем, мне хватило и этого.

Столовую я покинула, как принято писать в романах, с чувством глубокого удовлетворения…

Город тонул в тумане, пробирающем сыростью до костей. В нем терялись звуки и запахи, и я передернулась, поплотнее закутываясь в шаль: неприятно чувствовать себя мухой, увязшей в варенье.

Отпирая дверь «Уртехюс», я вспомнила о вчерашних событиях и заполошно огляделась. К счастью, гадины нигде не оказалось: на столике, куда ее вчера столь небрежно бросил Исмир, теперь красовалась только пыль. Надо думать, змея пришла в себя и уползла. Или растаяла, как льдинка на солнце.

Первым делом заварить кофе – крепкий, жгучий, чтобы обжигал язык и разгонял кровь. О Петтере, подарившем мне это маленькое чудо, я думала с неподдельной теплотой.

Теперь зажечь аромалампу с капелькой иланг-иланга, от тягуче-сладкого аромата которого накатывает приятная расслабленность…

И только потом, грея руки о чашку с горячим напитком, позволить себе вспомнить и задуматься. Столько всего случилось, что от одного перечня кружилась голова: статья Знатока, змея, поцелуй с Исмиром, дуэль, объяснение с Петтером, буйство вьюги и венец дня – тело мэра, распластавшееся у подножия скалы. Ах, чуть не забыла, еще ужин с господином Бьюдером. Последний, кстати, моих надежд не оправдал. Несмотря на интригующее начало, беседа за столом касалась исключительно нейтральных тем вроде погоды и перспектив подледной рыбной ловли. О более любопытных вещах речи не заходило и, думается, виноват в этом господин Бранд, улучивший минутку, чтобы сказать «другу» несколько слов на ухо, после которых тот резко присмирел.

И, признаюсь, весь этот калейдоскоп меня настораживал. Рада ли я тому, что давно переставшие колебаться весы моей жизни вдруг отчаянно закачались, швыряя меня то в радость, то в боль? Зачем, милосердные мои боги, зачем это все? Уже не первый год я жила словно за стеклянной стеной, незаметно, но надежно отрезающей меня от всех треволнений. Сейчас она истончилась, став не прочнее мыльного пузыря. И снова нужно склеивать ее из осколков… Или не нужно?

Руки привычно перебирали баночки, нос анализировал сочетание ароматов в пробниках духов, затем я резала и заворачивала в холст аккуратные бруски мыла… И все это время не могла отделаться от мысли, что опасно близко подошла к грани. Чего я хочу от жизни? Последние два года все мои помыслы ограничивались одним: выжить. Не сломаться, не стать послушной игрушкой, вырастить сына… Что же изменилось теперь?

Может быть, всему виной воспоминания о поцелуе Исмира? До сих пор Ингольв был единственным мужчиной, которому я позволяла такие вольности. Сначала я его безумно любила, а потом не видела смысла менять шило на мыло. Я не питала иллюзий: «спасать» меня от влиятельного полковника Ингольва никто не собирался. А вот поиграть с огнем, закрутив интрижку со мной за спиной мужа, многие бы не отказались. Но брезгливость не позволяла мне принять эти «чувства».

И как теперь вести себя с Исмиром? Я мерила шагами свою лабораторию. Надо думать, лучше всего сделать вид, что ничего не случилось. Оставалось только надеяться, что я сумею держаться как ни в чем не бывало… Только отчего же я так нервничаю сейчас?

Поэтому, признаюсь, робкому стуку в дверь я искренне обрадовалась. Пусть глупо сбегать от тяжелых мыслей, в тот момент мне требовалась передышка.

– Входите, не заперто! – крикнула я, гадая, кому могла понадобиться в такую рань. При серьезных болезнях и острых состояниях лучше посетить врача. Травы действуют медленнее уколов.

Менее всего я ожидала увидеть маленького человечка, сжимающего в заскорузлых пальцах шляпу. Негромкая симфония травяных ароматов, навсегда пропитавших не только его одежду, но даже кожу и волосы, безошибочно указывала на его профессию. Мята, чабрец, тимьян, ромашка – словно ласковое дуновение теплого ветерка.

– Здравия вам желаю, госпожа, – поклонившись, проскрипел человечек.

– И вам здоровья, Палл, – оправившись от удивления, приветливо произнесла я. – Что вас привело ко мне?

Он залился краской, отчего его светлые волосы, казалось, стали еще ярче.

– Я… – Он закусил губу, потоптался на пороге и наконец попросил тихо: – Мне нужна ваша помощь, госпожа.

– Помощь? – искренне удивилась я. До сих пор мне вообще не доводилось видеть, чтобы Палл выходил из оранжереи. Даже нуждающиеся в починке вещи (а он мастер на все руки) ему доставляли наверх. Палл давно сроднился со своими растениями, разговаривал с ними, словно с детьми, и казалось, сам стал частью оранжереи – как установленные возле дорожек декоративные фигуры. – Что-то с садом? Вредители?

– Нет! – Палл мотнул головой и произнес со странной нежностью: – Это все моя дочка, госпожа!

– Дочка?! – переспросила я, с искренним удивлением глядя на него. Мне казалось, что только бесконечно одинокий человек мог с такой нежностью относиться к растениям. К тому же до сих пор Палл никогда не упоминал о семье. Но многослойная, густая и теплая ваниль не оставляла сомнений в его искренней любви к девочке. – Разве вы… Впрочем, что это я? Конечно, я сделаю для вашей дочери все, что в моих силах. А теперь присаживайтесь и рассказывайте.

Он благодарно кивнул и с опаской устроился на самом краешке стула. Я сложила руки на коленях и чуть склонила набок голову, демонстрируя свой интерес.

– Моя девочка, – начал Палл с волнением, – служит горничной у барышни Сигнё. Ну то есть у ее родителей, конечно!

– Постойте, – перебила я. – То есть ваша дочь уже взрослая?

– Да, – кивнул он, явно не понимая, что меня так удивило.

– Извините. – Я жестом предложила ему продолжать. Отчего-то мне представлялась маленькая девочка, прячущаяся в зарослях жасмина, а не взрослая девушка.

– Ну вот. – Палл нервно мял в руках шляпу. – Барышня была ею довольна, даже обещала взять в личные камеристки, как выйдет замуж…

Последнее он сообщил с явной гордостью. Я внимательно слушала, недоумевая про себя, какое все это имело отношение ко мне.

– И в чем, собственно, состоит проблема? – не выдержала я, когда он замолчал.

От него пахло крапивой – стыдом и болью.

– У моей девочки – ее зовут Гердис – есть поклонник. Он даже приходил знакомиться, такой воспитанный паренек! Разрешения просил на ухаживание, как у отцов и дедов наших принято было!

– Понятно, – вставила я, стараясь его подбодрить, потому что Палл, казалось, вытаскивал из себя слова как занозу.

– Он хороший мальчик! – снова с жаром заверил меня Палл. Пахло от него в этот момент странно. Словно разномастные отрезы ткани: льняное полотно базилика, легкий газ кудрявой мяты, тяжелый бархат ветивера, колкая шерсть лимонной травы…

– Не сомневаюсь, – согласилась я. – И что же поменялось теперь?

– Он… – начал Палл, запнулся, гулко сглотнул и признался шепотом: – Он начал требовать от моей девочки… непристойного!

– Хм… – Под «непристойным» заботливый отец может подразумевать и вполне невинные поцелуи. – Что именно?

– Всякое, – туманно объяснил он, не поднимая глаз. – Такое, что только муж от жены может требовать!

– И чего вы хотите от меня? – спросила я напрямик.

– Что-нибудь такое… – Палл помялся и закончил обтекаемо: – Чтоб его отпугнуть!

– Отпугнуть? Или успокоить… пыл? – уточнила я.

В первом случае выбор широк: мало ли составов, имеющих невыносимый для мужчин аромат! Взять хотя бы масло нима – непередаваемая вонь подгнившего лука и прелого чеснока способна изгнать из спальни любого мужчину. Во втором случае к подбору придется отнестись куда тщательнее.

– Успокоить, – определился Палл, подумав.

Кажется, в его сознании не укладывалось, что некоторые хорошие и добрые люди в интимной жизни способны на всякое. Хотя в целом его волнение за судьбу дочери я вполне понимала. Что, если этот юноша, получив желаемое, на девушке не женится? Ведь у нее может родиться ребенок, а это несмываемый позор. Кстати, нужно заглянуть к госпоже Бергрид и справиться о судьбе несчастной гувернантки. За всеми треволнениями последних дней я совсем позабыла о своем обещании.

– Госпожа, я… я по гроб жизни буду вам благодарен!

– Пока не за что, Палл, – отмахнулась я. – Послушайте, сначала мне нужно увидеть вашу дочь и немного с ней поболтать. Вы сможете это устроить?

– Смогу, – подумав, согласился он. – Думаю, барышня ее отпустит. Только вечером.

– Замечательно, тогда сегодня после ужина я буду ее ждать!

– Спасибо вам, госпожа! – Палл вскочил и глубоко поклонился. Его окружал ликующий апельсиновый аромат. Такое доверие к моим способностям даже немного пугало. – Вы так добры!

– Думаю, вам следует поспешить к дочери, – предложила я с улыбкой.

Он судорожно кивнул и, еще раз поклонившись, буквально выбежал прочь.

Я задумчиво проводила его взглядом. А ведь я не так мало времени проводила в оранжерее, нередко разговаривала с Паллом, но даже не имела представления о его семье! Неужели я настолько эгоцентрична, невнимательна, замкнута? Думать об этом было неприятно, но доля правды в этом имелась. При всей моей чувствительности к запахам и к эмоциям окружающих много ли я в действительности обращала на них внимания? Не превратились ли для меня люди во флаконы с духами – любопытные, но неживые?

Встряхнув головой, я постаралась отбросить неприятные размышления. Что толку мучить себя пустыми рассуждениями?.. Лучше заняться уборкой: расставить по местам бутылочки и баночки, перемыть посуду, навести порядок на полке с готовыми заказами.

Иногда мне кажется, что некоторые вещи обладают своим собственным разумом и умеют прятаться. Ничем иным я не могла объяснить притаившийся за диваном флакончик с маслом ромашки или, скажем, вечно теряющиеся пары к перчаткам.

€2,65
Vanusepiirang:
16+
Ilmumiskuupäev Litres'is:
12 veebruar 2024
Kirjutamise kuupäev:
2024
Objętość:
310 lk 1 illustratsioon
ISBN:
978-5-04-197981-2
Õiguste omanik:
Эксмо
Allalaadimise formaat:
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 36 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,3, põhineb 176 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,7, põhineb 392 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 32 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 28 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,5, põhineb 21 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,6, põhineb 93 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,1, põhineb 113 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 28 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 21 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 33 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 7 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,5, põhineb 8 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,4, põhineb 15 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,6, põhineb 28 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,9, põhineb 36 hinnangul
Audio
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 103 hinnangul
Tekst, helivorming on saadaval
Keskmine hinnang 4,8, põhineb 214 hinnangul