Горыныч и чай

Глава 6

Вообще-то у Лизы был специальный инструмент. Ей его выдал Филипп Петрович как штатному ветеринару Отделения – вместе с особым ветеринарным чемоданчиком. Инструмент назывался «Анализатор «Веретено 3000»» и работал по принципу мобильной лаборатории. Предполагалось, что ветеринар, выехавший на место событий, кольнет пациента стилизованным (и стерилизованным, конечно) Веретеном, анализатор мгновенно прогонит капельку крови по всем тестам, и доктор тут же получит на свой Перстень полную выкладку по состоянию здоровья пострадавшего животного.

Но это в теории. На практике же Лиза кряхтела, обливалась потом, ругалась невообразимыми медицинскими терминами, но никак не могла активировать дурацкое Веретено. Не говоря уже о том, чтобы взять у варана анализ крови. Неактивированным же Веретеном можно было разве что пряжу прясть – никакой пользы для расследования оно не представляло. А ведь казалось – так легко им пользоваться! В ловких пальцах Филиппа Петровича Веретено плясало, как у оренбургской мастерицы, посвятившей всю свою жизнь изготовлению пуховых платков.

Как открывается пресловутый ветеринарный чемоданчик – Лиза тоже не могла разобраться, хотя внутри наверняка было множество полезных штук.

Когда от долгого сидения на корточках отнялась левая нога, Лиза сдалась. Признаваться благородному фон Миниху в своем фиаско было стыдно. К счастью, граф Александр был занят стандартным допросом Новикова и внимания на бестолковую коллегу не обращал. Она сунула бесполезный анализатор обратно в карман и взялась за визуальный осмотр гигантского пациента.

И очень вовремя – состояние Горыныча ухудшалось с каждой секундой.

Варан тяжело дышал сквозь стальной обруч, маленькие злые глазки были мучительно вытаращены. Лиза прижала два пальца к шершавой, бурой в желтую крапинку, шее. С трудом нащупала пульс сквозь толстую доисторическую шкуру. Чересчур горячую. Вроде бы у комодских варанов должна быть повышенная температура тела… Или нет? Что там в учебниках писали про гигантотермию? Лиза отчаянно пыталась припомнить содержание запутанной статьи «Гипотеза о теплокровных динозаврах в свете энергетики современных животных» из журнала «Международная ветеринария», который она стащила из приёмной одной пафосной клиники, куда ходила на собеседование пару месяцев назад, но в голове всплывала лишь какая-то бессмыслица про «разогретых до 40 градусов» рептилиях. Почему и зачем кому-то понадобилась разогревать рептилий, казалось сейчас неразрешимой загадкой. На некоторые вопросы могла дать ответы местная Интерсетка, однако времени на общение с Перстнем у Лизы не было.

Ясно было одно: такого хаотичного сердечного ритма ни у одного здорового живого существа быть не может. Сердце Горыныча билось быстро, слишком быстро, потом замирало, будто задумываясь, потом снова начинало отчаянно колотиться.

Медлить было нельзя.

Лиза резко прервала вежливую беседу фон Миниха с престарелым владельцем зоосада:

– Граф, можно вернуться к допросу позже? – Затем повернулась к Новикову: – Штатный ветеринар в зоосаде есть?

– Так он же тоже в суде, вместе с адвокатом, – сказал старичок. – Доказывает злыдням-безбожникам, что мы очень хорошо заботимся о наших подопечных…

– Ясно. Очень плохо вы заботитесь о своих подопечных, – отрезала Лиза. – Горыныч ваш сейчас помрет тут от разрыва сердца.

– Как?!

– А вот так. Аритмия, причем нешуточная, налицо. Где хранит лекарства ваш ветеринар?

– Так Господи боже, в клинике зоосада и хранит… Ох, что же делать-то нам, что делать? – Старичок расклеился окончательно.

– Нужно срочно транспортировать Горыныча в операционную. У него судороги начинаются. Передвигаться самостоятельно он уже не в состоянии. – Тут Лиза не удержалась от сарказма: – Так что можете спокойно снимать с него свои рабовладельческие кандалы, которые, конечно, нисколько не ограничивают свободу животного, просто служат стильным аксессуаром, дополняющим изящное красное платье.

Старичок находился в таком трансе, что никак не отреагировал на подколку. Он вообще производил сейчас самое жалкое впечатление: рот опять беспомощно приоткрыт, руки трясутся, и только повторяет без конца: «Судороги? Осподя помилуй! Как судороги? У него же просто аппетит пропал! Почему судороги?»

Граф Александр быстрее всех сообразил, что поблизости обретается еще один представитель зоосада. Служитель в комбинезоне всё это время скучал в сторонке, бездумно тыкая в свой Перстень.

– Сударь, будьте любезны распорядиться о немедленной подаче транспортировочной тележки к сцене, – распорядился фон Миних, подозвав бездельника поближе.

Через несколько минут на площадке появилась беспилотная повозка в сопровождении двух дюжих молодцев в белых футболках с логотипом зоосада. Дружно ухнув, санитары погрузили Горыныча на тележку. Далее вся кавалькада, состоявшая из варана на медицинской карете, всхлипывающего Новикова на барном стуле с колесиками, двух Ищеек и трех ассистентов, понеслась по служебному стеклянному тоннелю к зданию ветеринарной клиники зоосада, в котором Лиза с трудом, но узнала бывший Дом Фондовых капиталов, расположенный позади собора.

В Лизиной реальности это была мрачная казенная постройка с решетками на окнах, где хранились золотые, серебряные и платиновые слитки, а также всевозможные драгоценные монеты – словом, львиная часть богатства государства российского.

В этой же реальности домик сверкал белизной и хромом, как снаружи, так и внутри. Вместо горы старых монет – блестящее хирургическое оборудование, вместо тяжеловесных сейфов со слитками – прозрачные стеклянные стеллажи с новейшими достижениями фармацевтической промышленности.

Если бы Горыныч чувствовал себя чуть лучше, Лиза наверняка растерялась бы в этих белоснежных залах, постеснялась бы прикасаться ко всем этим красивым коробочкам, к пугающе разумной аппаратуре. В ее клинике всё было совсем не так.

Однако времени на колебания не оставалось. Варан нехорошо хрипел и дергал конечностями.

– Пациента на стол, – кивнула Лиза служителям.

Пока те выполняли приказ, она лихорадочно читала названия препаратов. Глаза разбегались. Ни одного знакомого слова. Похоже, местная медицина находилась на принципиально другой ступени развития. Лиза почувствовала себя мартышкой из басни Крылова, получивший доступ к высокотехнологичным очкам.

Она решительно скинула куртку, надела белый халат, обнаруженный на крючке, сполоснула руки (чудом догадавшись, как активировать смеситель причудливой формы) и, выругавшись сквозь зубы, вновь принялась перебирать аккуратные упаковки. «Naturasanat», «Invinoveritas», «Contrariacontrariis» – что за чертовщина?

«Barbiturarum» – вдруг заметила она крошечные черные буковки под яркой торговой маркой «Hocestinvotis». Да! Есть! Латинская зубрежка, бессмысленная и беспощадная, пригодилась-таки! Барбитураты, родненькие барбитуратики! Это от судорог. Теперь еще от аритмии для полного счастья…

– Как помочь? – спросил из-за плеча граф Александр. Обошелся даже без своих «сударынь», «Елизавет Андреевн» и прочего великосветского лоска. Умел парень собраться в экстремальные моменты. А Лиза еще удивлялась, как это такую размазню взяли в международную разведку.

– Граф, ищем метопролол либо лидокаин, смотрите мелкие латинские названия.

Варан мелко и тяжело дышал на операционном столе.

Спустя несколько мгновений, показавшихся столетиями, граф крикнул:

– Вот он! Лидокаин!

Лиза подпрыгнула на месте:

– Граф, вы гений! Нет, ну вообще-то это шведский химик Нильс Лофгрен гений, это он изобрел лидокаин, я про него курсовую писала, но вы тоже ничего.

– Благодарю вас, сударыня, – церемонно поклонился граф, вернувшийся в свое прежнее меланхоличное состояние.

– Ну а теперь – за дело, товарищи!

При помощи найденных в операционной приспособлений, как-то: длинной трубки, воронки и ковшика, – Лизе удалось проделать главную процедуру: промыть варану желудок. Затем пара уколов барбитурата и лидокаина (обыкновенные шприцы не сильно изменились с семнадцатого века даже в этой продвинутой империи), – и можно наконец выдохнуть. И доктору, и пациенту. Комодский динозавр начал дышать глубоко и спокойно, сердцебиение его уверенно стабилизировалось.

– Так я и знала, – удовлетворенно сказала она, глядя на итоги промывания. – Шоколадные конфеты! Несколько килограммов! Типичное отравление метилксантинами, а именно – теобромином, содержащимся, да будет вам известно, товарищ Новиков, в какао-бобах в большом количестве. Ну-с, что вы теперь скажете по поводу хорошего ухода за своими подопечными?

Престарелый владелец зоопарка во все глаза смотрел на малопривлекательные конфеты, ничего толкового сказать не мог, и, кажется, был как никогда близок к инфаркту. В итоге Лизе пришлось лично усадить старичка на стул и заставить эмоционально нестабильного дедульку принять пару таблеток из его собственной коробочки.

Граф Александр, еще в начале процедуры выбежавший из операционной с перекошенным лицом, потихоньку забрался обратно, держась за стенку.

– Какая же у вас все-таки тонкая душевная организация, граф, – насмешливо сказала Лиза.

– Простите, сударыня, – нетвердым голосом отозвался фон Миних. – Не выношу подобные низменные аспекты бытия.

– Так из них вся жизнь состоит, – философски ответила Лиза. – Ну что, есть у нас зацепка, клянусь парацетамолом, по-видимому, никому здесь не известным… Кто-то скормил нашему пациенту несколько килошек шоколадных конфет. Осталось выяснить сущую ерунду – кто и зачем.

Глава 7

Оставив выздоравливающего Горыныча под присмотром санитаров, Ищейки, захватив с собой чуть живого старичка Новикова и служителя в комбинезоне по имени Валерьян, отправились по стеклянному тоннелю обратно, на главную площадь зоосада.

В перерывах между представлениями варана держали под сценой, в специально оборудованном вольере, отгороженным от основного коридора толстой железной решеткой. Дальше по коридору шли многочисленные гримерки артисток – участниц шоу.

Драконье логово показалось Лизе вполне уютным и даже не лишенным некоторой претенциозности. Потолок из матового стекла мягко светился по всей площади, как одна огромная лампа. На полу – белый тайский песок, поверх него – сухие пальмовые листья, две массивные коряги со следами когтей и полутораметровый каменный диск с небольшим отверстием посередине. Если верить бормотанию Новикова, то это был оригинальный камень Раи – старинная микронезийская монета. Ничего себе монетка весом в тонну, поразилась Лиза.

Одна из стен вольера была одновременно экологичной и познавательной: живые растения с листьями разных оттенков образовывали на ней карту Тихого океана. Лиза, которая едва справлялась с неприхотливыми фиалками, даже застонала от садоводческой зависти.

В светлой темнице царила чистота, запах стойла почти не чувствовался. Песок был причесан граблями, пальмовые листья разложены симметричными стопочками. Клетку чистили во время каждого представления. По словам служителя Валерьяна, простого мужичка с грубыми, как наждачка, ладонями, во время прошлой уборки он ничего подозрительного не обнаружил. Ни конфет, ни фантиков от них. Собранный мусор он, в строгом соответствии с инструкцией, сразу же отправил на утилизацию – загрузил отходы в энергетическую систему зоосада, то есть, попросту говоря, сжег, уничтожив тем самым потенциальные улики.

Граф затребовал съемки камер видеонаблюдения – со вчерашнего вечера, когда варан был в полном порядке, и до сегодняшнего выступления. Ролик тут же прислали ему на Перстень. Ищейки вместе с хнычущим Новиковым и невозмутимым Валерьяном расположились в вольере на корягах, фон Миних спроецировал видео из Перстня на белую стену.

– «Разгораются тайные знаки на глухой, непробудной стене… Золотые и красные маки надо мной тяготеют во сне…» – вполголоса прокомментировал граф происходящее.

Импровизированное кино получилось скучноватым, кинематографическая премия ему точно не светила. Смотреть на золотые и красные маки и то было бы веселее.

Вот варана повели на выступление, за ним побежали танцовщицы. Во время шоу Валерьян добросовестно убрался в вольере, отправил мусор на самоходной тележке восвояси. Изредка мимо него с озабоченным видом курсировали различные люди с коробками в руках – костюмеры шоу, как объяснил служитель. К решетке они не приближались. После выступления варана привели обратно, а в коридоре началась суматоха, девушки бегали туда-сюда, хлопали дверьми, но опять же, от вольера все старались держаться подальше.

Затем варан жадно заглатывал куриные тушки, выданные ему на ужин служителем. Потом дрых до утра – эту медитативную часть посмотрели в ускоренном режиме. За пару часов до выхода на сцену Горыныч начал мотать головой, ходить по вольеру кругами и со страшной силой царапать те самые коряги, на которых сейчас сидели зрители. На записи хорошо было видно встревоженное лицо Валерьяна. Служитель вызвал владельца зоосада, Новиков прикатил на своем барном стульчике, всполошился, принялся названивать по своему Перстню в Седьмое отделение. Варана тем временем повели наверх, на сцену. Шоу должно продолжаться, сколько бы конфет ни слопал артист перед выступлением!

– Откуда курица, сударь? – спросил граф у Валерьяна.

– Со склада, Ваше Сиятельство.

– Будьте любезны предоставить видео транспортировки корма со склада, Епифаний Васильич, – утомленно обратился фон Миних к владельцу зоосада.

Следующая серия самого занудного сериала всех времен и реальностей была еще хуже предыдущей. Путешествие куриных тушек из точки А (огромный склад зоосада, похожий на мясной отдел супермаркета) в точку Б (вольер под сценой) не ознаменовалось никакими происшествиями. Все процессы были автоматизированы. Робот на складе погрузил вакуумный лоток с охлажденной курицей в беспилотную тележку. Та по служебным тоннелям доставила лоток к вольеру. Валерьян без всяких задержек передал вкусняшку Горынычу. Всё. Никакой возможности подсунуть варану шоколад у служителя не было. Да и мотивов – по крайней мере на первый взгляд, – тоже. Дяденька работал в зоосаде с юности и, похоже, искренне любил животных.

Валерьяна отпустили поглядеть на Горыныча.

– Полагаю, в гримерных барышень видеонаблюдение не ведется? – уточнил граф у владельца зоосада.

– Никак нет.

– Почему это? – не поняла Лиза.

– Так как же, Осподя! Это ж вмешательство в частную жизнь! – объяснил Новиков. – Барышни там переодеваются, мало ли какие еще у них дамские секретики. – Он тоненько хихикнул.

– Да, мало ли они там вздремнуть решили, – поддакнула Лиза. – Пообедав курицей.

Старикашка сарказма не распознал и энергично закивал.

– Что ж, полагаю, без обыска и снятия отпечатков пальцев нам не обойтись, – заметил фон Миних. – Площадь поверхностей большая… Вызову городовых.

– Ужасная мысль, граф, – решительно воспротивилась Лиза. – Давайте-ка сами тут разбираться, а иначе как еще Седьмому отделению подняться в Рейтинге? Будем цепляться когтями и зубами, но лезть вверх по табличке, как мой Пуська по занавескам. Где ваш корпоративный дух, граф?

– Христом Богом! Спасителем нашим! Умоляю! – возопил тут уже и Новиков. – Только не городовых! Огласка убьет зоосад! И меня, меня без сомнения убьет. Новый скандал я уже не выдержу, Петром и Павлом клянусь!

– Да, я с превеликим удовольствием сама пороюсь в вещичках этих девиц из кордебалета, – поддержала владельца зоосада Лиза, кивая на длинный ряд дверей дальше по коридору, ведущих в гримерные участниц шоу. – По обыскам я профи. В категории «копание в вещах жениха с целью найти заначку» у меня десять баллов из десяти.

– Впервые слышу о том, что у вас есть жених, сударыня, – изумленно уставился на нее граф.

– Был точно. – Лиза с гордостью показала обручальное кольцо. – Надеюсь, есть и сейчас.

– Впрочем, боюсь, Елизавета Андреевна, вы не отдаете себе отчета в том, что обыск не входит в список наших с вами непосредственных обязанностей, это дело рядовых городовых. – Граф сморщил породистый нос, как самый настоящий петербургский сноб в классическом понимании этого слова. – Кроме того, у нас нет соответствующего разрешения суда… Должностные инструкции дают совершенно ясные указания на этот счет.

– Христом богом… – стонал Новиков. – Только не огласка…

– Слушайте, граф, неужели вы не желаете взять реванш за свое позорное увольнение из Третьего отделения? – рубанула Лиза с плеча.

Фон Миних заледенел.

– О чем вы говорите, сударыня? Не понимаю.

– Богородицей молю… – ныл Новиков на заднем плане.

– Всё вы понимаете, не стройте из себя дурачка. Во имя вселенского пенициллина, граф, проявите характер, покажите всем, чего вы стоите на самом деле. Пусть те, кто выкинул вас из разведки, искусают себе все локти! Зададим чертякам жару!

Граф тяжело дышал, как варан на операционном столе. Бледный лоб пошел красными пятнами.

– Во-первых, сударыня, – с беспощадной вежливостью выговорил он наконец, – кто дал вам право вести беседу в таком тоне… Основываясь на недостоверных, не имеющих никакого подтверждения фактах… Отныне извольте обращаться ко мне по всей форме – Ваше Сиятельство!.. А во-вторых… Во-вторых, и правда, зададим им всем жару!

– Так точно, Ваше Сиятельство! – Лиза, необыкновенно довольная собой, взяла под воображаемый козырек. – С чего начнем?

– Будем действовать строго в рамках должностных инструкций, сударыня. – Граф быстро взял себя в руки. – Мы не имеем права трогать чужие вещи, однако никто не помешает нам задать артисткам несколько вопросов.

В первой же гримерке – небольшой комнатке, заполненной цветами, ароматами духов и ярким светом лампочек, отражавшихся в большом зеркале, – Ищейки наткнулись на романтическую сцену. Посреди помещения на одном колене стоял молодой мужчина и держал за руку главную героиню шоу, припадочную китайскую принцессу в желтом костюме:

– Виноградинка моего сердца! Звезда моей души! Согласна ли ты оказать мне величайшую честь и стать моей супругой?

– Упс, – сказала Лиза. – Корвалол меня побери. Кажется, мы не вовремя.

Актриса ойкнула. Граф вежливо кашлянул. Новиков тоненько ахнул из коридора.

– Вах! Это еще кто? Твои поклонники? Я разорву их на части голыми руками! – вскричал мужчина с явным кавказским акцентом, резко вскочил на ноги и, пылая от ярости, бросился к вошедшим.

Граф сделал шаг вперед.

– Прошу прощения за вторжение. Александр фон Миних, Седьмое отделение Личной Канцелярии Её Величества. На территории зоосада совершено преступление, мы проводим расследование.

– Ара! Здесь преступников нет! Только влюбленные! Которым вы, господа, страшно мешаете. Захрума! Вон!

Граф приосанился, приготовившись отразить атаку, хотя на фоне мощного грузина он казался щуплым и беспомощным. Болезненно бледное лицо фон Миниха контрастировало с загорелыми рельефами нападающего.

– Тише, Тимурчик, тише, мой барашек.

На рукав агрессора легла женская ладонь. Китаянка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не совсем китаянкой, и даже совсем не китаянкой, нежно погладила своего почти состоявшегося жениха по плечу, от чего тот несколько успокоился. Бешеные глаза горца постепенно приняли цивилизованное выражение.

Грузин, в котором Лиза узнала высокомерного зрителя с площади, выглядел как герой произведений Лермонтова: гордая осанка, расправленные плечи, хищный нос. Одежда соответствующая: длинная шинель, погоны, витые шнуры, кинжал в изукрашенных драгоценностями ножнах. Для полного сходства с иллюстрацией из школьного учебника к поэме «Мцыри» не хватало только черкески. Лиза поискала глазами: головной убор с красной нашлепкой обнаружился тут же, на туалетном столике под зеркалом.

– Князь Багратион-Имеретинский, Тимур Георгиевич. – Он прищелкнул каблуками, глубокий голос его теперь звучал ровно и властно. Даже грузинский акцент перестал быть таким явственным. – А эта царица, виноградинка моей души, Мария Тимофеевна Павлова. А теперь объяснитесь, уважаемый: о каком преступлении вы говорите?

– Отравлен варан Горыныч, – сообщил граф.

– Как? – воскликнула «китаянка» Павлова из-за плеча грузина. – Моего крокодильчика отравили?

– Вах-вах… – Грузин покачал головой. – Насмерть?

– К счастью, он жив – благодаря своевременной помощи нашего ветеринара, Елизаветы Андреевны.

Лиза горделиво напыжилась.

– Он сможет выступать? – с волнением спрашивала актриса, картинно хватаясь за виски. – Как мой крокодильчик себя чувствует?

– Ящерка держится огурцом, – доложила Лиза. – Но сегодня я бы рекомендовала Горынычу воздержаться от шоу-бизнеса.

– Спасителем нашим, Христом богом! Билеты все проданы на вечернее шоу! – взвыл Новиков из коридора. – На секундочку бы ему хоть выйти! Девой Марией и Сыном ее умоляю!

– Исключено, – отрезала Лиза. – Дайте ящерке отлежаться.

Вздорный старикашка явно хотел еще поспорить, но граф пресек его словоизлияния, завел всю компанию в гримерку, несмотря на явное недовольство грузинского князя, и усадил Новикова на диванчик в дальнем конце гримерки. Лиза пристроилась рядом с беспокойным дедом, статная хозяйка заняла крутящееся кресло возле трюмо, граф сел на стул рядом с ней, неудачливый жених прислонился к дверному косяку.

Граф начал издалека.

– Прежде всего, Мария Тимофеевна, позвольте выразить вам свое восхищение. На сцене вы были великолепны. Насколько свежее прочтение старинных легенд! «Бродили с драконами под руку луны, китайские вазы метались меж ними, был факел горящий и лютня, где струны твердили одно непонятное имя»…

Грузинский князь рыкнул от двери еле слышно.

Лиза тоже слушала графские излияния насупившись. Для раздражения у нее было сразу несколько причин:

1) Диванчик, который она делила с суетливым Новиковым, был маленьким и жестким; старикашка постоянно елозил и без конца бормотал «Осподя, грехи мои тяжкие»;

2) Обзору сильно мешала шуба под рысь, висевшая рядом с диваном на вешалке, ворсинки лезли в нос, от чего Лиза часто чихала;

3) Граф читал стихи лицемерной танцовщице вместо того, чтобы трясти эту влюбленную парочку как следует; нашел тоже светский салон!

4) И наконец – когда уже можно будет пообедать?

Мария сняла черный парик, под которым оказались стянутые в узел светлые волосы, и улыбнулась графу через зеркало.

– Благодарю, сударь. Если вы не против, пока мы беседуем, я смою сценический грим, раз выступления сегодня не будет. Зеркало включать не стану, чтобы не мешало нашему разговору… Похоже, мне выпал удивительный шанс – заранее подготовиться к важнейшему событию в жизни, помолвке! Верно, мой барашек? – Она бросила игривый взгляд на грузинского князя. Тот нетерпеливо застонал. – И я хочу достойно выглядеть, когда скажу главное слово своему главному мужчине!

– Как вам будет угодно, сударыня, – кивнул граф.

Лиза оглушительно чихнула на всю гримерку.

– Вах, быстрее спрашивайте и уходите! – воздел руку грузин.

– Итак, наша главная задача – выяснить то самое непонятное имя, которые твердили сегодня струны пекинской скрипки… – Граф непринужденно перекинул ногу на ногу, элегантно поддернув брюки. – А для этого я должен знать: как вы провели вчерашний вечер?

– О, было чудесно! – с восторгом сказала Мария, стирая влажной салфеткой розово-желтые всполохи теней и широкие черные стрелки с верхних век. – Премьера шоу удалась. Варан был таким лапочкой! – Она убрала черную краску с пшеничных бровей; белый, будто оштукатуренный лоб приобрел естественный розоватый оттенок. – Вы знаете, мне кажется, у нас ним вчера на сцене установилась какая-то кармическая, космическая связь! Вышло лучше, чем на всех репетициях, вместе взятых. В финале мы с ним просто слились в единое целое!

Еще несколько взмахов салфеткой – и в зеркале отразилось вполне симпатичное, но ничем не выдающееся рязанское лицо, с широкими скулами и добродушной улыбкой. Вообще она была довольно тяжеловесной для танцовщицы, и в Лизиной реальности такую Машуню в жизни не взяли бы на сцену, не видать ей было бы софитов, как своих ушей без зеркала, с такими-то габаритами. Однако, очевидно, в этом мире каноны красоты не предусматривали истощения артисток до состояния прозрачности. Чем-то девица напоминала голографическую певицу Бету, которую Лиза видела по телевизору, тот же типаж, однако Бета была всё же поинтереснее. Китайский костюм смотрелся теперь на среднерусской Марии просто нелепо.

Лиза шмыгнула носом.

– Какое немыслимое везение – попасть в одно шоу с легендарным Горынычем! – болтала между тем артистка, щедрыми плюхами нанося на свои круглые щеки увлажняющий крем. – До сих пор не верится, что я теперь выступаю на одной сцене с драконом, которого боготворю с самого детства. Мы с мамулей каждый декабрь приходили к его клетке, тогда в зоосаде еще были клетки, и просили у Горыныча что-нибудь хорошее. И всегда исполнялось, поверите ли, всегда! А вчера, скажу вам по секрету, оттанцевав премьерный спектакль, под заключительные аккорды коды, я обняла дракона за колючую шею и загадала свое самое, самое заветное желание! И вот – вот результат!

Она радостно простерла руки к грузину. Тот пал перед ней на колени и принялся исступленно целовать пальцы своей будущей невесты. Лиза сморщилась, чихнула и сказала «пардон». Новиков сменил пластинку на «Боже, спаси и сохрани раба своего Епифания».

Граф стряхнул пылинку с рукава плаща и пробормотал:

– «Твоих страстей повержен силой, под игом слаб»… Сударь, неловко вас прерывать, но мы еще не закончили допрос.

– Вай ме… Скорее же! – Грузинский князь неохотно поднялся с колен и, горя негодованием, удалился обратно к двери.

– Сударыня, что вы делали после представления?

– Так я же как раз и рассказываю об этом, сударь! Прибегаю после шоу в гримерную, а здесь – здесь меня ждет он, мой давний поклонник и возлюбленный, мой барашек Тимурчик. Весь нарядный, красивый, с охапкой цветов, а самое главное – с целой горой вкуснейшей еды! Какой чудеснейший сюрприз! Он сам, своими руками, накрыл самый настоящий пикник прямо тут, на трюмо. Догадался, барашек мой золотой, как я проголодаюсь за день, а квадрик-то из «Омелы» сюда не долетит!