Loe raamatut: «Моя. Чужая. Истинная»

Глава 1

Старая повитуха Марта ворчала уже который час, перевязывая раны незнакомца, лежавшего на кровати. Его руки были закованы в кандалы и цепью привязаны к ножкам ложа.

– Чего стоишь, глаза лупишь? Подай настойку!

От рыка женщины у меня свело страхом живот, так что я неуклюже повернулась вокруг своей оси, ища глазами требуемое на столе. Протянула ей баночку, стараясь не приближаться к мужчине.

Он крупный, голый по пояс, излучает тяжелую энергетику власти. У меня поджилки от него трясутся, но уйти я не могу, иначе Марта доложит альфе о моей лени и безалаберности. А он долго разбираться не станет, сдаст меня на поруки своему бете Свайну. Излишней сердобольностью он не страдал, у меня до сих пор спина после прошлой порки болит.

– Вылей это, негодная девчонка!

Я давно привыкла к окрикам этой склочной женщины, но другого лекаря в поселении не было, так что приходилось помогать ей. Рука у нее тяжелая, так что я быстро подхватила тазик и пошла к выходу, не желая попасть под раздачу затрещин. Сзади ее домика проходил ров для отвода воды, куда я выплеснула отходы, промыла тазик чистой водой, тщательно вытерла и только потом вошла обратно в дом. А там меня встретила непривычная тишина. Слышно только странное бормотание Марты, отдающее паникой и ужасом. Подошла ближе отчего-то на цыпочках, желая уловить ее плохо различимый шепот.

– Святые волки, спасите-сохраните…

Она продолжала судорожно похлопывать себя по груди, казалось, имитируя ежевоскресный обряд прошений в храме у небесных покровителей. Ее руки изредка касались каких-то татуировок на спине пленного, вырисовывали какие-то символы, а затем снова возвращались на свое законное место. Я же молча стояла у прохода, впервые не находя себе места. Видеть женщину такой для меня было непривычно, так что единственное, до чего я додумалась, это просто наблюдать и ждать.

– Чего стоишь, неугодная?! – обратила на меня, наконец, внимание, но ее оскорбления обыденны, стали привычными для меня, словно вторая кожа. – Срочно зови альфу! Скажи, что у нас проблема!

Я вздрогнула, мешкая и глядя на обнаженную спину пленного. Его привезли ночью, нашли раненым на границе нашей стаи. В других, более цивилизованных кланах, ему бы оказали помощь и отпустили с миром, но наша стая особенная, под покровительством первого лорда из Совета Права, славящегося своей жестокостью и изуверством. Моего отца. Титуса Стальноглазого.

Я шла вперед по лесу, чувствуя, как ветки хлещут меня больно по щекам, но даже не пыталась придержать их руками. Прошла мимо нашего маленького озера, но быстро спряталась среди деревьев, когда заметила на берегу два силуэта.

– Нереа? Эта замухрышка? – мужской голос отпрыска нашего альфы больно ударил по моему самолюбию.

– Она довольно симпатичная и пахнет приятно, – разлился по округе голос лучшего друга Кирана – Гора, племянника беты Свайна.

– Не будь она дочкой архея, отец не заставил бы меня жениться на жалкой полукровке. Надеется, что детям от этой ущербной достанутся силы архея. Помяни мое слово, друг, ее сыновья будут такими же неполноценными людишками, как и она. Позор, а не дочь архея. Ничего удивительного, что собственный отец сбагрил ее в нашу стаю.

Слова Кирана задели меня сильнее, чем я думала. Нет, я всегда знала, что не нужна ни родному властному отцу-архею, ни матери-человеку, которая бросила меня при рождении, но слышать это вслух было куда больнее, чем просто знать.

Археи – это волки, кому досталась первозданная сила первых оборотней-волков, созданных богиней основного пантеона Селеной. Негласные правители и вожаки всех стай, члены Совета Права. Таких всего тринадцать, и сила каждого передается от отца к сыну. И только у моего отца дочь. Неугодная, бракованная полукровка.

Опустила голову, ощущая, как от стыда пунцовеют мои щеки. И пошла прочь, вдоль дорожки, ведущей к центру нашего поселения. И чем чаще по пути встречались дома, тем чаще и громче я слышала чужие слова.

– Это она, та самая, – шепот со всех сторон.

Первое время, когда отец определил меня в эту стаю много лет назад, я не понимала причин такого пристального внимания к себе. А вот после…

– Внебрачная дочь первого архея… Выродок…

Тогда в силу возраста я не поняла значения этого слова, но с каждым проходящим годом в меня вбивали это знание с силой, болью и слезами. Кровью.

Опустила голову ниже, стараясь казаться как можно более незаметной, и направилась к каменному строению альфы, единственному двухэтажному дому в поселении.

– Чего тебе, убогая? – тут же встретили меня смешками двое стражников у порога.

– Лекарь Марта просит альфу подойти. Проблемы с мужчиной.

– А, со здоровяком, – тут же поскучнели оба, а затем один открыл полог и зашел внутрь, второй же обратился ко мне мне: – Можешь идти, негоже альфе на тебя смотреть. Аппетит ему еще испортишь.

От чужих слов вжала голову в плечи, но не позволила слезе скатиться по щеке. Никому не важно, что вскоре я стану женой наследника нашего альфы Райдзена. И никто, абсолютно никто не желает спросить, а хочу ли я замуж. Даже собственный отец.

Я не ушла далеко, специально встала с наветренной стороны, чтобы волки не могли меня учуять. Спряталась между деревьями, наблюдая за домом альфы. Стражник вскоре вышел и снова встал на свое место, около входа, продолжая нести обязательный пост. А вот вожак наш Райдзен не торопился выходить.

Через несколько минут полог открылся повторно, и на землю ступила его могучая нога. В этот момент облака разошлись, и солнце ослепило мне глаза, закрывая обзор, а когда я моргнула, прикрываясь рукой от светила, то увидела, как альфа нежно улыбнулся своей второй жене Айлин, прижал ее к себе и погладил девичий едва выпирающий живот. Но на ее лице не было счастья, она настороженно растянула губы в ответ, нижняя губа при этом дрожала, а брови были опущены вниз, выражая печаль.

– Снова подглядываешь? – раздался сзади мрачный голос.

Вздрогнула, подскакила, а затем обернулась.

– Керук, – выдохнула, замечая единственного, кто относился ко мне в стае по-доброму.

Младший внебрачный сын альфы. Поговаривали, что альфа Райдзен нашел на границе когда-то раненую девушку, которая не могла оборачиваться, и сделал ее своей против воли. В положенное время, в нужный час родился Керук, ни капли не похожий на своего отца, чистокровного волка. По слухам, бродящим в стае, матушка его была полукровкой из клана медведей на севере, но территория косолапых так далеко, что все скорее верили в то, что она была недоволком. В общем, с пятнадцатилетним парнем мы были изгоями при живых влиятельных отцах.

– Новая женушка отца, – усмехнулся он, встряхивая белыми волосами, перевел травяной взгляд на пару.

– Она несчастлива.

Я чувствовала исходящее страдание от дома альфы всегда, когда мне доводилось проходить мимо.

Парень пропустил мое замечание мимо ушей, старался избегать тем, касающихся отца.

– Тени говорят, что намечается переворот в Совете, в стае Райдзена оставаться небезопасно, – напряженным тоном прошептал мне в ухо Керук.

Тени – элитные бойцы, присланные археем Титусом для охраны южных и восточных границ, где и нашли мужчину, которого обязали обхаживать Марту. Насколько я знала, на востоке жили несколько стай волков и кицунэ, а вот на юге находилась пустыня, где обитали змеелюды. Довольствоваться приходилось лишь информацией из подслушанных разговоров Теней, так что утверждать точно я не могла. Сердце каждый раз замирало в предвкушении, когда я слышал что-то о других кланах и странах. К моему разочарованию, бойцы редко позволяли себе трепаться попусту, так что удовольствия в моей жизни бывало мало.

– Если Тени правы, то везде сейчас небезопасно, – мягко сказала Керуку.

Его тело было напряжено, руки стиснуты в кулаки. Грудная клетка часто приподнималась, демонстрируя злость и нетерпение юного волка.

– Через три седмицы мне исполняется шестнадцать, – произнес спустя некоторое время, как и я, не сводя взгляда с Айлин, которая нервно теребила ткань платья. – Райдзен ближайшее время будет занят волнениями на юге, так что мы сможем сбежать. Лучшего времени не будет, Нереа.

Почувствовала боковым зрением, как он повернул ко мне голову, буравя и прожигая меня пытливым взглядом. В это время альфа поцеловал жену в макушку и подтолкнул ее в дом, а сам, осмотрев настороженно окрестности, быстрым шагом направился к самой дальней тропинке, ведущей к избушке Марты.

Керук, сколько я себя помню, никогда не называл альфу отцом – ни наедине с ним, ни в разговорах со мной. С одной стороны, я понимала его, ведь ему не было позволено даже жить с альфой в одном доме. Его местом была хибара нашего кузнеца, пожилого волка с мудрыми глазами и тяжелым характером. Неплохой мужчина, но строгий. С другой стороны, я сама никогда не могла позволить себе так грубо общаться с собственным отцом, как Керук. Когда-то я пыталась дерзко отвечать ему в его редкие приезды по делам, вот только за этим неизбежно следовало наказание. И к восемнадцати годам я, наконец, научилась вести себя правильно и благоразумно, но всегда… Всегда находилась причина, чтобы кто-то был мною недоволен.

– Я сбегу на девятые лунные сутки. Подумай, – уговаривает меня младший друг, не понимая, что мне некуда идти. Девушка без защиты – лакомый кусочек разбойников, а у меня ни когтей, ни клыков, чтобы защитить себя.

Керук исчезает так же бесшумно, как и появился. А я все продолжаю смотреть на дом альфы. Спустя время оттуда снова выходит Айлин, невидящим взором глядя перед собой. В это время слева ей наперерез по дорожке идет Марилья, первая жена альфы Райдзена, альфа-самка стаи, главная среди всех волчиц. Ветер доносит до меня ее аромат. Морщусь и отступаю вглубь леса, под защиту раскидистых крон.

От первой, старшей жены альфы Райдзена снова пахнет им. Он продолжает уделять ей свое внимание, несмотря на то, что нашел истинную пару Айлин. И мне понятна боль молодой девушки, явно мечтавшей когда-то о большой и чистой любви. Но ей еще только предстоит узнать, что эта стая – особенная. И в ней не бывает счастливых историй даже у истинных пар. Об этом я знаю не понаслышке.

Подхожу к старому, с покосившейся крышей домишку Марты, наблюдаю за колышущимся пологом у входа. Но ни слова не слышу, будто внутри помещения стоит гробовая тишина. Вот только, когда двое выскакивают из избушки, я делаю шаг назад, упираясь чувствительной кожей спины в жесткую кору клена. Старые дощатые доски от их веса натужно скрипят, порывистый ветер колышет старенькое поношенное платье Марты, и на ее фоне контрастом смотрится одетый с иголочки мужчина. Новые кожаные сапоги, богато украшенная бляшка ремня, чистая рубаха – и не холщовая, а шелковая, словно в насмешку над бедной женщиной.

– Ты будешь молчать, старая! – шипит альфа Райдзен, нависая над невысокой полноватой повитухой, которая мнет свой неопрятный ситец на голове.

– Но, альфа, это же… – воровато оглядывается она по сторонам, понижает тембр голоса.

Весь воздух вокруг них пропитан женским страхом. Густым. Липким. Неприятным.

– Если ты не раскроешь свой рот, никто не узнает, – лицо мужчины наливается кровью, кулаки стискиваются до побелевших костяшек, выдавая не то гнев, не то животный страх.

– Но наш гость… – всё пытается что-то сказать Марта, переминается с ноги на ногу.

– Умрет, – жестко произносит, резко осаживая ее речь. – На девятые лунные сутки мы принесем его в жертву Полярному Волку.

– Старейшины не согласятся, вожак, они чтят традиции предков и ни за что не подвергнут опасности верховного. Вы же сами видели его татуировки, – с огненным запалом вещает повитуха.

И в этот момент я испытываю к ней невольное уважение, ведь не каждый готов пойти наперекор альфе. Девятые лунные сутки, где-то я уже слышала это. Пытаюсь вспомнить, какой праздник намечается, а затем застываю. Ежегодная кровавая жертва Полярному Волку, брату богини Селены, жестокому божеству, который дает воинам свирепость в битвах и войнах, прославлявших когда-то наших праотцов в легендах. Но войн не было так давно, что даже пепел осел, растекаясь дымом по нашей плодородной земле, не тревожа своих потомков.

– Эти санитары леса вскоре и сами станут предками, забытой гнусной частью истории, так что забудь об уложении, скоро настанет новая эра, Марта, – улыбается Райдзен холодной и жалящей улыбкой, растягивая губы и демонстрируя зарвавшейся женщине острые опасные клыки, которые не раз вспарывали зазевавшуюся дичь на дикой охоте.

Неужели Керук прав, и намечается кровопролитие и свержение многовековых устоев? От этих крамольных мыслей у меня кровь стынет в жилах, не могу от страха и ужаса сдвинуться с места.

В каждом клане волколаков, вербэров (медведей-оборотней) и кицунэ (лисиц) есть свой совет старейшин, который четко и внимательно следит за тем, чтобы члены стаи не нарушали уложение права, дозволяющее нам вести себя тем или иным образом. Уложение – единственный непреложный закон, который соблюдается еще со времен первых оборотней. В эту минуту я стискиваю челюсти и впервые жалею, что невнимательно слушала старейшину Айко, которая учила всех волчат с самого детства. Как себя дозволено вести внутри стаи, вне стаи и с другими расами.

О чем же сейчас говорят альфа Райдзен и повитуха Марта? Какой закон собирается преступить наш вожак? И чем это грозит всем нам?

Они еще долго смотрят друг другу в глаза, но затем старуха опускает голову, оголяя в беззащитном жесте шею, тем самым отдавая себя на поруки альфе. Он в ответ довольно щерится, а затем разворачивается и уходит по уже знакомой тропинке. Марта сразу же поднимает голову и еще долго смотрит ему вслед. А я… Я гляжу на нее и ее печальное лицо. Никогда не видела ее такой, обычно она черствая, язвительная и холодная. А сейчас, наблюдая со стороны, мне кажется, что возле дома повитухи стоит всеми забытая, покинутая и глубоко несчастная дочь стаи волколаков, у которой груз неподъемной вины на плечах; он тяготит ее, словно заноза в лапе зверя, делая его диким и неуправляемым.

У меня потеют ладошки и заходится ходуном сердце. Внутри всё замирает, а я продолжаю в ступоре наблюдать за несчастной Мартой. Как вдруг она резко вскидывает голову и словно смотрит в глубину моего нутра сквозь плотные кроны.

– Выходи, Нереа, – глубокий старческий голос звучит устало и обреченно.

Ее лицо выглядит осунувшимся, а поза скорбящей. Я же остаюсь стоять на месте, страшась будущего: того, что последует наказанием за то, что посмела подслушивать чужие разговоры. Боюсь представить, что со мной сотворит бета Свайн, ведь это не просто любой оборотень, я наблюдала за вожаком, а это куда более ужасное преступление в нашей стае. Оттого и не спешу выходить, стою в надежде, что она зовет меня наугад, как это обычно бывает.

– Ты разве не чувствуешь, как сменилось направление ветра? – холодный голос вновь собранной повитухи.

Я облизываю указательный палец, ставлю по ветру и испуганно ахаю. Предательский ветер дует на Марту, привнося мои ароматы ей под самый нос. Не иначе, как сильфиды ветра осерчали на меня. Понуро опускаю голову и выхожу из-под защиты леса. Это единственное место, где мне было комфортно. Иной раз удавалось спрятаться так, что меня не могли найти сутками. Вот только за подобные прятки мне и попадало часто и розгами, и чужими пудовыми кулачищами.

– Сегодня боги природы к тебе не благосклонны. Чем разгневала их? Участвовала с нашими волчатами в кострах? – бурчит повитуха, но не злобно, а таким тоном, словно чисто для порядка, чтобы я не расслаблялась.

Волчатами у нас называли всю молодежь – от совсем крошечных зубастиков до матерых волков, еще не вступивших в военную стезю бойцов.

– Нет, Марта, вы же знаете, что я не… – краснею под ее красноречивым взглядом и снова опускаю глаза под ноги.

Это было жестоко с ее стороны. Она ведь знает, что я – изгой в стае. А костры – это развлечение в конце каждой седмицы для особых, избранных членов стаи. Да и все знают, как мне это претит. Разве можно так уничтожать лес, который дает нам дары свыше?

– Я устала, иди давай, присмотри за пленни… за раненым, я пойду в поселение к старейшинам, сама разберешься, не впервой, – как-то устало вздыхает старуха, кивает мне на избушку и уходит. – Отрабатывай проживание, негодная.

Смотрю удивленно ей вслед. Неужели всё настолько плохо? Обычно она дает мне еще и затрещину, а так ее слова прозвучали до того обыденно, что даже не обидно. Отрабатывай проживание… К этому я уже привыкла.

Захожу внутрь, качая головой, и прикрываю открытую дверь. Без повитухи оставаться без защиты страшно. Пусть она меня не любит, но в ее присутствии просто так ко мне не лезли. Не думаю, что хлипкая дверь удержит озлобленных, но создаст впечатление, что в доме я не одна. Надеюсь…

– Ммм, – стон со стороны комнаты, в которой поселили незнакомца.

Вздрагиваю и, стараясь не скрипеть подгнивающими половицами, на цыпочках крадусь в ту сторону. Отчего-то тревожно, а вдруг он проснется до прихода повитухи? Я ведь не полноценный лекарь, помочь не смогу.

Захожу внутрь, мой взгляд сразу же падает на мужчину. Вот только на этот раз он лежит на спине. Глаза невольно скользят по мускулам пресса, широким загорелым плечам и крепкой шее. Ниже бедер он прикрыт серым покрывалом, но ткань всё так четко обрисовывает, что я моментально краснею.

– Нр-р-равится, ми-и-илая? – хриплый мужской голос врывается в сознание.

Задерживаю дыхание и поднимаю взгляд выше, встречаясь с чужими глазами цвета неба.

– Я… я… – облизываю нервно губы, отступаю назад.

– Подойди, кр-р-расивая, – не слова, приказ.

И я, ведомая инстинктом подчинения сильнейшему, делаю шаг вперед, затем еще и еще. Пока не оказываюсь прямо перед горячим незнакомцем. Его белые локоны спадают на плечи, а верхняя пухлая губа приподнята, демонстрируя острые резцы. Какой же волк огромный… Ноздри его трепещут, сам он подается вперед и обнюхивает меня, вдыхает шумно воздух, словно… Наслаждается?

Глава 2

Айвен

Пробуждение оказалось неожиданно приятным. Первое, что ударило в нос – это завлекающий аромат трав и сирени, мягко раздражающий носовые рецепторы. Волк вдруг взял над человеческой стороной верх, проявляясь даже внешне. Челюсть слегка сместилась, а зрение стало острее. Поднял нос по легкому дуновению ветра и вдохнул ненавязчивый успокаивающий запах, растекшийся по венам, словно афродизиак.

– Подойди, кр-р-расивая, – не могу контролировать своего зверя, который рычит, желая прижаться к шее желанной добычи.

Девчонка, не в силах сопротивляться альфа-силе, делает шаги в мою сторону. И когда она оказывается буквально в полуметре от меня, я тяну к ней руки, вот только…

– Что это?! – взбешенно смотрю на кандалы, которыми скованы запястья. Дергаю, звеня цепями. – Ты посмела меня пленить?!

Пелена ярости встает перед моими глазами, и зверь, желающий схватить девчонку и сжать ее изо всех сил, яростно рычит и скалится. Так что я снова дергаю цепями, но долгожданную свободу это мне не дарит. Присматриваюсь внимательнее. Чистое серебро без капли вкраплений иных металлов. Большая редкость в наши дни.

– Это не я, господин, – лепетание, которое патокой разливается по грудине.

Хрупкая, словно молодая осина, кожа у нее нежная, как самый качественный шелк, а густые волосы собраны в косу, спадающую на тонкую прямую спину. Желание новой волной растекается по венам, даря временное успокоение. Я замираю на месте, не сводя взгляда с этой красоты, которая по законам мироздания должна принадлежать мне.

– Распусти волосы, – высказываю свое главное желание на данный момент. – Сейчас же.

Девчонка продолжает стоять в ступоре, и я добавляю в голос немного силы. И она сразу же подчиняется, видимо, не обладая достаточной мощью, чтобы сопротивляться даже такому слабому приказу от сильного самца. С одной стороны, это доставляет мне удовольствие, а с другой – страх. Моя пара не должна быть слабой. Никогда.

Пока она расплетает свою косу, я прикрываю глаза и впервые за много лет обращаюсь к особой силе, спрятанной глубоко внутри меня. Приоткрываю веки, чувствуя, как горят желтым мои зрачки, а энергия после многих веков тишины просыпается, бурля и заставляя кипеть кровь.

Сила предков, возрожденная после стольких лет забвения, радостно охватывает все клетки тела, расплескивая энергию по каналам. В иной раз не стал бы прибегать к этому варианту, но зов плоти преобладает над разумом, вытесняя все препоны, которые могут быть возведены между мной и сладкой масойей. Парой, которую я ждал тысячи лет.

– Господин, вам нужно бежать, – дрожит голос моей девочки.

Смотрю на нее и вдруг замечаю, что у нее разного цвета глаза. Один голубой, другой зеленый. А это может значить только одно. И моему зверю это сильно не нравится. Он дикий собственник и делить свою истинную не намерен. Ни с кем. Никогда.

– Меня зовут Айвен, девочка, – рычу, не отпуская из плена ее взгляд и заманивая в свои сети. – Запомни мое имя. Только оно теперь имеет значение в твоей жизни. А теперь отойди в сторону и прикрой свои прелестные глазки, масойя.

Она подчиняется и делает всё точь в точь, как я ей сказал. А я напрягаю все свои мускулы и разрываю кандалы, отчего кусочки серебряной цепи разлетаются во все стороны. Благо не задевают девочку, которая уже стала моей. Она еще об этом не знает, но уже принадлежит мне – от кончиков изящных, я уверен, пальчиков на ногах до самой макушки.

Разминаю мышцы, наблюдаю за ней со своего места, наслаждаясь увиденным. Настоящий благоухающий бутон, который при моем должном уходе распустится в прекрасный раскрепощенный цветок. Непроизвольно зарычал, представив, что это тело может ласкать другой. Не бывать этому! Эту женщину я воспитаю под себя.

– Как тебя зовут, масойя? – встаю с кровати и подхожу к ней вплотную, чувствуя себя громилой рядом с ее хрупкой фигуркой.

Ее тело точно создано для меня, ее крутые бедра – для моих рук, а сочные губы – для моих поцелуев. Если она отдастся мне безоговорочно и без возражений, прощу то, что посмела участвовать в моем пленении, и даже не накажу. Хотя мысли о порке нет-нет проскальзывают в голове, заставляя исходить слюной и мечтать о ее безупречном молочном теле.

– Нереа, – нежный переливчатый голосок рекой льется в мои уши, которые наслаждаются каждым произнесенным словом из ее уст.

Подхожу вплотную, чувствуя освежающий аромат сирени, исходящий от ее нежной кожи. Она опускает голову, щеки ее наливаются румянцем, и это сносит моему волку голову, заставляя скулить и проситься наружу. Шикаю на него. Не время. Испугает нашу кроткую лань, не дав насладиться мне долгожданной охотой.

– Моя Нереа, – шепчу, наклоняясь к ней, подтягиваю за талию к себе ближе. – Открой свои прелестные глазки, масойя.

И она подчиняется. Снова. Зная, кто в нашей паре доминантный самец. Мои голубые глаза встречаются с ее – голубым и зеленым. Что ж, придется задержаться в этой стае ненадолго. Найти владельца чисто зеленых глаз. И уничтожить, чтобы никто не смел встать между мной и моей парой. А она… Она забудет другого. Уж я об этом позабочусь, ласками и силой заставлю дышать мной, любить, рожать мне сыновей и покорно подставлять шею в знак подчинения. Так заведено. И она этому научится.

В этот момент звучит скрип открываемой двери в этот хлипкий дом. На лице девушки отражается страх, глаза бегают туда-сюда, сама она вдруг нервно заламывает пальцы, прикладывая руки к груди.

– Вам нужно бежать, господин, – прошептала слишком тихо даже для слуха волколаков.

Вздернул бровь, усмехнулся и сложил руки на груди, с удовольствием подмечая, как ее взгляд скользнул к взбугрившимся бицепсам, перетек к груди. Не удержался и дернул мышцей, щеки ее от этого невинного движения заалели, глаза она опустила, вот только наткнулась на свидетельство моего желания. Который стоял и целился ей в живот.

– Ой, – резко дернулась, попытавшись отойти, но я не дал, усилив хватку.

Это было для меня в новинку. Все обычно лишь играли в недотрог, желая на самом деле как можно быстрее оказаться в моей постели, подо мной. Тем слаще было наблюдать за неприкрытым девичьим смущением, которого я не видел много лет.

– Господин, – снова она подняла на меня свои невинные очи, хлопнула пару раз глазками, но эффекта не добилась.

Я продолжал стоять на месте, слыша, как бухтит старуха, шипит на своего альфу, который совсем не думает о будущем.

– Госпо… – с еще большим страхом округлила глазки моя масойя, поглядывая за мою спину.

Я ощутил, как ее стало слегка потряхивать, и это мне категорически не понравилось. Так она должна реагировать только на мое присутствие, и то в чувстве предвкушения.

– Айвен, – поправил ее мягко, стараясь не рычать, чтобы не испугать ее сильнее.

– Ай… Айвен, – сглотнув, смогла она выговорить мое имя, и это усладой прошлось по моему телу, отдаваясь пульсацией внизу, отчего мое достоинство дернулось, задев Нерею по животу.

Она вдохнула воздуха, замерла и снова опустила глаза. Покраснела так томно, что у меня напряглись мышцы всего тела. Стиснул челюсти, чтобы не рыкнуть в порыве вожделения. Позволю только сегодня ускользнуть малышке из моих объятий. Одна единственная поблажка ее страхам. А после я начну их искоренять, выкорчевывать все корни, которые крепко проросли в застенках ее души.

– Что, масойя? – подтолкнул ее мысли, видя, как ее взгляд мечется от меня к пологу, который отделяет нас от комнаты, в которой зло топает повитуха.

Судя по дыханию, старуха стала успокаиваться, а значит, вскоре зайдет сюда, проверить своего пациента.

– Вам нужно бежать, Айвен, – приложила ладошки к моей груди, пронзительно заглядывая мне в глаза.

И столько неподдельной мольбы было в этом взгляде, что у меня на секунду защемило сердце.

– Не бойся, – прошептал также тихо, приложил тыльную сторону ладони к ее молочного цвета щеке и погладил, чувствуя бархатистость кожи. – Сейчас мы выйдем, заберем вещи, которые тебе дороги, а затем ты уйдешь со мной. Ты далеко живешь?

После моего вопроса она застыла, даже перестала судорожно оглядываться по сторонам.

– Здесь, – ответила она, наконец, но голос ее хрипел, словно горло резало болью.

– В этом сарае?

Видимо, не стоило говорить этого так презрительно. Нереа дернулась, снова покраснев, но на этот раз от стыда, затем опустила голову, когда не смогла отодвинуться, прижатая ко мне.

– Забудь об этом месте. Отныне всё, что принадлежало мне, стало твоим. У нас прекрасный светлый дом, там хватит места и нам, и нашим щенкам, – даже заурчал, когда представил топот лап моего потомства.

Но сразу подметил, как замерла масойя. Глаза ее стали стеклянными, а лапки похолодели.

– Щенкам? – просипела, словно не могла поверить в сказанное.

Усмехнулся, глядя на обескураженную моську.

– Ты еще слишком молода, малышка, с этим мы повременим, – прошептал, наклонившись к уху, а затем услышал приближающиеся шаркающие шаги.

По страху, который затопил всё сознание Нереи, догадался, что источник гораздо глубже, чем просто девичий испуг семейной жизни. Планы поменялись за секунду.

– А пока мы разыграем спектакль, масойя, – произнес и невесомо поцеловал ее в лоб. – Сделаем вид, что я не просыпался.

Скользнул в кровать, которая натужно скрипнула под моим весом, укрылся ниже пояса покрывалом, не желая, чтобы старуха рассматривала меня.

Нереа осталась стоять на месте, не шелохнулась, даже когда старческая женская рука отодвинула полог, а затем в комнату ступила повитуха.

– Сделала, что я сказала, негодная девчонка? – заворчал вдруг женский голос.

Я стиснул челюсти, чтобы не поддаться порыву вскочить и в прыжке вцепиться клыками в горло старухи, посмевшей так обращаться к моей масойе.

– Почему ужин еще не сготовлен? – снова забрюзжала она.

– Вы не говорили, Марта, – возразила Нереа, и мой волколак недовольно клацнул зубами.

Ему нравилась покорность девчонки только в отношении себя. Все остальные должны прислуживать ей, кланяться, подставляя свои шеи, которые так легко сломать, пустить кровь.

В ответ на слова девушки повитуха что-то пробурчала о приживалках, кривых лапах и золоте, которое не выделяется на содержание девчонки. Я лежал всё это время с прикрытыми глазами, уговаривая себя потерпеть.

Раздались грузные шаги, а затем пораженный испуганный вздох.

– Что это такое? Ты что, выпустила его?

Голос повитухи был пропитан ужасом, она стала призывать святых волков спасти и сохранить ее душу, но мне ли не знать, как тщетны ее мольбы.